(репортаж с места событий)
Всё началось с телефонного звонка. Ещё в начале недели Арсений Фомич сообщил Лане, что в следующее воскресенье он ведёт концерт, но приболел и просил её, в случае чего, подменить его. А заодно и прочитать свои стихи. С Арсением Фомичом у Ланы были тёплые дружеские отношения, и она, не раздумывая, согласилась. Сошлись на том, что они встретятся за минут двадцать до начала концерта, и, в случае необходимости, Лана ознакомится с программой. Исполнять русские романсы и народные песни должен был друг Фомича отец Иероним. Как он сочетал сан священнослужителя с исполнением светских романсов, Лане было не совсем понятно. Но в назначенное время она со своим другом Никитой прибыла в один из выставочных залов Москвы. Вход был свободным, но зрителей, не считая нескольких старушек внимательно рассматривающих картины, ещё не было.
Из зала доносилось пение - видимо там распевался артист. Арсения Фомича тоже ещё не было, и Лана зашла в гримёрку переодеться. Неожиданно дверь без стука распахнулась и в комнату вошёл огромный лысоватый мужчина лет под шестьдесят. Из-под распахнутых пол пиджака выглядывал внушительных размеров живот. Одет он был в чёрный классический костюм и белую рубашку. На шее красовалась бабочка. И, хотя Лана была с ним не знакома, он, явно чем-то сильно расстроенный, с ходу обратился к ней:"Вы видите? Вы видите? Что мне делать? Я не могу так выступать!"
Ничего не поняв, Лана не знала, что ответить. Увидев её недоумение, отец Иероним (а это был именно он) удивлённо спросил: "Вы что, не видели мою афишу?" "Видела" - ответила Лана. Действительно, заходя в выставочный зал, она мельком взглянула на афишу. Ничего интересного не вспомнив, вопросительно глядела на удручённого мужчину.
"Я потерял свой парик!" - наконец-то услышала разъяснение. "Ну и что? Вы и так неплохо выглядите" - успокоила она его. "А как же вот это?" - спросил артист, повернувшись спиной. На его голове красовалась огромная проплешина. "А вы к зрителям не поворачивайтесь спиной. На сцену выходите бочком." Внезапно взгляд отца Иеронима привлёк термос, стоявший на краю стола. Не известно, совет Ланы или этот термос повлияли на его настроение, но он как-то сразу приободрился и, плеснув бурой жидкости из термоса в чашку, с удовольствием выпил. Взглядом предложил и Лане, но она, не выясняя, что это за напиток, - отказалась. И так же как внезапно появился, отец Иероним внезапно вышел.
Лана быстро переоделась и пошла искать Арсения Фомича.
В зале всё ещё было мало людей. Как вдруг в дверях Лана заметила улыбающееся лицо друга. Его голос всё ещё сипел, но концерт он решил вести сам. Лана с облегчением вздохнула и села к Никите в первый ряд. "Неплохо бы повторить стихи"- подумала она. Вдруг какое-то оживление позади привлекло её внимание. Обернувшись, она увидела, как в зал шумной толпой заходят пожилые женщины и несколько совсем дряхлых старичков. Видно было, что они все друг с другом знакомы. У троих женщин, помоложе, в руках по букету цветов. Они сели вместе и о чём-то оживлённо беседовали. Лана представила себе их, дружно входящих в цветочный магазин. Они просят продавщицу подобрать три одинаковых букета, так как давно дружат и не хотят, чтобы цветы одной из них были лучше, чем цветы другой.
Наконец-то все уселись и ведущий, кратко ознакомив с биографией отца Иеронима, перечислив все его награды на сценическом поприще, объявил начало концерта романсом "Слушайте, если хотите".
На сцену, забыв о своей лысине, с гордо поднятой головой выплыл отец Иероним. За ним прошёл к роялю аккомпаниатор. На фоне певца он выглядел совсем миниатюрным. Отец Иероним, потоптавшись возле инструмента, поудобнее облокотился на него и величаво кивнул. "Можно начинать," - понял сигнал пианист и заиграл. Играл он хорошо. И тут что-то не сработало. Лицо отца Иеронима медленно покрывалось красными пятнами. Он натужно пытался извлечь из себя какие-то звуки, искал свой голос, но никак не мог его нащупать. Он что-то невнятно мычал, жевал слова. Создавалось впечатление, что он съехал с колеи и никак не может обратно на неё въехать.
