АЛЛА КОШМЕЛЮК
АНГЕЛ МОЙ
Эта маленькая грустная девочка прилетала ко мне в полнолуние. Когда полная, невероятно огромная луна с пятнами, похожими на глаза, бесстрастно глядела в мое окно. Я не помню, когда это случилось в первый раз… Меня словно переклинило! Месяцев пять или семь назад? Помню, что шел невыносимо сильный дождь… Он лупил по стеклам, шелестел в кронах деревьев, громыхал по крыше куском оторванной жести… На душе было муторно, как бывает когда живешь с ожиданием, что случится что-то ужасное – постоянное ощущение тревоги. Беспричинное волнение, необоснованное ничем.
В дверь балкона робко постучали. Я, словно загипнотизированная, послушно подошла к двери и повернула ручку. В комнату ступила худенькая девочка с выпирающими ключицами и тонкими руками. Длинные темные волосы были мокрыми от дождя. Синее платье в голубой горошек прилипало к острым коленям. Она посмотрела на меня огромными темными глазами и грустно улыбнулась. Но почему-то появление этого ребенка не вызвало у меня ни страха, ни паники. Я отступила назад, всматриваясь в ее лицо. Что-то неуловимо знакомое и близкое было в ее облике. Что? Силилась вспомнить и не могла… Будто кто-то заблокировал мою память, стер очень важный кусок моей жизни, вытер начисто!
- Принеси мне полотенце, пожалуйста! – попросила девочка – Я промокла.
- Да... Конечно… – ее голос вывел меня из оцепенения, я метнулась к шкафу и достала большое махровое полотенце, закутала ее, словно маленького ребенка и отнесла в кресло. Она дрожала… Я машинально потрогала ступни – ноги были ледяными! Схватила шерстяной плед и укрыла поверх полотенца.
- Ты кто? – прошептала я и замерла в ожидании ответа.
- Я и прошлое, и будущее… Я есть и меня нет… - она глянула на меня тоскливыми огромными глазами.
- Ты… Ангел?? – оцепенев, пролепетала я одними губами, но девочка услышала:
- Нет… - она помотала головой – Я – Ангелина. И она снова грустно улыбнулась. «Ангелина… Ангелина… - напрягала я свою память – Нет… Мне это имя ни о чем не говорит… Но ее голос!» – судорожно вспоминала, а вслух спросила:
- А лет тебе сколько?
- Девять. – Ангелина промокнула волосы, откинув полотенце. Копна густых каштановых волос рассыпалась по плечам.
- А когда тебе исполнится десять? – Расспрашивала Ангелину с затаенной надеждой, что смогу хоть что-то вспомнить! Ее ответ ошеломил меня.
- Никогда. Мне все время будет только девять… - Ангелина снова улыбнулась. Моему замешательству не было предела, я замерла, затаив дыхание:
- По-че-му??
- Я не знаю… - Ангелина посмотрела на меня растерянно и пожала плечами.
« Только девять... Мистика! Как же она попала на балкон седьмого этажа?» - я чувствовала, что ее озноб передается мне.
- Я прилетела.
«О, Господи, она читает мои мысли»! - от волнения у меня задрожали руки.
Ангелина утвердительно кивнула головой, и на мгновение задумалась:
- Просто был сильный дождь… Я устала и замерзла…
- Хочешь горячего чаю? – засуетилась я, не зная, куда деть руки. Она кивнула головой и ее грустные глаза потеплели. На ходу надев тапки, я заторопилась на кухню.
«Сумасшествие какое-то… Наверное, у меня напрочь снесло крышу…Словно сосулька на голову... Летающие девочки - в двадцать первом веке»! Непослушными руками щелкнула зажигалкой, и поставила чайник на светящийся голубой нимб горелки. Присела на край табуретки и бессильно опустила руки. «Но, я ее знаю… Мне знаком этот голос!» - состояние близкое к шоку! Тупо смотрела на чайник, напрочь выбитая из колеи этим странным визитом, и ничего не могла вспомнить. Ни-че-го! Налила чай в забавную чашку с Вини-Пухом, поставила на поднос вазочку с конфетами и печеньем.
Ангелина все так же сидела в кресле, поджав под себя ноги.
- Ну, вот и чай! – я старалась говорить как можно спокойнее, но у меня это плохо получалось, руки дрожали. Поставила поднос ей на колени, присела рядом. Ангелина пила чай, а я смотрела на ее тонкие пальцы с аккуратно подрезанными ноготками и крохотными заусеницами. «Кто же так заботливо подчистил мою память? Почему я ничего не помню?» - думала, глядя на Ангелину.
- Как твоя фамилия? – не унималась я. Девочка лишь вскинула брови и недоуменно пожала плечами. От волнения у меня тут же задергалось левое веко… Я разглядывала ее боковым зрением. Волосы у нее были шикарными, они блестели, словно их только что вымыли шампунем. Ровная густая челка слегка прикрывала брови. Носик был крохотным, с еле приметными конопушками на переносице. Дождь закончился. Медленные капли монотонно ударяли по жестяному подоконнику, словно древняя пытка индейских племен. Ангелина допила чай.
- Мне пора… - она поднялась с кресла, вздохнула и как-то по-взрослому посмотрела на меня.
- Ты прилетишь еще? – заторопилась я, испугавшись, что она исчезнет навсегда – Прилетай, пожалуйста! – Опрометью бросилась в прихожую, прихватив там ворсистые желтые тапочки с помпончиками. – Возьми! Они теплые!
- Спасибо. Не надо. – тихо улыбнулась мне Ангелина – Я мерзну, только когда идет дождь…
- Почему? – сорвалось с моих губ.
- Дождь – это слезы безвременно ушедших… Когда я долго летаю, мне становится холодно…
- Ты прилетишь еще? – с надеждой и мольбой в голосе… - «Да»! – эхом отозвалась она и исчезла в проеме балкона.
