Роберт Рем
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ
трилогия
© 2009 – 2012
Книга первая
СТРАДАНИЯ СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА
роман
ЧАСТЬ I
ЛЮБОВЬ ПРИШЛА НЕОЖИДАННО
I
Ужасающее одиночество современности
Артур сидел дома на полу у стены, устремив взор куда-то в даль, и, наслаждаясь вкусом и ароматом зеленого чая, размышлял.
Он думал, как странно распорядилась по отношению к нему судьба. Он сейчас лишился всего, что нарабатывал и создавал в жизни. Лишился работы, семьи. Его постигло разочарование в людях, в женщинах, в любви, в человеческих отношениях. Он вспоминал Анну – молодую двадцатипятилетнюю женщину, которая призналась ему в любви, так нежно проговаривая эти слова ему на ухо, и как он поверил им, устремился навстречу чувствам, словно был поражен слепотой: ничего не видел и не хотел видеть, кроме как ее, ни о чем не хотел думать, кроме как о ней, слушать внутренний голос о благоразумии не желал; он в полном безрассудстве бросился навстречу неизвестности.
Он вспоминал, как собирался на корпоративный вечер в клуб и как Ольга, его жена – в то время ей было двадцать семь – недовольно и злобно на него смотрела, словно что-то предчувствуя. В последний месяц она была раздражена: снова потеряла работу, были проблемы в отношениях со свекровью, вместе с которой они жили, вновь она чувствовала свою беспомощность и неспособность что-либо изменить, и выплескивала на него свое недовольство. На протяжении совместной жизни Артур помогал ей как мог. Но теперь он устал. И эта усталость проявлялась с новой силой.
В тот вечер Артур очень торопился на вечеринку. Ему надо было уже идти, но по поводу того, что он вообще туда отправляется, Ольга выказывала недовольство.
– Сама же ходила одна, – отвечал он ей. – Я не возражал. Теперь и я схожу.
Ольга вдруг сказала, что хочет с ним близости, причем заявила это так, что Артур в душе поморщился. Он мгновенно подумал: «Манипулирует. Хочет избавить себя от волнений, что что-то может произойти там». Он разгневался. «Как все осточертело! – думал он. – Ничего не смогла устроить в семейной жизни за тот срок, который был нам отпущен, а теперь хочет все спасти за десять минут! К черту!» Он тогда вышел, радуясь предстоящему празднику: морозный воздух хлынул ему в лицо, и он устремился ему навстречу.
Воспоминания почти двухлетней давности нахлынули на Артура. Но он размышлял не только об этом. С сожалением думал он и о том, что тогда, в свои тридцать три года, он все разрушил в мгновение ока – словно разрезая гордиев узел, крушил свою жизнь беспощадно.
Тогда на корпоративном вечере все набрались изрядно. Он танцевал с девушками – коллегами по работе – и ему было очень приятно ощущать других женщин в непосредственной близости. Это теперь он считал, что все эти женские телодвижения в танце содействуют только одной цели – завоевать мужчину. На ночь или навсегда – неважно. Он кружил в танце как на крыльях, и это было заразительно и сексуально. В то время он еще верил в большую искреннюю любовь.
Он вспомнил, как танцевал с Диной Пилевской – менеджером компании, где он работал, и как они обсуждали проблему, возникшую в отношениях с другой организацией, и как он хвастался, что как адвокат готов всех «разорвать в суде» и что уверенность в себе так и брызжет из него. А она восторженно улыбалась и говорила – лукавя или стремясь ему угодить – что это чувствуется. После таких слов, вырвавшихся из уст женщины, он ощущал себя настоящим мужчиной. Как тогда он был падок на лесть!..
Теперь же ему оставалось лишь вздыхать…
Затем он танцевал с Анной. Она казалась ему такой нежной, хрупкой, и он то и дело оберегал ее от других пар, напрягая свои руки и немного выставляя локти, чтобы не дать другим случайно столкнуться с ними и потревожить создавшуюся между ними гармонию. После танца они вернулись к столу и разговорились; из-за звучавшей музыки им приходилось говорить громко на ухо друг другу. Помнил он, как Анна произнесла: «Когда ты впервые вошел в офис, все наши девчонки воскликнули: „Ну, все. Это — наш мужчина!“».
Артур тогда буквально обомлел от этих слов. Лесть проникла в его разум, застлала ему глаза. А Анна своим тонким и нежным голоском продолжала что-то говорить и говорить; он слушал ее и не слышал, а лишь видел ее глаза и лицо рядом – так близко! – и вдыхал ее запах. Сквозь этот словесный поток он вдруг услышал: «…И тогда я сразу в тебя влюбилась». Он помнил, как при этих словах девушка, смущаясь (деланно или нет – уже неважно), отвела глаза в сторону. Он же от этих слов пришел в полный восторг. Как же он был неискушен, простодушен, открыт, доверчив!
