Пашку с четырёх лет активно готовили в школу. Садика, где они жили, никогда не было. Плодосовхоз, хотя и славился своей продукцией на весь мир, о детишках заботился не то чтобы очень. В советское время начальство разводило руками – детишек было мало. А сегодня никому не хотелось обременять себя лишними заботами. Хорошо – вот теперь хоть автобус дали, а раньше то пешочком ходили, то на тракторном прицепе, то на санях добирались. По-всякому доводилось. Школа-то была за пять километров, в Шубном…
Отец обучил сына игре в шашки, потом дошло дело до шахмат. Бывало, что вдвоём горланили песни. Батька неплохо подбирал мелодии на потрёпанной гармони, купленной лет сто назад. Мать долгими вечерами читала сказки и постоянно внушала, что лучше научиться читать самому.
Единственное чадо в семье, он не был избалован лаской, зато твёрдо усвоил, что учёный человек живёт гораздо лучше. А так как он с рождения отличался рассудительностью, то сразу решил, что будет крупным учёным. Кем именно, он ещё не решил. Порою хотелось стать агрономом и важно ходить с большим животом, как Никита Иваныч, их сосед. То физиком, как папкин друг Сергей Дмитриевич. С его приездом каждый раз устраивались настоящие баталии на совхозном стадионе, что был прямо за сараями. Если не футбол, то волейбол обязательно. Дядя Серёжа улыбался всю жизнь, а глаза были постоянно грустными. То он решал, что непременно станет рулить машиной. Его крёстный, водитель небольшого грузовика, иногда брал Пашку с собой и по дороге рассказывал, что значат светофоры в городе и знаки на дорогах. Действительно, выходило, что баранку крутить – надо было знать многое, без учёности тут уж никак не обойтись.
Словом, в пять лет сорванец уже самостоятельно читал по очереди все книжки домашней библиотеки и даже попытался прочитать энциклопедию ветеринара и ещё какую-то книгу, на которой были голые дядьки и тётки. Но отец почему-то отобрал толстую книгу и погрозил пальцем. Книжек в доме было много, детских прикупалось при всяком удобном случае. Но всё равно каждую из них малец перечитал по нескольку раз, а некоторые знал почти наизусть. Если мамка перед сном читала книжку и, видя, что глаза у Пашки закрываются, начинала читать через абзац, то сын даже в полусне грозил ей детским пальчиком: мол, не мухлюй!
Накануне первого сентября весь дом стоял на ушах. К подготовке подключилась бабушка, специально приехавшая по этому случаю из далёкой деревни. Она в громадной мятой клетчатой сумке притащила целый ворох одежды, тетрадок, акварельных красок и большую, широкую малярную кисть. Она была аккуратненькая, ровно подстриженная, щетина была упакована в целлофан, имела блестящий ободок и красивую зелёную ручку. Когда же она узнала об истинном её назначении, долго сокрушалась:
- Ото же, бисов сын! А ведь як же казав, шо такие кисточки всем первоклашкам треба! Ну попадись ты мне!.. Уж я на тоби на обратном пути попотешусь, бесовское отродье!..
Сын успокоил:
- Не горюйте, мама. У нас в хозяйстве всё сгодится!.. Правда, сын?
- Угу, - подтвердил Пашка, с удивлением разглядывая широченные брюки в крупную клетку.
Бабушка, заставив перемерять все обновки, осталась вполне довольна. Её даже не смутил тот факт, что пальтишко было чуть ли не до пят. Создавалось такое впечатление, что это не ребячье пальто, а тулупчик. Пашка, внимательно разглядывая собственное отражение в зеркале прихожей, заявил, что ему надо ещё купить винтовку, и он зимой будет работать сторожем на складе.
- Ничего, внучок! До зимы подрастёшь, - успокоила бабушка.
- Правильно, правильно! Спасибо Вам, мама! – сноха чмокнула порозовевшую от таких слов свекровь в щёку и стала развешивать одежду в шифоньер.
Назавтра праздник удался на славу. Пашка высоким звонким голосом всей школе чеканил каждое слово заданного и заученного наизусть стихотворения. Кажется, даже птицы в лесу примолкли от его удивительного чтения. От волнения на его слегка курносом веснушчатом лице проступили маленькие капельки пота. Он с достоинством принял красочную грамоту, заверявшую, что отныне он становится полноправным членом Шубинской средней школы. Потом вытер пот рукавом куртки и даже не забыл всех поблагодарить и сделал поклон учительнице, как велела бабушка.
По возвращении домой он долго подыскивал подходящее место, где должна находиться столь почтенная вещь. Поначалу ему показалось, что ей самое место на трюмо. Но среди мамкиных пузырьков и расчёсок она явно не смотрелась. Затем она перекочевала на письменный стол, однако бабушка постоянно, с трудом садясь и вставая из-за стола, производила жуткую тряску, отчего грамота съезжала по скользкой полированной поверхности стола постоянно съезжала и бессовестно ложилась кверху пузом. Тогда Пашка перенёс её на стену прямо над своим диваном, прихватил за уголки скотчем. Получилось слегка кривовато, зато она перестала падать и была заметна издали. Теперь можно было со спокойной душой и отобедать.
Бабушка постоянно охала и ахала, восторгаясь, «якой гарный да славный хлопчик» у них растёт. Внучок от чрезмерных похвал нос не задирал, но остался вполне доволен.
Следующим утром, когда за окном только начало брезжить, родители умчались на ферму. Гостье наказали накормить и подготовить внука к школе, а там и кто-нибудь из родителей прибежит и проводит к автобусу. Бабуля всё утро торопилась, стряпала пирожки с картошкой, которые любили все. Отдельно для внука испекла несколько пирогов с повидлом, которые тот обожал.
Запыхавшиеся родители прибежали одновременно и застали чудовищную картину. Сын лежал на диване, а заплаканная бабушка сидела рядом и уговаривала его подняться:
- Та вставай же, хлопчик!.. Та шо ж ты робышь? Дывытесь, люди добрые! – поднялась она навстречу родителям. – Уж скоро автобус, а оно ще ни одного пирожка ни зьило!..
Отец, повесив синий халат в прихожей, нахмурил брови:
- А ну-ка, молодой человек, потрудитесь объяснить своё поведение!
Сын живо повернулся:
- Ну, пап! Что тут объяснять!.. Я твёрдо решил, что мне пока рано в школу ходить!
- Это по какой такой причине?
- Да они там не то что читать, даже палочки писать не умеют. Вот догонят меня, тогда и я буду ходить в школу. А так – зачем мне-то туда надо?.. – При этом Пашка удивлённо развёл ладошки в сторону.
Не выдержав, родители, а за ними и бабушка прыснули со смеху. Мать прижала Пашкину голову к своей груди. Отец сквозь слёзы заявил, что они явно перестарались. Только сын, удивлённо моргая длинными густыми ресницами, ничего не мог понять. Чего это вдруг все развеселились? И кто тут перестарался? Странные они, эти взрослые…