«Ангелина»… После ее странного посещения мне вдруг стало легко и спокойно! «Ангелина… Ангел мой… Может, она мой Ангел?» - эта мысль осенила меня неожиданно! «А вдруг она и вправду Ангел»? - думала я в полном замешательстве. Когда-то, очень давно, когда я была молоденькой девчонкой, мне гадала одна приятельница. В сущности, ничего плохого она мне не сказала, складывая час и дату моего рождения, что-то делила, вычитала, умножала, а потом промолвила:
- В твоей жизни все не так уж плохо. Единственное, что огорчает меня… - она вдруг замолчала, а потом, глубоко вздохнув, сказала – У тебя нет ангела-хранителя. Будь осторожней! Но это было так давно!
Весь месяц я жила в состоянии ожидания. Целыми днями думала только об этой хрупкой печальной девочке. Просыпалась с ее именем и засыпала. Ждала полнолуния, ждала Ангелину. Каждый день мысленно разговаривала с ней… Не знаю зачем, бросилась по магазинам, накупив новых ярких игрушек. Истратила ползарплаты – купила для моего Ангела нежно сиреневое нарядное платье и лиловые лаковые туфельки. Я ждала эту грустноглазую девочку с отчаянной надеждой! Перевернула вверх дном всю квартиру, в поисках документов и старых фотоальбомов, в надежде, что они прольют свет. Бесполезно, я так ничего и не нашла! Возможно, они затерялись в связи с переездом на новую квартиру. На работе отбывала свой срок, каждый день, заглядывая в календарь, в ожидании полнолуния. Иногда на меня накатывал жуткий страх: «А что если она не прилетит больше»? Гнала эти мысли от себя, жила, надеясь на чудо!
Полная луна смотрела на меня язвительно. Наконец-то! Я приоткрыла балконную дверь, превратившись в бесконечное ожидание! Пыталась вязать, все время путая петли – вязание валилось из рук! Ангелина вошла так тихо, что я не уловила момент ее появления.
- Привет! – сказала она, словно мы расстались только вчера. У меня перехватило дыхание – плотный ком медленно подкатывался к горлу. Я с трудом скрывала волнение, пытаясь взять себя в руки, и вести себя как можно непринужденнее.
- Здравствуй! Я ждала тебя, Ангелина! – рванулась к ней навстречу, обхватила руками ее худенькие плечи и прижала к себе. Слушала, как стучит ее маленькое сердечко, вдыхала запах ее волос.
- Ты пахнешь небом! - воскликнула я. Ангелина грустно улыбнулась краешками губ и посмотрела в глаза – Девочка моя! – я заговорила торопливо – Можно я буду звать тебя Ангелом?
- Я не Ангел. – карий взгляд с укоризной.
- Нет, ты послушай… – пыталась убедить ее - Твое имя - Ангелина, да? Значит – Ангел – лина! – сказала, и вдруг запнулась: «Лина… Лина… Кого же так звали»? Мое сердце сделало кульбит и полетело в пятки.
- Хорошо, зови меня Ангелом – перебила мои мысли Ангелина – если тебе так нравится!
Стараясь развеселить мою долгожданную гостью, достала с антресолей коробку с новыми игрушками.
- Ты поиграй пока, а я чайник поставлю. Какие вкусные пирожные у нас сегодня! Но она не дала мне уйти.
- Это чья кукла? – прищурившись, спросила Ангелина, словно припоминая что-то, и показала на стенку, где на шкафу с книгами много лет пылилась кукла в свадебном платье. - она смотрела на меня пристально.
- Можно я поиграю с ней?
- Да-да, конечно! – обрадовалась я. Меня снова затрясло!
«Мою Ангелину не заинтересовали новые Барби и мягкие игрушки, ей понравилась старая, которой сто лет в обед»! – думала я, усмиряя бешеное сердцебиение, нарезая на кухне тонкие ломтики апельсина и бананов. Перемешала, залила сладким соусом, а сверху положила кружочки киви. Я обожала этот салат, и мне очень хотелось угодить Ангелу! Налила чай в фарфоровые чашки, достала эклеры из холодильника, поставила все на поднос и на цыпочках вошла в комнату. Ангел спала на диване, свернувшись калачиком, крепко обнимая старую куклу. Тихонько поставила поднос на журнальный столик, и, боясь потревожить гостью, присела на краешек дивана. Смотрела на ее умиротворенное лицо, боясь пошевелиться и спугнуть ее сон. Я смотрела на Ангелину и теплый комок неожиданной нежности растекался в груди.
«Боже мой, а ведь она похожа на меня»… Это было для меня ошеломляющим открытием – те же изогнутые ресницы, такой же маленький, слегка вздернутый нос, та же складочка между бровями! Я вглядывалась в лицо Ангела, и мне казалось, что я схожу с ума!!! Насколько помню себя – я жила одиноко в своей однокомнатной квартирке, не было у меня ни мужа, ни детей… «Мистика! Почему она так похожа на меня, когда спит»? Смотрела на спящую Ангелину, мысли, словно тяжелые жернова, вращались в моей голове. «Сумасшествие»! Признаться честно, не помню, сколько наблюдала за Ангелом. Она открыла глаза, потерла ладошкой переносицу, и села на диване, не выпуская куклу из рук.
- Попробуй фруктовый салат – сказала как можно непринужденнее – думаю, что тебе он понравится! А еще… Я купила тебе платье и очень красивые туфельки. Я торопливо доставала из шкафа покупки, но Ангелина даже не обратила на них внимания.
- Спасибо, мне не нужно. Мне правда не нужно…
А что это? – спросила она, расправившись с салатом, прихлебывая горячий чай.
- Ты о чем? – не поняла я.
- Это! – Ангел показала рукой на цветы – Они живые?
- Это цветы… Ну, конечно, живые…
- У тебя много цветов! – Ангелина доедала пирожное – А им больно? – она взглянула на меня по-взрослому. Я онемела от вопроса, не зная, что ответить. На меня накатил столбняк!
- Мне тоже когда-то было больно! – продолжила она - А теперь нет… Совсем.
- Ангел, можно спрошу… я вцепилась в подлокотники кресла, чтобы моя девочка не заметила трясущихся рук. - она молча кивнула головой.
– А ты… - я набралась мужества – Ты можешь остаться у меня? Она посмотрела на меня глазами полными печали и отрицательно покачала головой.
