АЛЛА КОШМЕЛЮК
ТУАПСИНСКОЕ ЛЕТО
Ее душа умерла в январе. Осталось только тело – пустая оболочка, с рваною раной где-то внутри… Она дрожала на автобусной остановке одна-одинешенька, не замечая ни злющего всхлипывающего ветра, ни колких снежинок, обжигающих лицо. Она чувствовала, как холодное и жуткое месиво захлестывает, обволакивая ее маленькое тело. Улица северного городка с домиками, заметенными по самые окна снегом, была пустынна. Только ветер, разгулявшись не на шутку, методично и безжалостно раскачивал одинокий фонарь. На улице – ни души. Последний автобус опаздывал.
«Может, он совсем не приедет? – оглушенная воем ветра, безразлично подумала Лешка – Вот и хорошо… Пусть… Я замерзну… Простыну и умру. Так будет лучше»…
Веки ее были красными и припухшими от слез, искусанные губы на ветру покрылись тоненькой корочкой, она вздрагивала, словно маленький ребенок после долгой истерики. Ей было одиноко.
«Меня заметет снегом»…
Где-то Лешка слышала, что замерзая, человек просто проваливается в сон, не чувствуя ни холода, ни боли.
- Легкая смерть!
После прогонной репетиции спектакля, наспех сняв грим, натянув белую вязаную шапочку до бровей, и обмотав шею длинным белым шарфом, Лешка пошла, нет, побежала из Дома культуры на телеграф.
«Надо дозвониться… - думала она - Непременно дозвониться до Олега!
На ходу, перепрыгивая через ступеньку длинной лестницы, застегнула кнопки на пальто. Писем от Олега не было больше месяца!
В здании телеграфа было тихо и тепло. На ровных рядах кресел, почему-то намертво прикрученных к полу, шушукались три девчонки. У самого окна сидела развеселая парочка. Лешка примостилась на краешке стула и замерла в ожидании. Предчувствие не сулило ничего хорошего:
«Не мог он просто так молчать! Значит, есть на то веские причины»… - сердечко ее стучало часто-часто, казалось, еще чуть-чуть и оно выскочит из груди и запрыгает по цементному, грязноватому полу. Лешка смотрела на черный глянец окна и думала о своем. В стекло настойчиво бился рой мелких снежинок. А как все здорово начиналось!
Познакомились они с Олегом три года назад в Туапсе. Нет, не на пляже, как это бывает в курортных романах. Лешка приехала на юг вместе со своей подругой
Динкой. Прошастав по солнцепеку пару часов с тяжеленными сумками, голодные и одуревшие от палящего солнца, они остановились у прелестной чистенькой бабули.
Комната им понравилась – с белыми ажурными занавесочками и стерильной чистоты салфетками на тумбочках. На столе, застеленном новой клеенкой с ромашками, стояло потускневшее от времени зеркало.
- Что ж, вполне прилично… Не курятник! – поставила точку Динка – Остаемся?
- Угу. – Лешка устало повалилась на кровать. Ноги дрожали от высоченных каблуков. – Да и хозяйка вроде приличная.
Утром, умывшись под умывальником, прибитым на старую шелковицу, они нос к носу столкнулись с высоким, крепким, темноволосым парнем. Он был в одних шортах, с перекинутым через плечо полотенцем.
- Простите, – обратился он к подругам – вы не помните отчество нашей хозяйки?
Лешка недоуменно пожала плечами и отрицательно помотала головой.
- Сложное какое-то… Пафнутьевна… Порфирьевна… Парфеновна… Ясно! Будем звать ее Патефоновна! – улыбнулась Динка. – Просто и понятно!
- Девчонки! – чуть смутившись обратился он к ним – Возьмите меня в свою компанию! Я здесь один. Скучно! Олег – представился он.
- Ладно, мы подумаем. – Дина прищурила свои огромные синие глазищи.
За завтраком они решили, что имея в компании Олега, им будет куда как безопаснее – никакие там Хачики липнуть не будут. Не надо притворяться глухонемыми, не надо отшивать:
- Мы на пляже принципиально не знакомимся.
Подруги единогласно решили:
- Берем! Вместо мебели. Будет рядом на пляже, как шкаф!
Постепенно, далеко не сразу, Лешка включилась: то поймает на себе долгий взгляд Олега, то за руку он ее держит дольше, чем это позволительно… В общем, пошло – поехало – закрутилось…
- Странное у тебя имя – Лешка – шептал ей вечером Олег, обнимая ее, слегка касаясь губами мочки уха – Совсем на женское не похоже.
- Это мой папенька так изощрился. Он вместо меня сына хотел. Даже имя уже было придумано – Алексей. А родилась я. Папенька с горя обмывал меня целую неделю… Потом пошел в ЗАГС и зарегистрировал меня Алиной. Вот приколист! Хорошо еще, что не Агрипиной! Сначала домашние звали меня Лина, потом – Леня, потом – Ленька, потом – Лешка. Такая вот интертрепация! Да по большому счету, я уже привыкла, меня все так зовут. Когда кто-нибудь окликнет - Алина! – я не реагирую, вроде как не мое, чужое имя.
- Ты мне нравишься, малыш. Очень… - Олег чуткими пальцами гладил бронзовые от загара плечи Лешки.
Динка следила за их романом без особого восторга. Олег ей не нравился. Совсем.
***
- Батайск… Батайск. – прошипело в динамике. Лешка от неожиданности вздрогнула.
- Третья кабина!
Она сорвалась с кресла и опрометью бросилась к кабинке. Сердце захолонуло.
- Алло, алло! Олежка, это я… - трубка хрипела и свистела – Ты слышишь меня?
Молчание… - Господи, он меня не слышит! – прокричала Лешка. Равнодушный металлический голос тут же откликнулся в трубке:
- Вы соединены с Батайском. Говорите!
- Олежка, ты меня слы-шишь? – заторопилась Лешка.
- Да. – словно с другого конца света!
- У тебя все хорошо? – Снова молчание. Пауза.
- Да. – голос чужой и до дуры равнодушный…
- У тебя что-то случилось? – Лешка орала в трубку, как оглашенная.
- Нет, все нормально… Пауза. Она почувствовала, как взмокла спина, на лбу выступили капельки пота. В кабинке стало жарко. Она непослушными руками развязала шарф.
- Не молчи, умоляю тебя, не молчи! – от бессилия она прислонилась к стенке.
- Да… Нет… Все нормально… - односложно, равнодушно, индифферентно.
Сердечко Лешки словно переместилось в виски и стучало, стучало…
Она всхлипнула:
- Ты… Ты любишь меня? – и замерла в ожидании ответа. Дыхание перехватило. Молчание. Тишина. Шипение в трубке…
- Ты слышишь меня? – слезы катились по щекам. Лешка до боли закусила губу.
- Да. – И снова мучительная пауза. Несколько секунд она стояла одуревшая, пот катился по лицу и слипшимся волосам, плотный комок медленно подкатывался к горлу… Ей казалось, несмотря на помехи, что она даже слышит дыхание Олега! Он молчал. Лешка сжалась в комок.
- Спасибо, что пришел… - она с трудом сдерживала рыдания. Пауза. Лешка медленно положила трубку на рычаг. Она не помнила, как выкатилась с переговорного… Слезы застилали глаза, руки дрожали, как у неврастенички.
Состояние шока… Мир рушился! Дрожащими непослушными пальцами она вытащила из смятой пачки сигарету, блеснул в темноте яркий огонек спички. Ничего не соображая, стояла под козырьком почты и курила. Ни жива, ни мертва… Ей хотелось сгинуть, провалиться сквозь землю.
