Глава VIII. Последнее убежище
Командир закашлял и потряс головой, как будто хотел прогнать тягучий однообразный звон в ушах. Воздух был наполнен густой смесью пыли и порохового дыма, которая неприятно щекотала в носу, забивалась в глаза, и даже на языке ощущался её сухой горький привкус. Он сплюнул тягучую нитку слюны, осторожно протер глаза, осмотрелся, но почти ничего не увидел. Фонари автоматов светили куда то в пол, один - укрепленный на G3 - валялся рядом и узкий луч света выхватывал из пыльной тьмы чьи-то ноги, вытянутые поперек коридора.
Мысли проникали в голову с трудом, словно пробивая незримую преграду. Плотный шум в ушах мешал сосредоточиться. Кажется, от взрыва гранаты обрушилась часть стены и похоронила под собой пролом, через который они пролезли сюда. Командиру казалось что он до сих пор слышит отголосок страшного грохота, который витал в воздухе бесплотной ускользающей тенью звука, словно сам дух подземелья все еще не мог успокоиться, рассерженный вторжением дерзких пришельцев с поверхности. Оставалось надеяться что больше никто не пострадал и Коломин не привел отряд в тупик, откуда не было никакого выхода. Лучше быть разорванным и съеденным морлоками, чем медленно умирать в замкнутом пространстве под многометровыми толщами горных пород. Рейд и без того выдался очень опасным и трудным. Гибель Штыка тяжелым гнетом ложилась на душу командира. Это была первая за год потеря в его отряде. За долгие годы своей службы в разведке, он привык к тому что кто-нибудь из его соратников неизбежно уходил из жизни, но сейчас он просто не мог считать гибель ретдингера всего лишь очередной смертью в бесконечной череде смертей. Парень был отличным бойцом и Толмач втайне надеялся что со временем именно он займет его место.
Беззвучная вспышка зеленого света мгновенно разогнала полутьму. Миха зажег сигнальный фонарь и положил его на груду разбитых каменных блоков, которые громоздились на месте пролома. Стена шахты рухнула вместе с большим фрагментом сводчатого потолка, который частью лежал в кучах обломков, а частью угрожающе нависал над головой раздробленными кусками бетона, нанизанными на искореженную сетку арматуры. Обвал заполнял собой почти все неширокое пространство между стенами коридора. Бойцы сидели, тяжело дыша и устало прислонившись к холодным бетонным плитам. В неверном колеблющемся свете фонаря их лица невольно приобретали резкие мрачноватые черты, а в расширенных глазах отражался безумный лихорадочный блеск.
- Где Штык? – спросил Миха, оглядываясь по сторонам. В пылу боя никто из них, похоже не обратил внимания на его отсутствие. Бойцы недоуменно переглянулись, а потом дружно посмотрели на командира. Он снял шлем, прислонился затылком к холодной бетонной стене и закрыл глаза. На его лице застыло выражение мрачной отрешенности. Черные тени сгустились возле глаз, темная линия подчеркивала угрюмую складку рта.
- Командир… ? – кажется это был Коломин.
- Он решил остаться… прикрыть нас… – глухо прозвучал в ватной тишине охрипший голос Толмача. Он не открывал глаза, чтобы не видеть как смотрели на него бойцы. Ему и без того сейчас было паршиво и хотелось просто сидеть вот так, ни о чем не думая и постепенно погружаться в болезненное забытье. Никто больше ничего не стал спрашивать. Они поняли все без слов и на какое то время коридор окутала тяжелая тишина, лишь едва слышно шипел фонарь, выбрасывая густую струю холодных зеленых искр.
- Кир ранен! – Ветер присел возле товарища, который бессильно привалился спиной к стене, с безучастной апатией глядя как горит сигнальный фонарь. Штанина на его правой ноге была разорвана в клочья и кровь обильно текла из множества глубоких рваных укусов – морлоки постарались на славу. В зеленоватом свете лицо Кира казалось мертвенно бледным.
- Ерунда. Царапины – промолвил он и натянуто улыбнулся, но в его голосе чувствовалась боль.
Толмач наконец заставил себя очнуться. Он вскочил, снял со спины небольшой плоский рюкзак и вытряхнул все его содержимое прямо на пол. Подобрал пачку бинтов и маленький
пластмассовый цилиндр, заткнутый пробкой.
- Ну ка – он отстранил Ветра, присел возле раненого, осторожно надорвал штанину лезвием ножа и снял поножи, закрывающие голень спереди, чтобы открыть раны целиком. Лицо Толмача нахмурилось. В некоторых местах из ноги были буквально вырваны целые клочки мяса и наверняка были повреждены сухожилия. Нужна была хирургическая игла и нитки, чтобы стянуть края хотя бы самых больших ран. Но в распоряжении Толмача были только бинты и приготовленная лекарем антибактериальная мазь. После таких глубоких укусов может начаться гангрена – пронеслась в голове мысль – нужно быстрее обработать их, пока не поздно. ЕСЛИ уже не поздно.
Он полил на руки спирт, плеснул немного на поврежденный участок ноги и Кир болезненно скривился, со свистом выпуская воздух сквозь стиснутые зубы. На его лбу заблестели крупные капли пота. Командир вытер кровь вокруг ран ватным тампоном и начал густо смазывать их мазью. Кир, закусив губу, терпеливо дожидался окончания процедуры.
- Значит Штык сам решил остаться? – вдруг невнятным голосом пробубнил он, но Толмач не посмотрел на бойца, всецело углубившись в обработку ран – Его ведь тоже зацепили… да?
- Это был его выбор – тихо проговорил Толмач – Не дергайся, сейчас закончу. Мы тебя не бросим, даже не думай.
Он улыбнулся, подмигнул и начал разматывать бинт. Кир закрыл глаза и прислонился затылком к стене.
- А почему его так прозвали? – внезапно спросил Миха. Он сидел, отрешенно глядя себе под ноги и вертел в руках каску.
Все сразу поняли о ком идет речь. Кир ответил ему, не открывая глаз, и на лицо его легла легкая тень задумчивой грусти.
- Он когда в разведку пришел, еще совсем зеленый был. Повсюду таскал с собой старый штык-нож. Даже под подушку его клал, когда спать ложился… Потому так и прозвали. Говорят всю его семью вырезали технопанки прямо у него на глазах, а его специально пощадили. Чтобы мог потом рассказать другим… Он с тех пор так и остался того… Нелюдимым немного,
неразговорчивым. Не улыбался почти…
- Ну вот и все! – заявил Толмач, заканчивая перевязку и легонько хлопнул Кира по плечу – Скоро будешь как новенький. Теперь давай твою руку посмотрим. А вы, ребята проверьте боезапас. Неизвестно сколько нам еще тут блуждать придется. Сейчас я с Киром закончу и двинем дальше. Здесь нельзя надолго задерживаться кто знает может у морлоков есть другой путь сюда.
Пока бойцы проверяли свою экипировку, Коломин отошел на несколько шагов вглубь коридора и стоял там, напряженно вглядываясь во мрак. Он выглядел сейчас немного странно в своем костюме морлока, поверх которого он нацепил разгрузку Штыка и его G3, который висел
у бортинженера на груди.
- Леш, есть мысли где нам Валеру искать? – окликнул его Миха, набивая магазины своего автомата девятимиллиметровыми патронами – Мы ведь здесь до второго пришествия плутать можем.
- Я старался следить в каком направлении двигался – ответил Коломин, возвращаясь обратно к спутникам – По компасу. Если отметка спутника указывает на павильон аэропорта, значит Валерий находится ближе к нему чем к какому либо другому выходу из подземелья, иначе сигнал исходил бы с другой точки. До станций метро еще наверное далеко, но нам туда и не надо. В любом случае нам придется идти по этому коридору на юго-запад в сторону центра города. Нужно искать где то здесь…
- Искать? – вдруг раздраженно вскричал Ветер и швырнул на пол свой автомат – Ты еще собираешься его искать после того что с нами случилось?
Боец встал, весь набычился и медленно двинулся на Коломина. Тот заметно напрягся.
- Чего молчишь? Штык погиб из-за того что мы пошли тебя спасать. Ты понимаешь это?!
Он подошел почти вплотную к бортинженеру, сверля его лютым взглядом исподлобья и вдруг заорал, схватив его за грудки:
- Штык погиб, потому что ты поперся сюда в одиночку, придурок! И теперь ты хочешь чтобы мы все тут подохли? Да?!!
- Эй, остынь! – Миха подскочил к ним, оторвал руки Ветра от шкуры Коломина, встал между ними и спокойно взглянул прямо в полыхающие злобой глаза бойца – Если ты не хочешь нам помогать можешь идти искать выход на поверхность! Никто не приказывал тебе сюда спускаться! Все мы пошли сюда добровольно, а значит свой выбор ты сделал! Точно так же как
и Штык! Если бы он сейчас был жив, он подтвердил бы что я прав.
- Ветер, оставить! – прогремел Толмач. В его голосе зазвенели металлические нотки. Командир закончил перевязывать раны Кира и встал, буравя разгневанного бойца тяжелым взглядом – Миха прав. Мы должны доделать то зачем мы здесь. Так что никаких конфликтов я не потерплю. Выяснять отношения будете на поверхности! Тебе все ясно?
- Есть – буркнул Ветер, шумно сопя как закипающий чайник.
- Тогда подбери свое оружие и будь готов выступать. Да и возьмешь Кира на свое попечение. Потом тебя сменит Миха.
- Да я сам… – глухо проговорил раненый, махнув рукой и неуклюже поднялся, держась за стену. Однако первая же попытка встать на искалеченную ногу закончилась гримасой боли и злобным шипением сквозь стиснутые зубы.
- Давай без лишнего героизма – наставительно произнес Толмач, собирая в рюкзак разбросанные по полу вещи – Ветер поможет тебе идти.
Через минуту отряд был в полной боевой готовности и мог продолжить путь. Коломин снова встал во главе, но за ним на сей раз следовал Толмач. Ветер на пару с Киром тащился сзади, а Миха встал замыкающим.
Коридор на всем своем протяжении был пуст и почти чист, если не считать кучек крысиного помета, скопившегося вдоль стен. Самих крыс не было видно. Наверное, они разбежались, напуганные грохотом взрыва, который разнесся наверное на километры по мертвым подземным артериям заброшенного города. Под потолком привычно ползли трубы и пучки кабелей, местами порванных и безвольно свисающих вниз. Уходящее в кромешный мрак жерло бесконечного коридора уже не казалось таким зловещим и мрачным как прежде. То ли после смертельной схватки с морлоками отряд начал привыкать к опасностям подземелья, то ли бойцы просто слишком устали чтобы испытывать постоянное чувство тревоги. Первые метров пятьдесят люди проделали в молчании. Тишину нарушал лишь едва слышный хруст бетонной крошки, осыпавшейся со стен, скрип снаряжения, да натужное пыхтение раненого Кира, который ковылял на одной ноге, опираясь на плечо Ветра.
- Слушай. Я тут видел кое что в гнезде морлоков, когда искал ребят… – вдруг невнятно промолвил Коломин, обращаясь к Толмачу. Потом на какое то время замолчал как будто не в силах был высказать вслух мучительно терзавшую его страшную мысль – Я людей видел… с содранной кожей… человек десять не меньше…
- Не факт что это были люди – ответил Толмач - Может мутанты, или такие же морлоки. Не думаю что наши мохнатые друзья особо привередливые по части пищи. В подземелье питаться почти нечем. Наверняка они еще и друг друга жрут.
- Да, но… - Коломин понизил голос почти до шепота – А вдруг среди мертвых был Валерий… ?
- С чего ты взял? – тем же спокойным тоном ответил Толмач – Ты же сам говоришь, кожа с них
была содрана. Если бы Валерий был там, значит его должны были убить перед самым нашим приходом… не знаю успели ли они так быстро освежевать трупы… Да и зачем бы они стали тянуть целый месяц? Убили бы и сожрали максимум через пару дней. Ты лучше расскажи что еще интересного в гнезде видел.
Коломин сразу же вспомнил странную комнату, полную белого порошка и непонятные действия морлока, который управлял какой то сложной системой. Он рассказал об этом командиру и тот внимательно выслушал все до последнего слова, не переставая следить за коридором, бесконечной серой утробой ползущим в лучах фонарей.
- А вот это уже интересно! – задумчиво произнес Толмач – Получается они этот белый порошок во что то перерабатывают? Может делают из него пищу? Хотя… - он нахмурил лоб, лихорадочно пытаясь поймать ускользающую мысль – Есть у меня одно предположение… насчет странных туманов, которые как будто из ниоткуда появляются средь бела дня. Я ведь раньше никогда с морлоками не сталкивался, хотя в тумане бродил множество раз. Я почти уверен - нигде их нет кроме этого района города. Ну может где-нибудь еще в отдаленных районах, где я еще не бывал… не в этом суть. Ты ведь говорил их логово похоже на систему вентиляции?
- Вроде да. Я ведь механик как никак, кое что понимаю… конечно для чего эта система предназначена – неизвестно, но факт есть факт. Там сплошные колодцы с вентиляторами. Наверное они и на выдув могут работать, чтобы выводить излишек влаги на поверхность.
- Вот – многозначительно изрек Толмач, подняв вверх палец – Точно. На выдув!