– Ну, по-че-му? – упавшим голосом прошептала я, Ангелина лишь недоуменно пожала плечами:
- Я не знаю…
- Скажи, пожалуйста, - я пыталась найти хоть один ответ на множество вопросов – Почему ты прилетела ко мне?
-Только у тебя горел свет… Значит, тебе было одиноко…Ой! Мне пора! – заторопилась вдруг Ангелина – Я буду прилетать к тебе!
Она попятилась к балконной двери и тихо растаяла, словно ее никогда не было.
Я положила голову на колени и заплакала: «Улетел мой тихий Ангел, оставив мне пустоту и одиночество»!
* *
Наверное, я тихо-тихо схожу с ума! По-видимому, по мне психушка плачет. Сонм неразрешенных вопросов рос, как снежный ком… Вечерами я сидела, тупо уставившись в телевизор, и ничегошеньки не понимала, что происходит на экране. Все мои мысли были об Ангеле!
Ангел мой, побудь со мной
хоть немного,
И, пожалуйста, не стой
у порога.
Отогрей и успокой
мою душу…
Стану робкой, кроткой я
и послушной…
«Наверное, у меня вялотекущая шизофрения! Со стороны, вроде, незаметно, что ум за разум заходит! Надо же, докатилась до стихов! Полная шиза!»
Ангел мой, побудь со мной,
мне так грустно,
Одинок холодный дом,
в доме пусто…
и от слез нежданных нет
облегченья…
от напастей и от бед
нет спасенья!
Утро стирало ночные страхи, как сомнамбула я плелась на работу. Коллеги глядели на меня косо: я замкнулась в себе, монотонно стуча по компьютерной клавиатуре.
В обед выходила в маленький офисный сквер, с наслаждением выкуривала сигарету и вглядывалась в небо: «Где там моя Лина – Ангелина»? По небу плыли усталые облака – ни лиц, ни ликов, ни следа моего Ангела! Вполне понятно, что со стороны мое поведение смахивало на тихое сумасшествие, и с этим нужно было что-то делать! Измотанная бессонными ночами я бесцельно бродила по городу. Меня толкали прохожие, но это не раздражало, а наоборот успокаивало:
«Хорошо, когда рядом люди»! – думала я. Только я, как бездомная дворняжка, одна слоняюсь по городу»! Свернула на Владимирский проспект, остановилась у собора и машинально перекрестила лоб:
«О, Господи, не лишай меня встречи с Ангелом»! – прошептала беззвучно, уповая на чудо. И вдруг рядом со мной раздался резкий хлопок, похожий на выстрел! Я вздрогнула, метнулась к фасаду дома, и вдруг распласталась вдоль стены. От ужаса зажмурила глаза, и, прикрыв голову руками, замерла, боясь пошелохнуться. Перед глазами тут же возникла странная картинка, расплывчатая, будто недопроявленная.
На фоне желтых гор с ослепительно белыми вершинами, проплывали медлительные верблюды, шли неторопливо загорелые мужчины в белых свободных одеждах и вычурных чалмах. Голова пошла кругом, сердце захолонуло… Я открыла глаза и резко села. Прохожие оборачивались и глядели на меня кто с удивлением, кто с явным состраданием. Я поднялась, отряхнула юбку, закинула сумку на плечо, и юркнула в колодец двора. Дрожащими руками достала сигарету и прикурила. Видеомагнитофон в моей голове тут же отмотал пленку назад, услужливо подсовывая только что увиденное. Горы… Верблюды… Мужчины в чалмах… Голова раскалывалась.
Потом зарядили дожди, и стало совсем невыносимо. Я три дня не вылезала из квартиры, проклиная противную питерскую погоду. Пыталась читать, даже не вникая в смысл написанного. Бродила из угла в угол, бесконечно курила и хлестала кофе. Солнце появилось так же внезапно, как три дня назад пошел дождь. Как меня занесло на Адмиралтейскую набережную, каким ветром… Убей, не помню! Но именно с того злополучного дня у меня начались неприятности. Я сидела на скамейке недалеко от нового памятника Петру Первому и бездумно глядела на Неву. Изредка оборачивалась, и, щурясь, смотрела на Петра. Он был простоволосым, в посконной рубахе, с топором в огромных руках. Простой русский мужик, ладящий лодку. Ветер с Невы задувал конкретный, перебирая и путая волосы. Было довольно прохладно, я хлюпала носом и ежилась на ветру. Но домой не несли ноги! Надо же, дошла до ручки, опустилась ниже городской канализации! Утром мне не хотелось на работу, а вечером – домой. Волны тихонечко шлепали о гранит, принося не успокоение, а отупение. Мужской голос раздался около самого уха. Я шарахнулась, как ошпаренная. Рядом со мной оказался неопрятный, средних лет мужик с длинными грязными волосами, стянутыми резинкой. Ну и видок! Явный сэконд хэнд! Он придвинулся поближе и зашептал низким голосом:
- Не бойтесь, я вас не обижу!
Я отшатнулась от него, почувствовав запах гнили изо рта. Мне бы встать и уйти, но меня словно гвоздями приколотили…
- Что? – я никак не могла понять, какого рожна ему надо? Увидев мое замешательство, он тихо произнес:
- Не бойтесь… Мне бы только стакан…
- Какой стакан? – возмутилась я – У меня нет стакана.
- Вы меня не поняли… - сконфузился мужик – Мне бы только стакан водки! – и посмотрел на меня глазами больной собаки.
- А-а-а-а… - я отодвинулась подальше, и только сейчас заметила, что его тонкие пальцы нервно дрожали. У меня тут же задергалось левое веко. «Боже, докатилась! Меня принимают за бомжиху»! Я резко поднялась, и плохо соображая, метнулась в сторону Дворцовой площади. Ноги налились тяжестью и плохо слушались, меня мотало из стороны в сторону… И вдруг я увидела Ангелину!!! Она шла по площади с незнакомой женщиной! Статная дама держала за руку моего Ангела, и, наклоняясь к ней, что-то говорила. Они были метрах в пятидесяти от меня. Я резко затормозила и сложив руки рупором, заорала на всю площадь:
- Ан – гел! Ангел мо-о-й!