- Как перед обмороком! – Лешка почувствовала резкую слабость, ее знобило.
- Простыну и умру… Так будет лучше!
***
В маленькой узкой комнате Дома культуры, которая одновременно служила гримеркой, можно было топор вешать от дыма.
- Лешка, опять ты где-то витаешь. Ау-у-у! Эй, подруга, очнись! - безбашенная Любка помахала рукой перед ее лицом. Ноль эмоций!
- Что? – Лешка вопросительно подняла брови и посмотрела на девчонок.
- А ты ему отомсти!
- Кому? Себе? Глупо…
- Посмотри на себя, в кого ты превратилась! – девчонки пытались вернуть ее на землю грешную. – Двадцатилетняя старуха!
- Ну, что ты, как моль недобитая?
- Мне все равно…
- Зато нам не все равно… Нашла по кому сохнуть! Принц наваррский! Летчик хренов… Проститутка в штанах! – Подружки по театру пытались привести Лешку в чувство.
- Пойдем после репетиции в киношку?
- Мне без разницы. – Лешка безразлично пожала плечами. В последнее время она жила по инерции. После того разговора с Олегом ей начинало казаться, что ее уже нет, что она умерла тем вьюжным холодным вечером. Она все еще любила его. Нет, писем она больше не писала, и не пыталась вызвать на переговоры. Просто заклеивала старые конверты, и по-воровски, прячась от всех, опускала в почтовый ящик. Потом, с наигранной радостью, доставала письмо, перечитывала зачитанное старье, и неестественно надев улыбку, лгала маме, что у Олежки все хорошо… Она никак не могла понять поведение Олега.
«За что? Почему? Что же все-таки случилось? Почему такая резкая перемена… Может, гарну хохлушку себе завел»?.. - Лешка мучилась в догадках и не находила ответа… Она знала, что на последних курсах летного училища местные красавицы, прошедшие огонь, «огненную воду», медные трубы и даже канализацию готовы на любые ухищрения, чтобы захомутать лейтенанта-летчика.
«Нет, Олег не такой! – упрямо твердила себе Лешка – Он любит меня! Я это кожей чувствую, интуитивно… Телепатически»… Она с надеждой каждый день заглядывала в почтовый ящик. Писем не было! Лешка перестала ходить на репетиции, забросила театр… Ей было глубоко безразлично во что она одета, и как она выглядит.
«Опустилась, ниже плинтуса»! – корила она себя. По вечерам она тупо валялась на диване, раскрыв первую попавшуюся под руки книгу, и думала о своем наболевшем – о нем. Память – упрямая и беспощадная возвращала ее в навязчивую галлюцинацию, в то лучезарное Туапсинское лето.
Домик Патефоновны находился в двух кварталах от моря. Иногда, далеко за полночь, им удавалось улизнуть искупаться. Олег, как пушинку, брал Лешку на руки и осторожно входил в воду. Она доверчиво прижималась к нему. Золотистые волосы волнами текли по плечам. Лунная дорожка рассекала море пополам, играя серебристыми бликами. Южные низкие звезды, словно светлячки, дрожали в абсолютно черном бархатистом небе. Олег придумал забавное четверостишие и напевал его Лешке, как только оставались одни:
Лунная дорожка
Как компас кораблю…
У меня есть Лешка,
Я ее люблю.
Лешка смотрела в его темные красивые глаза и счастливо улыбалась.
«О, Господи, за что? Зачем он так со мной?».. Ответа не было.
***
Постепенно, далеко не сразу боль стала утихать, она гасла медленно, как угли в костре, уступая место апатии и безразличию.
«В голове – шаром покати! Вакуум…Время – хороший доктор… Жаль только, что лечит без анестезии»! – отрешенно думала Лешка.
Время лечит, время лечит,
Срок леченья – бесконечен!
Она часто вспоминала изречение своей любимой сестрички… Февраль уступил место марту, но затяжная и муторная зима никак не хотела сдавать свои позиции.
Но солнце, пробиваясь сквозь густую серость низких облаков, все-таки пригревало.
Сугробы снега будто осунулись, наполнились влагой, потемнели, уменьшаясь на глазах. Лешка шла по тротуару Вельска и жадно вдыхала влажный весенний воздух.
- Лешка, ты? Куда ты запропала?
Она подняла глаза, прищурившись на ярком солнце.
- Здравствуйте, Валентина Семеновна!
- На репетиции не приходишь, в ДК не появляешься, как сквозь землю провалилась!
- Много работы. - бессовестно соврала Лешка и опустила глаза.
- Мы Алексина взяли. «Мой брат играет на кларнете». Есть девочка на роль Алины… Хорошая девочка. Но к сожалению, не поет. Возьми пьесу, почитай. Мне кажется, роль словно для тебя написана.
- Спасибо, Валентина Семеновна. – Лешка отводила глаза, стараясь не смотреть на режиссера ТЮЗа – Правда, работы много. – она заученно улыбнулась.
- Давай договоримся так – не сдавалась Валентина Семеновна – ты почитай сначала, а потом обсудим.
Лешка согласно мотнула головой.
Пьеса ей понравилась.
- Ну, вот… Алина будет играть Алину? Совпадение имен или судьба? – думала Лешка разглядывая себя в зеркале:
«Темные круги под глазами, заострившийся нос, потускневшие волосы. Хороша! На кого ты стала похожа? – упрекнула она себя – Чучело огородное и то краше… Поставь сейчас мою фотку в сервант – дети за конфетами не полезут… Страшна, как смертный грех»…
На следующий день Лешка сама позвонила режиссеру ТЮЗа:
- Валентина Семенна, это я. Роль мне понравилась… Я согласна.
- Созрела?
- Почти.
- Приходи в четверг после работы.
Постепенно новая роль и дружеская атмосфера театра вытеснили бесконечные мысли об Олеге. В перерыве между репетициями она названивала Дине.
- Диночка, родная моя, - откровенничала она со своей подругой по телефону – Мне кажется – я воскресаю… Я оттаиваю.
- Ну, слава Богу! – категорично заявила Динка – Во-первых, ничего нет вечного,
а во- вторых – нет скотины хуже мужика! Мне твой Олег сразу не понравился, еще в Туапсе. У него в глазах – спермотоксикоз! Ка-зел твой Олег! – Динка поставила точку.
- Ну, зачем ты так? – Лешка пыталась защищаться.
- Ты прости, но это так, к сожалению…
– Динка была сильной и волевой, и характер у нее был скорее мужским, нежели женским.
- Запомни, ни один мужчина не стоит наших слез! Как сказал Соломон: «И это пройдет!»
- Ладно, пока! А то Семеновна будет гневаться! - Лешка положила трубку на рычаг.
И снова репетиции, репетиции…
- Все… Перерыв 20 минут! – Валентина Семеновна захлопнула пьесу, изрядно потрепанную от частых репетиций. – Окурки за сценой не разбрасывать! Драть буду, как сидоровых коз!
Подруги по театру сидели на низенькой лавочке около костюмерной и старательно стряхивали пепел в банку из-под «Кильки».
- Лешенька, - смачно затянувшись сигаретой, просительно заныла Любка – Пойдем со мной на дискотеку. Мне одной в лом!
- Сходи одна.
- Мне одной лениво! – ныла Любка.
- Я уже забыла, когда на дискотеке была... – Лешка выдохнула через нос и чуть не поперхнулась табачным дымом.
