предыдущую главу читайте здесь: http://www.proza.ru/2013/02/09/173
Долго Пусичка сопротивлялась...
или
Купаться всем надо!
А Ксюхе спасибо, знаете, за что? За продлённое удовольствие. И Пусичке огромное спасибо! Без неё даже Ксюха ничего бы для нас сделать не смогла. Мы ведь после волейбола купаемся недолго обычно, у нас ещё много дел, вы же помните. Да и ужин не за горами - мы же не можем пропустить ужин!
Вот значит, приходим мы после купания и обнаруживаем, наконец, Пусичку. Почему наконец? А надо сказать, что мы о Пусичке целый день не вспоминали. Хотя я-то, положим, не забыл, я постоянно про себя приговаривал: слава мол богу, как без тебя хорошо и пропади ты вообще пропадом. Многие мои единомышленники тоже примерно так думали, я уверен. И помалкивали в тряпочку. Но вот почему Ксюха про Пусичку не вспомнила ни разу, мне неведомо.
Вообще-то у меня с домашними кошками отношения обычно ровные, вы не подумайте ничего такого. Со мной в одной квартире они, правда, плохо уживаются по причине схожести характеров, а одинаковое, как известно из электростатики, отталкивается. Но все кошки, к которым я захожу иногда в гости или, вернее, к хозяевам этих кошек я захожу обычно в гости... Так вот, все эти кошки отчего-то чувствуют во мне родственную душу, и непременно забираются мне на колени. Ну а поскольку они на меня не нападают, да к тому же тепло и урчит прям в живот, то и я их никуда и не гоню. Такой вот симбиоз. Но эта стерва - другого слова не подберу - вообще не ведает ни о каком симбиозе! Она даже не знает такого слова! Ей, видно, при рождении совсем позабыли сказать, что она домашняя кошка.
А сейчас, глядите, мы приходим, а она нам навстречу: жалкая, с поникшим хвостом, идёт и мяучит. Нет, она даже не мяукает, она просто идёт с открытым ртом и почти беззвучно хрипит своё „мяу“. Я даже на минуточку забылся и мне её жалко стало. Сразу вылетело из головы, как я с пляжа молил парящего высоко-высоко над кайфуевскими просторами коршуна: Ну что ты там, в полях высматриваешь, дурашка! Ты посмотри, какой у тебя прямо под носом лакомый кусочек бегает! ... Куда ж ты, коршун?! У-у, стрекозёл слепошарый!
… Нет, не на минутку, вру. На секундочку я забылся. На краткий миг.
- Пусичка-Пусичка, маленькая моя! - запричитала Ксюха. - Что с тобой? Жарко девочке? Жарко малепусенькой? Пуси-пуси-пусичка моя! Вы только посмотрите, как ей жарко… - обратилась она уже к нам и добавила: - А вдруг она умирает?
Скорей бы, подумал я про себя, а вслух сказал:
- Да ты что, Ксюх, это же всё-таки кошка. Их пуля не берёт, а ты говоришь!
И, не знаю с чего, но Ксюха вдруг решила, что кошек в таких случаях следует купать. И мы снова дружно отправились к реке. Хотя сначала-то только одна Ксюха, подхватив Пусичку, засеменила по тропинке. У остальных поначалу возникла небольшая пауза по причине лёгкого нашего замешательства. Но мы быстро смекнули, что подобного зрелища пропускать не следует - такая удача, может быть, только раз в жизни бывает, и припустили следом, на ходу делая ставки: утонет - не утонет. Сам не знаю почему, видимо, торжественность момента обязывала, я вдруг затянул „Прощание славянки“. Но, лишь только отзвучало знаменитое на всю страну вступление, мы, даже не сговариваясь - вот что совместная пьянка с людьми делает! - грянули хором в ритме марша:
- Отцвели! - пам-па-пам. - Уж давно! - пам-па-пам. - Хризанте-е-э-мы-ы-ы. В саду! - пам- па-рам. - Но любовь! - пам-па-пам. - Всё живёт! - пам-па-пам.- В моём се-е-э-рдце. Больном! - пам-па-рам…
Так мы и шли с одним этим припевом до самого пляжа. Там Ксюха в воду полезла. С Пусичкой в руках. И мы все полезли. Что ж мы, дураки, что-ли, такую возможность упускать! Одна Пусичка не хотела в воду. Мы все это видели. Лишь Ксюха не замечала, как несчастное животное с застывшим ужасом в расширенных вдвое против прежнего глазах растопыривала лапы, словно пытаясь упереться в поверхность реки и, если получится вырваться из Ксюхиных рук, то оттолкнуться хорошенько от водной глади, выпрыгнуть на берег и умчаться подальше в прибрежные кусты. Но из Ксюхиных рук разве вырвешься! Она ведь только с виду женщина, а на самом-то деле - вы не забыли? - она бухгалтер. А вы неужто не знаете, каких сил стоит удержать огромную казну в своих руках? Вот мало-помалу и накачалась...