Но Ангелина не обернулась. Нет, я ни с кем не могла спутать мою девочку, и точно знала, что это она.
- Ан-гел! – орала я что есть мочи, размахивая руками, заставляя оборачиваться прохожих, смотревших на меня, как на умалишенную. И откуда взялся этот бойкий розовощекий милиционер, ума не приложу! Нарисовался на мою беду.
- Ваши документы, сударыня!
- Простите, мне некогда! – я попыталась прошмыгнуть мимо, но он цепко схватил за руку. Ангелина с женщиной уже подходили к арке Генштаба, еще мгновение, и я потеряю их из вида! И тут взыграло ретивое… Мне будто вожжа под хвост попала…
- Ан-гел – кричала я, отчаянно жестикулируя, впиваясь зубами в руку милиционера, пытаясь освободиться. Я дергалась, извивалась, пиналась, мотала головой, свободной рукой колотила мента по спине… Мне необходимо было догнать Ангелину! Обозленный милиционер ловко скрутил мне руки за спиной и защелкнул наручники. Перед глазами сначала замелькали черные точки, а потом поплыли серые пятна.
* *
Когда я очнулась, первое, что пронеслось в моей гудящей голове:
«Я так и не догнала Ангела!» Взгляд мой тут же уперся в потолок. Лампочка била по глазам ярким светом. Зажмурилась на секунду и отвернулась к стене.
«Ничего не понимаю… На лампочке решетка»! Я открыла глаза, чтобы удостовериться, и испуганно огляделась. На кровати у противоположной стены полулежала красивая молодая женщина с огромными выразительными глазами и красиво очерченным ртом. За квадратным столом сидела плотно сбитая тетка неопределенного возраста. Она беззвучно шевелила губами, перекладывая карты.
Жидкие слипшиеся волосы были похабно пострижены, словно ее обкорнал пьяный ежик. На окне тоже были решетки. Голова раскалывалась на части… Я уставилась в стенку, пытаясь восстановить события. «Сначала мужик… Потом Дворцовая… Лина! Я понеслась за Линой! Потом этот бойкий мент… Что потом? Ни-че-го не помню»! Я застонала и натянула одеяло на голову.
- Вам плохо? – приятный женский голос звучал участливо. Теплая ладонь легла на лоб.
- Голова, как чугунок! – простонала я, не разлепляя век.
- Таблеток здесь нет. Сейчас намочу полотенце.
Сначала я услышала шум льющейся воды, потом легкие шаги… Потом почувствовала прикосновение теплых пальцев и спасительную прохладу полотенца.
- Где я?
- В больнице.
- Давно?
- Третий день.
- Понятно…
- Что тебе понятно? – ядовито хмыкнула блондинка – Дурка она и в Африке дурка…
Я приподняла голову и тупо уставилась на женщину. Ясный взгляд, осмысленная речь, четкая координация движений. Нет, она не была похожа на сумасшедшую! Я покосилась на тетку с шизоидной стрижкой.
- А-а! – махнула она рукой – Не обращай внимания! Она с башкой не дружит. У нее сперли все деньги и документы, вот и «покосилась избушка», точнее – башка. При ней можно говорить спокойно, ни бельмеса не понимает… Думаешь она пасьянс раскладывает? Ха! Она деньги считает… - выпалила яркая блондинка на одном дыхании – Меня Мила зовут.
Я понимающе кивнула и сглотнула слюну.
- Нина. Можно спросить?
- Валяй! – живо откликнулась Мила.
- А вы… к-как здесь? – от волнения я стала заикаться.
- Да легко… Муж у меня – олигарх. Завел себе новую нимфетку. Даже не скрывал, козел старый, пошел вразнос. В открытую…Ну, я с горя набралась текилы, как Жучка блох, и пошла крушить французские сервизы и китайские вазы. Накрошила раритетов по всему особняку. Он вызвал неотложку. Думаю, что приплатил прилично, и вот я здесь… Ур-род. А ты, говорят, норовила ангела с Александрийского столпа стырить?
- Я-я-я? – после такого заявления Милочки у меня потемнело в глазах и начала неметь верхняя губа… В висках застучали мерзкие молоточки – Кто сказал?
- Медсестры трепались, я случайно подслушала.
«Знатная информация к размышлению! – ошалело думала я – Что еще слил этот бойкий милиционер? Может, я и атлантов с Эрмитажа хотела соблазнить? Господи, я должна выбраться отсюда до полнолуния»!
Всю ночь я не сомкнула глаз, соображая, как можно выбраться из психушки. Мой воспаленный мозг варил на тихую троечку, так ничего и не придумав. Утром меня разбудил тоненький голосок:
- Раечка кушать хочет!
Я приоткрыла один глаз – обкромсанная тетка, сложив ладони на груди, причитала, словно по покойнику. Послышался поворот ключа в замочной скважине. Я насторожилась. В палату вошел высокий мужчина с выразительными восточными глазами в идеально белом халате и накрахмаленной шапочке.
- Здравствуйте, Марат Артурович! – улыбнулась Милочка. Окинув внимательным взглядом Раису и Милу, он добродушно кивнул головой и направился к моей кровати.
- Ну-тес, душечка, как вы себя чувствуете? – доктор посмотрел на меня из-под очков. Я сжалась под одеялом в комочек.
- Спасибо. Вашими молитвами. – я справилась с волнением и решила перед ним не лебезить. Доктор удивленно вскинул брови, пытливо посмотрел на меня миндалевидными глазами.
- Г-м-м-м! – удовлетворенно промычал он – М-м-м-да… - и согласно кивнул головой.
Мне показалось, что со своими психами и милый доктор сам стал маленько того…
- А как же ангел? – взял он с места в карьер и хитро прищурился – Или купидон?
- Или шестикрылый Серафим…– съязвила я, тут же превращаясь из тихони в стерву – Колонна с Исаакиевского собора тоже моих рук дело. Чего мелочиться? Скоммуниздила. У себя на даче поставлю.
- М-м-м-да… - доктор явно косил под дурачка – И все-таки – продолжил он елейным голосом – Насколько я сведущ, душечка, речь идет только об ангеле.
