Самый тихий час – перед рассветом, как предутренний вздох. Вот-вот заря раздвинет небо, и крутобокое солнце выкатится на изломанный горизонт. Самый безмолвный час на земле – время охоты и тёмных дел.
Не спеши, задумчивое утро, не торопись прятать россыпи снов. Ещё не насытились травы соком земли, не наигрался ветер с молодой осиной, срывает и раскидывает белые серьги. Летят пушистые «гусеницы» на луг, кружат по глади сонной реки. С лощин тянет медуницей и клевером. За бродом табунок лошадей облюбовал поляну. Недобро рассыпался хохот филина, зацепился эхом за щербатые скалы. Украдкой прошмыгнула мужская тень.
Гнедая кобыла хрустит не спеша росистой травой. Поодаль валяется всласть молодой коняга. Отдыхающие лошади лениво наблюдают за нерастраченной удалью, нет-нет да встряхнёт какая гривой, коротко заржёт в ответ задорной силушке. Хорош, как хорош вороной жеребец! Не конь, а песня! На чёрный бархат кожи, в паху и под мышками, будто опустился седой иней, лоб поцеловала ночь, оставив метку-звёздочку. Не часто природа бывает столь щедра. Знатоки называют штучные шедевры «графским серебром». Редкой масти красавец чутко вслушивается в тишину, раздувая ноздри, вдыхает запахи ночи, безошибочно угадывая присутствие чужака.
Чёрный конь – удача для цыгана. Ради него здесь Сашок. Необузданная страсть к лошадям досталась от отца – осёдлого цыгана, рукастый кузнец был заядлым лошадником. С раннего детства, едва начал ходить, неудержимо тянуло его к этим благородным животным. Если пропадал, сорванца неизменно находили среди лошадей. Однажды прикупил отец завидного скакуна, но быстро охладел к нему. Норовистый конь отличался сложным характером, чуть что не так – бил передними и задними ногами, укусить мог любого. Но вот закавыка: мальчишку не трогал. Чем тот и пользовался, избегая наказания за шалости. Ретивый конь был послушным рядом с Сашком, ревностно оберегал, не оставляя шанса разлучить их.
Сашок не просто любил и понимал лошадей, он мог найти общий язык с любой самой капризной и невоспитанной. И животные отвечали ему тем же. Мало кто умел, так ладить с лошадьми, к каждой находил он свой ключик. Вся его жизнь делилась не периодами лет, а лошадьми. Много их было за прожитые годы. Даже женщины не оставляли в сердце однолюба такой след, как лошади. Неразделённая любовь выжгла желание завести семью, оставив лишь одну страсть – к лошадям. Неуёмная одержимость стала солью характера с причудами.
Казалось, ничего нового не ждал цыган, не удивить его ничем. Ан нет. Дрогнуло сердце, когда впервые увидел вороного. Пропал. Эх, пропал Сашок! Спать не мог, все думки были там, в чужом табуне. Чем больше гнал от себя сумасбродные мысли, тем назойливее они возвращались. Сашок пытался не думать о коне, боролся с собой до отчаянья, но воображение снова и снова брало в плен. Извелась раненая душа. Много скакунов повидал он за свою жизнь, но этот… был особенным, лучшим из лучших. Уж он знал толк в таких делах. Восхищение, светлая радость, поселившаяся в груди, росла с каждым днём, пока не стала наваждением. Желание заполучить коня любыми путями укрепилось ещё больше, когда приметил, как животное забрасывает голову в одну сторону. «Куда ж хозяин смотрит?- возмущался про себя – Уши беспокоят не иначе, срочная помощь нужна. Вон, и грива спуталась. Как бы я расчесал, да косицы заплёл! С такой картинкой много возможностей открывается».