- Черт!
- Пойдем! – канючила Любка, забавно сморщив нос. Любка была оторвой – разбитная, веселая хохотушка. Все проблемы ей были до фонаря.
- Оторвемся… Потанцуем… - Не унималась она – Скучно! Ну, ты, тормоз, пойдем, а? Она легонько хлопнула Лешку по плечу – Ну, хотя бы на часок, а?
- Ладно. – Сдалась Лешка – Только ненадолго!
Музыка, усиленная динамиками, оглушила Лешку:
- Давай отойдем подальше, перепонки лопнут! – она тащила за собой упирающуюся Любку в противоположный конец зала в полумрак, подальше от мигающих фонарей.
Дискотека была в самом разгаре – Любка танцевала без устали. Лешка, проклиная все на свете, сидела на скамеечке.
«Приперлась… Сижу – дура дурой»… - Лешке было совсем не комфортно. На душе было противно и муторною.
- Можно Вас?
Лешка подняла глаза. Перед нею стоял мужчина среднего роста с огромными пронзительно-серыми глазами. Лешка опешила:
- Меня?
- Вас. – Он улыбнулся застенчиво и искренне. Лешку сбила с толку и обескуражила его улыбка – открытая и светлая… Классно подстриженные волнистые волосы… Боковым зрением она отметила безупречно-чистый воротничок рубашки.
Там, там в сентябре…
- надрывая связки пел Леонтьев –
Там был счастлив я,
Как никогда не буду, никогда…
- Ой, простите, я постоянно наступаю Вам на ноги – чувствуя неловкость, он снова улыбнулся.
- Ничего, - буркнула Лешка – я терпеливая. Нет, она не испытывала восторга от своего нового знакомого. Ей было все равно. Масла в огонь подлила Любка:
- Какой интересный мужчина! Что-то я раньше его у нас не видела! Супер! Такой лапочка! – Любка театрально подкатила глаза и вздохнула – Не то что наши местные – рвань и «хронь пьяническая»! – она презрительно поморщилась.
- Ты так считаешь?
- У тебя глаза есть? – взвилась Любка.
- Есть…
- Ра-зуй! Разуй глаза! Впрочем, это и без очков видно.
С легкой Любкиной руки, или языка, Лешка разрешила Константину – так звали молодого мужчину – проводить ее домой. На следующий день он позвонил ей на работу:
- Лешенька, вероятно Вы будете смеяться… Но… Я хочу Вас видеть. Можно я встречу Вас с работы?
- Нет… «А, впрочем… Мне все равно…» - подумала Лешка. Он проводил ее раз, второй, третий… Они стали встречаться. Константин был старше Лешки на несколько лет, он был мудрее ее. Он стоически сносил ее капризы, частые смены настроения и беспричинную апатию… Он понимал, что душа у девчонки чем-то надломлена. Он был замечательным собеседником – мудрым, добрым и внимательным, а самое главное – терпеливым…
***
Любка принеслась к Лешке домой, словно стихийное бедствие. На ходу сбросила босоножки в прихожей и босиком прошлепала в комнату.
- Вставай, соня! Очень кушать хочется!
- Поставь чайник сама... – Лешка с трудом разлепила глаза. «Выходной, а этой заразе не спится! - мысленно чертыхнулась Лешка – Всю малину испортила»! – Она натянула халат прямо на ночную рубашку.
«Плохо иметь квартиру в центре города! Проходной двор»!
Нахлебавшись чая, они курили у открытой форточки – Лешка скрывала от мамы, что она курит.
- Как Константин? – любопытной Любке все хотелось знать из первых уст.
- Нормально. – спросонок Лешка зябко куталась в халат.
- А ты? – не унималась она.
- Нормально.
- Он тебе нравится? – Любка прищурила раскосые глаза. Лешка неопределенно пожала плечами:
- Я не знаю, Люб… Честно…
- Если не нравится… - Любка на мгновение замолчала, а потом выпалила на одном дыхании – Отдай его мне! Я люблю моряков! Я бы занялась им основательно!
« В бочку меда – ложка яда!» - беззлобно подумала Лешка – «Вот стервоза!»
- Ты все по Олегу вздыхаешь... – безжалостно и жестко говорила Любка, словно била наотмашь по лицу – А какого черта принца ждать, коль сама не принцесса!
- «Да-а, тот еще перчик! Вот ведь гангрена така... Хуже карасину»... - ошалела Лешка.
– Люба! – она пыталась осадить подругу, но Любку понесло, словно прорвало:
- Нет, ну ты посмотри на нее! Попался мужик – красивый, умный, образованный
по-ря-доч-ный! А она: «Не знаю, Люб!» - передразнила она подругу. – Если он тебе не нравится, не морочь голову! И не порти ему жизнь… Пусть плачут те, кому мы не достались, - долетело уже из прихожки – Пусть сдохнут те, кто нас не захотел!
Любка унеслась так же стремительно, как и появилась.
***
- Наверное, Любка жестоко права, незачем принца ждать, коль сама не принцесса. Лешка пыталась разобраться в самой себе. Олег? Он остался в прошлом. И нелепо надеяться на что-то… Костик? Он хороший, мне с ним тепло… - Лешка бродила по старому парку, ее мысли путались и раздваивались. Она спустилась к берегу реки Ваги и села на любимую скамеечку.
«Двадцать первый год… Многие одноклассницы уже детей в колясках катают! А я… Константин славный. Мамочка говорит, что я буду за ним, как за каменной стеной…Подружки мне завидуют… А я все жду чего-то… Любка права! Чего ждать?
От добра - добра не ищут… Никто к тебе, милочка, не придет и за печкой не найдет!
Еще пару лет – и над тобой даже мухи перестанут кружить»! – размышляла Лешка.
Она посмотрела на часы. Константин был пунктуален, он никогда не опаздывал.
- Здравствуй, Аленький!
Он присел на скамейку рядом с Лешкой и слегка коснулся губами ее щеки. После того, как он узнал, что Лешка – не Лешка вовсе, а Алина, придумал ей свое имя –
Аленький цветочек. Константин был явно чем-то озабочен.
- Что-то случилось? – встревожилась Лешка.
- И да и нет.
- Не говори загадками.
- Я сегодня звонил в Северодвинск… Двадцатого мне надо быть на судне. Уходим в Беломорск. Отпуск закончился, Аленький… Загостился я в Вельске.
- Что еще случилось? – Лешка с тревогой посмотрела в огромные серые глаза, обрамленные длинными, загнутыми ресницами.
- Случилось… Давно… Еще в начале лета… Я люблю тебя, Аленький… Такая вот беда…
- Правда? – У Лешки противно заныло под ложечкой. – Я… Я не верю тебе… - Лешка отвернулась: «Когда-то я уже слышала подобное! Ласковый обман!» - с горечью подумала она.
- Почему?
- Я не зна-ю!
- Я готов поклясться тебе… Я готов землю есть…
- Да-а? – Лешка удивленно вскинула брови, в ее взгляде читалось недоверие.
Константин улыбнулся своей неотразимой улыбкой и через мгновение уже стоял перед ней на коленях. Лешка опомниться не успела, словно приросла к скамейке! Правой рукой Костик зачерпнул горсть песка и словно семечки, закинул в рот. Песок противно хрустел на зубах, а Константин жевал, и, улыбаясь, смотрел на Лешку.