- Плято амикус сэд магис амика эст веритас! – огрызнулась я. Доктор крякнул, глаза его округлились. Терять мне было нечего… Меня понесло! Я лгала самоотверженно и самозабвенно:
- Сейчас не 37й год, и не эпоха застоя… У меня умопомрачительные связи, и, уверяю Вас, засунуть меня в психушку будет весьма проблематично! Вы дорожите своей работой, доктор? Замечательно! Весьма похвально… - выпалила я на одном дыхании – А посему не делайте скоропалительных выводов и не ставьте сомнительных диагнозов. У меня влиятельные связи в прокуратуре и в Мэрии города. Они не оставят меня в беде!
- Раечка кушать хочет! – донеслось с соседней кровати заунывное бормотание.
-Дивидэ эт импера! – вздохнула я.
- Что? – не понял доктор.
- «Разделяй и властвуй». Латынь.
- Ну, полноте, душечка! – миролюбиво произнес Марат Артурович и похлопал меня по коленке – Потом поговорим!
- Ну, ты кру-та-я! – пропела Милочка, когда за доктором захлопнулась дверь.
- Просто мне терять нечего. – пробормотала я, с трудом сдерживая слезы.
«Бог ты мой, сколько всего намешано в одном человеке! – думала я – От ангела до дьявола – один шаг! Еще вчера я была тихой простушкой, женщиной не умеющей перечить начальнику, дурочкой, не умеющей постоять за себя… Человек живет в социуме, а не в темном лесу… Реалии накладывают отпечаток на любого из нас… Честно сказать, такого сволочизма я сама от себя не ожидала»! Разум мой бунтовал, подсознательно включая защитные реакции организма. Я была готова к борьбе!
В замочной скважине повернулся ключ.
- Идите завтракать! – прощебетала молоденькая медсестра, просунув голову в дверной проем.
- Здесь выпускают из каземата? – я вопросительно глянула на Милочку.
- Буйные в другом отделении. Ты… Настройся морально… - предупредила она, на ходу засовывая ноги в тапки.
* *
Я ступила в довольно просторный коридор, где кроме коричневых кушеток намертво прибитых к полу, ничего не было! На меня неслась инвалидная коляска. Я в ужасе прижалась к стене.
- Я писать хочу! – взвизгнула тетка в коляске. Ну и видуха у нее! Взлохмаченная прическа под названием «взрыв на макаронной фабрике», длинный заостренный нос и глубоко посаженные острые глазки. Буратино! Она чуть не наехала на меня, но вдруг резко отвернула в сторону и затормозила. Замотала головой из стороны в сторону и громко затараторила:
- Мне нужно в туалет… Где парковка? Где я могу припарковаться? - повизгивала она, скрещивая ноги. Взгляд ее был безумным и пустым. Мне стало дурно!
- Спокуха! Не бери в голову! – Мила до боли сжала мой локоть и натянуто улыбнулась. Наш столик оказался у единственного зарешеченного окна, засиженного мухами и неизвестно когда мытого в последний раз. Я присела на стул, уставившись на серую массу в тарелке. Такой гадости я отродясь не видела! «Интересно, из каких помоев приготовлена эта каша»?
- Ешь! – прошептала Милочка, но я только отрицательно мотнула головой. Огляделась. Напротив меня сидела худющая женщина, похожая на стиральную доску из детства. На ней была вылинявшая, некогда розовая майка и серые штаны с вытянувшейся тканью на коленях. Натуральная зубочистка!
- У нее мания все припрятывать! – шепнула Мила, прихлебывая невероятно черный чай, пахнущий вениками. В плоской тарелке лежали четыре, вполне съедобных на вид, булочки. Вдруг Зубочистка схватила две булочки и быстро спрятала руки под столом. Быстрым взглядом обвела соседей, прищурившись, глянула на санитаров и с загадочным видом выскользнула из-за стола. Она пошла торопливо, как-то иноходью, боком и скрылась в умывальной комнате. Мы с Милочкой переглянулись. Буквально через минуту Зубочистка вырулила из умывалки походкой королевы, при этом гордо вскинув голову. Темные глаза ее лихорадочно блестели, а под майкой четко вырисовывалась высокая девственная грудь! Я прыснула. Милочка приложила палец к губам. Зубочистка, задрав голову, неестественно вскидывала брови, пытаясь привлечь к себе внимание... Вдруг одна булочка выскользнула из-под майки. Наша «девственница» проворно наклонилась и спрятала «грудь» в карман штанов.
«О, ужас! Дом «хи-хи» вот это я вляпалась»! У меня снова задергалось левое веко. Публика здесь и правда была жутко разномастная, со своими тараканами в голове!
И тут меня кто-то толкнул, я резко обернулась, ожидая самого худшего. Мимо меня протискивался тучный и абсолютно лысый мужчина с багровым лицом. Ну, не голова, а моя коленка – точь-в-точь. Он крадучись, добрался до основательно потрепанной пальмы, и, оттянув резинку на штанах, помочился на ствол, выкатив белки. При этом он сладострастно причмокивал губами, словно помятыми пельмешками. Я отвернулась. Рвотные спазмы рвались из желудка наружу. «Настоящих буйных мало... Вот и нету вожаков»... – пронеслось в моем отупевшем сознании. Четвертая соседка по столу, одутловатая, с косоватыми и светлыми, как талая вода глазами, как-то боком посмотрела на меня.
«Алкоголичка чистой воды»! – стучало в голове, я с трудом сдерживала рвотные позывы.
- Он удобрил цветик... Это хорошо... Плохо, когда он удобряет платяной шкаф... Во-низь-ма! - она брезгливо сморщила нос – А еще Мирон пи-пи в тапочки!
Она сложила пухлые, как сосиски, пальцы на столе и взгляд ее снова стал отсутствующим. Меня тошнило! Качаясь, я вышла из-за стола и заторопилась в свою палату. После Милочка отпаивала меня соком и гладила по плечу, рассказывая свежие новости.
- Представляешь, привезли вчера больную... Молодая, симпатичная, глазищи – в пол-лица... Ну, сама понимаешь: психолог, гинеколог... Оказалось, у нее двадцать недель беременности! Доктор спрашивает:
- Девочка, кто тебя?