- Ты хочешь сказать… - Коломин даже замедлил шаг, обернулся и посмотрел на командира, пораженный внезапной догадкой – Что… что они сами создают эти туманы?! Но это невозможно! Как вообще у них может что-то работать со времен войны. И как они научились всем этим управлять?
- Я ничего не утверждаю! – тут же покачал головой Толмач – Так… размышления на вольную тему. Мы же видели не все логово, а только его часть. Кто знает что там у них еще припрятано. Наверное, сохранилась какая-нибудь установка… Просто если поверить в это, хотя бы становится ясно каким образом они умудряются появляться в тот же момент, когда сгущается туман. Должны ведь как то чувствовать что пора выходить наружу. Может туман как раз и есть
их рук дело… то-то я чувствовал привкус в нем какой то странный. Затхлый какой-то.
- А раньше ты считал морлоков всего лишь легендой?
- Да. У нас их «людьми тумана» кличут. Говорили, они умеют подражать человеческим голосам. Потому люди и шли к ним в туман, когда слышали голоса своих умерших родственников, которые их якобы звали к себе. Конечно, все кроме самих морлоков оказалось чушью. Меня вот никто не звал – командир криво ухмыльнулся углом рта – Сразу шарахнули железякой по кумполу и все.
Впереди показалось ответвление. Командир остановился на развилке и посветил в боковой коридор. Он был копией основного и уходил куда то в бескрайний мрак. Луч фонаря скользнул по кучам гнилого мусора, разбросанным на полу, и растворился в безликой тьме. На стене у
развилки виднелась табличка. Командир подошел к ней, стер с ржавого металла налет грязи.
Сквозь ржавчину едва заметно проступали остатки надписи, какие то непонятные цифры…
- Идем как шли – заявил он после недолгого раздумья и отряд двинулся дальше.
- Мда… - ошарашенно промолвил Коломин - Невероятно. Откуда вообще могли взяться эти морлоки? Умны они слишком для обычных мутантов. От людей произошли? В них человеческого то почти нет. Как такое вообще могло появиться после войны?
- Почему обязательно после войны? – заявил Толмач - Может они жили здесь и до войны. Много ли мы знаем сейчас о прошлом, о той жизни, что была до первых взрывов? Может эти твари и раньше обитали под землей, но люди загнали их так глубоко, что об их существовании никто и не знал. Подумаешь забредет какой-нибудь человек в катакомбы и исчезнет. Поди найди его! Мало ли куда он мог пропасть? Тут раньше кого только не было - и бандиты и сектанты всякие и каннибалы наверное водились. Морлоков не замечали, а они жили тут себе припеваючи и ждали когда наступит время, чтобы начать размножаться и захватывать жизненную территорию. Вот и дождались! Заметь, у них нет глаз, значит они уже на протяжении десятков, если не сотен поколений живут под землей. Эволюция это штука такая… работает медленно но верно. Мне в юности один старый и жутко умный дядька рассказывал, что человеческий геном может меняться. Причем гораздо быстрее, чем у животных. Поэтому звериные мутанты встречаются куда реже, чем человеческие и большинство из них умирает почти сразу после рождения. Конечно и у нас они тоже умирали почти все, но со временем все таки появилась какая то устойчивая мутация, иначе чем объяснить появление всяких забияк и морр. Мы ведь существа особенные, у нас есть стремление заботиться о своем потомстве каким бы оно ни было, и поэтому человеческие мутанты более жизнеспособны. Если у зверя появится непохожий на него детеныш – он его убьет. Если у человека родится уродливый ребенок – он все равно будет его любить даже вопреки законам. Я слышал лет пятьдесят назад во всех общинах, кроме евгенистов, мутантов даже не убивали, а изгоняли да и то не везде. Бывали и такие случаи когда родители своих уродливых детей прятали, а изгнанным носили еду.
- Я про такое слышал – тихо произнес Коломин – Все возможно. Жаль, мы логово морлоков
уничтожить не успели. Я там в одном закутке видел целую кучу снарядов. Рвануть бы их…
- Легенда о людях тумана существует уже давно – продолжал увлеченно рассуждать Толмач, не слыша или не обращая внимания на последние реплики Коломина - Вот тебе еще одно доказательство, что морлоки не есть результат послевоенных мутаций. В отличие от морр, про которых лет тридцать назад никто ничего не знал. Их тогда попросту еще не существовало. Были только какие то подземные уродцы-каннибалы, которые на поверхности почти не показывались…
- Да, но я все равно не могу понять почему некоторые виды мутаций оказались жизнеспособными! Природа ведь не допускает таких резких изменений…
- А что тут удивительного? – хмыкнул Толмач – Мы с тобой кстати тоже в какой то степени мутанты. Что такое человек? Разновидность мутировавшей обезьяны, не более того. Если бы наши далекие предки ни с того ни сего не принялись бы ходить на двух ногах, мы сейчас так и бегали бы на четвереньках по бескрайним степям. Может быть, война и радиация как раз и послужили неким толчком, который запустил новый виток эволюции. И все живое само того не подозревая шагнуло на одну ступеньку вверх… или вниз. В прошлом люди обожали играть в бога. Ставили эксперименты на себе подобных, пытались вывести новые породы животных и черт знает что еще. Даже изобретали вирусы, хотя за каким чертом им это было нужно, я хоть убей не пойму. Возможно они доигрались до того что человеческий геном каким либо образом изменился, или создали вирус, который со временем его менял… я не ученый и всего не знаю. Но одно могу сказать точно - с природой шутки плохи. Она ошибок не прощает и не любит когда её создания пытаются идти поперек её же собственных законов. А мы шли, мы придумывали свои правила и считали их нормой, да еще и пытались все на свете в эту норму запихнуть. И что получилось в итоге? Наверное, если бы мы сами себя не уничтожили, природа рано или поздно сделала бы это за нас.
- Значит если мутации это результат человеческой деятельности, то есть возможность что со
временем природа вернет все к прежней норме?
- Может быть. А может придумает новую. Но что это будет за норма, вот в чем вопрос! Вдруг природа посчитает нормой поведение тех же морлоков? Может быть они в итоге окажутся более приспособленными к жизни на поверхности, чем мы сами, а значит и более «нормальными». Это ведь только на наш взгляд они уроды и людоеды. А для природы все равны.
- Интересная точка зрения – судя по тону голоса, Коломин улыбался – А если природа сделает неправильный выбор, что тогда?
Командир уже не обратил внимание на вопрос бортинженера. Оп замедлил шаг и прищурил глаза, напряженно вглядываясь в темноту.
- Стоп! – приказал Толмач, по привычке поднимая вверх сжатую в кулак руку – Тупик что ли?
Увлеченный разговором Коломин даже забыл следить за коридором и командир в тусклой полутьме на самом краю освещенного фонарем пространства первым увидел пучок толстых труб, который вырастал из потолка коридора и уходил куда то дальше, заполняя собой почти все свободное пространство. Узкие проходы между трубами и стенами были забраны толстыми, в палец толщиной, прутьями решетки.
- Тут есть проход – сообщил Ветер, вытирая пот со лба, и кивнул на дверь в стене, обитую ржавыми листами жести. Толмач вскинул пулемет и дернул за ручку. Дверь распахнулась почти бесшумно и лучи фонарей высветили небольшое длинное помещение с мрачными черными стенами, буквально заваленное разломанными остатками каких-то предметов, которые уже невозможно было опознать. Среди обломков валялись человеческие скелеты. Некоторые из них были почти целыми, другие рассыпались по полу грудами костей. Дальний конец помещения терялся во мраке и только Коломин видел, что дальше тянется узкий коридор, тоже заваленный мусором. Однако у ретдингеров мгновенно пропало желание идти в ту сторону, хотя кости были старые и ни малейшего запаха разложения не чувствовалось в холодном сыром воздухе. Толмач подобрал с пола обломок тонкой трубы и подпер им дверь, так что оттуда никто бы не смог бесшумно выскочить в коридор. Отряд молча развернулся и пошел обратно к развилке.
Боковой тоннель уже после первых же десятков метров, начал внезапно преподносить сюрпризы. Весь пол под ногами здесь был устлан гнилыми обломками досок, обрывками резины, грязным полусгнившим тряпьем, кусками пластмассы и проржавевшей жести. Коломин быстро шел по коридору, как будто его гнала вперед какая-то не совсем понятная уверенность. Он почти не смотрел себе под ноги, его взгляд был устремлен в безмолвный мрак.
Громкий сухой треск дерева раздался совершенно неожиданно. Широкий кусок доски под ногами Коломина вдруг проломился и Толмач расширенными от удивления глазами увидел как он стремительно проваливается вниз, вместе с кучей мелкого мусора. Инстинкты, как всегда случалось в такие моменты, опередили работу мозга и командир мгновенно ухватился рукой за шкуру морлока, одновременно заваливаясь назад и рывком увлекая за собой бортинженера. Толмач грохнулся спиной на кучу мусора, упираясь ногами в край провала. Обе его руки крепко сжимали предплечье Коломина.
- Ногами не болтай! – крикнул командир, чувствуя как слой мусора под ним медленно съезжает вниз – Цепляйся за меня!
Миха подскочил на помощь Толмачу и объединенными усилиями они быстро подняли бортинженера обратно. Он отодвинулся подальше от края ямы и бессильно распластался на спине.
- Фух – выдохнул командир, поднимаясь на ноги – С тобой все в порядке?
- Ага – тяжело дыша, проговорил Коломин. Он снял маску морлока и вытер пот со лба, оставив на коже грязные разводы – Только перепугался немного.
Миха посветил в черное жерло глубокого провала и присвистнул:
- А лететь то далеко. Это была ловушка!
Луч фонаря выхватывал из мрака целый лес заостренных кусков арматуры, которые торчали на дне широкой ямы. На некоторых из них была заметна корка запекшейся крови.
- Опять морлоки? – Миха вопросительно посмотрел на Толмача и тот пожал плечами.
- Может быть. Коломин, что видишь дальше по коридору?
- Коридор – прогудел сквозь маску бортинженер – Никаких завалов там нет. Постойте… - он какое то время напряженно всматривался во мрак – Там вдалеке что-то похожее на слабое сияние. Не огонь и не электричество. Как будто фосфорный свет.
- Больше ничего не заметил? – спросил Миха.
Коломин покачал головой:
- Никакой живности впереди нет.
- Тогда нам нужно каким то образом перебраться на ту сторону – заявил Толмач, внимательно оглядываясь по сторонам – Прыгать рискованно, тут ширина метра три и мусор повсюду. Тем более у нас Кир…
- Может по ним попробуем перелезть – Миха потеребил один из толстых кабелей, пучки которых ползли вдоль обеих стен коридора. Толмач с силой дернул за кабель и тот довольно легко оторвался от прогнивших креплений. Командир красноречиво посмотрел на Миху и боец разочарованно вздохнул.
Выход нашелся довольно быстро. Толмачев заметил наверху трубу, которая крепилась к потолку толстыми металлическими дугами так что между ней и поверхностью бетона оставался довольно большой зазор. Вытащив из рюкзака бухту крепкой капроновой веревки, Толмач порылся в мусоре под ногами и отыскал большой заржавевший болт.
- Годится – пробормотал он и обернулся к бойцам – Кто из вас самый меткий? Нужно попасть в
верх трубы примерно посередине между двумя дугами, которые прямо над ямой.
- Давай я попробую – предложил Миха, сразу сообразив что задумал командир. Толмач привязал болт к тонкой бечевке, которая в свою очередь крепилась за конец веревки. Таким образом оставалось только закинуть болт в зазор между трубой и потолком, а потом протащить следом саму веревку. Миха примерился и швырнул болт. С чуть слышным звоном, он отскочил от трубы и упал на дно ямы. Последовала еще одна неудачная попытка, потом еще. Раза с шестого все-таки удалось точно попасть в зазор и Толмач одобрительно хмыкнул. Миха вызвался первым перебраться через провал и закрепить другой конец веревки на противоположной стороне, так чтобы по образовавшейся дуге можно было бы с некоторым риском перебраться через глубокую яму. Он снял с себя все лишнее, из оружия оставив только пистолет, поплевал на ладони.
- Только осторожнее внизу, там колья торчат густо. Я и Ветер будем страховать – предупредил Толмач, держащий в руке конец веревки.
- Не учи кота сметану тырить, командир – улыбнулся Миха и подмигнул – Все будет красиво.
Он спустился на дно провала, сразу почувствовав мерзкий гнилостный запах, который исходил от покрытой кровью арматуры и жирной склизкой грязи, хлюпающей под ногами. Коломин с фонарем в одной руке и пистолетом в другой, светил на потолок и одновременно прикрывал бойца, на случай если вдруг позади него из глубины коридора покажется какой-либо противник. Толмач стравил веревку и Миха, подтянув к себе другой её конец, сдвинул её как можно ближе к своему краю пролома до самой дуги, чтобы удобнее было забираться наверх. Он поднялся по стенке ямы, держась одновременно за оба конца веревки, и вскарабкался на рваный край бетонного карниза, висящего над провалом.
- Порядок – крикнул он – Сейчас я свой край закреплю.
- Как мы Кира будем переправлять? – спросил у Толмача Ветер.