- О, Господи! Сумасшедший! Ты сумасшедший, Костик! – Лешка от ужаса закрыла рот ладонью, на глаза навернулись слезы… Она обняла Константина…
- Чудо ты мое… Гороховое… - Она гладила его волнистые волосы, жалея его… И себя…
- Ты приедешь ко мне в Беломорск? – Константин с надеждой посмотрел на Лешку.
- Приеду. Приеду обязательно! Только выплюнь изо рта эту гадость! – по коже у Лешки побежали мурашки. Она потащила Костика к реке, брезгливо морщась, влажной ладонью смахивала песок со щек и с уголков губ.
***
Лешка сидела в уютной Динкиной кухне на крохотном диванчике, подогнув одну ногу под себя. Ей нравилось здесь все: разноцветные баночки на деревянных полках,
коллекция пивных кружек, оригинальный светильник из лозы.
- Диночка, родная моя, я не знаю, что мне делать... – Лешка прихлебывала горячий, отменно сваренный кофе.
- Ну, что опять с тобой приключилось? – Дина нарезала тоненькими ломтиками сыр для бутербродов, изредка поглядывая на Лешку.
- Константин сделал мне предложение…
- Радоваться надо! – отрезала Динка. Она работала в школе учительницей английского, и строгий назидательный тон иногда присутствовал.
- В любви всегда кто-то из двоих любит сильнее… Того, кто любит меньше – как правило, порабощают, и что еще печальней – рано или поздно бросают… Так что пусть уж лучше тебя любят… Страданий меньше!
Кака така любовь, Дина?
Тебе подлить кофейку?
- Спасибо. Ты же знаешь, я кофе не очень… Спать потом не могу. – Лешка щелкнула зажигалкой и с наслаждением закурила.
- А, в общем-то, это только тебе решать. – Поставила точку Дина.
- Вам напиться, а мне жить?
- Да брось ты. Мне нравится твой Константин. Он надежный. Не то что…
- Не сыпь мне сахер на х… - отмахнулась от подруги Лешка – Давай сменим тему!
- Хочешь, анекдот расскажу? – улыбнулась Дина и подлила себе в чашечку кофе.
- Валяй, трави.
Поехала жена на курорт. И влюбилась там по уши! Пришло время расставания:
она рыдает на перроне, а любовник ее успокаивает:
- Не волнуйся, дорогая, я что-нибудь придумаю. Только обязательно скажи мужу, что познакомилась на юге с одинокой очаровательной старушкой и она стала тебе как мать. Сказано – сделано. Вдруг – бац! – телеграмма! Умерла бабушка!
- Дорогой, я поеду… Ведь кроме меня ее похоронить некому!
- Да, конечно, я понимаю… Но как ты справишься одна? Поезжай со свекровью, вам вдвоем легче будет.
Жена бегом на телеграф, звонить своему возлюбленному:
- Милый, меня муж отправляет со свекровью…
- Ничего страшного. Мы и ей найдем!
Лешка прыснула со смеха.
Слушай дальше. В общем, прошло десять дней. Сидят в купе поезда невестка со свекрухой. Невестка – глазки долу, слово вымолвить боится…
- Уж не знаю, как ты – заводит разговор свекровь – а я и на 40 дней поеду… И на годовщину поеду… И вообще, наверное, на юг переберусь – за могилкой-то уход нужен!
Лешка покатывается со смеха, вытирая тыльной стороной ладони слезы.
- Учителка ты моя родная! Не знаю, что бы я делала без тебя…
- Ты все-таки подумай, прежде чем отказаться от предложения Костика – на прощание наставляла ее Дина – В нашей провинции - он – не худший вариант.
Лешка только неопределенно пожала плечами.
Прошел год. Свадьбу Константин и Лешка сыграли летом. Уволившись с работы, она уехала к мужу в Северодвинск. Константин пошел на повышение – в
тридцать лет стал капитаном танкера-наливника. Самый молодой капитан в Северном Морском пароходстве! И все было бы замечательно у молодой четы, если бы Лешка не полезла в конце августа в Белое море! Ой, разлюли-малина! Вожжа под хвост попала:
- Я - бегущая по волнам! – орала она с восторгом, а губы от холода сводила судорога.
- Ты с ума сошла! Море – ледяное! – пытался остановить ее Костик. Куда там!
- Ха-чу! – и все тут! - В Балтийском я купалась! В Азове я купалась! В Черном я тоже плавала… А в Белом – нет!
Константин так и не смог тормознуть капризную жену, себе дороже!
Болячки посыпались, как из рога изобилия! С температурой за сорок ее увезла неотложка… Практически, девять месяцев Лешка не вылезала из больниц –
застудила все, что можно…
Константин, глядя на худющую, измотанную болезнями жену, произнес тихо и властно:
- Все. Не могу больше… Тебе нужно отдохнуть, поменять климат. Посмотри на себя, Аленький, какая ты бледная! – Он видел, что Лешка таяла на глазах – Меня летом в отпуск не пустят. Будем утюжить Белое море… Позвони своей Патефоновне, чтобы она забронировала тебе комнату на целое лето. Деньги, слава Богу, есть.
Он сам купил ей билет до Туапсе. Помогал упаковывать вещи. Сунул сотню проводнику, чтобы его Аленькому цветочку было комфортно и уютно в вагоне СВ.
***
Елена Парфеновна, здравствуйте!
Лешка с трудом втащила во двор сумку с вещами. Смахнув холодный пот со лба, перевела дыхание.
- Вы меня узнали? – спросила, глядя в чуть постаревшие глаза Патефоновны.
- Конечно. – Патефоновна вытерла руки о чистенький фартучек и улыбнулась:
– Я всех своих курортников знаю… Ко мне чужие не ездиют! – промолвила она с гордостью. Лешка оглядела дворик – та же шелковица с умывальником; та же лавочка под разросшимся жасмином, где они целовались с Олегом; то же абрикосовое дерево…
Остановилась на мгновение, прислушиваясь к себе – больно ли? Нет, ничего… Прошло… Зарубцевалось… Отложилось где-то на самом дне омертвевшей души…
Целый месяц она бездельничала, наслаждаясь ласковым южным солнцем, валялась на горячей плоской гальке, любуясь бликами солнца на водной глади. Море успокаивало, залечивая раны душевные и физические. Мало – помалу Лешка вылезала из своих болячек: на щеках появился румянец, тело стало приобретать былые формы. В ней проснулся зверский аппетит – Лешка метелила все подряд –
черешню и ранние абрикосы, трескала молоденькие огурцы и вишню. Обедать Лешка всегда приходила в одну и ту же кафешку. Ей нравился этот чистоплотный, разворотливый владелец-армянин. И шашлыки у него были отменные! Она присела в тени старого платана, повесила сумочку на спинку стула, достала сигарету и неспешно закурила. Хозяин кафешки, он и продавец и официант в одном лице, тут же подошел к Лешке.
- Почему вы сегодня грустная? – он улыбнулся ей, как старой знакомой. Лешка подняла на него глаза и тоже улыбнулась краешками губ.
- Чего желаете?
- Мне… Мне бы счастья… Хоть немножко… Граммов 200…
Продавец оценил ее шутку, улыбнулся, обнажив идеально белые зубы, и хитро прищурив глаза, промолвил:
Э-э… Нэ могу! - он развел руками – Счастье – скоропортящийся продукт! Такого нэ держим… Лешка глубоко вздохнула:
- Ну, тогда шашлык с оливками, и холодной минералки…
Вечером с удовлетворением глядя на себя в зеркало, улыбнулась, вполне довольная собой:
- Жить буду… Если найду с кем. – вспомнила любимую Любкину поговорку и рассмеялась.