Даже командор дрогнул своим большим офицерско-поэтическим сердцем и увещевал Ксюху:
- Ну, ты что, мать, не видишь разве, что она не хочет купаться?! Смотри, будет тебе в туфли срать теперь всю жизнь! Но у Ксюхи было другое мнение:
- Вы посмотрите только, - ворковала она, - как ей нравится! Да, Пуси-пусичка, тебе ведь хорошо?
А кошка только ещё пуще ширила глаза и, для вящей убедительности, жалобно мяукала. У неё даже голос прорезался, хотя говорят, что сиамцы вообще не мяукают.
- Ухти, как нам хорошо - да, моя заинька? Они все нам просто завидуют, а мы ведь так любим плавать. Ты мой дельфинчик родной! - так приговаривала Ксюха и постепенно заходила всё глубже и глубже и отводила потихоньку руки, отправляя Пусичку в свободное плавание. А Пусичка выла уже по-собачьи. Но вот плавать она не умела даже по-собачьи и потому постепенно погружалась в пучину, протягивая из глубины свою ещё более худенькую в воде лапку в моём направлении, совсем как в слёзном кино „ Титаник“. Я, похоже, был её последней надеждой. И моё сердце тоже дрогнуло. И я ей поверил. И протянул ей свою руку. Вы прочувствовали мой благородный жест? Я! Я ей руку помощи протянул!..
...Идиот! Последний кретин! Как же я мог так лохануться!!! Вот и ходи теперь, мудак, весь в зелёнке вместо красивого и ровного бронзового загара - пугай своим видом окружающих. Нет, для этого мне даже оголяться не потребуется: эта зверюга даже на моей физии успела отметиться. Я ей дружеское плечо подставил, а она! Вон как исполосовала!
- Конечно, Ксюха, конечно, она опять не хотела!
- А чего ты руки тянул? Сам виноват! Она ведь подумала, что ты ей купаться помешать хочешь, такого наслаждения лишить.
- А ничего, что она по мне пробежалась по всему и от морды, как от трамплина оттолкнулась, да в кусты сиганула, подальше от твоих расчудесных удовольствий?
- Ну Димасик, ну она честно не со зла... - включила Ксюха свой умело поставленный виноватый голос и я опять сдался…
- О-о-о, Машуля, как мне тебя не хватает! - с безнадёжной тоской простонал лишь я тогда.
Не понял, что это вы на меня зашикали? Ну да, я отлично вижу, что моя Танюха рядом стоит. И я в курсе, что она не глухая и меня сейчас прекрасно слышит. И не надо мне цитировать советские кинофильмы, я их лучше вас знаю. Какие там „высокие отношения“?! Я ведь не про ту Машу вспомнил, что с моей помощью наставляла рога своему недотёпе-мужу. Совсем не про неё. И не про цветочницу-Машулю, от которой у меня до сих пор по коже мурашки - во какие! - и эротические сновидения! И даже не про Машеньку, поклонницу ночных квестов, которая ещё фотограф-любитель. Ей, помню, очки было стыдно носить, так она меня, хитруля, сфоткала во-от такенным объективом; потом дома, похоже, увеличила, рассмотрела и... больше со мной не здоровалась. А с той Машкой, с Владимирской, мы даже не поцеловались ни разу - так чего о ней вообще вспоминать? Всех вроде помянул? А-а! Маму у меня, кстати, тоже Машей зовут. И машина моя, что сейчас в Опелином отстойнике отдыхает - и та Маша! Так что меня так, нашармачка, не подловишь - в любом случае отбрешусь. Но я, честно, ни одну из этих Маш сейчас не вспомнил. Я совсем другую Машу вспомнил - да и как мне было не помянуть её добрым словом! Золото была, а не кошка!