- Так же как и всех – ответил командир, глянув на раненого, который сидел будто бы в полудреме с закрытыми глазами, прислонившись к стене – Других вариантов не вижу. Давай Коломин, ты следующий.
Вслед за бортинженером пришла очередь Ветра. Прежде чем спускаться вниз, он влез на плечи Толмача и закрепил веревку на трубе, чтобы командир мог перебраться через провал, когда на его стороне держать конец будет уже некому. Когда боец достиг дна и встал, едва втиснувшись между густо торчащей арматурой, Толмач помог Киру подняться и раненый медленно и осторожно спустился вниз. Он старался держать искалеченную ногу на весу, хоть это и было
для него нелегкой задачей и напряженные мышцы непрерывно обжигали раненую конечность волной мучительной боли, что хорошо было заметно по бледному лицу бойца, которое время от времени болезненно кривилось. Но Кир стоически терпел все и не издал ни звука, даже тогда когда Ветер, Миха и Коломин дружно помогали ему забираться наверх. Вещи просто перекидали через провал, и Толмач последним перебрался на противоположную сторону.
Источник загадочного смутного сияния обнаружился в неглубокой нише, несколькими десятками метров дальше по коридору. Это оказался грязный стеклянный плафон от лампы, стоящий прямо на полу и набитый кучей мелких подземных грибов, которые слабо фосфоресцировали в темноте. Их было так много, что свет странного ночника получался довольно сильным, освещая все в радиусе полутора метров. Люди мгновенно насторожились, увидев еще одно свидетельство разумной жизни. Горький опыт уже научил их, что какой бы разумной не была эта жизнь, здесь в подземелье она несла всем чужакам только погибель.
- Снова они! – зло процедил сквозь зубы Миха и надвинул на глаза окуляры филина. Он и Коломин пошли вперед, чуть отделившись от остального отряда. Толмачу пришлось встать замыкающим. На этот раз он еще тщательнее обшаривал взглядом каждый метр однообразного пространства коридора. Луч его фонаря то метался по сводчатому потолку, то скользил по стенам в поисках любых даже самых незначительных отверстий, люков, боковых ответвлений, где мог бы спрятаться хитрый и кровожадный враг. Снова попадаться в ту же самую ловушку он не хотел. Достаточно было одного раза и вряд ли во второй им бы повезло так же. И без того удалось вырваться почти чудом, хоть это и стоило жизни одному из его бойцов. Да и за жизнь второго он не переставал опасаться, хоть и старался всеми силами гнать от себя гнетущие мысли. Правда насчет того что впереди снова могли быть морлоки у него имелись сомнения. Вряд ли тварям, всю свою жизнь проводящим в кромешной тьме, нужен был какой-либо источник света. Хотя кто знает…
Куча мусора возле ног Коломина вдруг зашевелилась с едва слышным шорохом, и через освещенное фонарями пространство вглубь коридора побежала облезлая бурая крыса. Семеня короткими но сильными лапками, она быстро неслась в спасительную темноту подземелья, однако Коломин заметил мерзкое существо раньше чем оно успело скрыться во тьме... Пистолет с глушителем издал негромкий хлопок, и там где секунду назад бежала крыса, во все стороны брызнула темная кровь вместе с кусочками шерсти.
- Ненавижу этих тварей! – брезгливо пробормотал бортинженер.
- Зачем патроны переводишь… недовольно поморщился Миха и осекся на полуслове. Откуда то из глубины бесконечных катакомб внезапно донесся отголосок странного звука. Он прозвучал глухо, неясно, как будто из-под земли и больше всего был похож на долгий протяжный крик. Бойцы ошеломленно вздрогнули, невольно останавливаясь, и на мгновение оцепенели. Толмач прислушался, затаив дыхание. От внезапного липкого чувства смутной тревоги все похолодело внутри него. Однако коридор впереди был пуст, насколько мог видеть Коломин и больше никаких подозрительных шумов не было слышно. Воздух подземелья вновь окутался мрачным враждебным безмолвием. Обостренный до предела слух улавливал в нем самые ничтожные звуки – глухой и частый стук сердца, свист дыхания, которые едва пробивались сквозь однообразный шум крови в ушах. И оттого казалось, что сам воздух вокруг, наполненный неправдоподобно глубокой тишиной, тонко звенел наподобие отпущенной гитарной струны.
- Что это было? - полушепотом спросил Ветер.
- Непонятно – так же тихо ответил Толмач, как будто боялся что звук его голоса выдаст отряд тем, кто возможно скрывался во мраке – Это было где то далеко. По тоннелям звуки разносятся на большое расстояние.
Коломин и Миха не говоря ни слова двинулись дальше, однако уже не таким бодрым шагом как
минуту назад. Командир внезапно вспомнил обросшие склизкой коростой стены тоннелей Лондонского метро и ужасных существ, напоминающих обваренные в кипятке куски плоти. Это воспоминание заставило его внутренне содрогнуться. «Нет – подумал он – Здесь вряд ли водятся такие же твари. Иначе нам всем конец». Он крепче стиснул потертое дерево цевья «миними» и двинулся вслед за отрядом, то и дело опасливо поглядывая за спину. Это чувство было ему хорошо знакомо еще со времен первых спусков под землю. Нигде не было заметно даже признаков какого либо движения и тем не менее странное ощущение что за ним наблюдают чьи то злые любопытные глаза не покинуло его, словно там во тьме пустых
коридоров прятался коварный и смертельно опасный враг.
- Черт! – внезапно выругался Миха, поднял окуляры «филина» и потянулся к поясу, где был укреплен маленький аккумулятор – Ничего не вижу. Похоже батарея сдохла. Толмач, запасная батарейка есть?
- Нет – хмуро ответил командир – пропала вместе со вторым «филином».
- Интересно надолго ли еще хватит фонарей? – спросил Коломин – В электрических батарейки не вечные, а сигнальных у нас всего пару штук осталось.
- И один светляк – раздался сзади голос Толмача – Я взял все, какие у нас были. Будем надеяться что мы успеем отсюда выбраться до того как ослепнем окончательно. Кстати надо сделать привал. Кир устал – добавил он, заметив с каким трудом передвигается боец, буквально волоча за собой раненую ногу. Ветер почти нес его на себе, закинув его руку себе на плечо и судя по каплям пота, блестевшим на его лбу, тоже нуждался в отдыхе. Он помог раненому сесть и устало опустился рядом с ним возле стены, снял с пояса флягу с водой. Кир снова как будто впал в лихорадочное забытье, он сидел неподвижно, закрыв глаза, и его грудь вздымалась частым тяжелым дыханием. Он очнулся от прикосновения горлышка фляги к его губам, чуть наклонил голову, сделал пару глотков и снова погрузился в болезненную полудрему. «Если в ближайшее время его не доставить к лекарю, дела плохи. Еще немного и придется сооружать для него носилки» – подумал Толмач, ощущая как тоскливо и тягуче заныло сердце. Командир буквально чувствовал страдания бойца, так как будто он сам сейчас испытывал такую же жгучую безостановочную боль. Но чем он мог ему помочь кроме того, что уже сделал?
Чтобы хоть немного отвлечься, он осветил стены коридора и неожиданно разглядел почти стершиеся от времени рисунки на темной выщербленной поверхности бетона. Чьи-то лица, неведомые надписи, целые картины, изображающие аллегорические сюжеты, людские толпы и огромные грибовидные облака - хаотичная мешанина образов, запечатленная давным-давно теми, кто укрылся в подземельях, спасаясь от ядерного ада. Теперь, спустя годы, понять что же именно означали старые послания предков было уже почти невозможно. Да и был ли в них вообще какой либо смысл? Скорее всего нет. Просто бестолковый набор картинок, нарисованных от скуки людьми, которые томились в долгом заточении, пока наверху завывала
дикая вьюга, вознося над исковерканной землей тучи серого радиоактивного снега. Однако глаза командира тем не менее упорно всматривались в полустертые надписи и разум помимо воли силился осмыслить заключенное в них значение. Здесь, по-видимому, было множество цитат из давно забытых книг, обращения к каким-то людям, но по большей части просто пустые обрывки каких-то ничего не значащих мыслей. За все время привала он сумел расшифровать только одни единственные слова: «Смерть это всего лишь врата. Когда они закрываются – открываются другие».
Короткие минуты пролетели стремительно и незаметно. А потом снова потянулась однообразная, исчерченная трещинами бетонная твердь с бесконечными трубами, оборванными пучками кабелей, длинными известковыми сталактитами, свисающими с потолка. И только картинки, иногда сплошь покрывающие стены, немного оживляли мрачное уныние заброшенных подземелий. Но вместе с тем, глядя на последние творения людей прошлого, каждый ощущал, как на душу ложиться давящее чувство безысходной тоски. Те, кто рисовал на стенах, вложили в свои произведения часть собственной сущности и она до сих пор находилась здесь – глубоко под землей, незримо висела в стылом воздухе, как скупое напоминание о тысячах жизней, давно растворившихся во мраке вечного забвения. Все что осталось от них, сохранилось на этой серой поверхности, покрытой трупными пятнами плесени – последнее свидетельство о том безвозвратно ушедшем времени, когда люди были счастливы и свободны от страха за свою жизнь, когда в мире не было войны…
Отряд миновал развилку – боковой коридор, который буквально через десяток метров соединялся с тоннелем коллектора. Коломин и Миха заглянули туда и после короткого осмотра, вернулись и заявили что коллектор круто сворачивает на юго-восток, а следовательно идти туда не имело смысла – отряд удалился бы из района предполагаемого нахождения Валерия. Ретдингеры двинулись дальше по основному маршруту. Чем внимательнее Толмач оглядывался по сторонам, тем сильнее бросалось в глаза множество признаков того, что здесь кто-то обитал совсем недавно. А может быть и обитает до сих пор. Коридор уже напоминал настоящую свалку. Развалившиеся железные кровати, обрезки труб, сломанные орудия труда, остатки каких-то механизмов, различные бытовые предметы вроде проржавевших насквозь чайников и кастрюль, лежащие среди гор мелких обломков – все выглядело так, как будто кто-то долгие годы собирал вещи с поверхности, а потом выбрасывал сюда, когда они приходили в негодность. Кучи мусора были отодвинуты к стенам, так что между ними оставалась узкая полоса относительно свободного пространства, по которому можно было пройти не напоровшись на ржавые обломки металла, или осколки стекла. Хотя кое-где приходилось буквально протискиваться свозь почти сплошные завалы погнутых металлических рам, листов пластмассы и прочего крупного хлама. Тяжелее всего приходилось Киру, потому что Ветер уже не мог тащить его на себе из-за узости прохода и боец вынужден был иногда передвигаться сам. Видно было что силы постепенно покидают его. Он шатался, иногда останавливался, опираясь руками о стену, и дыхание с шумом вырывалось из его груди, а лицо искажала мучительная гримаса, но он продолжал двигаться вместе со всеми, несмотря на терзающую его боль.
Пройдя метров пятьдесят, отряд неожиданно наткнулся на настоящую стену кое-как собранную из кусков металла, примотанных проволокой к толстым прутьям арматуры. Кто-то перекрыл тоннель еще в давние времена, очевидно опасаясь нападения с этой стороны, или пытаясь защититься от какой то иной неведомой опасности. Толмач вынул штык-нож чтобы разрезать проволоку и замер, когда Миха внезапно произнес взволнованным полушепотом:
- Чувствуете? – ноздри бойца раздувались, пытаясь поймать тонкий след чужеродного, но такого знакомого запаха, который едва уловимо вплетался в привычный смрад подземелья.
- Дымом пахнет – принюхавшись, удивленно заявил командир – Откуда здесь дым?
- Морлоки не жгут костров – произнес Коломин, глядя через щели в металлической стене – Это люди!
Он вдруг решительно выхватил у Толмача штык-нож и начал лихорадочно вспарывать проволоку, буквально отдирая листы металла от прутьев арматуры и нисколько не заботясь о том, что производит лишний шум. Командир не стал его останавливать. Он лишь взял навскидку пулемет и встал в боевую стойку, готовясь отразить возможное нападение. Люди там впереди или кто-то еще, в любом случае нужно быть готовым ко всему. Лично он не верил в то, что спустя столько лет здесь еще может прятаться кто-то, несмотря на орды монстров давно заполонивших подземелья, но совсем не отрицал такой возможности. Все таки подземка всегда оставалась самым непредсказуемым местом, постоянно преподносящим все новые и новые неожиданности. Кто знает может тут все таки остался кто-нибудь из потомков выживших после войны. Интересно в кого могли бы превратиться эти самые потомки. Быть может человеческого в них осталось не так уж много.
Когда Коломин освободил достаточное для прохода пространство, он пригнулся и юркнул за
стену.
- Не забегай вперед! – остановил его Толмач – Жди остальных!
Вслед за бортинженером в лаз проскользнул Миха. Луч фонаря, прикрепленного к его автомату, ощупывал густой мрак впереди. Какое то неясное предчувствие приближающейся опасности выплыло вдруг из темного омута подсознания и заставило каждый его нерв напрячься до предела. Он не видел ничего подозрительно, но буквально чувствовал каждой клеточкой тела – впереди что-то есть! Оно было там, в глубине темного коридора, куда не доставал свет его фонаря.
