Глава II. Чугунный люк с двуглавым орлом.
Бекетов очнулся на дне траншеи, вверху между труб дырявой заплатой, сквозь которую сочился бледный звездный свет, висело неподвижное небо, сжатое ночной тишиной. Бекетов попытался встать, затекшая нога поехала, и он с разма-ху сел, грохнулся на кобчик, больно ударившись о какой-то твердый выступ. И в эту минуту в кармане пиджака затрезвонил, оживая, мобильник.
- Да, слушаю, - отозвался Бекетов, растирая ушибленное место.
- Вань, ну ты где? – заверещал мобильник Юлиным голосом. – Я проснулась, а тебя нет. Что случилось? Ты пошел провожать Скворцовых?
- Да, то есть, нет. Все нормально, Юль. Я скоро буду. Ложись спать.
- Ты знаешь, который час? Два часа ночи. Я не засну, пока ты не придешь, - не отступала Юля.
- Все, все, иду. Пять минут и я дома, - уверил жену Бекетов, – жди. Целую.
Это он что, провалялся в яме целый час? Надо выбираться, а то Юля весь го-род на ноги поднимет. Бекетов поднялся, отряхиваясь, и тут увидел чугунный люк, в середине которого явственно проступали очертания двуглавого российского орла. Вот это да, дивная находка - старинный чугунный люк! Интересно, что под ним? Бекетов взялся за край люка, пробуя сдвинуть его. Люк словно врос в землю. Разозлившись, он ухватился двумя руками и, напрягшись, в рывке сдвинул тяжелую чугунную крышку. Открылся глубокий из красного кирпича колодец. Бекетов присел и, наклонив голову, посветил вниз мобильником. На дне колодца поблескивала вода, по стенкам колодца торчали железные скобы. Недолго думая, он полез в колодец.
На спуск ушло не меньше минуты. Бекетов спускался, не спеша, ставил ногу основательно и при этом помогал себе руками, держась за верхние, пройденные и, надо сказать, ужасно холодные скобы. Понемногу глаза привыкли к темноте, ко-гда он ощутил под собой землю и сошел, разминая онемевшие с непривычки ру-ки. Вверху синей плошкой висело ночное небо, влево простирался старинный подземный ход, выложенный природным камнем и высотой в полный человече-ский рост. Бекетов рассмеялся - а вот и тайный ход, ведущий в комнату с сокро-вищами! Ио-хо-хо и бутылка рому, вспомнилась ему песенка Джона Сильвера из “Острова сокровищ” Стивенсона. Разбрызгивая попадавшие под ноги мелкие лу-жицы и подсвечивая путь мобильником, Бекетов вошел в подземный ход. Любо-пытство овладело им окончательно.
Ход оказался длиннее, чем он предполагал, к тому же то и дело петлял и ме-нял направление. Бекетову стало казаться, что он заблудился и кружит по своему же следу. Минуты неотвратимо стали растягиваться в часы. Бекетов убыстрил шаг, затем, чтобы прогнать страх и согреться, побежал. Ход постепенно шаг за шагом поднимался вверх, это вселяло надежду, что выход где-то поблизости. И, действительно, взбежав по последнему, крутому подъему, Бекетов ткнулся в кирпичную стену, в которой обнаружил железную дверь. Немного повозившись с упрямым, разбухшим от сырости дубовым засовом, он, наконец, распахнул дверь и в подземелье ворвался свежий и теплый воздух. Что удивительно, не просто теплый, а горячий, смешанный с едким, слепящим дымом. Бекетов шагнул наружу и поразился увиденному.
Кругом, сколько видел глаз, горел город. Горели деревянные дома, малые и большие, горели вспомогательные постройки - амбары, бани, сараи, между кото-рыми, истошно блея и мыча, бегала обезумевшая от страха скотина, горели купе-ческие усадьбы, добротные каменные особняки, горели яблоневые и вишневые сады, трещали в огне плодовые, в цвету, деревья, разбрасывая по воздуху ярко-красные искры-стрелы, полыхала трава, отчего, казалось, горела сама земля и чер-ная дымовая завеса проклятьем висела над погруженным в пожарище городом. Повсюду в суете и горе бегали люди, много людей в разодранных и обожженных одеждах, с баграми, топорами, ведрами, по мере сил стараясь остановить, задер-жать распространение навалившегося на них страшного несчастья.
