Аравийский изумруд. 7. Эхо московской трагедии...

Ирина Дыгас
                ГЛАВА 7.
                ЭХО МОСКОВСКОЙ ТРАГЕДИИ.

      Марина закончила рассказ, медленно открыла глаза и чуть не лишилась сознания! Осталась в твёрдом разуме благодаря невероятной выдержке и прозвучавшим в голове словам Алексея: «Не смей терять сознания, слышишь?! От ясного рассудка сейчас будет зависеть твоя жизнь!» Потому выдержала то, что увидела – серьги Зарины, которые держал в пальцах Омар.

      Он с ужасом смотрел в мертвенно-белое лицо любимой и боялся, что сейчас прямо у него на глазах она умрёт!

      – Позвать Керима?

      – Нет, спасибо, господин. Мне уже лучше, – прошептала, не сводя глаз с серёг. – Так это были Вы, Омар? В кафе, потом у Юрия? Вы украли… прошу прощения, купили серьги? Зачем?..

      – Чтобы однажды вернуть Вам, Марина. Их законной обладательнице. Истинной хозяйке. Владычице. Их настоящей и единственной, справедливой и милосердной повелительнице! Только той, которая сумеет правильно распорядиться такой страшной волшебной силой, что заключена в них! Кто точно знает, как ею управлять.

      Немного отвернув лицо, странно посмотрел в сторону, что-то решая для себя. Потом вскинул гордо голову и тихо сказал, глубоко окунувшись в её взгляд:

      – Наденьте их, пожалуйста, прошу Вас, Марина. Время пришло. Сейчас.

      Посмотрев мельком на Хамида, поняла, чего хочет принц.

      Сам обо всём догадался и вынес смертельный приговор двоюродному брату от имени семьи и клана. Пока неприглядная история не всплыла и не опорочила их честное имя. Если не принять быстрых кардинальных мер – огласки и тяжких последствий не избежать. Но Омаром руководило ещё одно чувство – страх за жизнь возлюбленной: не уничтожь он брата тотчас, Хамид убьёт Марину – такой свидетель ему не нужен. Да и сам Омар ему теперь опасен! Ситуация сложилась аховая – кто кого «уберёт» первым! Принц нанёс упреждающий удар.

      Выпрямившись в кресле, не сводила парализующих глаз с оцепеневшего и онемевшего араба, которому безмолвно приказала: «Сидеть! Молчать!»

      Прикусив губу, вынула массивные золотые украшения из амуниции Азизы и медленно, источая презрение к человечишке, сидящему напротив, вдела заветные серьги. Тряхнула головой, зазвенев подвесками, будя древнюю магию. Закрыла на мгновенье глаза и, решившись, собрав энергию чакр воедино, как учил наставник-буддист, распахнула взор во всю мощь и ширь, выплёскивая, направляя энергетический удар в солнечное сплетение Хамида.

      Произошло то, чего Мари уж точно не ожидала: рядом с ней справа появилась прозрачная фигура… Алексея, слева проявилась в голубом тумане маленькая фигурка… рабыни-беглянки! Втроём протянули руки вперёд ладонями, вбивая губительный снаряд в живот насильника Нади.

      Сияние серёг, светящиеся жёстким нечеловеческим светом изумрудные глаза девушки и фигуры двух призраков рядом с ней сыграли катастрофическую, роковую роль для наместника. Икнув, грузный мужчина подпрыгнул в кресле, как ужаленный, закричал противно, тонко, визгливо, по-бабьи, и рухнул обратно, не произнеся ни слова.

      Присмотрелась: «Мёртв: глаза распахнуты, рот перекошен, из носа и губ потекла кровь – инсульт. Мгновенный».

      Медленно сжимая ладони в обратном направлении, забрала лишнюю энергию всех троих, равномерно распределяя по организму, возвращая обворованным органам, восполняя стократно отобранное, успокаивая после кражи. Глубоко дыша, мысленно заставила себя увидеть бурлящий родник, только в обратной перемотке: чтобы не выбрасывал воду из подземных глубин, а вбирал из окружающего мира и прятал в глубокие недра земли, растекаясь там по пещеркам и кавернам, по пустотам и трещинам…

      Визуализация подействовала как надо: услышала журчание воды, почувствовала её кисловато-железистый запах, ощутила дуновение прохладного и влажного ветерка на лице, капли на коже…


      – …Марина, очнитесь! Прошу Вас!