Осторожные бесшумные шаги оставляли позади метр за метром, а вокруг царила все та же безжизненная тишина. Вдоль стен коридора громоздились горы хлама и как заметили ретдингеры – среди него не было никаких горючих предметов, только металл, пластмасса, стекло… А в воздухе уже отчетливо чувствовался слабый запах дыма.
В правой стене коридора показался боковой проход. Ступени короткой лестницы, заваленные мусором, полого спускались вниз к широкой металлической двери с большим колесом запорного механизма посередине. Отряд тут же остановился и лучи фонарей заскользили по
бурой шершавой поверхности ржавого металла.
- Интересно – пробормотал Толмач себе под нос и попытался стереть слой ржавчины с таблички на стене перед лестничным спуском, но кроме непонятных цифр больше ничего не смог на ней разглядеть – Я раньше уже встречал что-то подобное. Если не ошибаюсь, здесь должен быть вход в убежище.
- Убежище? – удивленно округлил глаза Ветер.
- Да. И похоже, внутри есть кто-то живой. Ждите здесь!
Командир тихо спустился по ступеням, осторожно наступая на кучки мусора, прижался ухом к шершавому металлу и затаил дыхание в попытке различить за дверью хотя бы малейший шорох, который выдавал бы чье-либо присутствие. Но то ли слой металла не пропускал никаких звуков, то ли внутри действительно никого не было. Он не услышал ничего, кроме едва уловимого крысиного писка, который доносился из глубины коридора.
Толмач закинул за спину «миними» и взялся обеими руками за колесо запорного механизма. Напряг мускулы до хруста в суставах. Механизм не поддавался. Покрытое слоем ржавчины колесо словно вросло в толстую металлическую дверь и не сдвинулось ни на миллиметр. Он шумно выдохнул и снова попытался провернуть механизм, громко засопев от натуги. Внутри старинной конструкции что-то скрипнуло и колесо с отчаянным визгом провернулось.
Толмач прокрутил его еще на два оборота до упора и, вытерев выступивший на лбу пот, обернулся к бойцам, показал им характерный жест, означающий «внимание, следите в оба». А потом с силой потянул дверь на себя, одновременно взяв «миними» навскидку.
Пронзительно завыли ржавые петли, нарушая мертвенную тишину подземелья. Тяжелый металлический лист медленно открылся и лучи света уперлись в сплошную стену мрака, как будто там за дверью не было ничего кроме бескрайней космической пустоты. Из темного нутра внезапно пахнуло горьковатым и терпким запахом дыма, и в ту же секунду Коломин отчаянно крикнул:
- Ложись!
Не успело заглохнуть эхо его голоса, как бойцы попадали на пол, а Толмач прижался к стене, прячась за дверью, которую он к счастью не успел открыть настежь. Что-то мгновенно промелькнуло возле самых его глаз с громким свистом, звонко срикошетило от поверхности металла и бетонных ступеней лестницы. Он метнул быстрый взгляд себе под ноги и увидел короткую переломанную пополам стрелу. В следующий миг где-то за дверью в глубине помещения вспыхнул яркий луч света, ударил в глаза бойцов и чей-то твердый суровый голос гаркнул:
- Не двигаться!
* * *
Подбитые железом подошвы грубых сапог бесшумно ступали по мягкому покрову серого почти бесцветного мха, который рос на занесенных слоем земли остатках асфальтированной дороги. Ему было не по себе от острого чувства одиночества и беспомощности. И чем дольше он оглядывался по сторонам, тем сильнее какой-то темный тяжелый неприятный осадок тревожным холодком ложился на его сердце. Все таки за годы проведенные в общине он отвык от таких вот одиночных вылазок, когда многие километры пути отделяли его от ближайших оазисов разумной жизни. Человек на мгновение остановился и посмотрел вверх, гадая сколько у него еще осталось времени пока окончательно стемнеет. Сквозь сплошную пелену низких туч лился тусклый трепетный свет, падая на сумрачно темнеющие вокруг безжизненные силуэты полуразрушенных зданий. Они мрачно и как будто с печальным укором безмолвно взирали на
человека многочисленными проломами стен.
Все же скакать на лошади далеко не то же самое что ехать в автомобиле, под защитой крепкого металла – подумал он. Еще максимум полчаса и нужно ехать обратно, чтобы успеть добраться до общины с последними лучами света.
Ему уже приходилось бывать здесь раньше. Ничем не примечательное место, куда не заглянул бы даже самый нищий мусорщик в поисках обломков вещей из далекого прошлого. Большинство зданий в этом районе сгорели еще много лет назад и только по некой счастливой случайности высокая двухэтажная постройка, возле которой остановился человек, сохранилась лучше других. Над крышей в самом центре здания возвышалась круглая примерно пятиметровой высоты башня с часами. Две малых квадратных башенки стояли на двух выдвинутых вперед крыльях, на торцах которых сквозь густой налет лишайника проступали остатки каких-то замысловатых барельефов в виде растительных узоров, человеческих фигур и неизвестных гербов. Черепичные крыши башен давно рассыпались, на часах не осталось цифр и стрелок, верхний край круглого циферблата давно отстал от креплений, загнулся вниз, тоскливо стучал и дребезжал при сильных порывах ветра. Только при внимательном осмотре можно было различить следы широкого мозаичного панно, в прошлом украшавшего фасад здания над парадным входом. Встреча должна была произойти именно здесь и человек надеялся, что тот кого он ожидал, прибудет на место вовремя.
У обочины бывшей дороги среди кустов ржавел угловатый корпус маленькой бронемашины. Одна из двух дверей – та что находилась со стороны водителя была распахнута, вторая отсутствовала. Человек подошел к покоробленному дождями остову и заглянул внутрь. Тусклые лучи освещали покрытую толстым слоем песка и пыли приборную доску с множеством фигурных отверстий и штырем, на котором когда то крепился руль. Перед ней торчали покосившиеся остовы двух кресел. Сквозь пробоины в разбитой приборной панели виднелись остатки каких то изъеденных ржавчиной механизмов.
Он сел на скрипучие остатки кресла и принялся внимательно следить за улицей. Воспоминания невольно вернули его в тот роковой день, когда ему пришлось покинуть своих подельников. Несмотря на годы относительно спокойного и сытого существования, он всегда тосковал по былой свободе, по тем веселым денькам, когда алкоголь лился рекой, когда от чужого добра ломились кузова машин и любая женщина мечтала стать его на всю ночь… особенно когда от этого зависела её жизнь! Тогда от рева моторов дрожала земля и воздух бил в разгоряченное лицо, заставляя все его существо в диком экстазе рваться ввысь. Но увы убийство главаря было слишком тяжким преступлением даже среди людей не признающих какие либо человеческие законы и моральные принципы. Если бы не брат, его бы и вовсе убили бы без всяких колебаний. Зачем он тогда переборщил с красной плесенью? Если бы не его излишняя распущенность все могло бы быть совсем по-другому. Слава сатане, теперь у него появился шанс вернуть все обратно! И не просто вернуть, а заполучить вдобавок то к чему он так стремился все эти годы.
Он мысленно поблагодарил Главу, вспоминая события двухлетней давности. И усмехнулся. В общине до сих пор думают, что он единственный выживший после нападения технопанков, когда его группа, посланная за топливом в соседнюю общину, внезапно попала в засаду на полпути обратно. Никто и не догадывается почему именно ему посчастливилось выжить.. и конечно никому не было известно, что он собственноручно отправил на тот свет своих товарищей. Хвала всем дьяволам ада, ему чертовски повезло тогда. Ведь если бы это не была та самая банда…
- Бу!!!
Человек вздрогнул от испуга, молниеносным движением выхватывая из кобуры револьвер и длинное дуло уперлось прямо в ухмыляющуюся остатками желтых зубов рожу, которая внезапно появилась в пустом окне с остатками лобового стекла. Обладатель разрисованной хари свесился с крыши автомобиля, каким то образом умудрившись совершенно бесшумно и незаметно забраться на неё.
- Эййй – спокойно сказал он, чуть растягивая слова, и сверкнул безумными серо-голубыми глазами – Неужто ты решил вышибить мне мозги? Я не совсем так представлял себе нашу долгожданную встречу, братец!
Человек выругался, спрятав револьвер обратно в кобуру:
- Ты не меняешься, Аегуж – обреченно покачал он головой и укоризненно поцокал языком.
Никакой радости от встречи с братом он не выразил, лишь мимолетная усмешка пробежала по
его губам - Не зря тебя так прозвали! Ты все тот же чертов засранец, каким и был!
Аегуж расхохотался и смех его больше напоминал нечто среднее между сиплым подвыванием
волка и радостным собачьим лаем. И все-таки прошедшие годы изменили его довольно сильно – подумал человек. Неудивительно, что он не сразу узнал родную кровь. Все лицо брата пестрело устрашающей боевой татуировкой, которая делала его похожим на мертвеца. Глаза были обведены черным цветом, на носу темнела овальная клякса, губы перечеркивали вертикальные черные линии, придающие голове сходство с мертвым черепом. В довершение всего он нанес на лоб и щеки раскраску из кроваво красных линий и пятен, поверх мертвенно бледной пудры, которая густо покрывала все его лицо, кроме тех мест где была татуировка. Наверное он так разрисовал себя чтобы скрыть три глубоких шрама – на лбу над правой бровью, возле правого глаза и над верхней губой, которые хранили память о когда-то пережитом кошмаре. Раньше их у него не было. Его сальные черные волосы торчали в разные стороны и только на затылке были забраны в конский хвост проткнутый длинными стальными иглами. Худое, но жилистое тело закрывала легкая броня из толстых кожаных пластин и кусков автомобильной резины, служивших в качестве наплечников. Ноги плотно обтягивали кожаные леггинсы с нашитыми поверх резиновыми и металлическими накладками.
Аегуж ловко спрыгнул с крыши и влез на сиденье рядом с братом, по прежнему глядя на него безумно поблескивающими глазами и скалясь гнилыми остатками зубов.
- Все развлекаешься? – с кривой усмешкой спросил человек, кивнув на засушенные гроздья из человеческих глаз, которые висели у него на поясе, словно бусы, нанизанные на тонкую нить.
- Меняется мир, но человек остается прежним – глубокомысленно изрек Аегуж. В его хриплом каркающем голосе проскальзывали лукавые нотки – И потому мне чертовски интересно, что ты задумал. Тебя не было видно пятнадцать лет и я уж грешным делом считал что ты давно издох где нибудь в гнилой канаве.
- Не дождешься! – оскалился человек в ответ на хищную улыбку брата – Я все это время думал о вас. Вспоминал былые дни… Как же мне всего этого не хватало!
- А чего тебе еще нужно? – фыркнул Аегуж, внимательно и брезгливо оглядывая брата. Он даже помял пальцами рукав его черной кожаной куртки, проверяя насколько качественно она сделана – Ты я вижу жрешь от пуза и наслаждаешься жизнью. Вон какой чистюля стал! Небось и ванна с мыльной пеной у тебя есть… местных баб туда водишь.
Аегуж снова захохотал своим волчьим лаем, но на этот раз веселье его было недолгим.
- Ну не всегда же ходить грязным как забияка – с саркастической усмешкой перебил его человек – Вроде тебя. У меня особо нет времени с тобой трепаться, уж извини, братец. Я не
просто так снова решил с вами связаться. Ты мне еще доверяешь?
- Ну если ты не пристрелил меня как бешеную собаку как только увидел, то уже есть повод тебе доверять – довольно осклабился Аегуж. Его рука с твердой непринужденностью легла на плечо брата – Давай говори что тебе там втемяшилось в твою дурную башку!
- Понимаешь в чем дело… – промолвил человек, лихорадочно подыскивая нужные слова, опустил воровато бегающие глаза, грязным ногтем поскоблил кончик носа - Ты ведь знаешь где я сейчас обитаю? Только не трынди, что вы ни разу не появлялись в этих краях!
- Поблизости есть только одна община. Там на востоке. Ты променял нас на кучку каких то грязных скотоводов – ответил Аегуж, неопределенно махнув рукой куда то себе за спину, так что звякнули многочисленные кольца на его руке. Брат успел заметить что среди них было много серебряных и даже золотых. Видимо он до сих пор оставался далеко не последним человеком в банде, а значит вполне мог иметь влияние на их нового главаря.
- Да я сейчас живу там. У вас как я понял дела идут в гору?
- А разве бывало иначе? – снова фыркнул бандит – старина Тойфи тот еще сукин сын! С ним
работать куда веселее, чем с тем вонючим ублюдком, которого ты грохнул. Жаль все остальные
так и не поняли каким он был засранцем! Недавно мы хорошо распотрошили к херам одну мелкую общину на юге. Они как раз перед нашим приходом разжились где то горючкой на
целых полтонны, представляешь?
- Круто! Только давай ты мне потом все расскажешь, времени в обрез! Вы хотите получить
много женщин, выпивки, оружия…? – человек придвинулся ближе и не мигая сверлил брата
долгим пытливым взглядом - Я отдам вам все чего вы только захотите, но вы должны мне кое в чем помочь! Как думаешь, старина Тойфи согласится немного здесь поразвлечься?