Это теперь, спустя два года, он думал о Гомере, который в своей «Одиссее» предупреждал мореходов об опасности внимать пению сладкозвучных сирен:
...Неизбежною чарой
Ловят они подходящих к ним близко людей мореходных.
Кто, по незнанью, к тем двум чародейкам приблизясь, их сладкий
Голос услышит, тому ни жены, ни детей малолетных
В доме своем не утешить желанным возвратом:
Пением сладким сирены его очаруют, на светлом
Сидя лугу; а на этом лугу человечьих белеет
Много костей, и разбросаны тлеющих кож там лохмотья (1).
(1) Перевод В. А. Жуковского.
Тогда он был опьянен и не только в буквальном смысле – от алкоголя – но и в переносном. Он ощутил, что как мужчина интересен другим женщинам; у жены такого интереса к себе он не видел. Их отношения с нею были, как ему казалось, какими-то детскими. Ольга так к нему не относилась. Она будто лишь эгоистично радовалась своему чувству и особенно тому обстоятельству, что у нее есть муж. Все приставала к нему с просьбами, донимала, он все выполнял и, в конце концов, стал раздражаться. От нее не исходило восхищение мужем, Артур не наблюдал бережного отношения к себе. А здесь его превозносили. Он увидел другое отношение, ощутил другие возможности.
Он снова пригласил Анну танцевать. Спустя некоторое время после того как они оказались в непосредственной близости, Артур даже не понял, как это случилось, но она в один момент вдруг прильнула к его губам, стала целовать, и он ответил ей с жаром и желанием. Он помнил это сладостное состояние, когда словно весь мир исчез; он был поглощен этой страстью и нежностью, и, казалось, поцелуй продолжался бесконечно.
После, когда он провожал ее на такси, они на заднем сиденье предались страсти с поцелуями и объятиями. Он помнил ощущение ее груди, спины, бедер, даже небольшой растительности на интимной части тела. Она шептала: «Я люблю тебя», целовала его ладони, и от этого он был в таком неописуемом восторге, что отвечал ей тем же – поцелуями и ласками: он всегда хотел испытывать такие нежные и страстные чувства к женщине. Ему казалось, что в этом теперь будет состоять вся его жизнь, в душе он всегда ждал именно такого: он почувствовал, что нужен этой девушке. Тогда играла музыка и пьянящими звуками доносилась откуда-то со стороны водителя…
Артур потянулся, отпил еще глоток чаю и продолжил вспоминать. «Интересно, как часто таксисты видят такое?» – думал он, и, улыбаясь, заключал: «Вероятно, они видят и не такое».
Анна предложила куда-нибудь поехать. Артур сделал вид, что не понял намека – обручальное кольцо на его пальце, которое он даже не удосужился тогда снять, предаваясь страстям с другими женщинами, напоминало, что он не должен этого делать. Он спросил ее о чем-то, кажется, предложил поехать к ней, а она ответила, что там мама, приехавшая из другого города навестить ее. Вспоминая те события сейчас, он подумал: «Причем здесь ее мама, ведь она снимала однокомнатную квартиру со своей подругой из того же города, откуда приехала. Наверное, не хотела говорить о своих стесненных условиях, пускала пыль в глаза».
Вероятно, тогда было просто не где, к тому же давать выход животным инстинктам в пьяном состоянии он не хотел. Потом будет стыдно за самого себя. Как, вероятно, сказали бы психологи: по принципу замещения он решил, что надо подождать, что это слишком торопливо. Он не хотел руководствоваться инстинктами, так как в таких случаях они в жизни ни к чему хорошему не приводят – лишь к обману и страданиям. Артур надеялся, что чувства Анны к нему были искренни, а в любви нельзя спешить. Любовь проверяется временем. Это лишь инстинкты всегда натягивают завесу на глаза, будоражат воображение; предаваясь им, забываешь о долге и совести. Если между ними вспыхнула любовь, то здесь желательно повременить. Эти мысли возникли у него уже позднее, когда разум возвращался обратно на свое место в его голову.
Тогда, подъехав к ее дому, они расстались. Он вспомнил, каким холодным был ее взгляд, когда она посмотрела на него, выходя из машины. А он, глупец, тогда ничегошеньки не понял. Или просто отгонял от себя правду. Вернувшись домой под утро, когда уже светало, он лег рядом с женой и заснул.