      Резкий запах нашатыря привёл в чувство.

      Раскрыла глаза.

      Над ней стоял Керим и мертвенно-бледный Омар.

      – Всё в порядке. Вы потеряли сознание, когда на Ваших глазах умер наш правитель. У него случился геморрагический инсульт. Такое случается, когда ведёшь неправильный образ жизни… Позволяешь себе излишества…

      Врач всё говорил, говорил, измеряя давление, делая внутривенное, поднося ей опять и опять к носу нашатырь.

      Омар автоматически переводил быструю арабскую речь, со страхом смотря расширенными глазами, усиленно махал её покрывалом, брызгал в лицо водой, помогал, как мог.

      Медик закончил оказывать помощь, низко и почтительно поклонившись обоим, ушёл.

      Только тогда заметила, что кресло Хамида пусто. Подняла глаза на мужа, когда покрывал её голову полотном.

      Проследив за вопросительным взглядом, пояснил:

      – Уже унесли. Ты больше получаса не приходила в себя. Я так боюсь за тебя, любимая!

      Не стесняясь людей, суетящихся вокруг, бросился на колени перед креслом и прижал девичьи руки к губам.

      – Не переживу, если с тобой что-нибудь случится! Так долго ждал, судьба моя, больше двух лет! С того вечера, когда увидел на ступеньках кафе. Помнишь, ты прикрикнула на нас так, что у родственника надолго отнялась речь. А второго участника преступления я вспомнил – Саид: он вскоре погиб на верблюжьих бегах – сбросил собственный нар, не признав хозяина. Видимо, твой «дар» его ослепил, моя волшебница, – целовал и целовал руки.

      Любовно стала ласкать тонкое, благородное, восхитительно-красивое лицо, нежные щёки, чистый лоб.

      – Не покидай меня, Марина! Стань моей женой! Теперь я наследник короны, станешь самой красивой и справедливой королевой за всю историю халифата! О тебе будут слагать песни!

      Безмолвно притянула его голову себе на грудь, прижалась щекой к прикрытым куфией тёмным кудрям мужа. Едва успела задавить горестный всхлип-вскрик: «Как жаль, что всё так сложилось! Не судьба. Слишком много боли и горя, потерь и разочарований. Нет. Я пуста. Ему нужна другая королева – настоящая арабка: чистокровная, как жеребец, плодливая, как гранат, терпеливая, как пески, надёжная, как вечное и неугасимое солнце; та, которую мгновенно признают и полюбят люди этой чудесной страны. И это не я, – закрыв глаза, собралась с последними силами. – Пора, Машук. Время».

      – Пойдём на улицу, Омар, – тихо попросила. – Зайдём в комнату, переоденемся в белое и выйдем к людям, за город, на простор, там, где сияют барханы, где резвятся тонконогие арабские лошади, где небо ничто не затмевает, а воздух свеж и лёгок.

      Поцеловала в макушку, вдохнула последний раз запах его одежды.

      «Пора ставить точку. Лёша стоит рядом и смотрит терпеливо и грустно – ребята уже ищут, вот-вот будут за городом! Время вышло».

      Встала с кресла, поманив за собой.

      – Идём. Ты успеешь на похороны Хамида. Мы не задержимся, клянусь, любимый.

      Опираясь на руку мужа, быстро вышла, не оглянувшись, из парадной залы дворца. Навсегда.


      Переодевшись в белое длинное платье, стянутое золотыми ремешками, очень похожее на то одеяние, в котором её похитили, подошла к Азизе.

      Посмотрела пристально в её тёмные глаза.

      Аравийка задрожала, что-то почувствовав, застонала, прижала руки к губам, но сумела собраться с силами. Выпрямилась, стала внимательно слушать госпожу, следя за её губами и руками.

      – Большая корзина с крышкой, – медленно говорила, сопровождая слова жестами и рисуя объект руками.

      Она поняла.

      – Для ребёнка, – показала дитя у груди матери.

      Поняла.

      – Самолётом пришлю обратно, – изобразила самолёт, летящий через океан и приземляющийся у неё на ладони. – Отнеси корзину на вертолётную площадку, – нарисовала вертолёт, прожужжав губами.

      Поняла.

      – Ты его встретишь, станешь кормилицей и няней.