Аегуж буркнул что-то неразборчивое, предоставив брату полное право истолковать его бормотание как ему заблагорассудится. Тот конечно нисколько не смутился. Он вообще никогда не смущался. Особенно теперь когда был абсолютно уверен, что его замысел просто обречен на успех!
* * *
Толмач вслед за бойцами нырнул в душную темноту, пропитанную застоявшимися запахами старого железа влаги и плесени. Долгожданная встреча состоялась прямо в широком проходе тамбура между двух массивных металлических дверей. Когда командир услышал требовательный голос, приказывающий им немедленно сложить оружие, он даже облегченно вздохнул и немедленно повиновался, с усталой улыбкой подняв вверх руки и чувствуя как сваливается с души ощутимая тяжесть длинного опасного пути, который все-таки был пройден ими не зря. Он в эти секунды был рад от одного лишь осознания того что гибель Штыка оказалась не напрасной и отряд все таки достиг своей цели. О том, что от поверхности их по прежнему отделяет непроницаемый многометровый слой не хотелось даже думать. После всего что с ними произошло за несколько часов скитаний по подземелью, остаток пути уже не казался таким трудным.
Валерий оказался широкоплечим коренастым мужчиной среднего роста с копной отросших светлых волос и серо-стальными глазами. Выглядел он сейчас довольно изможденным куда хуже чем Миха, Костя и Коломин когда их обнаружили ретдингеры. Мешки под глазами подчеркивали припухшие красноватые веки, на лбу резко обозначились морщины, в ярком свете фонарей на висках и в густой бороде, покрывшей впалые щеки, серебрилась седина. Видно было что весь прошедший месяц он провел в бесконечной борьбе за выживание. Долгие часы тяжелых раздумий, отчаянные попытки найти выход из подземной западни, постоянная тревога, чувство страха и бессильного отчаяния не могли пройти даром для измученного бессонницей и голодом организма. Когда лучи фонарей упали на его одетую в грязный камуфляж фигуру, он заслонил ладонью отвыкшие от света глаза и на губах его заиграла счастливая улыбка. Видимо встреча с соратниками, на которую он скорее всего уже не надеялся, так ошеломила его, что он на время впал в какое-то восторженное оцепенение и воспринимал происходящее словно в полусне. Миха стиснул его безвольную как тряпка руку и он буквально упал в объятия друга, глядя куда то неподвижным затуманенным взглядом. На лице его светилась та же счастливая улыбка, из глаз текли слезы радости и он не в силах был сказать ничего, лишь бесконечно повторял одно и то же слово – братцы, братцы… Месяц, проведенный в кромешной тьме подземелья, наверное, показался ему вечностью. Поэтому он сейчас так крепко обнимал братьев по оружию, смеясь сквозь слезы, словно уже долгие годы не видел здесь людей.
- А они все-таки сообразительные ребята – произнес Толмач, внимательно разглядывая довольно сложное устройство, которое стояло в тамбуре прямо перед входной дверью. Гибкие плечи, металлические направляющие, несколько пружин, рычаги и тетива. Это были шесть маленьких самодельных арбалетов, укрепленных на одной общей турели из дерева и металлической рамы с противовесом. Все спусковые механизмы соединялись между собой так, что достаточно было дернуть за веревку и тетивы одновременно посылали во врага сразу шесть стрел. Если бы не Коломин, вовремя заметивший очередную ловушку, отряд понес бы серьезные потери.
Осмотрев смертоносный агрегат, командир сделал несколько шагов к выходу из тамбура. За
ним находилось небольшое помещение. Если не считать разбросанного повсюду мусора здесь было почти пусто. Луч фонаря скользнул по стенам, где из крошащегося бетона выпирал точно ребра скелета ржавый железный каркас, высветил на полотке покрытые вековой пылью плафоны электрических ламп. Дальше виднелся черный прямоугольник прохода в соседнее помещение и там во мраке внезапно промелькнула какая то светлая тень. Зловещая и неуловимо знакомая. Командир мгновенно представил себе ощеренную клыкастую пасть и перевитые уродливыми жгутами мышц руки-лапы. Ледяной озноб пробежал по его спине и нервы натянулись словно готовые лопнуть канаты.
- Стойте! – внезапно воскликнул Валерий, оборачиваясь к Толмачу через плечо и в луче фонаря его глаза сверкнули каким-то диким взволнованным блеском – Не ходите туда без меня!
- А что там? – тревожно спросил командир, ткнув в темноту стволом «миними».
- Это дикие, они не опасны, не бойтесь! – Валерий поправил широкий солдатский ремень, который болтался на нем как на корове седло и неверной чуть шатающейся походкой заспешил вглубь убежища, быстро тараторя на ходу – Вы не бойтесь, они вам зла не причинят. Они безобидные и пугливые, яркого света боятся. Это такие же люди как и мы.. почти такие же. Идемте, идемте, я вам все покажу.
- Валера, нам некогда здесь задерживаться. Собирайся, и пойдем искать выход на поверхность – твердо заявил Миха.
- Вам отдохнуть надо – Валерий остановился и обернулся к идущим позади людям, снова заслоняясь ладонью от света – Посидите, покушаете. Я тут как раз дичь готовлю – он издал скрипучий смешок и продолжил говорить быстро и сбивчиво – Раненому надо отлежаться немного. Заодно расскажете как там наверху… Я ведь уже столько времени здесь, что человеческий язык забывать стал, о самоубийстве всерьез подумывал… а тут вы… Да и еще и союз помощь прислал – он, широко улыбаясь, взглянул на Толмача - Сейчас посидим немного…
- Он прав – перебил словоохотливого аборигена командир, обведя всех решительным взглядом – Киру нужно отдохнуть пару часов, иначе он не выдержит. Заодно обсудим как нам
выбираться на поверхность. Назад уже пути нет, придется другой искать…
- Наверх отсюда не подняться – печально покачал головой Валерий – Когда то выход был, но его давным-давно завалили. Надо искать там… - он махнул рукой куда то в глубину убежища.
- Нам нужно время чтобы продумать дальнейший маршрут – поддержал отшельника командир.
Миха молча пожал плечами, Коломин вообще никак не отреагировал на слова Толмача. Он снял маску морлока сразу после того как Валерий приказал им бросить оружие и теперь на его лице застыло выражение какой то безмятежности, словно бортинженер заранее знал что все беды уже остались позади.
- Пойдемте, пойдемте – гостеприимно замахал рукой Валерий, приглашая идти за собой – У меня тут даже кровать есть. И не одна. Раненый отдохнет, а вы мне расскажете как у вас там наверху… Братцы, я уже честно говоря думал, что так и сдохну тут под землей… С ума сойти, я когда вас увидел - подумал что у меня глюки пошли от нехватки витаминов… Все таки мы своих никогда не бросаем, да! Никогда не бросаем…
- Мы пока до тебя добирались чуть в яму с кольями не угодили – вспомнил свои недавние приключения Коломин – Это ты в коридоре ловушку устроил?
- Нет. Яму еще до меня кто-то выкопал. Много лет назад. Наверное, жителей убежища тоже беспокоили твари из катакомб…
Толмач на время перестал прислушиваться к радостной болтовне отшельника и направил луч фонаря вперед. Они миновали еще одну небольшую, заваленную обломками комнату и вышли в обширный зал. Командир понял что перед ним огромных размеров помещение, когда луч его фонаря утонул в кромешном мраке где-то в десяти метрах впереди, так и не достав до противоположной стены. Единственным источником света здесь был слабый трепещущий огонек маленького костра, который мерцал метрах в тридцати справа. Валерий пошел прямо к нему, невзирая на царящую вокруг темноту. Наверное, за время пребывания в убежище, он настолько выучил окружающую обстановку, что мог бы уверенно ориентироваться здесь даже с закрытыми глазами. В лучах фонарей ряды массивных колонн отбрасывали густые черные тени на покрытый слоем грязи пол. С массивных перекрытий потолка, между ржавыми трубами и коробами системы вентиляции свисали заросли тонких известковых сосулек. Все пространство вокруг напоминало унылую доисторическую свалку. Бутылки, жестянки из-под консервов, обрывки грязного тряпья, куски цемента, штукатурки, осыпавшейся с потолка и стен и прочий негодный хлам устилали пол, громоздились в углах и возле колонн целыми грудами. Обломки стульев, большие цилиндрические коробки из металла, похожие на огромные кастрюли, в которых когда то хранились воздушные фильтры, пустые кислородные баллоны и бочки из под топлива, насквозь проржавевшие железные рамы от кроватей - измятые искореженные - лежали сваленные в общие кучи. Воздух здесь был холодный мерзкий и если бы не горьковатый привкус дыма, перебивавший все остальные запахи, люди чувствовали бы отовсюду зловоние гниющего мусора и органических отходов.
Судя по всему, отряд действительно оказался в убежище. Когда то давно командир видел план одного из таких подземных укрытий, рассчитанных на сотни и тысячи человек, которые могли относительно благополучно обитать здесь на протяжении многих лет. И они на самом деле когда-то жили под землей, но теперь единственное что еще напоминало о них – только нелепые картинки и надписи, почти сплошь покрывающие стены. Самые старые практически стерлись, съеденные влагой и склизким налетом мерзкой слизи, сползающей откуда то с потолка, а то что осталось по большей части было сделано уже через много лет после войны. Достаточно было всего одного мимолетного взгляда чтобы заметить как настенная живопись становилась все более примитивной, лишенной смысла, свидетельствуя о том, как безжалостное время год от года все сильнее стирало воспоминания о прошлом. Здесь на этих стенах была запечатлена печальная история того, как человеческий интеллект постепенно деградировал до уровня неграмотного дикаря, застрявшего в своем развитии где то посередине между человеком и животным. В этот момент Толмач подумал что к счастью он не настолько хорошо знал французский чтобы разобрать каракули на стенах. Иначе его душу затопил бы ужасный поток немых страданий, безысходной тоски и невысказанной боли, по сей день заключенный в этих скупых строчках. Интересно выжил ли хоть кто-нибудь из тех, кто спустились сюда в те первые дни всеобщего кошмара, или никому из обитателей убежища так никогда и не суждено было увидеть солнечный свет? Скорее всего солнце они уже не видели, даже если и смогли выбраться на поверхность.
В самом углу просторного зала там, где зияли чернотой провалы входов в подсобные помещения, стояла одна из уцелевших коек, поверх которой лежал большой прямоугольный кусок пластмассы и бронежилет Валерия. Возле кровати возвышалась внушительная куча прогнивших досок, остатков разломанной мебели, кусков содранного со стен рубероида и прочего горючего материала. Над маленьким, обложенным кирпичами кострищем на кусках толстой алюминиевой проволоки жарились тушки нескольких крыс. Рядом стоял помятый закопченный чайник, кружка и накрытый куском пластмассы котелок с водой. Чуть поодаль на широких обломках пластмассовых панелей, в прошлом закрывающих бетонные плиты потолка, лежали кучи всевозможных предметов, найденных в подземелье. По большей части негодный хлам, но как показала практика, Валерий мог даже из него соорудить что-нибудь полезное.
Кира уложили на кровать, подложив ему под голову бронежилет, и раненый с заметным облегчением растянулся на жестком ложе. Командир осмотрел повязку на его ноге. Сквозь толстый слой бинтов проступили кровавые пятна. Кир много двигался и раны продолжали слегка кровоточить, но обильное кровотечение к счастью остановилось. Толмач осторожно дотронулся до его лба - холодного, покрытого крупными каплями пота. Боец мгновенно очнулся, улыбнулся неуверенной слабой улыбкой, поднял руку и показал командиру большой палец. Вроде бы температуры нет – облегченно подумал командир. Но на всякий случай он заставил бойца выпить пару глотков целебного отвара, который общинный лекарь использовал против лихорадки.
Пока Толмач возился с раненым, Коломин вытащил из рюкзака банку консервов, вскрыл её ножом и протянул Валерию. Тот схватил её обеими руками, буквально светясь от счастья, как
будто ему подарили по меньшей мере килограмм золота или новенький пулемет.
Бойцы расселись возле костра на мятых покрышках, а Толмачу как командиру оставили рваное,
изрядно прогнившее кресло от автомобиля.
- Ну что там у вас наверху происходило, рассказывайте – невнятно пробубнил Валерий, энергично пережевывая кусочки говядины, которые он доставал грязными пальцами прямо из банки – Командир вернулся? Я вот думал, что вы уже улетели обратно в Союз…
- Ты жуй, жуй. Не давись – добродушно усмехнулся Миха и кивнул на Толмача – Он тебе все расскажет. Эти ребята не из Союза. Местные.
Командир сел в кресло и задумчиво посмотрел поверх головы Валерия, как будто сосредоточенно изучая глубокие трещины на потолке. Он колебался, не зная с чего начать:
– В общем, вернулся ваш командир. Живой и невредимый. Но ваша, так сказать, миссия еще не завершена. Остались кое-какие дела и как только они будут сделаны, вы все полетите обратно домой. Ваш самолет полностью исправен. Вот и все что я пока могу сказать. Все остальное узнаешь у своего командира, когда поднимемся наверх.
- Он только один вернулся? – Валерий даже перестал жадно поглощать пищу и уставился на Толмача беспокойным пытливым взглядом.