Она рассмеялась диким смехом и ткнула пальцем в доктора - «Ты»! и что с нее возьмешь? - Милочка вздохнула – Дура не дура, но и умные не такие!
И тут меня прорвало! Я стала рассказывать про Ангелину, все, с самого начала, до потасовки с милиционером.
- Не может быть! – Мила отрицательно помотала головой – А, впрочем, в этой жизни все бывает! – пропела она какой-то знакомый хит. – Только знаешь, мне кажется, что на Дворцовой была не Ангелина... Мне кажется, ты обозналась.
В замке повернулся ключ и в палату заглянул здоровенный санитар:
- Бодрова! К доктору в кабинет.
Решительно выдохнув, я подошла к санитару, махнув Милочке рукой.
- Ведите, господин надзиратель!
Марат Артурович сидел в удобном мягком кресле и перебирал четки.
- Ну-тес, душечка, - завел он свою утреннюю песню – Так как же наш ангел с Александрийского столпа? – он пытливо заглянул мне в глаза.
- Старые песни о главном! – я устало усмехнулась – Конечно, в голову руками не залезешь и психику руками не потрогаешь... Но давайте рассуждать логически, доктор. Ну, поцапалась с милиционером... Так меня надо было в милицию, а не в психушку... И пусть бы мне там «шили» мелкую хулиганку...
Доктор что-то говорил мне про психику, перебирая четки, а я не могла оторвать взгляд от его рук. Я не мусульманка, но этот обряд мне до боли знаком! Где я могла это видеть? Я четко помню руки, перебирающие четки! Но где, черт побери? Голос доктора вернул меня на землю грешную:
- Это верно, душечка, психику пальчиками не потрогаешь...
И вдруг меня осенило! О, Боже, как же я не додумалась раньше? Все гениальное – просто.
- Я имею право на один звонок, доктор? – Он внимательно посмотрел на меня из-под очков, хитровато сощурив глаза:
- Ну... В общем-то... Кому, если не секрет?
- Илье Наумовичу Бажову.
Доктор крякнул и выпрямился. Илья Наумович – мой милый и славный сосед – известный психотерапевт, светило медицины не только в Питере, но и во всем постсоветском пространстве. Он частенько спасал меня от бессонницы, а в периоды осенней депрессии отпаивал успокоительными сборами. И как до меня раньше не дошло! Доктор поерзал на кресле, и, помедлив немного, придвинул мне телефон. Я набрала номер и торопливо защебетала в трубку, обрисовывая сложившуюся ситуацию. Мой славный сосед слушал молча, а потом произнес:
- Как фамилия доктора?
- Рустамов Марат Артурович.
- Дай ему трубочку...
Я не знаю, что говорил мой спаситель доктору, и какие веские доводы приводил, но присмиревший вдруг Марат Артурович буркнул мне, положив трубку на рычаг:
- Собирайся. Минут через сорок за тобой заедет сам Бажов!
* * *
Увидев меня, всклокоченную, с отсутствующим взглядом и мешками под глазами Илья Наумович тяжко вздохнул, и, подхватив мою сумку, повел меня к выходу. Сзади на нас катилась инвалидная коляска.
- Где тут можно припарковаться? – визжала Буратино противным голосом – Где парковка?
Мы покидали психоневрологическое отделение под завистливые взгляды полубезумной разномастной братии. Медсестры услужливо улыбались Бажову. Илья Наумович был здесь явно в фаворе!
- Я все сделаю, чтобы вытащить тебя отсюда! – шепнула я Милочке на прощание.
- Кроме кляузы милиционера на тебя здесь ничего нет. – Илья Наумович захлопнул дверцу машины и повернул ключ зажигания. – А его показания яйца выеденного не стоят. Ну... Что с тобой приключилось, Нина? - Бажов не мигая смотрел на меняю
- Я смертельно устала, Илья Наумыч... Предосенняя депрессия, мелкие неприятности на работе... – беззастенчиво лгала я своему спасителю – И еще эта бессонница, будь она неладна! «А в общем, дело не в гусях, я все неладно»!
- В общем, так... – машина доктора, как по маслу, катилась по новому асфальту, мягко покачиваясь на рессорах – Приедем домой – позвони на работу, скажи, что приболела. Я выпишу тебе больничный. Прими ванну с мятой, выпей валерьянки и отоспись как следует...
Я дрыхла двое суток, но, проснувшись, почувствовала явное беспокойство. Скоро полнолуние! Надо срочно позвонить Бажову!
- Илья Наумович, здравствуйте! Это Нина. Мне нужна Ваша консультация. Срочно!
- Хорошо… Ты сможешь приехать?
- Да хоть сейчас…
- Ну и ладненько. Приезжай. Как ты себя чувствуешь? Отоспалась?
- Угу.
Через час я уже сидела в кабинете Ильи Наумовича. Чистенький, плотный психотерапевт, с ухоженной бородкой, не мигая, смотрел на меня.
- Ну, рассказывай? Не нравишься ты мне... Сама на себя не похожа...
- Я хочу, чтобы Вы вернули мне память… - прошептала бесцветным голосом. Илья Наумович неторопливо вынул сигарету из пачки, повертел ее в руках и закурил.
- А надо ли, Нина? Что у тебя произошло? – вопрос в лоб. Я смутилась. Добрый мой доктор смотрел на меня сквозь пелену голубоватого дыма. Ну не могла я рассказать ему о существовании Ангела! Боялась, что он примет меня за умалишенную!
- Нет, все в порядке… - я отрицательно замотала головой - Просто хочу знать о себе все. Не может человек жить без прошлого! – выпалила на одном дыхании и опустила глаза.
- А если будет очень больно? – не сдавался доктор – Понимаешь, Нина, бывают случаи, когда лучше не знать, что было в прошлом… Легче жить! – говорил он спокойным убеждающим голосом.
- Иль-я На-у-мо-вич! – умоляла я, боясь разрыдаться.
- Ну, если ты настаиваешь… - он смял сигарету в пепельнице – Несколько сеансов гипноза… И память вернется… Пусть не полностью. Через недельку можно начать.