      Служанка заплакала, стала мотать головой, жестами просить остаться здесь, с ней и Омаром.

      Взяла её за плечи, встряхнула, заставив смотреть в глаза и дальше.

      – Ты её воспитаешь! Ты. Омар будет тебе помогать. Назову Жасмин. Жас-мин. Ясмине. Люби её… очень… – не выдержав, заплакала, но взяла себя в руки: «Не время для слёз!» – Поняла? Согласна? Клянись именем Аллаха!

      Азиза упала на колени, целуя принцессе ноги и клянясь именем Всевышнего в верности ей и её дочери.

      Подняла арабскую сестру с пола, перекрестила, обняла и поцеловала в щёку. Глазами попрощалась, потому что услышала шаги мужа. «Пора! Беги!» – сделала ей знак покинуть комнату, улыбнувшись напоследок и полыхнув малахитом, который женщину больше не пугал.


      …За городом было тихо и спокойно.

      Мари шла поспешно, видя перед собой туманную тень Лёши – вёл к вертолётной площадке.

      – Что там такое? – смеясь, повисла на руке Омара.

      Обрадовался, что последний приступ так быстро и бесследно прошёл: «Сегодня опять будет бурная ночь! Как только освобожусь от похорон и гостей. Плевать на траур и закон – она стала законом и смыслом жизни. Всегда буду выбирать её, что бы ни поставили на другую чашу весов. Даже жизнь матери».

      «Расслышав», не мешала пару минут, словно рассматривая окрестности.

      – Не пойму, на что похоже? На поле для волейбола? Нет. Футбола? Опять не угадала? Местная забава? Нет? Тогда для чего?..

      – Это вертолётная площадка, любимая! Сюда прилетают гости и местные вожди, когда их приглашают в халифат. Сюда же начнут прилетать люди на похороны. Вот-вот начнут: им уже по телефонам и рациям сообщили.

      – Пока их нет, можно поближе всё посмотреть? Никогда не видела вблизи ни одного вертолёта. Только самолёт, – надула губки и засопела. – Одним глазом взглянуть… Потрогать…

      Какой мужчина устоит против грусти любимой? Омар тоже сдался.

      – Хорошо, пойдём, – оглянулся, что-то коротко бросив вооружённой охране.

      Отстали, не преследуя по пятам.

      – Надо обойти довольно большое поле, потом попадём на площадку.

      Счастливо улыбнулся и, не скрываясь, поцеловал, радуясь, что охрана стала вне поля зрения.

      – Моя королева, – ласкался и прижимался, как ребёнок, дождавшийся матери, любимой и единственной. – Завтра выделю время и покатаю тебя на наших лошадях! Я не забыл твоих мечтаний, мой Изумруд! А женщин и детей ты уже сама посмотрела!

      Подхватил на руки и понёс вниз с горки, неся на самую середину вертолётной площадки.

      Смотря назад за его плечи, увидела Алексея, который показывал рукой в небо: «Они здесь!»

      – Ох… Омар, где взять холодной воды?.. – сделала лицо больным, что сразу отрезвило мужа.

      – Стой здесь под навесом, единственная! Я принесу из диспетчерской! – бегом кинулся к зданию поодаль, в глубине горы.

      Всматривалась в небо и чутко прислушивалась: «Так и есть: далёкий рубленый звук. Вертолёт! Наш? Или гости на похороны? Сейчас всё узнаем»

      Подняла с плеч полотно, быстро завернула голову никабом поверх чадры и плотного платка, оставив только глаза. Шагнула на солнцепёк, идя к полю посадки, усыпанному песком.

      Усмехнулась, порадовавшись: «Пыль сейчас всё укроет, и я… пропаду в облаке. Так и рождаются предания: “Жила среди нас волшебная пери, но исчезла, взойдя на облако и вознёсшись на небо – Аллах позвал”. Что ж, стану новой легендой халифата».

      Дальнейшее виделось, словно в замедленной киносъёмке.


      …Серебристая «стрекоза» мягко села на песок пустыни, разогнав его и освободив для шасси чистое место. Не успела приземлиться, как из брюха стали вываливаться… русские «опера-штурмовики» – все шесть! Вооруженные, решительные и опасные, в тёмных комбинезонах, чёрных масках и берцах до колен.