На следующий день стояла унылая погода: солнца не было. Ольга сторонилась его. Он же пытался с ней всячески заигрывать, обнять, проявить ласку. Артур в душе молил ее о том, чтобы она проявила к нему свои чувства, заботу, нежность, как будто от этого зависела дальнейшая судьба их отношений. Но Ольга была холодна и безразлична, словно вчерашний вечер, когда они недружелюбно расстались, еще продолжался.
Он спрашивал себя, как же ему поступать? С одной стороны, у него появилась надежда на большую любовь и счастливые отношения с другой женщиной, с другой стороны – жена выказывала ему свою холодность и безразличие.
С Ольгой они жили хорошо. В интимных отношениях Артур ее удовлетворял. Только сам иногда чувствовал, что не был удовлетворен духовно. Были у них, конечно, житейские неприятности. Иногда были периоды, когда, разругавшись с ним, она уезжала к своим родителям, оставляя его, как ему казалось, в трудную минуту.
Был один случай, когда они наняли работников установить в квартире новые окна. Как раз за день до того, когда те должны были прийти, они повздорили, и Ольга снова уехала к родителям. Артур тогда болел. Вечером он позвонил отцу и попросил о помощи. Тот, как обычно, отозвался и специально приехал, и все втроем – отец, мать, которая была с ним в разводе, и Артур с температурой – готовили квартиру для ремонта: собирали ковры, чтобы их не затоптали, расстилали газеты на пол, накрывали пленкой мебель. Отец в очередной раз сетовал на Ольгу, и они с матерью вздыхали и негодовали. Артур при этом молчал. Он помнил, что так было не раз: Ольга после ссор уезжала к своим родителям, а отец и мать удивлялись такому отношению к их сыну, да и вообще, к такому бегству от проблем семейной жизни. Новая жена отца, Валентина Дмитриевна, говорила Артуру, что такого мужа как он, Артур, нужно на руках носить, беречь, и рассказывала о своей прежней жизни, как она вела себя в подобных случаях, удивляясь тому, что Ольга позволяла себе кричать на свекровь и ругаться с ней. Отец ей вторил. Артур же задумывался. Но всегда, когда они его спрашивали, почему он терпит такие отношения, и даже когда советовали разорвать их, раз так все идет, он делал все наоборот и возвращал Ольгу, желая все исправить, давал их отношениям очередной шанс наладиться.
Теперь Ольга также сторонилась Артура, и какую бы ласку и нежность он к ней не проявлял, она оставалась холодной, непроницаемой и обиженной: устремив глаза в экран телевизора, она поглощала глазами какое-то красочное и сказочное кино. Он шел в другую комнату, ложился на диван и вспоминал прекрасные мгновения вчерашнего вечера и вдыхал запах Анны, оставшийся на его плечах.
«Странно, что Ольга тогда ничего не почувствовала, – подумал Артур, отхлебывая чай. – Вероятно, была настолько погружена в свой гнев, что ей не то что до запахов, ей было вовсе не до меня».
Тогда он для себя все решил. Он с ней расстанется. Надоело. Восемь лет они вместе, а их семейные отношения не развиваются. Они не удосужились обзавестись ни собственным жильем, хотя имели возможности, не родили ребенка. Ольга не задерживалась подолгу ни на одном месте, где бы ни работала: все у нее не складывалось – либо она была недовольна претензиями начальства, либо работа была не по душе. В то же время деньги она тратила на одежду для себя, иногда даже не задумываясь о цене. Артур тоже хорошо одевался, но он не ставил это первоочередной задачей и считал необходимым экономить деньги.
Ольга была не из богатой семьи. Артур, правда, тоже, но во всяком случае он научился быть бережливым и тратиться исходя из средств, придерживая деньги на что-нибудь более важное. Так, после развода родителей, когда они с младшим братом, Вадимом, остались жить с матерью, он полгода копил себе на электрогитару, откладывая почти весь свой заработок, после чего все же купил ее, как и запланировал.
Складывалось впечатление, что Ольга в браке получила наконец возможность жить так, как хотела, и получать то, чего была лишена раньше: тратить деньги на одежду, заполняя свой полупустой гардероб, летом ездить заграницу на отдых к морю, и любить мужа своей наивно-детской любовью, не взрослеть.
Ольга была симпатичной. В целом, она была покладистой, домашней, ласковой женщиной, и они с Артуром подходили друг другу. Однако некоторые черты ее характера ему не нравились. И основная из них – это ее гонор, который иногда был просто непомерным. Его можно было выдать за стремление к независимости. Но о какой независимости может идти речь, если она не знала, чего хочет в жизни? Он вспомнил, как прививал ей уважение к порядку, как раздражался, видя ее разбросанные на диване и креслах вещи, которые она не удосуживалась собрать, и как она злилась на него за эти «нравоучения», вероятно, считая их притеснением или покушением на собственную свободу.