Бекетов оглянулся – позади него в лесу лежало озеро, откуда, выстроившись в цепь, погорельцы в спешке передавали друг другу ведра с долгожданной водой. Последний, получив заполненное ведро, бежал заливать им горящие постройки.
- Посторонись, что встал как неживой? - мимо Бекетова пробежал, пронесся человек с ведром воды в руке. - Видишь, горим. Помогай!
Не успел Бекетов понять, что происходит, как тот же человек пробежал назад к озеру, но уже с пустым ведром. - Барин, ну что же вы стоите, помогайте!
- Не приставай, видишь, человек не в себе. Видимо, усадьба его начисто сго-рела, переживает, поди, - остепенил его другой человек, понуро сидевший на брошенных розвальнях.
- Да, да, сейчас, - не сразу откликнулся Бекетов, и вспомнил, что ему надо до-мой, что его ждут и что Юля уже, наверное, весь город на ноги подняла. – Прости-те, - пробормотал он невнятно и юркнул назад, в ту самую дверь, откуда он только что появился.
Его исчезновение осталось незамеченным. Какая-то собака, обгоревшая и без хвоста, попробовала было сунуться вслед за Бекетовым в прохладную, спаситель-ную темень, но дверь закрылась и больше не открывалась.
- Ну, и где ты вчера был? – спросила Юля из кухни, приготовляя завтрак.
Бекетов открыл глаза. Вчерашнее приключение не выходило у него из голо-вы. Всю ночь снился горящий город, люди с ведрами, орущая скотина, дым, шум, гарь. Он стоял в цепи и вместе с мужиками тушил пожар, бегал заливать по-стройки, рубил топором обгорелые балки. Какой это был город? Уфа?
- Юля, ты не знаешь, когда в Уфе был большой пожар? Ну, такой, чтобы весь город горел?
- Какой пожар, Вань? Ты где вчера был? – удивилась Юля. – Давай, призна-вайся. Курил? От тебя дымом так и несет.
От Юли просто так не отделаешься. Скинув одеяло, Бекетов сел на кровати. Невероятно, но выходит, что он ночью совершил путешествие во времени. А разве такое может быть?
- Давай, как на духу отвечай, а то обижусь, - не отставала Юля. – Ну?
- Гулял по городу. Погода, знаешь, была хорошая, теплынь…
- Гулял и курил, да? Ты же знаешь, я не терплю табачного дыма. Забыл про свое обещание? Ладно, прощаю, иди уж завтракать, готово.
- Иду, - Бекетов послушно встал, натягивая домашние шорты. – А что у нас на завтрак?
- Сегодня по случаю новоселья завтрак у нас царский. Яичница с сосисками, семга в кляре, кофе с тарталетками, - доложила Юля, расставляя тарелки и наре-зая хлеб.
- Откуда сие богатство? – спросил Бекетов уже из ванной, фыркая и умываясь.
- А сам не догадался? Ерёма. Со вчерашнего стола.
- Ага, родители, вот я вас и застукал, - в кухне появился заспанный Миша. – Опять без меня завтракаете? Я вам нужен вообще?
- Мишенька, ну что ты такое говоришь? – Юля бросилась к сыну, обнимая его и садясь на колени, – конечно, нужен. Ты наше солнышко, наше все!
- Ну, если солнышко, тогда, – Миша наморщил лоб, - тогда…Я еще не при-думал, что я с вами сделаю.
- Это кто у нас встал без спросу? Идет коза рогатая, идет коза бодатая. Кто без спросу встает, того забодает, забодает, - Бекетов, воспользовавшись, что его оставили без внимания, незаметно подполз сзади к сыну и схватил его за ноги.
- А-а-а, - весело завопил Миша, понимая, что с ним играют, развернулся и уселся на папиной шее. – Катай меня, коза! Ура! Катай меня! Ура!
- Ура, - подхватил Бекетов, и домашняя коза с наездником поскакала по кух-не, потом выскочила в коридор, а из него пошла колесить по всем комнатам. Ми-ша размахивал левой рукой, точно саблей, рубя невидимого противника и вместе указывая направление движения, коза упрямо мотала головой, словно не желая подчиняться, но разве можно не подчиниться маленькому несмышленому и доро-гому существу, для которого сейчас эта поездка значит больше всего на свете?