      Марина обернулась и увидела опешившего Омара, держащего в руках бутылку с водой: тут же выронил, побледнел, сразу всё понял. Полуобернувшись к бойцам, сделала останавливающий жест, показала два пальца: «Прошу две минуты».

      Остановились, заняли круговую оборону, прижавшись спинами друг к другу.

      Подошла к мужу, спокойно смотря в отчаянные глаза, на напрягшиеся, готовые на смертельно-опасный поступок, мышцы тела.

      – Даже не пытайся, любовь моя! Ты мне слишком дорог! – взяла в руки его голову, заставляя смотреть в зелень глаз, не отрываясь. – Омар, ты меня слышишь?

      Не сразу, медленно кивнул, борясь со слезами отчаяния.

      – Тебе будет, для кого жить, понимаешь?

      От пустоты и безысходности замотал головой.

      – Присмотрись ко мне, и ты поймёшь, о чём я говорю, – счастливо улыбаясь, гладила пальцами упрямый подбородок мужа. – Однажды на эту площадку приземлится наш вертолёт и привезёт тебе вот эту корзину, – показала головой в угол площадки, куда и принесла бегом требуемую тару Азиза. – Жди её. Не сбейте вертолёт! Там будет то, что навсегда успокоит тебя, единственный, и твою прекрасную страну.

      Погладив чудесное доброе лицо ладошками, в последний раз окунулась в агат умных обожающих глаз, поцеловала страстные губы, задрожав и прикусив в последнем прощальном порыве отчаянной любви. Отпустила. Встала боком, подставляя ухо.

      Омар долго не мог прийти в себя, затем трясущимися руками вынул серьги Зарины из мочек и поцеловал, жадно вдыхая аромат, касаясь нежной кожи вокруг них. Постояв и собрав волю в кулак, сам отступил три шага назад, страшными глазами смотря на любимое лицо, сдерживая звериный крик за стиснутыми до боли скулами и зубами!..

      Повернулась, омыла напоследок лицо и душу тёмным изумрудом.

      Резко развернувшись, побежала сначала к корзине, потом к вертолёту, пока муж не опомнился и не наделал глупостей. На ходу показала группе круговое движение указательным пальцем: «Закругляемся и взлетаем».

      Ребята по одному исчезали в чреве «вертушки», и только два «опера» остались, осматривая периметр поля опытными глазами.

      Перед тем, как исчезнуть в салоне, Мари оглянулась на Омара.

      Он долго переваривал слова, сказанные женой на прощанье, с недоумением смотрел на проклятые серьги, которые ему зачем-то оставила, наконец, всё понял, задрожал, закричал в голос и… кинулся беркутом следом!

      Парни схватились за оружие.

      – Нет! Не стреляйте! Быстро улетаем! – закричала так, что муж услышал и остановился. – Стой, Омар! Ни с места! Живи! Жди посылку! Прощай!..

      …Земля убегала, заваливаясь на бок, опрокидывая здание дворца, города и предместий.

      Последнее, что увидела бывшая пленница на земле халифата, был стоящий на коленях молодой мужчина, громко рыдающий и протягивающий серьги на открытых ладонях-лепестках, обращённых к небу и к той, что туда улетела. Навсегда.

      Голова Мари закружилась и что-то в ней лопнуло! Свет померк.


      Потом были только обрывки сознания.

      …Парни, раздевающие её до наготы, надевающие тёмный сплошной комбинезон, такой же, как у них; стягивающие волосы резинкой и натягивающие на голову чёрную маску, закрывающую полностью всё лицо и шею, оставляя открытыми только полоску для глаз; одевающие на разрисованные кисти рук чёрные нитяные перчатки; затягивающие на тонких щиколотках шнуровку уж очень больших высоких ботинок – полная маскировка!

      «Понятно: если даже и увидит случайно со стороны чужой, подумает, что “штурмовик” пострадал при спецоперации. Умно придумано».

      …Странный гул вертолёта, словно отражающийся от металлических стен бочки. Через силу приоткрыла глаза и почти пришла в себя от изумления: «стрекоза» садилась… в трюм авианосца! Закрывая огромные створы, смыкая, корабль их «проглатывал», полностью укрывая в своём чреве.

      Ахнула, побледнев: «Боже, так это меня ждал в Персидском заливе военный транспорт в нарушение всех международных договорённостей?.. Да, куратор сильно рискует. Или тот, полный, Владимиров из ИД – он виновник всего. Видать, крепко им всем попало “по шапке” из-за меня».