Как-то вечером она сидела в небольшой комнате-столовой и смотрела телевизор. Телефон разразился призывными сигналами, от неожиданности Лешка вздрогнула.
- Елена Парфеновна! Это, наверное, междугородка – крикнула она Патефоновне.
- Лешенька, возьми трубку… Я сейчас.
- Алло!
- Елену Парфеновну можно? – спросил мужской голос.
- Да. Подождите секундочку!
Лешка снова уткнулась в телевизор. На экране Жеглов допрашивал Маньку –облигацию. Фильм был классный, динамичный! И вдруг Лешка краешком уха услышала обрывок фразы:
- Да, Олежка, комната готова. Хорошо… Пауза. Когда? – переспросила Патефоновна – Завтра? Хорошо…
Лешку словно на электрический стул посадили и дали приличный разряд тока.
«Ну, что ты дергаешься? – прикрикнула на себя – Мало ли Олегов на свете»?
Она затыкала душу:
«Не думать! Нельзя думать о нем»! - Но сердце разрывалось на части, душа трещала по швам. Помимо воли, откуда-то из-под сознания выплывало:
- Олег… Олежка… Олеженька…
***
Рано утром Лешка надела роскошный, удлиненный сарафан, надвинула на лоб кокетливую соломенную шляпку, и, перекинув сумку через плечо, рванула из дома Патефоновны. Потолкавшись возле экскурсионного бюро, она взяла путевку на
«Водопады Кавказа». Уже в автобусе, немного придя в себя, Лешка саркастически усмехнулась: «От кого бежишь, дура набитая? – От себя не убежишь! Трусиха! Своего прошлого испугалась? «Былых возлюбленных на свете нет…Есть дубликаты…» Она настраивала себя целый день, и к вечеру, гордая и неприступная вернулась в Туапсе. Лешка смело толкнула калитку и сразу увидела его. Она узнала его со спины. Она узнала бы его из тысячи, не спутав ни с кем! Он стоял во дворе и разговаривал с Патефоновной, та согласно кивала в ответ.
- Добрый вечер! – сухо сказала Лешка и повернула к крыльцу. Олег резко обернулся:
- Лешка!
- Вы меня с кем-то спутали. – она не мешкая, быстрым шагом поднялась на крыльцо и скрылась за тюлевой занавеской. Закрыв дверь на ключ, прислонилась к стене и закрыла глаза.
-Не раскисай, не расслабляйся! – приказала она себе – Все в прошлом… И давно.
Лешка сняла сарафан и бросила его на спинку стула. Не включая света, легла на кровать.
« Я спокойна. Я очень спокойна, как зеркальная гладь озера. Мои нервы – стальные канаты… Мои руки тяжелые и теплые… Я спокойна»… - заученно повторяла она слова аутотренинга. В комнату тихонько постучали. Сердце в груди подпрыгнуло, как маленький мячик, и покатилось вниз.
«На колу мочало – начинай сначала…- Я спокойна, как зеркальная гладь озера»…
Снова стук нетерпеливый и настойчивый!
«Не фига ты не спокойна! – Она села на кровати – Какое к черту зеркальное озеро?
Аутотренинг для олигофренов, монолог для пациентов Кащенко»! Ей невыносимо хотелось курить, она жадно сглотнула слюну, чтобы хоть на какое-то время погасить желание. Ей казалось, что она вне времени… Стук повторился. Лешка тихонечко поднялась с кровати и на носочках неслышно подошла к окну. Отворив одну створку, нашарила в темноте сигареты и спички, и с наслаждением закурила. Южная ночь обнимала ее нежной прохладой. То замолкали, то снова звенели цикады в саду.
Сладко пахло яблоками и мятой, пахло горьковатой полынью, и на душе у Лешки тоже было горько.
- Лешенька, нам надо поговорить. – она отчетливо услышала шепот Олега.
-«Стеночки тоненькие, - фанерные, поди!» - Лешка сидела на подоконнике, тихо курила и мучительно смотрела на дверь. Огонек сигареты в темноте казался неправдоподобно белым… Сколько времени прошло, она не знала… Услышав удаляющиеся шаги, с облегчением вздохнула.
«Ну, вот и поговорили! – злорадствовала она – Вот и славно трам-пам-пам»!- промурлыкала себе под нос, и горько усмехнулась. Вечер длился бесконечно!
Промаявшись всю ночь, она заснула только под утро и продрыхла до обеда.
Перекинув полотенце через плечо, Лешка поплелась к умывальнику.
«Наверное, Олег уже на море… Ага, как же! Обрадовалась, сдуру»...
Он сидел на их лавочке под жасмином и массировал виски. Увидев Лешку, преградил ей дорогу.
- Ну, что ты шарахаешься от меня? Давай поговорим…
- С какой радости? – съязвила она – Мы обо всем поговорили с тобой два с лишним года назад. С меня довольно… - она отстранилась от него, шагнув к умывальнику.
Олег ждал терпеливо и смиренно. Ждал, пока Лешка плескалась под рукомойником и с остервенением чистила зубы.
- Пропусти! – процедила она безжалостно.
- Ну, что ты, как маленькая девочка, неужели нам нельзя сесть и поговорить?
- Действительно… Я уже не маленькая девочка, и больше никому не позволю вбивать гвозди в мое сердце! Про-пус-ти…
- Лешенька! – он посмотрел на нее виноватыми глазами, мне нужно многое тебе рассказать, я не хочу, чтобы ты думала, что я последний подлец…
- Я не Лешенька. Я – Алина. Лешенька умерла. А насчет подлеца это ты очень верно подметил: - последний подлец!
Олег с силой схватил ее за плечи и встряхнул.
- Отпусти, мне больно! – у Лешки потемнело в глазах – Идиота кусок! – она начинала злиться.
- Прости… Я не хотел. Прости…
Лешка вернулась в комнату. Наскоро позавтракав, она бросила в сумочку паспорт и билеты на поезд.
- Нужно обменять билеты… и уезжать отсюда… Чем быстрей, тем лучше!
Олег стоял у калитки, скрестив руки на груди.
- Я никуда тебя не пущу. – заявил он тихо и категорично.
- Хорошо. Я слушаю тебя. – холодно отозвалась Лешка.
«Ведь выжила же я тогда, не свихнулась, не попала в дом «хи-хи»…Зачем снова наступать на те же грабли? Мне совсем не нравится «бег по граблям»… Слишком больно…»
- Алина, ну, не стоять же у калитки…- В глазах Олега заблестел огонек надежды – Пойдем, сядем где-нибудь в кафе… - он просительно заглянул Лешке в глаза.
- Потом ты оставишь меня в покое?
Олег согласно кивнул.
- Замечательно... Только недолго! – это был ультиматум.
Они зашли в маленькое летнее кафе и сели в тени раскидистой магнолии.
- Есть что-нибудь будешь?
- Спасибо, я только что позавтракала.
Олег улыбнулся краешками губ:
- Вообще-то уже обед… Что-нибудь выпьем?
- С удовольствием! – Лешка независимо улыбнулась. Неизвестно откуда вынырнул вышколенный официант.
- Принесите, пожалуйста, хорошего сухого вина… Плитку шоколада… Сок.
Мороженое будешь? – Лешка отрицательно покачала головой. – Тогда пока все.
Олег плеснул вина в фужеры.
- Выпьем? – предложил он Лешке. Она молча подняла бокал.