- Вперед, коза, ура! – кричал наездник.
- Ура, мы ломим, гнутся шведы! – вторила коза наезднику.
- Эй, коза! Вы куда? – растерянно крикнула вдогонку Юля. - А завтракать кто будет?
- Все, Миша, все, завтрак стынет, - коза стала, пытаясь сбросить наездника, но разыгравшегося Мишу остановить было не просто. Один ребенок в семье – царь и Бог.
- А кто у нас хочет конфетку? – пошла на хитрость Юля. – И шоколадку.
- Я, я хочу, - закричал Миша, сползая с папиной шеи. – Стой, коза! И шоко-ладку тоже мне.
- Не, так не пойдет, - не согласилась Юля. – Выбирай что-нибудь одно. Либо конфету, либо шоколад.
- Но я же солнышко, сама говорила, - наморщил лоб Миша. – А солнышко большое, ему полагается много сладостей.
Бекетовы переглянулись. Ну, что с ним поделаешь! И, не сговариваясь, рас-смеялись.
- Хорошо, и конфета, и шоколадка – твои. Но только после завтрака. А сейчас живо руки мыть, - скомандовала Юля.
- Ладно, - серьезно сказал Миша и поплелся в ванную. – Все бы вам меня за-ставлять, родители-мучители.
- Ну, и что ты там говорил про пожар? – подошла к мужу Юля.
- Умница ты моя, - Бекетов обнял жену и поцеловал. – Пойдем, я тебе все объясню.
- Нет, сейчас объясни, - запротестовала Юля.
- Ну, понимаешь, - Бекетов посмотрел на Юлю. Какая замечательная у него жена! Красивая, доверчивая. Лучше ей не знать про его приключения.
- Данные эти мне нужны для диссертации. Ты не забыла, что я пишу диссер-тацию?
- Ты вернулся в науку?
- Окончательно и бесповоротно, обсуждению не подлежит, - улыбнулся Беке-тов. – Ну, пойдем. Ты будешь меня кормить?
- Пойдем, товарищ кандидат исторических наук.
- Ну, Юлька, перестань…
Утро субботнего дня прошло незаметно. Юля не приставала с расспросами, к тому же приготовила вкусный завтрак, Миша вел себя достойно, почти скромно, и когда они пошли гулять, осматривать окрестности, Бекетов, оставшись один, предался размышлениям. Ночное путешествие всплыло в памяти, требуя неотложных объяснений.
Итак, какой это был город? Позади него, в лесу, лежало красивое, заросшее по берегам озеро, откуда погорельцы черпали воду для тушения пожара. Озеро, озеро…что оно ему напоминает? Ну как же он сразу не догадался! Это же Солдат-ское озеро! Уф-ф, как гора с плеч упала. Значит, все же Уфа. Эх, Уфа город мой, я горжусь твоей судьбой! А чем, спрашивается, гордимся? Ладно, об этом после. Значится, стоял он на Каримовской улице, то есть на Бекетовской, если пользо-ваться дореволюционной топонимикой. И подземный тоннель выходил на по-верхность в районе нынешнего парка Якутова, тогдашнего Старо-Ивановского кладбища. Что еще он мог видеть при пожаре? Что еще…На дореволюционных снимках рядом с кладбищем всегда стояла, подпирая небо, белая Александров-ская церковь. А во время пожара ее не было видно. А, может, ее вообще не было, то есть не могло быть, потому что пожар был до постройки церкви? Верно! А ко-гда началось строительство церкви? С приездом в Уфу императора Александра I в 1824 году. Значит, виденный им пожар был точно до приезда российского импе-ратора. А когда именно - в XIX веке? Или, может, в XVIII? Это вопрос…
Размышления Бекетова прервал звонок в дверь. В квартиру ввалился боль-шой, грузный Витя Скворцов, друг Ивана со студенческой скамьи. И начальник сектора новейшей истории Башкортостана, в котором Бекетов трудился шестой год.
- Ваня, друг, спасай, – Скворцов рухнул в изнеможении на табурет. – У тебя осталось чего-нибудь выпить?
- Сейчас посмотрю, проходи, - ответил Бекетов. – Ты что такой? Что случи-лось?
- Да ничего не случилось. Просто.
- Просто с утра не пьют. Коньяк будешь? Давай на кухню.
