ОТ АЛЬФЫ ДО ОМЕГИ
- Э-т-т-о что такое?
- Что?
- Что это такое, я тебя спрашиваю?. – Физрук энергично тыкал пальцем в мою метрику. На обратной стороне свидетельства о рождении было выведено красивым каллиграфическим почерком: Раба Божия Валентина приняла обряд крещения... (такого-то числа, в такой-то церкви).
- Красиво.
- Что красиво? – лицо физрука побагровело.
- Красиво написано. Я так не умею. И чернила коричневые... – Я еще не успела переварить смысл написанного. Как же я не обратила внимания на это? Физрук велел принести метрику, я взяла у мамы и принесла. А буквы, как балерины, подпрыгнули, закрутились, взмахнули ручками-ножками и опустились на мою метрику.
- Ну что скажешь? А вы чего столпились? - Пятый «Б» прекратил беготню по спортзалу и обступил нас кольцом.
- Ой, умру со смеху! - заголосил Женька. В классе он сидел сзади и был тайно влюблен (мне кажется) в меня. - Раба Божия Валентина.
- Молчать! Всем делать разминку! А ты - за мной!
- Куда?
К директору, - подумала я и была права. Директор грузно сидел в кресле. Вид усталый. Даже первоклассники знали, что он собирается на пенсию. Директор изучил мою метрику, покачал головой сверху вниз, затем слева направо и уныло сказал физруку:
- Петр Петрович, с этим к завучу, пожалуйста.
Завуч сказал:
- Н-да... Скажи отцу пусть зайдет ко мне.
- Папа, завуч просил зайти.
- Зачем?
- Меня посылают на областную олимпиаду.
- По физике?
«Какая физика?» - хмыкнув, подумала я, но вслух сказала:
- Нет, по физкультуре. Я же бегаю лучше всех. Ну и... просили принести метрику..
Дома разразился грандиозный скандал
- Как ты могла? – возмущался отец, обращаясь к матери. – Я же руководитель солидной организации!...
- Не кричи на меня.
- Я же коммунист, я же председатель родительского комитета школы...
- Не кричи на меня.
- Это же пережиток прошлого! И вдруг, оказывается… Ты же знала, знала... Почему не сказала?
Я стояла под дверью и, затаив дыхание, подслушивала.
- Это мама, теща твоя! – теперь мама перешла на крик.
- Теща еще получит!
- Ты что, не помнишь то лето, когда Валя была больна, почти при смерти? Тогда решили, что только одно может спасти ее... Вот и окрестили. Я не думала, что...
- Моя дочь – крещенная!
- Я не думала, что так получится с метрикой.
Когда это я была при смерти, не помню. Меня больше волновало, не достанется ли мне? А я тут вообще причем? Меня ведь не спрашивали перед тем, как крестить…
«Какой позор»! Я красным ластиком терла обратную сторону метрики. «На всю школу!
Раба Божия»!..
Еще труднее оказалось подобрать цвет – салатовый (карандаша такого цвета у меня не оказалось), чтобы закрасить пятно. Я накрошила немного пудры с желтого карандашного грифеля, немного с зеленого, растерла пальчиком и осторожно помазала то место на метрике, где батюшка так старательно приложил руку. «Где он научился так красиво писать?
В общем, получилось неплохо, но все равно видно. «Будут спрашивать, придется врать, - соображала я, - ну, упало на пол, а там... ну, в общем, пятно и пришлось вытереть».
Помню, что зачет по научному атеизму в институте сдала с первого захода. С бабушкой устраивала бесконечные споры, научно (как учили в институте) доказывая, что Бога нет. Бабушка оспаривала, крестилась и что-то шептала при этом. «Бабушка, где ты теперь? Если слышишь, прости меня, глупую».
Когда я впервые робко перекрестилась? Не помню.
Три пальца вместе: лоб-живот...
- Сначала правое плечо, затем левое. - говорила мама. - Не перепутай!
- Почему правое?
- За правым – Ангел-хранитель.
Разглядываю крестик под лупой, чтобы ничего не упустить. Оловянный, слегка потемневший (мама много лет хранила в сундуке, припрятав от глаз людских и отцовских). На крестике распятие – Иисус. Слева – возле правого плеча – «альфа», справа – «омега». Первая и последняя буквы греческого алфавита. Жизнь, прожитая от «альфы» до «омеги» ( я позже где-то вычитала).
Когда захожу в церковь, три пальца правой руки, сложенные вместе, двигаются автоматически: лоб-живот-правое плечо-левое.
Зря я стерла запись на метрике. Восстановить бы... А каллиграфия!.. Это же надо научиться так красиво писать!. И потом, то коричневых чернил не могу найти, то пера остро-заточенного нет, то времени. А время коварно и незаметно куда мчится. И все мимо меня, и все ближе к моей «омеге».