Бабушка Люда умерла в лютые крещенские морозы. Сын её Вовка, живший с ней, занялся похоронными хлопотами. В маленьком провинциальном городе,несмотря на пенсионный возраст, он считался завидным и вечным женихом. Крепкий добротный дом, машина последней модели, наличные карманные деньги. Официально Вовка был женат один раз, имел взрослую дочь, с которой никогда не общался. Почти ежегодные браки носили временный и недолгий характер. Очередная супруга, чаще эта была женщина, привезённая с других мест, прожив неполный месяц, быстро и тихо сбегала. Вовка плакался, что гол, как сокол. Недвижимость, транспорт были оформлены на маму. Сам он жил тем, что торговал: купи подешевле, продай подороже. Скупая мясо, машины, он отдавал хозяевам полсуммы, остальное обещал вернуть после продажи. Но долги не возвращал. Ни просьбы, угрозы, проклятья, доходя до ушей Вовки, не находили должного отклика в его сердце.
Покойная матушка двадцать лет назад переехала из посёлка К., что в восьмидесяти километрах от места проживания, в город,завещала похоронить её на кладбище, где покоятся родные или близкие. Сделав необходимые распоряжения, Вовка заявил младшему брату и сестре: «Повезём в К., там отец покоится». « Так это восемьдесят километров до посёлка, а там ещё три километра до кладбища»,- начал брат. «Ты соображаешь, что говоришь. На улице – ниже 40 градусов»,- подхватила сестра. «Выполняю последнюю волю матери». Дядя Степан, брат отца, оказавшийся свидетелем спора, начал: «Здесь два кладбища: два и четыре километра. На них покоятся родные с обеих сторон. В такие холодные морозы надо думать не только о последнем земном долге, но о людях, которые помогают». Вовка закачал головой, выражая несогласие: «Повезу к отцу». Дядя Степан, не выдержав спокойного тона, крикнул: «О людях подумай. На верную гибель везёшь».
Выдержав положенные сутки, покойную обрядили в последний путь. С раннего утра поднялась беспросветная метель. Ветер поднимал, кружил хлопья снега, сыпавшие с неба, плотной обволакивающей стеной, заметая еле видимую дорогу. Немногочисленные провожающие: одна старая тётка, сват, дядя, пара племянниц с мужьями, средний сын и дочь с семьёй, двое соседей, спешно пробегая мимо градусника, висевшего в холодном коридорчике, видели ртутную красную полоску, опустившуюся ниже сорока градусов.
Гроб положили в бортовую газель, в кабину с шофёром сел Вовка. Следом тронулась легковая машина, в которой сидело пятеро мужчин, которые должны были стать копачами, толкачами и провожающими. Для отпевания ехал священник. Было десять часов утра. Метель разгулялась не на шутку, соединив землю и небо снежной белой пеленой. Холодный пронизывающий ветер поднимал снег и кружил его в неведомом танце. Танец не представлял замысловатых па, но всё повторялось чаще и сильнее. Ветер мгновенно подхватывал снег с земли, плотной стеной нёс выше-выше, достигая до границ земного и небесного горизонта. Метель сбивала с ног, колола по щекам, сыпала всё за шиворот. На шоссе снег сметало непрекращающимся ветром, только кое-где виднелись небольшие сугробы, которые к концу дня обещали стать непроходимым препятствием. Машины двигались медленно, даже с включёнными фарами ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки.
До посёлка К. похоронная процессия доехала благополучно. Но на кладбище дороги не было. Поехали в посёлок, искать подходящий транспорт. Тракторист, паренёк лет двадцати пяти, узнав о цели приезда, удивлённо спросил: «У вас, что там кладбища нет?» Не услышав ответа, пошёл одеваться и отправился в непростой путь.
После еле очищенной двухметровой дорожки, скрепер с трудом пробивал утрамбованный снежный наст. Мужчины, имея две лопаты и лом, начали помогать трактористу. Преодолев трехкилометровый участок дороги, обнаружили, что ворота кладбища на замке, покрытом стеклянной ледяной коркой. Отогрев, сорвали замок. Тракторист, видя разгулявшуюся метель, остался помогать дальше. Священник, замёрзнув, уехал в посёлок.
Покойную опустили в могилу, молча, не вспомнив ни одного молитвенного слова. Засыпав землю, начали собираться в обратный путь. Вовка быстро положил в карман трактористу сторублёвую купюру, скатанную трубочкой. На выезде легковая машина остановилась. Мужчины, почему-то избегая глядеть друг другу в глаза, осмотрели транспорт. Посоветовались: «Давайте, толкать, авось заведём». Через километр под капотом что- то плавно зарычало, и машина поехала.
Домой приехали в семь часов вечера. Ожидавшие родные быстро подогрели поминальный обед продрогшим и озябшим мужчинам. С обмороженными ушами и лицом Вовка сначала отправился в погреб, посмотреть, хватит ли оставшегося мяса на все поминки.