Да вот беда: не было больших денег у «перекати-поле». Зарабатывал легко, без надрыва, благодаря знаниям да умению обращаться с животными. Не бедствовал Сашок. Деньги шли в руки сами и уходили шутя сквозь пальцы, широкая душа не давала копить и скаредничать. Но и это обстоятельство не останавливало. Нельзя прогнать или отмахнуться от заветной мечты. Вот и маялся цыган. Можно ли так потерять голову из-за коня? Ради коня можно пожертвовать многим и стать конокрадом, если сам чуточку лошадь.
Совсем близко подобрался он к утоптанной поляне. Не глазами, нутром нашёл вороного. Сердце то замирало, то падало, бурлила, стучала в виски лихая кровь. Сквозь сложенные ладони, прицыкивая языком, тихо поманил жеребца, подождал и снова позвал, уже иначе, подражая лошади. Голосом будто аркан забросил и потянул на себя, боясь спугнуть. Жеребец вскинул голову, на миг замер настороженно и, словно очнувшись от смятения, плавно, по-кошачьи неслышно выплыл из темноты. Мужчина подал голос, ласково уговаривая, в протянутой руке заманчиво таяли сахарные комки. Конь втянул ноздрями слабый аромат лакомства, мотнул головой и отвернулся. В чёрных яблоках глаз голубовато плеснула напускная отчуждённость. И всё же потянулся к руке с угощением, мягкими, чуть дрожащими губами забрал сахар с ладони. Умный, затаённо дерзкий, даже насмешливый взгляд упёрся в ночного гостя. Сашок начал обходить коня, тот переступал ногами, поворачиваясь за ним. Странный танец получался, никому кроме них, не понятный. Так и знакомились, сокращая расстояние. В какой-то момент остановились оба, глаза в глаза. Казалось, слышит конь человеческие мысли. Сильные руки опустились на круп, утюжили гладкую спину, трепали холку, пальцы утонули в жёсткой гриве.Не ведал Сашок, какую роль сыграет конь в его судьбе, но был уверен - это его конь.
Лохматый туман обнимал берега, нежился над рекой, помогая вору. Робкий рассвет подглядывал из-за деревьев, напоминая о себе. Надо спешить, но не смог Сашок насильно увести жеребца. Терпеливо звал за собой до тех пор, пока тот сам не пошёл рядом, тогда и сгодилась припасённая уздечка. Как они летели навстречу просторам и полынному ветру! Облегчающая прохлада тасовала запахи молодого мёда и погони. Первый и последний раз подвёл тогда молодой жеребец. Преследователи настигли их в колке, зажали меж густой поросли тонкоствольных берёз. Прежде, чем стащили всадника с разгорячённого коня, успел он вцепиться в гриву, нашептать в ухо тайные слова. Только и без этого оба знали, чувствовали тайное родство, быть им вместе, что бы ни случилось.
Наказывали жестоко, оставили зарубку, чтоб памятно было. Чёрная туча затмила свет, обволокла, мяла, сыпала колючим градом, обжигала болью внутри и снаружи. Сквозь мутную влагу прорвалось ржание. Не давая угаснуть сознанию, Сашок поймал взглядом коня, вставшего на дыбы. Нелепо изменились цвета вокруг. Еле ворочая ошмётками губ, прохрипел: «Сивый!» - и провалился в душную, густую тучу.
***************
Самый тихий час перед рассветом – время нечаянных дождей. Словно сквозь сито заморосит мелкий дождь. Встревожит ночные страхи и юрких зверушек, размоет следы и скроет слякотью от посторонних глаз. Самый безмолвный час на земле – время надежд и предчувствий. У пригорка, где кудлатые сосны обступили осины, дрожащие свежей зеленью, тяжело взлетел филин. Кто-то вспугнул ночную птицу.