Вдруг, в какой-то момент голос прорвался наружу, и мощный глас заполнил всё пространство. Колея была найдена. Пианист всё это время судорожно играл, не понимая, как помочь певцу. Но голос уже нёсся по залу и даже глухие старички и старушки слышали его. Гордость переполняла отца Иеронима. Он, отодвинув плечи назад, выпятил живот так, что пиджак спереди стал сантиметров на двадцать короче, чем сзади. Казалось, пуговицы на нём не выдержат напряжения петель и вот-вот выстрелят в зал.
Недалеко от ног певца на сцене стояла прозрачная стеклянная трёхлитровая банка. В творческом исступлении, артист рванулся вперёд, и Никита, с тревогой наблюдавший за передвижением его ног, бросился к сцене, налету подхватив банку, и отставил её в сторону. Это маленькое происшествие не укрылось от зоркого глаза Арсения Фомича.
А в это время голос отца Иеронима опять угас. Какие-то звуки, запутавшись в языке и застряв в зубах, ещё пытались вырваться на волю, но это опять было всё то же мычание и жевание слов. Колея снова была утеряна.
Глуховатый старичок, сидящий позади Ланы, громко расспрашивал о странных звуках, исходящих со сцены, свою соседку, чем-то похожую на мисс Марпл из знаменитых детективов Агаты Кристи, точнее из фильмов, снятых по этим детективам. "Мисс Марпл" пыталась успокоить любопытного старичка, но это ей не всегда удавалось. Лана поймала себя на мысли,- происходящее позади неё интереснее того, что происходит на сцене. По крайней мере, оно не вызывало чувства стыда от её причастности к вокальным потугам отца Иеронима. Ведь ей скоро придётся тоже выйти на сцену. Лицо Ланы залилось краской. "Что за глупости!"-подумала она и встряхнула головой.
А над залом опять нёсся громкий рык. Романс сменялся романсом, мычание и жевание - зычным гласом и только дружные аплодисменты да голос ведущего разделяли эти опусы один от другого.
Наконец-то первая часть выступления закончилась. К микрофону подошёл улыбающийся ведущий и сообщил, что банка, стоящая на краю сцены, предназначена для пожертвований "благодарных зрителей искусному певцу". Так сказать, кто сколько может. На этих словах к сцене подошёл дяденька, по виду напоминающий отставного гусара. Высоко над головой двумя пальцами он держал пятитысячную купюру и медленно, краем глаза, следя за Арсением Фомичом, ловя его взгляд, опустил её в банку. За ним подошёл ещё один мужчина и более скромно опустил в банку одну тысячу. Реакции зала не последовало. Видимо, большинство зрителей было не только глуховато, но и плохо видело.
Тут из зала, семеня короткими ножками, переваливаясь из стороны в сторону, выскочила бойкая старушка с тоже высоко поднятой рукой. Она ею крутила над головой, как бы привлекая внимание всех присутствующих. Что в ней находилось- оставалось загадкой. Но вот рука опускается к банке, и "это" звонко шлёпается на дно. "Какая-то монета, видимо не больше десяти рублей" - подумала Лана. Потом ещё две-три старушки опустили мелкие купюры.
И вот Арсений Фомич объявляет выступление Ланы. Надо отдать ему должное, говорил он о ней хорошо и с чувством. Стараясь хоть как-то сгладить впечатление от предыдущего выступления, Лана без всякой театральности, но зато искренне, от души прочитала несколько своих стихов. Зал дружно откликнулся аплодисментами.
Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается и на сцену снова вышел отец Иероним. Какая там лысина и парик. Их словно никогда не было в его жизни. Чувство собственного превосходства переполняло его. Аккомпаниатор внимательно смотрел ему в рот. Величественный взмах руки и певец запел. Хотя "запел" - это громко сказано. Опять из горла вырывались нечленораздельные звуки.