- Один – со вздохом ответил командир, отводя глаза в сторону и предпочел сменить тему – Твои товарищи ушли из ангара после того как ты исчез, поэтому мы только сейчас обнаружили что ты жив. Что ты там говорил насчет выхода на поверхность?
Валерий какое то время молчал, неподвижно и безмолвно созерцая гипнотическую пляску языков огня и на его лице понемногу проступало выражение мрачной отрешенности. Потом, очнувшись, он торопливо доел остатки еды, даже провел пальцами по стенкам банки и тщательно их облизал.
- Выхода из убежища больше нет – наконец бесцветным голосом произнес он, кинув банку в огонь – Там на лестнице завал такой, что даже крыса не пролезет. Через аварийные выходы можно подняться только если научишься карабкаться по стенам как муха, да и то не факт что выберешься - наверху поди тоже все завалено. Я несколько раз ходил через черный ход до каких то заброшенных тоннелей, а оттуда нашел проход в метро. Вот только… – Валерий судорожно сглотнул слюну и обреченно покачал головой – там без оружия не пройти…
- Морры – мгновенно догадался Ветер и невесело усмехнулся – Еще один сюрприз.
- Да, да там были какие то твари, похожие одновременно на людей и на животных – с готовностью закивал Валерий – А у меня из оружия только это и есть – он вынул из-за пояса кое как заточенный ржавый нож с самодельной рукояткой – И еще две обоймы остались, все остальные патроны расковырял, когда нужен был порох чтобы огонь разжечь. Свой автомат я потерял когда меня призраки под землю утащили.
- Кто утащил? – вопросительная складка легла у Толмача между бровями.
- А вы их разве не видели? – Валерий обвел товарищей недоуменным взглядом – Призраков. Они такие…
- Он имеет в виду морлоков – пояснил Миха и посмотрел на отшельника – Мы их не просто видели, мы к ним прямиком на ужин угодили. Если б не он… – боец кивнул на Коломина – лежали бы наши косточки в одной кучке.
- А я то смотрю, что за меховой наряд на тебе – Валерий протянул руку и пощупал редкий белый мех морлочьей шкуры – Трофей?
- Можно и так сказать – ответил бортинженер – А как ты от призраков сбежал?
- Они помогли – отшельник кивнул головой куда то во мрак и все невольно огляделись по сторонам, но свет костра мешал что либо разглядеть в темноте. Однако Миха все же кое-что заметил. Нечто... Размытое черное пятно, похожее очертаниями на фигуру человека, вдруг возникло словно из ниоткуда. Оно сидело на корточках, смутно видимое в неверном свете костра, смотрело на них и от его внимательного взгляда мгновенно пробегал где-то внутри легкий неприятный холодок.
- Дикие? – спросил Толмач, вспомнив как назвал их Валерий.
- Да они. Их тут всего с десяток осталось. Многие погибли, когда они напали на призраков, которые меня тащили в свое логово. Я же тогда в павильоне только отошел на пару шагов от Михи, как чувствую - ноги неметь начали, а потом вообще сознание потерял. Очнулся – вокруг не видно ни зги. И шепот какой то повсюду. Чувствую – тащат меня куда то. А потом какая то заваруха началась, возня, крики. Потом меня кто-то хвать за шиворот и поволок. И ничего совсем не было видно, только синеватое сияние. Я тогда не знал про подземные грибы, которыми дикие себе дорогу освещают. Помню, когда я здесь впервые оказался, перепугался страшно. Думал они меня тоже сожрать хотят, как хотели съесть своих убитых. Один труп даже сюда притащили, но я его у них отнял и скинул в провал шахты. Потом начал собирать вокруг все что могло гореть. Им то все равно есть свет или нет, они в убежище и без него прекрасно обходятся. Разве что иногда находят где-то свои светящиеся грибы и складывают во что-нибудь стеклянное. Вон – для пущей наглядности он указал ножом на разбитый плафон лампы с фосфоресцирующими грибами, который стоял на железной бочке в стороне от костра - Постепенно они ко мне привыкли, перестали бояться. Я их даже пытался научить говорить, хотелось иногда хоть парой слов с кем-нибудь перекинуться… но все бесполезно. Как молчали так и молчат, только воют, рычат да лают по собачьи.
У Толмача невольно побежали мурашки по всему телу, когда Валерий так спокойно и непринужденно начал рассказывать про то как местные троглодиты поедают мертвых. Он невольно заерзал в кресле и стал чаще оглядываться за спину. Командир не знал сколько существ собралось вокруг, но буквально кожей чувствовал на себе их пронзительные взгляды и
от этого ему становилось совсем неуютно.
- Говоришь, они не опасны? – с виду невозмутимо спросил Толмач, однако палец его как будто
машинально лег на предохранитель «миними».
- Да не бойтесь вы их – заулыбался Валерий, беззаботно махнув рукой – Они только мертвых
жрут. Живых и пальцем не тронут. Тем более пока я жил среди них, они мясом сородичей не разу не питались, только крыс ловили. Сейчас еще немного посидим и вы сами их увидите. Принюхаются немного и начнут ближе подползать. Я им пожалуй своих крысок отдам, все равно теперь не буду больше жрать эту дрянь.
Толмач поймал себя на мысли, что не испытывает особого желания лицезреть вблизи себя толпу каннибалов. Несмотря на все заверения Валерия, он все же предпочитал бы держать их на расстоянии. Кто знает, может быть от такого обилия «пищи» существа плюнут на свои моральные принципы и захотят полакомиться чьей-нибудь живой плотью. Правда если их столько сколько сказал отшельник, не составит особого труда перебить их всех до одного. Очевидно, Миха тоже разделял мысли командира. Он вынул один из оставшихся у него сигнальных фонарей и положил его на землю рядом с собой. На всякий случай. Коломин же остался совершенно спокойным. На его непроницаемо каменном лице не дрогнул ни один мускул. Он провел в окружении по настоящему опасных тварей гораздо больше времени, чем каждый из присутствующих, и поэтому уже почти перестал бояться всевозможных мутантов.
- Откуда они здесь взялись? – спросил Толмач, постукивая пальцами по цевью «миними».
- Вот и я их о том же спрашивал – усмехнулся Валерий – Думаю это потомки жителей убежища, хотя… вряд ли… - он взъерошил волосы на голове, шумно выдохнул и устремил задумчивый взгляд куда-то в огонь – Недели две или три назад в поисках выхода на поверхность я забрался в катакомбы так глубоко, как еще ни разу не забирался. И там случайно наткнулся на одну из тех хищных тварей, которые живут в метро. Это была самка и она не убила меня только потому что в этот момент рожала. А я стоял, как будто в стену врос, не мог пошевелиться. И знаете что… - он сделал паузу, окинул всех присутствующих быстрым красноречивым взглядом. Невесомая тишина мгновенно повисла в воздухе и тот час же вздрогнула, потревоженная сказанными полушепотом словами – У неё родился обычный ребенок! Совсем как человек! Я сперва своим глазам не поверил…
- У мутанта родился человеческий детеныш? – удивленно переспросил Миха.
- Да. И он сейчас где то здесь в убежище. Дикие притащили его сюда, примерно через сутки после того как я вернулся из катакомб. И мне почему то кажется что сама «мать» оставила его им. В метро его бы точно сожрали свои же сородичи.
Толмач пробурчал себе под нос что-то нечленораздельное. Подземный мир преподносил людям все новые и новые грани своей удивительной, зловещей и неведомой жизни. Сперва разумные морлоки, создающие рукотворный туман, теперь морры, рожающие человеческих младенцев. Что дальше? Все таки прав был Коломин, когда утверждал, что природа не терпит резких отклонений в развитии видов и всегда стремиться вернуть все на круги своя. Возможно настанет время, когда морры и все уродливые чуждые этому миру порождения атомной войны исчезнут навсегда. Природа истребит их так же, как когда-то истребила неандертальцев и прочих звероподобных предков человека, которые оказались лишними в бесконечной эволюционной цепочке. И у него не было никаких оснований не верить рассказу Валерия. Все же морры были потомками людей, тех, которые когда то жили быть может в этом же самом убежище. И почему бы не предположить что время от времени у звероподобных монстров появлялись на свет вполне человеческие дети. Вот только человеческими они были лишь по внешнему виду. И в скором времени все в этом убедились.
- Ну вот что я говорил! – внезапно прервал неспешную беседу негромкий возглас Валерия. Он
глянул куда-то за спину Толмача, достал из-под ног пару кусков хорошо просушенной древесины и положил их в костер. Языки пламени почти мгновенно взметнулись вверх, бросая яркие отблески далеко в заполненное колышущимся мраком пространство.
Три особи - двое мужчин и женщина. Они сидели на корточках метрах в пятнадцати от костра. Абсолютно голые, с растрепанными длинными волосами, которые ниспадали на их лица, так что видны были только глаза, сверкающие острыми оранжевыми искорками отраженного света. Пламя окрашивало румяными бликами их бледную кожу - лоснящуюся, покрытую слоем многолетней грязи. Насколько Толмач мог судить, разглядывая их в тусклом свете – троглодиты на самом деле ничем не отличались от обычных людей. На их обнаженных телах не было заметно никаких уродств и даже самый внимательный взгляд не различил бы в их движениях ни малейших признаков какой либо враждебности. Они просто сидели и смотрели на странных пришельцев с вполне человеческим любопытством и в то же время с затаенной тревогой. Командир был абсолютно уверен - если сейчас кто-нибудь из бойцов поднялся бы с места – дикари тот час же разбежались бы по своим темным углам – такими безобидными и даже жалкими они выглядели на первый взгляд.
- О, тут и Машка с ними! – заявил Валерий, приглядевшись внимательнее – Она тут самая любопытная. Вечно ко мне поближе подбиралась, когда я у костра сидел. Разглядывала, даже
пыталась дотрагиваться. Поначалу я её побаивался немного. Бывало проснешься ночью - а она сидит у кровати и все смотрит, смотрит… Ну-ка…
Он взял один кусок проволоки с нанизанной на него тушкой крысы, сделал несколько шагов в сторону троглодитов, присел на корточки и поманил пальцем маленькую худенькую женщину, которую он назвал Машкой. Она сперва никак не отреагировала на его жест, но спустя несколько секунд неожиданно встала на четвереньки и медленно приблизилась к Валерию. Заметно было что такой способ передвижения для неё даже привычнее чем ходьба на двух ногах, хоть и получалось у неё немного неуклюже. Все же строение человеческого тела оказывалось не совсем приспособленным для перемещения на четырех конечностях.
Она замерла в метре от Валерия, недоверчиво покосилась на остальных людей.
- Ну давай, бери не бойся! – он с улыбкой протянул ей тушку крысы и ласково произнес – Кушай, девочка, кушай! Я тут, рядом, никто тебя не тронет!
Она резким движением головы откинула назад копну густых спутанных волос, осторожно взяла
«лакомство» из рук Валерия, села, подогнув ноги и принялась есть, громко чавкая и разрывая мясо длинными ногтями. Молодая – подумал Толмач – совсем еще девочка. Её лицо можно было даже назвать симпатичным, несмотря на жирный слой грязи. Время от времени девушка опасливо косилась на людей большими блестящими глазами совсем как голодная бездомная собака, которой кинули кость.
- Она раньше ела как животное. Я её научил брать пищу руками – с оттенком тихой грусти произнес Валерий, сидя на корточках возле дикарки и наблюдая как она ест – Это все чему я смог её научить…
- Кир, дружище, просыпайся, мы тебе невесту нашли – заговорщическим полушепотом проговорил Ветер, легонько дернув раненого за рукав – Смотри какая! Все при ней! Осталось только отмыть и научить ходить на двух ногах.
- Ага. А то что она говорить не умеет – так это даже хорошо. Мозги выкручивать не будет. Только с её тещей я что-то знакомиться не хочу – поддержал шутку товарища Кир. Оказывается он все это время не спал, внимательно наблюдая за всем происходящим сквозь полузакрытые веки.