Несколько дней Ольга игнорировала Артура, а затем стала проявлять некоторые подвижки в его сторону. Так было почти после каждой ссоры: сначала она была холодна и безразлична, а затем словно по волшебству начинала вести себя как ни в чем ни бывало. Артуру было больно сознавать это, так как он чувствовал, что эти подвижки были связаны с предстоящим днем рождения ее младшего брата, отпраздновать который они были приглашены. Артур вспомнил, что Ольга в последнее время жила одним лишь своим братом. Артур приходил с работы и часто видел, что она сидит на диване с телефонной трубкой, вместо того чтобы пойти приготовить или разогреть ужин.
«С кем она живет, со мной или со своим братишкой?» – недоумевал он про себя, и сначала молча выказывал свое недовольство, но потом не вынес и раздраженно упрекнул ее.
Надо было идти на день рождения, а ему не хотелось. Ему уже ничего не хотелось: не хотелось видеть ни ее саму, ни ее брата, ни подругу брата, ни их друзей, ни тещу.
Артур вспомнил, как они все же отправились на этот день рождения, и как он делал там вид, что вместе со всеми веселится пустым и бестолковым весельем. Это веселье раздражало его, поскольку он думал, что Ольга снова замолчала ссору, не удосужившись объясниться. Он думал об Анне. Он думал о любви. Он думал, что теперь родственники жены – это не то общество, в котором он хочет быть. Позже Артур вспомнил слова Анны, адресованные ему в кафе за столиком: «Может быть, ты был не в своем социальном круге?» Может быть, и так. Тогда он думал только о том, как ему все опротивело: ничего он не хотел видеть и воспринимать, кроме одного – своих новых чувств.
Через три дня после празднования этого дня рождения, под Новый год, Артур объявил Ольге свое решение: он сказал, что больше не хочет продолжать их совместную жизнь.
Хотя он не впервые говорил ей об этом, Ольга не думала, что сейчас это было настолько серьезно. Однако Артур был так холоден и безразличен к ее судьбе, что она испугалась. Он распорядился, чтобы Ольга шла к своей матери: он не был намерен проводить праздник с ней, и сказал, что хочет ехать к отцу, а поскольку свекровь в это время гостила у своей матери, Артуровой бабушки, в другом городе, Ольга в праздник осталась бы одна.
В этот последний день уходящего года Артур ушел в гараж и вывез машину на мойку, долго находился там, ожидая своей очереди. Ольга пришла даже туда. Она умоляла его одуматься: слезы стояли в ее глазах. Она приводила различные доводы, аргументировала, говорила, что можно пока временно пожить отдельно, если он так хочет, но не расторгать брак. В тот момент он вспомнил, как она однажды уже бегала за ним в слезах по всей округе, когда подобное случилось раньше. Тогда он уступил, хоть и был настроен решительно; он спрашивал себя – правильно ли он поступает, намереваясь порвать с ней? – и сомневался. Теперь же ее слезы вызывали у него лишь злую усмешку. Ему было абсолютно все равно, что она говорила и как умоляла. Он только лишь твердил ей в сердцах: «Отпусти меня! Отпусти!», а перед лицом его стоял образ Анны. Теперь ему было к кому идти!
В тот вечер и Новогоднюю ночь он остался один. Он слушал музыку и плакал. Поздно ночью он вдруг оделся, сел в машину и поехал к отцу, но, приблизившись к дому и взглянув на пробивавшийся сквозь деревья свет в окнах его квартиры, подумал, что будет чужим на этом «празднике жизни», развернулся и поехал назад. Иначе если бы он вошел один, то гости – родственники Валентины Дмитриевны – поняли бы, что у него в семье случился разлад. Артур не хотел снова слышать эти нелепые ободряющие слова отца и его супруги, советы не вешать нос и тому подобные, ибо знал, что никогда посторонние не смогут ощутить всего, что переживает тот, у кого случилась беда, ибо у них беды нет, у них – праздник.
Ольга тоже была одна в эту праздничную ночь: ее мать ушла в гости, а брата с подругой не было в городе. Ольга рыдала в подушку и думала о своей несчастной судьбе, гневалась на Артура, вспоминала свою жизнь и своего отца, которого похоронили полгода назад. Ее жуткого и отчаянного плача никто не слышал, ибо она рыдала в подушку, прикрывая свою голову другой сверху.
Это было одиночество их обоих. Ужасающее одиночество современности: когда у одного окна раздаются скорбные всхлипывания, в то время когда из всех других окон безудержной радостью и счастьем льется веселье.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/02/11/2327
Вернуться к вступительному слову: http://www.proza.ru/2013/02/11/2265