В это время Лана услышала, как к ней обращается сидящий сзади старичок. Говорил он довольно громко, видно сказывались проблемы со слухом. Поблагодарив её за выступление, попросил на память стихи. Лана, поставив автограф, передала старичку отпечатанные страницы. Он громко благодарил её, не обращая внимания на происходящее на сцене. Но его голос уже заглушал зычный рёв, в который раз отыскавший свою колею.
Вдруг Лана почувствовала лёгкое прикосновение к своему левому плечу. Повернувшись, увидела маленькую старушку, которая, приблизив свою аккуратную головку к уху Ланы, прошептала: "Вы больше не выступайте в этом составе," - и, увидев удивлённые глаза Ланы, уточнила: "Не тот уровень." "Что вы имеете ввиду?" - спросила Лана. "Вы что, не видите? Ведь исполнитель пьян! Да и ведущий так сипит, что ничего нельзя разобрать."
В это время три женщины с цветами бросились к сцене и стали вручать их певцу. Отец Иероним снисходительно принимал букеты и небрежным движением руки отправлял их на крышку рояля. В какой-то момент он покачнулся, но спасительный инструмент был рядом, и всё его грузное тело навалилось на него.
Когда Лана подумала, что ничего неожиданного, то есть худшего, произойти уже не может, Арсений Фомич объявил две русские народные песни и засуетился возле ноутбука, стоящего в дальнем углу сцены. Из него исходили еле слышимые звуки. Какой-то хор исполнял песню. У Ланы был идеальный слух, сидела она в непосредственной близости от сцены, но разобрать слова не могла.
"Звук, сделайте звук!" - зычно бросил отец Иероним, не отрываясь от рояля. Но, несмотря на все усилия Фомича, звук не стал громче. Лана с облегчением вздохнула. Пытка вокалом уменьшится на две песни. Но не тут-то было. Артист напряг свой слух и слова, которые смог разобрать, подхватил зычным голосом. Оказалось, что это уже был припев. Но пока он его пел, хор ушёл далеко и приблизился ко второму припеву. Это не смутило отца Иеронима. Он с радостью подхватил его. Зал узнал эту старинную казацкую песню и попробовал подпевать, регулируя скорость пения за хором. Закатив глаза, отец Иероним не слушал ни хор, ни зал. У него была своя партия.
От стыда Лана готова была провалиться сквозь землю. Как мог Арсений Фомич, человек с хорошим эстетическим вкусом, втянуть её в эту авантюру. Хорошо, что она не успела пригласить никого из своих друзей. Никита не в счёт - он поймёт.
Повернувшись назад, она увидела наполовину опустевший зал. Ни старика, ни старушки, общавшихся с ней, уже не было. "А почему вы не уходите?" - спросила она моложавую женщину, сидящую слева от неё: "Ну, что вы? Нас сюда привёл наш депутат. Мы же не можем его подвести".
И тут Лана поняла кто был режиссёром этого спектакля. Все события вокруг концерта нашли своё реальное объяснение. И организованный строй зрителей преклонного возраста из местного социального центра, и букеты-близнецы, приобретённые по безналичному расчёту на представительские расходы, и больше шести тысяч рублей пожалованных отцу Иерониму из депутатского фонда. Так вот сколько в наше время стоит индульгенция для депутата.
Наконец-то отец Иероним, покачиваясь, сошёл со сцены и удалился в неизвестном направлении. Больше его никто не видел. Арсений Фомич, забрав забытый священнослужителем ноутбук и банку с деньгами, тщетно искал своего друга. Лане нужно было сказать Фомичу пару слов о концерте. Но, что говорить? Врать не хотелось. Её выручил оператор, снимавший так называемый концерт. Лана услышала, как он в довольно резкой форме высказывал своё мнение, и благодарно улыбнулась ему. Простившись с Фомичом, вышла с Никитой на морозный воздух. И тут она увидела афишу, на которую, входя в выставочный зал, не обратила должного внимания. Название концерта говорило само за себя. Наискосок, прыгающими буквами было написано: "Слушайте, если хотите!"