- Я тебя слушаю… Я вся – внимание. – Она демонстративно откинулась на спинку пластикового кресла и закинула ногу на ногу. Ей хотелось выглядеть как можно неприступнее!
- Я хочу объяснить тебе... – начал Олег – Я хочу, чтобы ты поняла меня и простила…
Знаешь, Леш, тяжело жить с грузом на сердце… В общем, даже не знаю, с чего начать…
- Да уж начни с чего-нибудь, будь ласка, у меня не так много времени – она посмотрела на часы.
- Вот… В декабре два года назад разбился мой однокурсник… Коля Гордеев... Это была первая смерть, которая подступила так близко…У нас койки в казарме рядом стояли… - Олег говорил медленно, подбирая слова – Его похороны я смутно помню: оркестр, цветы… Много цветов… Очень… - Олег достал сигарету и закурил. – Его хоронили в закрытом гробу… Да, собственно, там и хоронить-то было нечего… Пособирали, что смогли найти на месте катастрофы – в глазах Олега заблестели огоньки боли. Лешка заметила глубокую складку на переносице.
- Я все это видел своими глазами… Ступня в носке… Без высотного ботинка… Запекшаяся кровь… Рука до локтя, сжимающая ручку управления… Обгоревшие, подплавленные часы… Пластиковые куски планшета… - Все это в радиусе километра…
Лешка видела, что воспоминания доставляют ему мученическую боль, видела, как ходили желваки и дергался кадык на шее. Она молчала.
- Сложили все это в гроб… Добавили земли с места катастрофы… Для веса – Олег не смотрел на Лешку, он глядел куда-то мимо – в пустоту.
- Помню, как плакала его мама… Она воспитывала Колю одна… Помню, как билась в истерике его невеста Катенька… На лице – ни кровинки… в глазах – беда бездонная… Она была беременна. Они хотели пожениться после зимней сессии… Ее держали под руки какие-то женщины… На кладбище, когда Колин гроб опустили в могилу, она вырвалась из их рук, и опустилась на колени в грязь…
- Коленька! – кричала она стоя на коленях – Ко -лень- ка, род-нень кий мой! Я ненавижу твои самолеты!!! Как же мы теперь, Ко –лень-ка – а!
Тогда, стоя у Колькиного гроба я понял… Я не имею права воровать твою юность… Глупец! Курсантам – думал я – пока они еще как птенцы-несмышленыши, не научившиеся летать, нельзя распоряжаться чужой молодостью… Я решил, идиот, дать тебе полную свободу… А что, если я - так же, как и Коля? – Олег посмотрел на Лешку. Она прижала ладонь ко лбу и закрыла глаза.
- Я думал, что не имею права на твою молодость… Думал, приеду к тебе в Вельск после окончания училища, упаду к тебе в ноги и буду просить твоей руки… - Он снова достал сигарету и закурил. Оба молчали. Официант тут же нарисовался, дескать, не принести ли еще чего. Но увидев их лица тут же ретировался.
- Что же ты наделал, Олег? – по Лешкиному лицу пробежала судорога.
- Не перебивай меня, пожалуйста! – тихо попросил он – Мне нужно выговориться.
Он налил сухого вина Лешке и себе, они выпили не чокаясь. Она дрожащими пальцами вытащила сигарету из пачки, Олег щелкнул зажигалкой.
- Я слышал, как ты плакала на переговорах… Я и сам плакал… Боялся, что ты почувствуешь…
Лешка обхватила голову руками и покачала головой.
- Что же ты наделал, Олег… Я… Я ведь замужем…
- Я знаю. – сказал он обыденно, посмотрев на нее грустными глазами.
- От-ку-да? - она чуть не поперхнулась дымом, глаза округлились, мелкой дрожью прошило руки.
- Я был у твоей мамы в Вельске…
?
- Свататься приезжал… - Олег грустно улыбнулся. – Она мне рассказала.
- Когда? – Лешка почувствовала легкий озноб.
- После окончания училища. Ты была в Северодвинске, в больнице…
- Странно… Мне мама ничего не рассказывала…
- Ты была в тяжелом состоянии… Я попросил ничего не говорить тебе. Я все о тебе знаю, Лешенька…
«Невероятно! Этого не может быть! – пронеслось у нее в голове – Маменька –тихушница! За моей спиной … Она заодно с Олегом? Невероятно!»
- Ты знал, что я приеду в Туапсе??
Олег согласно кивнул головой, скомкав сигарету в пепельнице.
- Сначала я позвонил твоей маме, а потом нашей Патефоновне. Она подтвердила.
«Потрясающе! Просто замечательно! Без меня… За моей спиной…» - Лешка никак не могла придти в себя от такого поворота событий. Олег мельком взглянул на нее и продолжил:
- Целый месяц пробивал отпуск в части. У нас молодые летчики, как правило, идут в отпуск зимой…Твое замужество я уже пережил… Привык, что ли... По большому счету, я сам виноват! Больше всего на свете я боялся, что ты умрешь!
Лешка закрыла глаза ладошками и заплакала. Ей было жалко себя, жалко Олега, жаль Костю. «Нервы ни к черту!» - подумала она и всхлипнула.
- Не плачь! – Олег осторожно, тыльной стороной ладони смахнул с ее щеки слезу. Лешка шмыгнула носом и полезла в сумочку за носовым платком.
- Я хочу, чтобы ты знала: - я люблю тебя… Больше мне ничего не надо…
Ой, Леха – Леха,
Мне без тебя так плохо!
- грустно пропел Олег – Ты не кисни, малыш, умей находить счастье в малом! Я вот говорю сейчас с тобой, смотрю на тебя – я счастлив!
Они сидели за столиком напротив друг друга, он гладил ее руки и смотрел темными пьянящими глазами.
- Скоро стемнеет… Давай сходим к морю! – попросил Олег – Я в этом году еще не видел моря… По-жа-луй-ста!
Лешка достала из сумочки пудреницу и припудрила припухший нос и щеки. Они стали осторожно спускаться по узенькой горной тропинке в сторону пляжа. Спуск был крутой – это была самая короткая дорога к морю.
Ой!- вскрикнула Лешка. Олег поймал ее на лету.
- Не бойся, я держу тебя, малыш!
- Ты же знаешь, я любительница падать…Каблук подвернулся.
Олег наклонился и жадным ртом поймал ее губы. Стиснул, сдавил в объятиях, прижимая к себе ее маленькое стройное тело…
- Олежка… Олеженька! – выдохнула Лешка – Что же ты наделал!
Он гладил ее руки, плечи, целовал исступленно, истово, отдавая свою нерастраченную нежность.
- Дай мне шанс все исправить… Дай… - шептал он и целовал, целовал…
***
Море шумело, качая волны, выкатывая на берег мелкую гальку и песок, малиновое солнце, отбрасывая косые лучи, тонуло в море… Пахло прелыми водорослями, выброшенными на берег. Лешка сидела на небольшом овальном камне и напряженно вглядывалась, как Олег то исчезал, то появлялся на гребне волны. Голова распухла от мыслей…
- Что же теперь делать? – безысходно думала она, подперев голову кулачком, и не находила ответа.
- Извечный вопрос: «Что делать?»
Олег уже выходил на берег, осторожно ступая по острому галечному дну.
- Леш, а помнишь:
Лунная дорожка,
Как компас кораблю…
- Помню, Олеженька.
Он наклонился и влажными прохладными губами чмокнул Лешку в нос.
К Патефоновне они вернулись, когда было совсем темно. Лешка прошла в свою комнату и распахнула окно.