Машуля у Ксюхи с Мишаней прожила много-много лет. Вот с тех самых пор, как Мишаня представил мне свою молоденькую красавицу-жену, с тех пор я и Машулю знал. Она бы у них и ещё столько прожила, - плевать, что кошки столько не живут. Но Машуле с ними было в кайф и она жила себе припеваючи и в ус свой кошачий не дула. Но однажды Ксюха подумала: а не показать ли Машуле моей, кошечке моей ласковой и золотой, мир большой и светлый. А то Муся у них никогда дальше входной двери носа не высовывала. И зачем ей, спрашивается, нос высовывать? Вискас в одном блюдечке свежий, водичка в другом блюдечке только что отфильтрованная - не жизнь, а малина! А что такое кот, так она даже на картинках не видела. Ксюха не показывала - от греха. И домашним своим строго-настрого приказала Марусю близко к телевизору не пускать. Вот. Так и прожила Машуля в старых девах всю свою долгую подкроватную жизнь. Но вы же Ксюху знаете теперь. Она всегда в курсе, чего хочет кошка. Вот и было решено на семейном совете: Марусе мир - показать! И начать решили с Кайфуево, потому как там посторонних кошачьих мужеского полу никогда не наблюдалось. Водилась, по преданиям, близ нашего места рысь с кисточками на ушах. Ну так какая же они с Марусей пара?! Даже если эта рысь - он, то и тогда он ведь скорее сожрёт, чем обесчестит, а это не страшно. Так решила тогда Ксюха и взяла Машеньку в Кайфуево. И так Маша к нашему Кайфуеву душой вдруг прикипела, что мы даже чуть без неё не уехали. Еле-еле через два дня отыскали - глаза вот, как у Пусички в реке, по пять копеек. И молчит. Даже Вискас её не интересовал - настолько наша природа её одухотворила. А домой приехала и сразу затосковала - ни ест, ни пьёт. И так она тосковала, - так тосковала! - что однажды тёмным зимним вечером, не сказав ни слова на прощание, тихо ушла в другую комнату и так же молча от этой неизбывной тоски померла. Ну да, да, я точно помню, это было в конце зимы, когда я Михе позвонил и напомнил, что этим летом мы снова едем в Кайфуево. А Ксюха как завопит: Ура, Муся, мы снова едем в Кайфуево! И Машенька потом ещё немного посидела и ушла. Так что неизвестно ещё, может и от радости померла.
И вот это милое, философски-флегматичное серое чудо Ксюха поменяла на хищного зверя, необузданную фурию с тощим хвостом. Я вам больше скажу: она за неё ещё и денег дала. Хотите, я скажу сколько? Только вы сядьте, а то как бы вам не ушибиться, когда в обморок падать будете. Ну или от смеха не устоите на ногах: у кого какая ведь нервная система. Все сели? Говорю... Никто не знает. Нет, серьёзно, даже командор, когда я его подпоил специально с этой целью - узнать, почём нынче такие монстры на рынке, мне так сказал:
- Димон, веришь-нет, не знаю. Она молчит, как партизан, даже нам с Юрцом не призналась, боится, что побьём.
Только, говорит, помню, что посоветовала она мне в ту зиму новую резину не покупать. Да чего там, сказала, у нас и старая ещё совсем даже не лысая - так, дескать, поездишь.
- А может, - робко заикнулся Мишаня, понимая, что на такие темы с женщинами спорить почти бессмысленно, - может лучше тебе ещё одну зиму в старой шубе походить?
- Ну да, и мне тоже - тяжело вздохнула Ксюха и исцарапанной рукой осторожно погладила Пусичку по спине.
Следующую главу читайте здесь: http://www.proza.ru/2013/02/12/220