- Понятное дело, буду. Кто ж в моем положении от коньяка откажется? - Скворцов сбросил обувь и прошел на кухню.- А ничего у тебя кухня. Сколько мет-ров?
- Что, вчера не разглядел? – спросил Бекетов, разливая коньяк. - Двенадцать, кажется.
- Так я вчера не один был, с женой. Не до того было. Давай, что ли, наливай.
- Держи. За что пьем?
- Как за что? Конечно же, за новоселье.
- Так за новоселье вчера пили.
- Правильный ты наш. Всю неделю будем за новоселье пить, понял, - сказал Скворцов и опрокинул рюмку. - Сейчас добреть начну. Вчера у тебя перебрал, а Ленка опохмелиться не дала. Пришлось изобретать повод. Так что я у тебя гарди-ны сейчас вешаю. Наливай по второй.
- Куда тебя несет? После первой полагается закусить, - Бекетов подвинул Скворцову тарелку с сыром и лимоном. – Ты вот скажи, когда жара кончится?
- Синоптики обещали с понедельника понижение температуры, - Скворцов взял с тарелки дольку лимона.
- Когда на дачу собираешься? – спросил Бекетов.
- Да вот сейчас гардины повешу и поеду, - серьезно сказал Скворцов.
- Тяжелая у тебя работа, - подтвердил Бекетов. - По такому случаю не буду тебя мучить, по второй и встаем. Но предупреждаю, спиртного больше у меня нет. Будем.
- Да знаю я тебя, христов мученик. То есть трезвенник. Будем.
Крякнув, Скворцов встал, прошелся туда-сюда по пустой кухне, в которой, кроме холодильника, стола и трех стульев, ничего не было, и вдруг страдальчески воздел руки в небо:
- Думал, приду к другу, поправлю здоровье, а он - на тебе! - сто грамм и гуляй Вася на улицу. А что мне сто грамм? Мне бутылка – только разминка перед вы-пивкой. Душа просит счастья, а где оно, это счастье? Нет, жить стало совершенно невозможно. Пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок. Когда думаешь мебелишкой обзаводиться?
- Пока не знаю. Сначала долги отдать надо, - ответил Бекетов.
- Долги – это святое. Все, гардины, будем считать, я повесил, пойду за шуру-пами. Их явно не хватило. Не знаю, как тебе, а мне – точно. Еще литр шурупов, то есть пива, разумеется, и я и гардины будем в полном порядке. Так, мобильник от-ключаем. Если моя будет тебе звонить, я в хозмаге, покупаю шурупы. Пока, Ванёк, не прощаюсь!
И грузный, раскрасневшийся Скворцов исчез так же внезапно, как и появил-ся.
- Алло, Юль? Ну, вы где там?– проводив Скворцова, Бекетов набрал Юлин номер. - У вас все в порядке, домой когда собираетесь?
- У нас все хорошо. Мы в парке, у реки. Ты, наверное, есть хочешь?
- Да я перекусил, как вы?
- Пап, я мороженое съел, - в разговор родителей втиснулся Миша. – И еще хочу. А мама не разрешает.
- Слушайся маму, она у тебя главная.
- Почему она главная, а не ты? Если ты разрешишь, мама тоже разрешит, я знаю, - наседал Миша. – Ну, разреши мне второе мороженое, ну, пап!
- Потому что потому оканчивается на у. Все, Миш, все, передай трубку маме.
- Ваня, ты идешь? Когда тебя ждать?
- Уже выхожу. Через десять минут буду у вас. Ну, или через пятнадцать.
Чугунный люк с двуглавым орлом не выходил из головы Бекетова. Все ночное происшествие – долгий подземный ход, деревянный город, охваченный пожаром, висевшая над городом черная дымовая завеса, снующие туда-сюда погорельцы с ведрами, жалкая собака без хвоста – казалось ему сном и выдумкой, в которую он не мог поверить. И как только он вышел на улицу, ноги сами повели его к тому месту, где была разрыта траншея теплотрассы. В общем-то, он хотел только взгля-нуть, убедиться, что яма на месте. Полчаса Бекетов кружил в квадрате улиц от Чернышевского до Каримовской, от Ленина до Коммунистической, обследовал все встретившиеся на пути ямы и траншеи, но все безуспешно. Люка нигде не бы-ло видно.