Остальные затряслись от беззвучного хохота. Хотя зрелище все же было скорее печальным нежели комичным. Пройдет еще пара сотен лет – с горечью подумал Толмач – и все наши потомки будут выглядеть точно так же. Лишь внешне сохранив сходство с человеком, и полностью утратив всю ту глубину, разнообразие и ясность мысли, которая отличает людей от диких животных. Глядя на этих жалких никогда не видевших неба подземных жителей командир вдруг понял одно - несмотря на то, что людьми они были лишь снаружи, он вряд ли сумел бы хладнокровно спустить курок, если бы в его прицеле оказалось одно из таких созданий. Он понимал всю необходимость уничтожения «гнилого семени человеческого», тех кто от рождения обладал физическими уродствами или психическими отклонениями, но никогда не разделял взглядов евгенистов и им подобных. Ведь не сами мутанты были виноваты в том, что стали такими. Даже в жутких и хищных моррах он теперь разглядел гораздо больше сходства с людьми, чем раньше. Несмотря на радиацию, изуродовавшую их мозг и превратившую тела в безобразных человекоподобных монстров, где то в самой глубине их искалеченных душ до сих пор быть может крылись остатки настоящих человеческих чувств. Именно поэтому они не убивали детенышей, родившихся похожими на тех, кого они обычно употребляли в пищу, а давали им шанс выжить. Да они охотились на людей и пожирали их, но ими руководили всего лишь инстинкты, а не бессмысленное стремление убивать. И в этом отношении они были куда лучше чем некоторые представители рода людского. Хотя… Смутное предположение возникло всего на долю секунды, но Толмач ухватился за него прежде, чем оно успело скрыться в темной трясине подсознания. А что если все не так просто, как кажется на первый взгляд? Морлоки, морры, забияки, дикие люди – подземелье буквально кишело жизнью и всем живым существам здесь требовалась пища. На одних крысах долго не протянешь, людей на поверхности тоже практически не осталось, в мертвом городе они появлялись в лучшем случае один раз в несколько суток и стремились убраться оттуда задолго до того как наступит ночь. Внезапно он вспомнил то, что рассказывал ему Коломин про комнату с мертвыми телами людей в логове морлоков. Возможно это и были люди. Но совсем не те, которые живут на поверхности. А значит? А значит!!! Мысли пронеслись в голове командира за считанные секунды, как вихрь, выстраиваясь в четкую логическую последовательность. Картина, возникшая перед его мысленным взором, получилась настолько четкой, что острое предчувствие неизбежной опасности мгновенно наполнило лихорадочной дрожью все его существо. Толмач стремительно вскочил с кресла. Испуганные троглодиты тут же бросились в разные стороны и даже увлеченная едой Машка бросила наполовину обгрызенную тушку крысы, вскочила на четвереньки и, высоко поднимая зад, убежала во тьму, пронзительно взвизнув совсем как маленькая перепуганная девочка. Темная пустота дальних закоулков убежища ответила ей раскатистым эхом.
- Ты чего? – Коломин даже встрепенулся от неожиданности.
- Валерий! – позвал отшельника Толмач, не обращая внимания на бортинженера. Тот обернулся и вопросительно глянул на командира, на лице которого застыло выражение смутного беспокойства.
– Твари из метро сюда когда-нибудь приходили? – настороженно спросил он.
- Нет – Валерий смутился от неожиданного вопроса и покачал головой – Если бы приходили, я бы уже…
- А призраки? – перебил командир.
- Да не было тут никого кроме диких – еще больше смутился отшельник – А что?
- Валить отсюда надо, вот что! – выпалил Толмач, закинул на шею ремень «миними» и поднял свой шлем, который лежал возле кресла. Выглядел он сейчас очень взволнованным, в лихорадочно бегающих глазах светились тревожные огоньки – Ветер поднимай Кира, Валерий одевай бронежилет! Две минуты на сборы!
- Да что происходит то? – Миха, вставая с места, впился в лицо Толмача пытливым напряженным взглядом.
- А ты не сообразил почему морры не убивают своих человеческих детей? – ответил вопросом на вопрос командир и начал торопливо проверять содержимое своей разгрузки – Они специально не трогают дикарей, чтобы дать им вырасти. Во взрослых людях больше мяса! Теперь ты понял? – он кинул на бойца острый пронзительный взгляд и того невольно пробрала дрожь. Он не стал больше задавать никаких вопросов.
Толмач приказал проверить сколько еще осталось гранат и сигнальных фонарей. Пять осколочных из них две «лимонки», несколько зарядов для подствольного гранатомета, три фонаря и один «светляк». Не так плохо. Должно хватить для того чтобы прорваться через метро к выходу на поверхность.
Глядя как Ветер помогает Киру подняться, командир стиснул цевье «миними» так что ногти вонзились в твердое дерево. Если раненый выдержит последний рывок сквозь гущу врагов и ни одна тварь не успеет его зацепить – ему очень и очень повезет. Фактически отряд лишался сразу двух бойцов - Ветра и самого Кира. Для морр они были сейчас самой легкой добычей, особенно последний. Утешало только то, что теперь с ними был еще один опытный боец. Когда командир спросил Валерия, насколько хорошо тот умеет стрелять, отшельник ответил что его отец был оружейником и больше у Толмача вопросов не возникло. Он отдал ему автомат Кира вместе с разгрузкой бойца, Коломин примотал к магазину G3 дополнительную обойму, Миха проверил насколько легко выходит нож из ножен и спустя минуту отряд уже готов был выдвигаться. Толмач быстро распределил места. Ветер с раненым оставался в середине, Валерий с самим командиром шел впереди, Коломин и Миха встали замыкающими. Отшельник повел бойцов к дальнему концу зала, в тамбур где находился заваленный парадный вход с поверхности и там же по его словам был еще один выход в подземку, как раз туда где начинались заброшенные тоннели.
- Командир, а с чего ты взял что морры вообще придут сюда? Может быть еще не пора «собирать урожай»? – спросил Миха – Мне кажется, зря мы так быстро сваливаем.
- В том то все и дело. Они могут здесь появиться в любое время! Задраить все двери и сидеть в убежище – не выход. Только время потеряем. Единственный наш козырь – внезапность! Мы появимся у них прямо в тылу. По моей команде кинешь вперед сигнальный фонарь, потом
начнем работать. Понял?
- Понял. А почему они тогда не пришли после того как Валера наткнулся на самку? Он ведь себя выдал и они наверняка сообразили…
- Я её убил – откликнулся Валерий – Расколол голову камнем.
Миха только хмыкнул и больше ничего не сказал. Отряд миновал длинное помещение тамбура, заваленное остатками проржавевших металлических шкафов и подошел к закрытой двери - точь в точь такой же, как и та, через которую они проникли в убежище. Прежде чем открыть проход в заброшенные тоннели, Валерий дал знак соблюдать тишину и приложил ухо к холодной, покрытой толстым слоем ржавчины поверхности металла. Но равнодушная сталь неохотно пропускала звуки. Сейчас там царило абсолютное безмолвие безжизненной пустоты, а непроглядный мрак убежища был полон жизни, заметной лишь по шорохам и негромким гортанным звукам, которые доносились отовсюду. Валерий почувствовал даже что-то вроде щемящей тоски. За месяц, проведенный в убежище, он успел привязаться к его обитателям – мирным безобидным и так похожим на людей. В этот момент он неожиданно поймал себя на мысли, что время от времени у него даже появлялось немного странное и почти неосознанное желание взять кого-нибудь из них с собой на поверхность. Например приручённую им Машку. Он вспомнил её трогательное, сладко млеющее выражение лица, когда он тихонько гладил её по голове. Она улыбалась, блаженно щурясь от удовольствия, точно домашняя кошка. В те долгие часы бесцельного сидения в убежище он говорил с ней совсем как с человеком, рассказывал истории из своей жизни с тайной и совершенно нелепой надеждой, что однажды она ответит ему, произнесет хоть слово… Ему всегда казалось, что девушкой руководило нечто большее чем обычное любопытство, когда она стремилась постоянно быть поближе к объекту своего интереса. Быть может, какие-то простые искренние человеческие чувства иногда проявлялись и у этих диких детей подземелья, пожирающих сырое мясо и неспособных даже складывать звуки в членораздельную речь. С этими печальными мыслями, он провернул колесо запорного механизма и дверь отворилась, оставив в напоминание раздраженному слуху противный ржавый скрежет.
Широкий коридор-штольня, выложенный огромными бетонными тюбингами, тянулся в обе стороны на десятки метров и постепенно растворялся в непроницаемой завесе тьмы. В самой его середине виднелись ржавые рельсы - здесь пролегал узкий путь, по которому когда то ездили шахтерские вагонетки. Валерий уверенно свернул направо и быстро зашагал по коридору по чавкающему под ногами месиву из жидкой грязи и гнилой древесной трухи. Луч его фонаря освещал коричневую кашу на полу штольни, скользил по влажным наростам на ободранных стенах и без следа рассеивался во мраке.
- В противоположную сторону ходил? – на всякий случай поинтересовался Толмач у отшельника.
- Да. Там метров через сто сбоку вертикальная шахта с лифтом, который давно не работает, а дальше провал. Тут вообще во многих местах есть карстовые пустоты, поэтому коридоры начинают обваливаться. Когда выйдем в тоннель за гермоворотами – будьте очень осторожны, под ноги внимательно смотрите. Там еще нижний ярус есть и кое-где пол провалился вниз. Нам до станции метро придется с полкилометра топать.
Толмач ничего не ответил, только тоскливо покосился на Ветра, который вел с трудом ковыляющего Кира, держа его под мышку и закинув его руку себе на плечо. Для них двоих путь будет особенно трудным.
- Интересно почему убежище не соединяется напрямую с тоннелем метро? – спросил командир Валерия, просто для того чтобы не слышать тяжелого дыхания раненого у себя за спиной.
- Я так думаю, здесь хотели построить еще одно убежище. В случае войны основную массу народа разместили бы именно здесь. Сейчас выйдем в основной тоннель и сами увидите.
- Мужики – внезапно окликнул сзади Коломин – Кажется за нами хвост!
Толмач мгновенно напрягся и развернулся назад, вскидывая пулемет. Миха быстро сместился к стене, чтобы не заслонять товарищам сектор обстрела и присел на колено. В лучах фонарей на
самой границе между светом и тьмой мелькнула вдруг чья то тень.
- Стоп! – крикнул Валерий. Его рука легла на ствол командирского «миними» и заставила его опуститься вниз – Не стреляйте! Это Машка.
- Тьфу ты! – сердито выругался Толмач – Я думал морры явились по нашу душу. Чего она за нами увязалась?
- Я так и знал, что она не выдержит – вздохнул Валерий, обшаривая лучом фонаря густой мрак,
где двигался на четвереньках расплывчатый силуэт – Дурочка! Прогонять её бесполезно, сама отвяжется рано или поздно. Идемте.
Он повернулся и медленно двинулся дальше по коридору.
- Может она даже будет нам полезна. Дикие наверняка чуют тварей еще издали – задумчиво пробормотал Валерий.
Пройдя метров пятьдесят, люди внезапно ощутили чуть заметное движение воздуха. Из безжизненной тьмы коридора потянуло вдруг легким ветерком, который свидетельствовал о том что узкая штольня впереди соединяется с гораздо более обширным пустым пространством. Едва уловимый сквозняк, залетевший в мрачные катакомбы с поверхности, вдохнул в сердца людей уверенность. Выход был где-то рядом, осталось только сделать последний рывок и все, даже раненый Кир, невольно ускорили шаг. Не прошло и минуты как отряд вышел в основной блок недостроенного убежища. Толмач немедленно поднял вверх сжатую в кулак руку и бойцы остановились. Командир и Валерий тут же заняли позиции по обеим сторонам от выхода, прижавшись к стенам и обшаривая темноту лучами фонарей. Мощности светодиодных лампочек, запитанных от крошечных литиевых аккумуляторов, едва хватало чтобы добить до высоченного потолка. Гигантский тоннель, словно ход, прорытый в давние времена исполинским червем, уходил далеко в чернильный мрак подземелья. Круглое жерло диаметром больше десяти метров было заковано в тысячи массивных чугунных тюбингов, бурых от тонкого слоя ржавчины. Кое-где в стыках между ними выросли длинные «сопли» сталактитов. Когда то все это огромное пространство видимо планировали разделить перекрытиями на несколько этажей, для чего к стенам тоннеля на высоте метров шести приварили толстый стальной каркас, но война не дала строителям предков завершить начатое. Глядя на мрачную заброшенность вокруг, командир на миг ощутил незнакомое ранее чувство холодной давящей тяжести, как будто масса тюбингов вдруг начала медленно сжиматься и тоннель с каждой секундой становился все уже и уже, вытесняя воздух и грозя раздавить людей в своих смертельных многотонных объятиях. Но стоило слегка тряхнуть головой как странное ощущение растаяло так же внезапно как и появилось.
- Вроде чисто – полушёпотом произнес Толмач – Двинули.
Валерий повел отряд налево. Под ногами здесь чавкала та же мокрая каша, валялись насквозь прогнившие доски и остатки почти уничтоженных временем металлических конструкций. В остальном огромное жерло было почти пустым и ничто не задерживало продвижение отряда. Тоннель через несколько десятков метров оказался перегороженным толстой железобетонной стеной с широким проходом посередине и массивной стальной гермодверью, когда то запирающей проход в соседнюю секцию.
Возле обросшей ржавчиной металлической плиты, которую некогда приводили в движение мощные сервоприводы, Толмач снова дал знак остановиться. Густая плотная почти осязаемая тишина обступила их со всех сторон. Ни шороха, ни звука. Только монотонный стук падающих с потолка капель. Неяркий свет фонарей выхватывал кусок тоннеля - пустого гулкого и зловещего, растворяющегося в беспросветном мраке неизвестности. И хотя командир решительно ничего не мог разглядеть перед собой, кроме сплошного поля вязкой грязи под ногами и влажных заржавевших стен, он успел почувствовать, как впереди что-то изменилось – быстро и почти неуловимо. Это было больше похоже на зрительную галлюцинацию, порожденную утомленным сознанием, однако Толмач всегда привык доверять своим чувствам.
- Там впереди – произнес он чуть слышным шепотом, но тем не менее его услышали все.