«Что же я делаю? Дрянь я последняя! – ела она себя поедом – Стерва! Костик не заслуживает такого предательства! Нельзя! Опомнись, голубушка! Жалеть потом будешь»! Но внутренний голос упрямо твердил обратное: «Как же там у Федорова?
Ах, да… - «Измена даже в помыслах – измена все равно!» Ты ничего не можешь с собой поделать, это выше твоих сил… «Уж лучше жалеть, о том, что было, чем о том, чего не было!» - как наставление любимой сестренки. В голове все перепуталось!
«Боже милостивый, я люблю этого человека! Прости меня, грешную! – каялась Лешка. - К сожалению, я не Татьяна Ларина…- Ее било крупной дрожью – Будь что будет»!
Она услышала легкий шорох веток, замерла на мгновение. Олег уже стоял у окна.
- Будь что будет! – как приговор. Ловко подтянувшись на руках, Олег легко запрыгнул в комнату. Подошел к ней совсем близко и припал к ее губам.
- Шоколадная моя… Моя ненаглядная… - он сгреб Лешку в охапку и замер.
-Олежка, радость моя, боль моя… Беда моя…- шептала Лешка, замирая от его поцелуев…
Халат сполз с плеч на пол.
- Господи, что скажет Патефоновна? – Лешка инстинктивно прикрыла грудь руками.
- По-моему, она сама уже догадалась…
Олег подхватил Лешку на руки и закружил по комнате.
- Какая ты легкая… Пушинка!
Он осторожно опустил ее на кровать.
- Зеленоглазая, желанная моя… Леш, ты когда-нибудь задумывалась, что «желанная» - от слова желать?
- Не-а!.. Грешники мы с тобой! – Лешка глубоко вздохнула.
- Не смей так говорить. – Олег перешел на шепот – Любовь безгрешна!
Он нежно поцеловал Лешку в полураскрытый рот. Она закрыла глаза , запустила руки в шевелюру Олега. Ее обдало горячим участившимся дыханием.
- Я помню твою родинку… На правой груди около соска - выдохнул Олег - трепетными руками еле прикасался к ее спине, гладил талию и бедра… Она приподняла голову, пытаясь найти его губы…
***
Утром Лешка не могла поднять глаз на Олега.
- Что же я наделала, о, Боже! – сокрушалась она мысленно – Я предала Костика!
Я ему изменила… Тварь… О, ужас… Костенька, святой мой, прости меня… -
Мысли заполошно прыгали, ей было невыносимо стыдно:
- «Хранительница» очага! Сучка последняя… Что же я наделала»? – Она забилась в угол кровати, беззащитно куталась в одеяло, поджав ноги под себя.
-Господи, я словно воришка, которого застукали на месте преступления! – корила она себя.
- Малыш, что с тобой? – Олег видел, что Лешка не в себе, и не знал как ей помочь.
- Пожалуйста, не трогай меня, Олег. Я чувствую себя последней сволочью…
- Ты о чем?
- Мне стыдно… Перед Костей… Перед тобой… Перед Патефоновной…
- Не говори так. Все было прекрасно!
- Я пре-да-тель… Это жестоко по отношению к Константину. Бесчеловечно. Я благодарна ему. Он нянчился со мной целый год… Потакал мне во всем… Он любит меня…
- А ты?
Лешка не ответила, лишь горько вздохнула и отвернулась к окну.
- А ты? – не отставал Олег.
- А я… Я не знаю… – непослушными губами прошептала Лешка – Такой вот расклад… Тупик… Я не вижу выхода. – она не смотрела на Олега – Взбрыкну, как Анна Каренина, пущусь во все тяжкие… А дальше что? – Под электричку?
- Э-э, куда тебя повело. – Он подошел к Лешке вплотную, наклонился совсем близко:
- Выходи за меня замуж.
- Я… за-му-жем!
- Не кори себя, не надо! – Олег бережно гладил Лешкины плечи – Мы с тобой счастливые люди… Знаешь, почему? – Многим такая любовь и не снилась!
- Как я буду смотреть в глаза Патефоновне? – Лешка в полной растерянности посмотрела на Олега – Я запуталась совсем.
- Так… Собирайся! У меня созрел план… Мы смоемся из Туапсе на несколько дней.
Полчаса на сборы хватит? – в голосе Олега зазвенели командирские нотки.
- Да-а… - Лешка начинала приходить в себя.
- Не расслабляйся! Шагом марш собирать шмотки!
- Командир полка, нос до потолка,
Уши до дверей… Сам как воробей!
- Лешка вспомнила детскую дразнилку и в первый раз за утро улыбнулась.
- В темпе! – приказал Олег – Через полчаса жду тебя на лавочке! Он чмокнул Лешку в щечку и исчез в проеме окна.
- И куда мы? Спросила Лешка, закидывая сумку на плечо.
- В Абхазию.
-А это не опасно? – встревожилась она.
- У нас в полку есть летчик, Тимур Чкония… Он живет в Чемитаквадже. Он все время приглашает в гости и твердит, что нет земли благословеннее, чем Абхазия, и нет народа гостеприимнее, чем абхазы. Знаешь, как переводится Абхазия?
Лешка отрицательно покачала головой.
- Апсны – страна души. Мой однополчанин в прошлом году отдыхал в Очамчире. Приехал в диком восторге.
Белый теплоход покачивался на волнах… Море сверкало золотистыми бликами…
Лешка прижалась к Олегу, поудобнее устраиваясь в каюте теплохода.
- Расскажи мне о своей работе. Хоть немного… - попросила она, и еще крепче прижалась к нему.
- Работа, как работа… Думаешь, романтика? Не-ет… - Олег бережно прижал Лешку к себе – Тяжелый труд. Но я не могу без неба… Знаешь, затягивает, как наркотик…
И потом… Я не вижу себя в другой профессии. Небо – это мое… Моя страсть, моя стихия… Если неделю льют дожди, мне становится не по себе… А высший пилотаж,
это что-то! – Лешка видела как восхищенно заблестели у него глаза, Олег сразу преобразился, рассказывая о своей работе. Я люблю высший пилотаж! Это восторг! Тебе не передать: петля, полу-петля…Бочки…
- Кадушки… - вставила Лешка, и они оба рассмеялись.
- А командир у нас – зверюга… Молодых летчиков обстругивает, как папа Карло полено… А, в общем-то, на него никто не обижается, он справедливый и отходчивый… Представляешь, молодой пилот сел до полосы… Командир сначала детально разобрался, где ошибка, в чем… Ну, не хватило у летёхи опыта! Слишком мало налета!
- Что х… не заложено, то палкой не вобьешь! – кричал он на построении. Но тем не менее, служебное несоответствие не влепил…
Лешка чувствовала, что проваливается в сон – бессонная ноченька давала о себе знать. Она проспала всю дорогу на плече у Олега.
- Просыпайся, малыш, приплыли. – Тормошил он Лешку.
- А? Да- да… - она посмотрела на него заспанными глазами – Где мы?
- В Сухуми.
- Потрясающе! Я никогда не была в Сухуми. А где мы остановимся?
- В гостинице.
- Да-а?
Проблем с устройством в гостиницу не было. Пятиэтажный отель, выстроенный еще во времена Союза, заселен был наполовину. Они оставили вещи в номере и вышли
на улицу.
- Ну, куда ты хочешь? В дендрарий или в обезьянник? – Олег бережно прижал Лешку к себе.
- Ха-чу в обезьянник!