Я взмолилась: - Нельзя ли прямо сейчас? По-жа-луй-ста! – Я была готова упасть перед ним на колени, лишь бы он вернул память! Илья Наумович сидел в кресле и внимательно смотрел на меня, мне казалось, что он просвечивает меня, как рентгеном! Пауза затягивалась. Доктор прищурил глаза и пожевал губами.
- Ну, хорошо! – сдался мой добрый знакомый. – Сядь в кресло. Расслабься… Закрой глаза…Руки в замок. - заговорил он тихим повелевающим голосом. Поднял свои руки над моей головой. Я чувствовала, как от них полилось успокаивающее тепло. Мне стало легко и комфортно.
- Теперь попробуй разжать пальцы.
Я отрицательно замотала головой. Пальцы мои не слушались, а руки срослись, словно сиамские близнецы.
- Вот и славно…Ты гипнабельна, это уже плюс. Продолжим.
Снова почувствовала магнетизм его рук, постепенно куда-то проваливаясь, точнее, перемещаясь в другую реальность. Голос Ильи Наумовича доносился откуда-то издалека:
- Что видишь, Нина?
- Море…
- Смотри внимательно… Что еще видишь?
- Мужчину и маленькую девочку с «хвостиками»… Они купаются… Девочка смеется…
- Хо-ро-шо! А ты где, Нина?
- Я сижу в шезлонге… Мужчина и девочка идут ко мне…Ой… Я вижу их лица!! – заволновалась я.
- Стоп. Хватит. – Доктор осторожничал. Открыла глаза на счет пять. Передо мной стоял Илья Наумович и пытливо смотрел на меня:
- Ну-тес, Нина, что видела?
- Море, пляж… Солнце… Золотистые блики на воде… Загорелых мужчину и девочку с «хвостиками». Они купались. Я видела их лица, Илья Наумыч!
- Для первого раза неплохо. – доктор прищурил глаза, весьма довольный своей работой. – И все-таки… Может, не надо, Нина? Ты слишком эмоциональна!
Отрицательно замотала головой, боясь, что он мне откажет.
- Ну, гляди… - вздохнул мой добрый доктор и потер руки.
* * *
Я шла по Ленинскому проспекту, мысленно перелистывая только что увиденное. Накрапывал мелкий питерский дождик, меня толкали прохожие, но я не замечала. «Девочка с хвостиками – это Ангелина, точно! А вот молодой мужчина, кто он?» Напрягала свою память и ни-че-го не могла вспомнить! Не знаю, почему села в первый же остановившийся троллейбус, и поехала, куда глаза глядят. Мне было все равно, куда он меня привезет! Слегка качнувшись, и скрипнув рессорами, троллейбус свернул в Купчино. «Куда еду»? – безразлично подумала, стараясь не завыть в голос.
- Загорелая девочка – Ангел мой… Лина… - я снова погрузилась в воспоминания.
- Следующая остановка – проспект Славы – металлически искаженный голос водителя вернул меня в серую действительность. Идея зайти в гости к старым друзьям возникла спонтанно: «Господи, сто лет их не видела! Только бы они были дома»!
Двери мне открыл Макс: - Нинок! Каким ветром надуло? Посмотри, Мариш, кто к нам зарулил? – крикнул он в кухню. – Проходи, проходи! – Макс легонько подтолкнул меня в комнату. Маришка, жена его топотила у плиты.
«Милые, славные мои, как давно я не была у вас»! – думала, оглядывая комнату. Нет, ничего в ней за время моего отсутствия не изменилось: на стене – фотографии поэтов в одинаковых рамках и Маришкины художественные работы. Всегда в душе завидовала им белой завистью. Их семья – творческий тандем: энергичная темноволосая Марина – художница; а Макс – утонченный и светловолосый, поэт, прозаик и издатель.
- Ты поскучай немножко, сейчас на стол сварганим… - защебетала Маришка – Посидим, почирикаем! Я согласно кивнула головой. Сидела на знакомом диване, подпитываясь аурой их семьи и рассматривала новую Маришкину акварель «Спас на крови». Потом мое внимание привлек старый альбом. Не знаю, почему, рука сама потянулась… Раскрыла его и начала лениво листать – вот Макс и Маришка в Павловске… Вот мы на природе… Вот мы в кафешке пиво пьем…Вот мы на заливе...«Листай быстрее»! – торопил мой внутренний голос. И вдруг… Мой взгляд наткнулся на черно-белую фотографию. О-бом-ле-ла! На фото была я, собственной персоной! Меня обнимал темноволосый мужчина приятной внешности, а на коленях у него сидела Ангелина… Прижимая к себе куклу в свадебном наряде! Вообще-то я не клептоманю, но тут быстро вынула фотку, и повернула обратной стороной… МОЕЙ рукой было написано: Марише и Максу от семьи Бодровых. По рукам побежали мурашки.. Судорожно сглотнула слюну, оглянулась на дверь, словно заправский воришка, и сунула фотку в свою сумку. Быстро поставила альбом на место и села на диван. Колени нервно дрожали, дыхание сбилось…Состояние, близкое к шоку...
- Уф! – Провела рукой по волосам, пытаясь утихомирить учащенное дыхание – «Мои альбомы кто-то уничтожил… А у друзей»… - мои мысли оборвал Макс, вкативший в комнату столик, уставленный салатами.
- Ну, потеряшка, рассказывай, как твои дела? – поинтересовался он.
- Да рассказывать, собственно, нечего: дом – работа – дом. – Я уже справилась с волнением и пришла в себя – Лучше вы расскажите, что у вас новенького? В комнату вошла Маришка с тарелкой дымящихся пельменей. Поставила на стол, щедро полила маслом и посыпала зеленью. Они взахлеб стали говорить о их новом журнале, о стихах, критических статьях, о новой книге Макса и неожиданном успехе в литературных кругах…Я молча их слушала, улыбаясь заученно, изредка кивала головой… А сама думала об украденной фотографии: «Вот тырильщица, клептоманка хренова… Оказывается, у меня была семья… Кто бы мог подумать… Странно, странно»… - руки снова прошило нервной дрожью! - «Родные мои, бесконечно милые Макс и Маринька, если бы вы только знали, как помогли мне теперь»! Ночью я не сомкнула глаз, как неприкаянная бродила из кухни в комнату, проклиная одиночество и бессонницу
* * *
На следующий день, я сломя голову помчалась к Илье Наумовичу. Близилось полнолуние, я торопилась, мне необходимо было знать, что стало с моей семьей, почему я одна? Из темного окна метро на меня устало смотрела измотанная женщина с лохматыми волосами.