      …Тошнота и головная боль не отпускала. Всё время находилась в дурмане.

      …Опять гул самолёта – реактивного.

      «Значит, команда достигла места дислокации отряда и собралась домой, не понеся потерь в личном составе, – вздохнула, цепляясь из последних сил за явь. – Вот всё и закончено. Домой. В Москву. На базу».


      …Очнулась в госпитале спецсанатория: строгие лица врачей, странно смотрящие на неё и что-то говорящие в сторону.

      Едва нашла силы повернуть раскалывающуюся от мигрени голову: «Андропов».

      – …Слава богу! Пришла в себя! Ну, «Марыля», ты и задала нам задачку! Всё Управление поставили «на уши», когда ты пропала! Твои пацаны чуть таких делов не наворотили!.. Хотели штурмом дворец брать, когда узнали, где тебя прячут… – всё говорил и говорил, а у самого дрожали губы, глаза не могли смотреть прямо в лицо.

      Сердито дёрнула бровью.

      Понял.

      – Да мы весь полуостров прочесали сектор за сектором! Спутник следил! Клянусь! Всё впустую, – увидев вторую взлетевшую бровь на белом лице, догадался, о чём спрашивает безмолвно. – Медиумы вышли с ним на связь. Он и сказал, где тебя искать… – почти прошептал.

      Заметив признательную улыбку и слёзы на глазах, заволновался, шагнул к кровати, взял за тоненькую ручку-веточку и с хрипотцой проговорил:

      – Я очень старался, пани! Очень… Головы не приклонил, глаз не сомкнул… Всех поднял…

      – Что-то ещё? – ей это стоило неимоверных усилий – сознание вновь меркло.

      – Врачи не смели лечить, когда сделали полные анализы… – старик покраснел до самой лысины! – Сказали, что могу их расстрелять за это… Только ты в праве всё решать… Дитя…

      – Оставить… и сохранить… – едва успев сказать, потеряла сознание.


      …Полностью пришла в себя только через месяц, находясь всё это время во власти то ли глубокого забытья, то ли поверхностной комы. Остатками разума не позволяла себе умереть от нервного и физического истощения, на которое пошла осознанно, понимая, что времени нет.

      Парни из её группы прорывались в санаторий всеми правдами и неправдами, вваливались, топоча и горланя, смеясь и смотря во все глаза, терпеливо ожидая, когда поправится настолько, чтобы рассказать об эпопее в песках Аравии. Увы.

      Едва стала сознавать себя, пришли серьёзные люди и взяли подписку о неразглашении любой информации, что хоть косым боком могла касаться халифата.

      Как же была признательна куратору!

      «Спасибо, что запретил, под угрозой собственноручного физического уничтожения, говорить о моём интересном положении кому бы то ни было! Как бы повели себя “люди в чёрном”, если б узнали, что самая главная информация, касающаяся халифата, растёт у меня в животе? Скорее всего, “убрали” б тут же. Им достаточно компромата с похищением. Дитя – лишняя обуза».


      Через два месяца после освобождения из плена, девушку тайно вывезли в неизвестном направлении для всех.

      Пропала в одночасье. С концами. Для своих и «чужих». Чтобы сохранить и её, и будущую дочь Омара, и королевство».

      Об операции «Аравия» знали единицы.

      Вскоре «Андропов» добился где-то там, «наверху», «охранную грамоту» для «Пани» и ребёнка, объяснив доходчиво:

      – Дитя будущего короля стоит больше, чем годы пустых и безрезультатных переговоров. Став нашей стране «родным» по крови, правитель будет намного сговорчивее. Долгие годы.


      Мари вернулась в гостиницу и проработала до момента, пока не показался живот. Тогда вновь увезли из столицы. Информация по ней была закрыта для всех: «Пропала без вести».


      …Дочь короля Омара Аль Зуфийя появилась на свет в маленькой частной клинике за высоким забором вдали от Москвы, за Уралом.

      Едва родившись, Жасмин сразу же была увезена от Марины. Не видела и не слышала дитя ни секунды – находилась под общим наркозом. Это было её условие.

                Февраль 2013 г.                Продолжение следует.

                Фото из Интернета: взгляд из пустыни, аравийка в национальном одеянии.

                http://www.proza.ru/2013/02/11/533