Олег поймал такси и буквально минут через десять они были на месте. Обезьянник поразил своими масштабами – вольеры для зверей были огромны! Обезьяны жили семьями в естественных природных условиях. На редких посетителей они не обращали никакого внимания. Лешка с восторгом смотрела на возню малышей – они гонялись друг за другом, кувыркались, качались на лианах. Мать строго следила за непоседливыми детьми, отвешивая подзатыльники не в меру расшалившимся чадам. Олег обнимал Лешку, прижимая к себе. Она, затаив дыхание, не могла оторвать взгляда от обезьянних проделок.
- Лешенька, я слышу твой смех, чувствую твое дыхание – я счастлив! Лешка прикрыла глаза и глубоко вздохнула:
- Ох, Олег, ты сам все запутал…
- Я распутаю. Дай мне шанс! Он наклонился и чуть коснулся губами ее шеи.
- Я вот о чем думаю: а обезьяны тоже целуются? – Лешка попыталась сменить тему.
- Наверное…
- Я есть хочу! – закапризничала она.
- Поедем в центр, закатимся в какой-нибудь ресторанчик.
Улыбчивый таксист привез их на набережную города. «Это самий лучший ресторан в Сухуми» - с чувством гордости заявил он.
- Какое красивое название – восхитилась Лешка – «Диаскурия». Интересно, как оно переводится?
- Близнецы.
- Ой, как интересно! – восторженно выдохнула она – Близнецы!
- Здесь самие лучшие шашлыки в городе – сказал таксист с легким кавказским акцентом. Ресторан и правда был замечательным, он, как и «Ласточкино гнездо» вдавался в море. Море лизало мощный каменный фундамент «Диаскурии», шлепалось волной и откатывалось назад… Матовые агатовые звезды светились на небосклоне. Лешка уплетала сочный шашлык, макая кусочком мяса в острый ароматный соус, и заедала оливками. Легкий хмель от хорошего коньяка слегка кружил голову. Она промакнула губы салфеткой.
- Диаскурия – прошептала она нараспев – Красиво! Близнецы… Что-то греческое есть в этом звучании… Я ведь тоже «Близнец» по Зодиаку…
- Я знаю, Леш, - Олег гладил ее тонкую руку.
- Двойственная натура! Всю жизнь один мой близнец доедает другого…Вечное противостояние! – Лешка горько вздохнула – Эдакий садо-мазохизм… Духовный онанизм… Мечусь, ем себя поедом… И всегда недовольна собой. Вот и сейчас…
она задумалась, подыскивая точные слова – Мне бы радоваться, что ты рядом… а мои близнецы сидят внутри меня и ссорятся: «А как же Константин? Ты ему жизнью обязана!»
- А про Олега твои близнецы ничего не говорят? – Робко спросил Олег, заглядывая Лешке в глаза.
- Го-во-рят…
- И что же? – Олег замер в ожидании ответа.
- Ты его любишь больше жизни! И не дергайся… Такой вот, блин, пирамидон…
Ночью, целуя Олега, и улыбаясь самой себе, Лешка вдруг призналась:
- Ты, наверное, будешь смеяться…
- Ну, что ты, малыш…
- Знаешь, я раньше думала – она счастливо рассмеялась – что я - холодная женщина. Раньше я ничего подобного не испытывала… Спасибо тебе.
- За что?
- За то, что ты есть…
- Просто… Ты моя Женщина… Выходи за меня…
На следующий день они поехали в Новоафонские пещеры.
- Красотища-то какая! – восторгалась Лешка. Удачно подсвеченные сталактиты и сталагмиты напоминали то древнего старца с клюкой, то Белоснежку с гномами, то тигра перед прыжком. У Лешки от восторга перехватывало дыхание и как у ребенка радостно блестели глаза. Олег прижимал озябшую женщину к себе, в пещерах было очень холодно.
- Когда-нибудь мы вернемся сюда – прошептал ей Олег на ушко – С детьми…
- С какими детьми? – Не поняла Лешка и удивленно вскинула брови.
- С нашими…
- Все не так просто… Мне очень жаль Костика… Он ни в чем не виноват. Он жертва.
Добрый, славный, хороший… Мне его жаль!
***
Месяц счастья и безумной любви, бездонной нежности и полночных слез неуклонно приближался к концу. Олег и Лешка стояли на автобусной остановке.
- Ничего, мы что-нибудь придумаем, малыш! Мы должны быть вместе… Он гладил ее худенькие плечи. Лешка незаметно смахнула слезу и улыбнулась.
- Сколько тебе лететь до Ленинграда?
- Ерунда. Два часа с хвостиком. Знаешь, я раньше не боялся летать на гражданских самолетах.
- В смысле?
- В прямом. Сейчас, когда я знаю, насколько сложны взлет и посадка… Боюсь…
Привык доверять только себе. Неизвестно, какие тараканы у пилота в голове… Какова реакция, опыт… А сейчас мне страшно вдвойне… У меня есть Ты.
- Ты пугаешь меня… - Лешка прижалась к Олегу всем телом. Трепетно и доверчиво.
- Не волнуйся, малыш, это комплекс многих летчиков. Просто комплекс и не более.
- Можно я провожу тебя до Адлера? – она с надеждой заглядывала ему в глаза.
- Не надо, родная… Долгие проводы – долгие слезы.
Он целовал эту маленькую женщину на глазах у всех, стискивал в объятиях, словно прощался…
-Я буду писать тебе до востребования. Я люблю тебя. – Олег шагнул на ступеньку автобуса и оглянулся.
***
«О, Боже мой... Лешка моя! – думал Олег, поудобнее устраиваясь в кресле авиалайнера – Теперь, когда я снова обрел ее, жизнь моя приобрела иную ценность! Каждый день – как ожидание чуда... Это же классно – засыпать и просыпаться с ее именем! Это здорово, всю свою жизнь посвятить этой маленькой женщине! Я люблю ее... Я все сделаю для того, лишь бы она была счастлива»!
Загорелые и отдохнувшие пассажиры постепенно заполняли салон самолета, слышался женский смех, гомонили дети. Мирно и монотонно урчали двигатели. Самолет подрагивал, выруливая на взлетную полосу. Остановившись на мгновение, он замер перед взлетом… Олег почувствовал, что обороты двигателя вышли на максимал. Он застегнул ремень безопасности. В салоне загорелось табло: «Ноу смокинг». Легкий толчок, лайнер пошел на взлет, втискивая тело в сидение.
Олег замер. Чувство страха и тревоги нарастало постепенно, с увеличением скорости. После взлета он явственно услышал небольшой хлопок, весь его организм превратился в слух…
- Гул двигателей изменился! - Доли секунды… Олег огляделся. Паники не было, пассажиры ничего не поняли…
- По-моему, приплыли! – леденящий душу холодок расползался по телу. Самолет вдруг резко накренился влево… Олег выглянул в иллюминатор, он увидел, что пилот убирает закрылки.
- Что он делает?? Это лишнее!
Он почувствовал, что самолет теряет высоту. Инстинктивно, до боли в суставах сжал подлокотники кресла. «Отлетался» - пронеслось в голове Олега… Самолет,
задрав нос, задрожал крупной дрожью… Завалившись на левое крыло, он падал. Олег прикрыл глаза. Мгновенно в памяти всплыла картинка – Лешка вытирала тыльной стороной ладони слезы и улыбалась ему… Теплый ветер играл ее волнистыми волосами... Она улыбалась ему сквозь слезы...
Последнее, что увидел Олег – стремительно приближающуюся землю…
Гатчина 20.06.06.