На профсоюзном собрании ставился вопрос о недоверии властям и о долгосрочной забастовке.
- Зарплату, нашу с гулькин нос зарплату вовремя не дают! – горячился Олег Юрьевич, старый член профсоюза, ударяя по воздуху кулаком, так как трибуны не было: жаркие ораторы её расщепили на прошлом собрании. – Колесо нашей истории заехало в помойную яму! Только активные действия профсоюза могут прижать к ногтю властные структуры! У власти от жира заплыли глаза, и она не видит, как народ ходит голышом и как у него от недоедания урчит в животе!
Из тёмного угла зала всё время кто-то выкрикивал:
- Правильно! Это в корне верно и справедливо! Давно пора! А то сюсюкают тут всякие…
В третий раз на сцену прорывался слесарь Шпиндилёв, его пытались остановить, но встретиться влобовую с ножкой от стула, свистящей, как шашка, над головой, никто не желал.
- Кто мне толково объяснит, что такое «маркетинг»?
Председатель собрания, Галина Фёдоровна Гздырь, выкрикивала из-под стола, на котором звенел графин со стаканом:
- Шпиндилёв! У нас другая тема собрания! Если ты и дальше будешь лезть со своим маркетингом, то мы тебя исключим из профсоюза единогласно!
- Нет уж, милейшая Галина Фёдоровна, дудочки! Пока мне не объяснят, с места не сойду! Хоть исключайте из профсоюза, хоть битфордов шнур в меня вставляйте!
В зале стоял гул, похожий на камнепад. Всё тот же голос из тёмного угла накалял страсти:
- Совершенно верно! Справедливость требует маркетинга!
Галина Фёдоровна на цыпочках подошла к краю сцены и, приложив ладонь к губам, спросила полушёпотом:
- Товарищи члены профсоюза, кто знает про этот чёртов маркетинг?
Никто не вызывался.
- Платон Ньютонович, может, вы, как ведущий инженер, объясните?
Гром голосов заставил подняться на сцену сухопарого старичка. Он подошёл к микрофону и упал на колени.
- Простите меня, дорогие члены трудового коллектива, но объяснить, что такое «маркетинг», я не могу. Понимать понимаю, вот растолковать – загвоздка! У нас ведь, сами знаете, чертежи фиолетовым карандашом на обёрточной бумаге чертят, дырки в карбюраторах коловоротом сверлят, а вы говорите: «маркетинг». Маркетинг – это ого-го! Это такая инженерная высота, что на неё с нашим деревянным циркулем, пожалуй, не взобраться. Куда проще на власть пойти, взять её за грудки и потребовать: «Даёшь маркетинг!» Правда, пусть сначала зарплату даст, а потом уж этот маркетинг с его причиндалами.
- Правильно! – не унимался крикун из тёмного угла. – И причиндалы надо привлечь к ответственности! Хватит! Настрадались!
Слесарь Шпиндилёв встал на место исчезнувшего Платона Ньютоновича, опершись обеими руками на ножку стула, как мудрец на посох.
- Ну уж если евреи не знают про маркетинг, то, может быть, действительно это выдумка капиталистов?
Из тёмного угла снова раздался голос:
- Что верно, то верно! Не бери, Шпиндилёв в голову! У нас и покруче словечки есть, да вслух не произносим. Мы им такой маркетинг можем загнуть, что уши у них повянут!
- Жаль, - сказал, сходя со сцены, разочарованный Шпиндилёв, - дорогие члены профсоюза. Если я сегодня не объясню сыну Вовке, что такое «маркетинг», то ему завтра по экономике двойку влепят.