«Уродина… Мешки под глазами… Взгляд идиотки»…Отвернулась и стала изучать рекламу. «Наша реклама – просто блеск! «Открылся новый бутик «Смерть мужьям»! Далее следовал адрес. Замечательно! Просто потрясающе! Вот это слоган! Илья Наумович встретил меня в уютном холле:
- Как дела, красавица моя? – доктор снял очки и внимательно посмотрел на меня.
Выглядишь-то ты, прямо скажем, не ах. Спишь ночами? - Я отрицательно мотнула головой.
- Ох, Нина, Нина … – заговорил он медленно, взвешивая каждое слово – Ты впечатлительная и эмоциональная натура… У тебя тонкая организация… Эти знания могут отразиться на твоей психике! Я боюсь, что ты не выдержишь!
- Иль-я На-у-мо-вич! – я с трудом сдерживала слезы – Ну поймите Вы меня, нельзя жить без прошлого! Я должна знать, что стало с моей семьей, где они, что с ними случилось… Вы ведь не хотите, чтобы я оказалась на Пряжке?- дыхание перехватило. Доктор откинулся на спинку кресла, потер носовым платком стекла очков и на секунду прикрыл глаза: - Боюсь, что ты не выдержишь.
Я умоляла доктора, приводила веские доводы, что без прошлого человек становится похож на кролика, или подопытную крысу. Инстинкты, инстинкты – и ничего более. Говорила, что нельзя жить как растение… Наконец он согласился:
- Ладно… Пойдем в кабинет. Только сначала измерим давление. Конечно, после всех моих стрессов давление слегка подскочило, но не так чтобы очень. Снова удобное кресло и теплые магнетические руки Ильи Наумовича. Вновь лечу – перемещаюсь в другую реальность, утратив силы и волю. Тело становится легким и невесомым. Тихий, умиротворенный тембр доктора:
- Сосредоточься только на моем голосе! Ты слышишь только мой голос.
- Нина, что видишь?
- Верблюды… Женщины в паранджах… Мы на Маркете…
- Что такое Маркет?
- Район Кабула…
- Смотри внимательно, Нина…
- Узкие улочки… Горы вдали…Желтые… Мужчины в чалмах.
- Хо-ро-шо, Нина, что еще? – теплые, успокаивающие интонации доктора.
-Вижу мужа, и Лину… Они входят в оптику…
- Дальше, Нина… А ты где?
- Покупаю у смуглого афганца астры для дочери…
- Хорошо… Дальше что?
- А-а-а-а-а-а-а-а!
- Что?? – не на шутку заволновался доктор.
- Вижу… Взметнувшийся столб дыма! Фонтан земли и копоти! А-а-а-а-а-а-а!!!
Оптики нет… Меня отшвыривает взрывной волной…
Они погибли… Только что… О, Господи….О-о-о-о-о-о...
Я очнулась в кабинете доктора. Руки не попадали на подлокотники кресла. Дыхание сбилось, меня колотило, как припадочную. Похолодело в груди.
- Боже, как больно!!!
Илья Наумович надломил ампулу и набрал в шприц желтоватую жидкость.
- Потерпи, потерпи! Сейчас все будет нормально! – голос его был спокоен, но в глазах темными огоньками билась тревога. Неизвестно откуда появившаяся медсестра гладила по голове и что-то тихо бормотала… Не знаю, сколько времени я пробыла в кабинете доктора. Очнулась на улице. Я брела по вечернему Питеру, меня мотало из стороны в сторону… Не помню, как очутилась на Измайловском. Слезы застилали глаза. На автопилоте пересекла проспект. Неимоверный скрежет, визг тормозов и звон разбитого стекла заставил оглянуться Там, где я была только что, прямо на зебре столкнулись две иномарки! «Джипу» еще повезло – слегка помяло бампер и зацепило фару, а вот «Тойота»... Нас разделяло несколько шагов и несколько секунд... Я смотрела на аварию с тупым безразличием, столб дыма и фонтан земли и копоти плыл перед глазами.
«Как жить теперь с этой болью? КАК»? – я ощущала жуткое сиротство, которого никогда не испытывала прежде. Вечер сгущал лиловые сумерки, незаметно перетекая в ночь. Остановилась у перехода, тыльной стороной ладони смахнула слезы и прислонилась спиной к прохладному мрамору. Я смотрела в никуда и видела только фонтан пыли и копоти… Рядом со мной одиноко стояла бабуля, в синей выцветшей на спине кофте. На поребрике в ведре – огромный букет белых и кремовых астр.
«Как жить с этой болью»? – колоколом стучало в голове.
- Купи, милушка! – голос бабули вывел меня из оцепенения – Целый день тут простояла… Ноги болят… Пенсии-то на хлеб не хватает.
- А, что? – не поняла я.
- Купи, доченька! Задаром отдам! – она смотрела на меня добрыми светлыми глазами, морщинки разбегались тененькими лучиками к вискам.
И вдруг – как удар - короткая вспышка в мозгу:
- Ма-моч-ка, купи мне астры, ну, по-жа-луй-ста! – канючила Лина. Мое сердце ухнуло куда-то вниз: тут же возникло дочкино лицо с огромными темными глазами, по-детски припухшими губами и забавно сморщенным носиком. Я порылась в кошельке и достала две сотни.
- Я все возьму… – пролепетала непослушными губами, протягивая мятые купюры.
- Спасибо, милушка, поклонилась бабуля и перекрестила меня.
Дома я поставила цветы в большую вазу, подкатила журнальный столик к балкону и настежь открыла дверь. «Я жду тебя, Ангел мой! Я жду тебя, девочка моя»! – стоя на коленях, как заклинание, шептала я, глядя в черное звездное небо...
Близилось полнолуние.
С-Пб 1.03. 2007