Статный жеребец отделился от стада, выжидательно замер. Стриганув ушами, ловил только ему доступные звуки. Тускло поблёскивала спина, по тонким ногам поднимался пар. Изумлённую тишину прервал протяжный зов: «Сивый…». Пересилив мимолётное сомнение, конь короткими скачками тронул на голос. Осунувшийся, но по прежнему крепкий Сашок походил на растрёпанного орла. Лишь в глазах - всё та же, сумасшедшинка. Радостно-горькой была их встреча. С путами пришлось повозиться, беспалая рука – плохой помощник в скором деле. Но вот, грубые верёвки перерезаны, ничто не мешает уйти вместе, подальше от этого луга, деревни на берегу и людей, которые непременно разлучат.
Почему возникает такая привязанность – поперёк человеческих порядков? И зачем? Дар это или наказание? Если бы только знать. Если б знать…
Нет ничего быстрее молвы. Слухи о таинственном коне удивительного окраса дошли до сибирских весей за глухим урманом. История, как борода сосульками, обросла всевозможными подробностями и догадками. Уж и не разобрать было, где правда, а где вымысел. Сказывали, что в большом селе в канун «запашного дня», когда устраивались бега на гриву, появился цыган с красавцем конём. Не было равных тому коню, всех обставил во время забега. Безродному пришельцу достались лучшие земли. Вроде старался он для солдатской вдовушки. Что пошло не так – можно лишь догадываться. Но продал свой надел цыган зажиточному хозяину. С тех денег всё и пошло. Справил он своему жеребцу лучшее снаряжение, решил попытать счастья в состязаниях. Слава обрушилась после первых же скачек. Тут и посыпались предложения о покупке коня. Сделки совершались не единожды, только каждый раз конь возвращался к прежнему хозяину. Ни привязь, ни решётки не могли удержать животное. Покупатели грозили судом, требовали неустойку, но тщётно. Сашок с Сивым, как в воду канули.
«Да… Наследили в округе, накуролесили дел. Снова отсиживаться по медвежьим углам. По ночам всё холодней и холодней, зима на носу», - пьяно ворочались невесёлые мысли. «Давай, Сивый к Лысой горе, пока совсем не стемнело, дорогу сам знаешь», - Сашок устало склонил голову на шею друга. Конь дёрнулся, фыркнул недовольно, подался вперёд по обнажённым корням лесной дороги. Запах спирта раздражал его, может от того он не сразу ощутил тревогу. Пугающе проскрипела сухопарая ель. Рядом с ней притаилась опасность. Оттуда уловил Сивый мерзкий запах хищника. Он был совсем рядом, но ветер заглушал поступь врага. Сивый громко заржал, когда матёрый зверь перерезал путь. Конь попытался перепрыгнуть через волка, тот успел ухватить за ногу. Всадник свалился на землю, вмиг отрезвев. Волк решил, что человек - добыча полегче, приготовился к прыжку, но еле увернулся из-под копыт. Конь, почти касаясь земли мордой, угрожающе наступал на врага. Волк, распластавшись по земле, готовился вцепиться в ноздри. Жеребец развернулся, подобрав под себя человека, и лягнул задними копытами. Зверь отлетел, но вмиг оказался перед Сивым. На этот раз не удалось изловчится, волк вцепился в ноздри. Всё же, конь сумел отшвырнуть хищника.
Они смотрели друг на друга: волк понял, что конь не бросит хозяина до последнего, и конь знал, что волк не отступит. Изнурительная борьба продолжалась, пока оба не оглохли от ярости. Последние силы покидали верного коня. В Сашкиной руке блеснуло лезвие ножа. Надо было продержаться ещё немного, чтобы успеть помочь…Падая, конь пригвоздил копытом волчью лапу. Иногда, даже смерть идёт на уступки…
С рассветом проклюнулось солнце, красное как гребень петуха. Время, когда птицы поют утреннюю молитву, дарящую силы и радость жизни. Нежное утро и новый день впереди. На дороге показались мужчина и конь восхитительной породы. Цыган и хромающий конь направлялись к крайней хате на селе. По людским меркам у них был примерно один возраст.
Что связывало их: дружба или что-то иное? А так ли важно, как назвать эту привязанность, но не было на земле отношений искреннее, надёжнее, вернее этих.