Стволы автоматов уставились в бездонную черноту тоннеля, туда же куда тревожно вглядывались шесть пар глаз и пальцы напряженно замерли на спусковых крючках. Неясная тень опасности, до этого висевшая в воздухе призрачной дымкой стремительно обретала плоть. Хотя впереди по-прежнему не было видно ничего подозрительного, обостренный слух улавливал далекие отголоски странных и непонятных шумов. Там в глубине было что-то живое и оно неумолимо приближалось… Валерий краем глаза покосился на Толмача, ожидая указаний, но тот упорно молчал. Свет фонаря отражался от прозрачного забрала его шлема, скрывая лицо командира. Когда он наконец снова заговорил, его голос показался бойцам каким то зловеще-чужим, в нем не осталось ничего кроме тяжелого пробирающего до холодной дрожи в теле предчувствия надвигающейся опасности.
- Они здесь! Миха, бросай сигнальный фонарь, Валера готовь подствольник!
Негромкий хлопок. Густая струя зеленых искр, со змеиным шипением вырывающаяся из пластмассового цилиндра. Широкий замах сильной руки и фонарь, кувыркаясь, взлетел высоко в воздух. Яркие отблески зеленого света легли на стены тоннеля, на пропитанную влагой грязь, на напряженные лица людей, отразившись в зрачках их встревоженных глаз. А дальше…
Фонарь еще не успел коснуться земли, как приоткрытые губы командира выплюнули одно единственное короткое точно выстрел слово:
- Огонь!
Но бойцам не нужно было отдавать приказы. То, что ждало их впереди увидели все…
Они открыли огонь почти одновременно, и воздух на многие метры перед ними мгновенно превратился в густо нашпигованное горячим свинцом пространство. Страха уже не осталось, был лишь жгучий яростный порыв, отчаянное остервенение загнанного в угол зверя и стремление уничтожить воплощения смерти, которые неукротимо рвались к ним из непроглядной могильной тьмы.
За дробным грохотом пулеметной очереди не слышно было как гулко хлопнул подствольный гранатомет. Заряд с резким раскатистым громом ударил в середину тоннеля, там где в зеленом сиянии фонаря показались стремительные хищные силуэты. Они резкими скачками неслись вперед, прыгали на стены, хватаясь когтистыми лапами за ребра тюбингов и молниеносно сигали вниз, пытаясь уйти из под огня. Дымный клубок разрыва на короткие мгновения скрыл из глаз жуткую стаю монстров и командир, шлепнув по плечу Валерия, сделал круговое движение рукой, командуя отход.
Толмач развернулся вполоборота как раз в тот момент когда Ветер пытался закинуть себе на плечи раненого. Несмотря на стремительность происходящего, командир успел заметить белое совершенно бескровное лицо бойца и его широко раскрытые глаза. Ветер не смотрел на морр, его взгляд был устремлен на него – вопрошающий, или даже о чем то молящий. На какой то миг Толмач замер на месте, потому что никогда еще не видел такой растерянности у своего подчиненного. Коломин подскочил к Ветру и начал помогать ему подняться на ноги. Все что успел сделать командир – выхватить из руки бойца автомат, чтобы хоть как то облегчить его тяжелую ношу.
- Коломин – вперед! Отступаем в убежище! – крикнул Толмач секундой раньше, прежде чем Миха швырнул в толпу тварей гранату. Взрыва уже никто не увидел. Бойцы что есть духу побежали обратно, а позади ударил оглушительный гром и к потолку тоннеля взлетели комья развороченной грязи.
То, что происходило дальше, было больше похоже на кошмарный сон. Они бежали и бежали по кажущемуся бесконечным тоннелю, Коломин из всех сил помогал Ветру, Кир, словно восковая кукла болтался у него на плечах, а трое бойцов уходили следом, прикрывая их отход. Иногда кто-нибудь из них оборачивался чтобы не целясь, почти наугад дать короткую очередь по несущимся позади моррам. Пули дырявили их тела, высекали искры, ударяясь об чугунные тюбинги, но казалось ничто уже не могло остановить стаю. Здесь были их владения и твари с удвоенной силой рвались вперед, невзирая на летящий навстречу свинец. Всего лишь жалкие десятки метров поначалу отделяли их от добычи и расстояние сокращалось с каждым мгновением. Если бы не короткая фора, которую удалось выиграть людям, когда передовая группа тварей понесла огромные потери от взрывов гранат, морры уже подобрались бы вплотную. Однако выигранные метры мало что значили. Из-за раненого приходилось двигаться
лишь вполовину обычной скорости бега и монстры быстро настигали людей.
Ноги почти по щиколотку погружались в предательски скользкий слой глины. В груди под
бронежилетом тяжко из последних сил колотилось сердце. В какие то неуловимые мгновения
Толмач почти отчетливо слышал в звенящей тишине его частый стук, топот собственных ног и свое тяжелое дыхание. Бежать! Бежать!!! Нужно добежать, нужно успеть укрыться за стальной дверью убежища, прежде чем острые клыки хищно вопьются в чью-нибудь плоть. Твари были уже рядом, все ближе с каждой секундой. Командиру уже казалось что он ощущает прямо за спиной смрадное дыхание десятков разгоряченных глоток. Он не мог больше подставлять спины бойцов под удар и жестом приказал им развернуться. Они встретили смертельную опасность лицом к лицу, когда отряд нырнул в проход штольни. Толмач, боковым зрением наблюдая как Коломин и Ветер с ранеными на плечах скрылись за поворотом коридора, остановился и прицельной очередью срезал сразу двух тварей. Одна из них рухнула прямо под ноги той что неслась следом, и обе неуклюже покатились по земле, разбрасывая лапами комья грязи. Миха швырнул еще одну гранату. Резкий грохот упруго толкнулся в барабанные перепонки и неистовая сумятица заволоклась густой серой пеленой порохового дыма. Почти в ту же секунду подствольник Валерия выплюнул сорокамиллиметровую алюминиевую болванку и она разорвалась в воздухе, видимо угодив прямо в одну из тварей. Вибрирующий грохот слитый с гулким эхом, одной общей волной прокатился по коридору, уничтожая все остальные звуки – истошные стоны раненых тварей и крики людей.
Неизвестно смогли ли взрывы хоть ненадолго остановись стаю, но видимо отряд все же сумел выиграть несколько коротких мгновений. Однако морры не собирались отпускать добычу. Она была совсем близко, еле ползла, огрызаясь смертельным огнем и твари чувствовали что на сей раз людям не уйти из их ужасных лап. Свистящие кусочки свинца впивалась в их тела и раны сочились струйками крови. Некоторые падали прямо под ноги бегущим следом, но основная масса продолжала мчаться вперед, оставляя позади тяжело раненых и умирающих сородичей. Неширокий коридор штольни наполнился до краев диким рыком и жуткими гортанными воплями, похожими одновременно на свирепые крики безумных людей и рев рассерженного зверя. Трескучий грохот командирского «миними», смешанный с дробным перестуком коротких автоматных очередей, едва заглушали кошмарные звуки погони. Метр за метром неотвратимо приближающаяся смерть сокращала дистанцию и бегущие впереди твари уже готовились сделать последний прыжок. Но внезапно добыча исчезла словно по волшебству. Один за другим люди скрылись за непроницаемым слоем толстого металла…
Едва Толмач Миха и Валерий объединенными усилиями захлопнули неподатливую дверь, как что-то врезалось в неё с той стороны. Глухо прозвучал звук тяжелого удара об твердую стальную поверхность, но дверь даже не шелохнулась.
Миха в изнеможении прислонился к ней спиной и буквально сполз вниз прямо на грязный пол.
Его голос прозвучал слабо и нечетко как будто сквозь слой ваты в ушах:
- Твою же… - смачно выругался он трёхэтажными матюками и на чумазом от пороховой гари лице появилась неуверенная улыбка – Пронесло, кажись!
- Еще бы немного и все… - пробормотал Коломин.
Ветер лежал на спине рядом с раненым, раскинув руки в стороны, и тяжелое дыхание с шумом вырывалось из его груди. Лицо бойца было по прежнему белым как мел, только на щеках лихорадочно пылали красные пятна. Коломин и Валерий сидели, обессиленно прислонившись к стене возле двери. Все выглядели так как будто только что вырвались из самого ада. В общем то почти так оно и было. Каждый слишком хорошо представлял себе, что произошло бы с ними, задержись они в штольне хоть на секунду.
Толмач стоял, упираясь обеими руками в дверь, как будто боялся что она внезапно распахнется.
Какое то время в тишине слышалось только тяжелое дыхание людей, да за дверью то и дело раздавался скребущий звук и глухой рык – морры в бессильной злобе ломали когти об непробиваемую стальную твердь.
Как ни странно, Кир первым озвучил мысль, которая до этого никому не пришла в голову, потому что у остальных попросту не было времени на размышления. Он приподнялся на локте и произнес:
- Как теперь обратно будем вылезать?
- Вторая дверь!- вдруг заорал Миха, мгновенно вскакивая на ноги – Они же сейчас…
- Стой! – крикнул вдогонку Валерий, когда боец уже сорвался с места – Не пройдут они там!
- Почему? – взволнованно спросил Коломин.
- Та дверь выводит в технический коридор… - Валерий еще не успел восстановить дыхание и говорил отрывисто - Там где он соединяется со штольней, земля провалилась… Не перебраться. Хотя на всякий случай дверь лучше закрыть.
- Сидите здесь – распорядился Толмач, снимая с плеча автомат Ветра и передавая его бойцу – мы с Михой сходим закроем. Заодно подумаем, как нам теперь выбраться.
- Ага – усталым голосом откликнулся Ветер – И мы тоже… подумаем.
После того как командир в сопровождении Михи скрылся во тьме убежища прошло около минуты и все это время бойцы хранили угрюмое молчание. Только однажды из темноты вылетел чей то сухой кашель, да и тот прозвучал так глухо, что обширное пространство тамбура не откликнулось на него даже слабым эхом.
- Погасите фонари - наконец произнес Валерий – Незачем электричество тратить. Я сейчас.
Он поднялся, прошел куда то в темную глубину тамбура, с шорохом порылся в одной из мусорных куч и вернулся со стеклянной банкой, сияющей призрачным синеватым светом. Он энергично потряс экзотический светильник и подземные грибы внутри засветились чуть сильнее.
- Итак, что мы имеем – Валерий поставил импровизированный ночник на пол, скрестил руки на груди и задумчиво провел ладонью по подбородку – Тварей за дверью пара десятков точно, и чем дольше мы тут будем сидеть тем больше их соберется со всех окрестных катакомб. Швырять в коридор гранаты бессмысленно – все равно не хватит чтобы всех перебить… Значит нам требуется что-то, что могло бы уничтожить большую их часть сразу. Например объемный взрыв и много огня. Очень много огня!
- Бочка с напалмом дает много огня – вяло откликнулся Коломин – У тебя тут случайно нет напалма?
- И случайно и не случайно нет – со вздохом ответил Валерий. Однако какая-то неожиданная мысль заставила его задуматься. Его глаза неподвижно уставились в одну точку, подернулись пеленой отрешенности, на лице была заметна лихорадочная работа мысли.
- Есть… одна идея – медленно произнес он спустя полминуты, торжествующе прищелкнул пальцами и взглянул на Коломина – Пойдем со мной.
- Куда?
- Пойдем, пойдем. Сейчас объясню.
Они двинулись в том же направлении, куда несколько минут назад ушел Толмач с Михой.
- Здесь есть комната с вентиляционной установкой – пояснил Валерий – Я там видел несколько
кислородных баллонов.
- Ты гений! – мгновенно просиял Коломин и от избытка чувств хлопнул товарища по спине так, что тот чуть было не поперхнулся.
- Подожди радоваться – иронически усмехнулся Валерий – Может они вообще пустые.
- Сейчас узнаем. А вообще кислород в герметичной таре сохраняется неограниченно долго.
Отшельник только хмыкнул в ответ. Они прошли половину центрального зала и уже возле самой двери в фильтровентиляционную камеру повстречались с Толмачем и Михой.
- Дверь заперта. В коридоре никого не было – доложил командир – А вы куда?
- Есть один способ уничтожить мутантов – ответил Валерий – забрасываем в коридор кислородный баллон, бросаем следом гранату и бабах! – он изобразил в воздухе фигуру, похожую на ядерный гриб и улыбнулся – Как вам идея?
Толмач поднял забрало шлема и с сомнением хмыкнул:
- А если коридор обрушится? Мы сами себя замуруем.
- Риск конечно есть, но не такой уж большой. По крайней мере выбора то у нас особо и нет. Обвалится – значит выйдем из другой двери и попробуем через провал перебраться. Вы же через яму с кольями прошли как-то. Баллоны должны быть здесь. – Валерий кивнул на черный провал входа.
- Ну пойдем поищем – пожал плечами командир.
Бойцы вошли в небольшое помещение и лучи фонарей торопливо заскользили по ободранным, влажным стенам. Множество толстых труб с укрепленными друг над другом цилиндрическими
кожухами фильтров, остатки пустых металлических коробок, тот же разнообразный гниющий
мусор под ногами. Ничего интересного Толмач здесь не увидел, кроме портативного дизель-генератора, давным-давно превратившегося в кусок ржавого металлолома. Валерий юркнул в маленькое подсобное помещение и спустя несколько секунд оттуда донесся приглушенный возглас:
- Идите сюда!
Длинные и узкие баллоны аварийного запаса, когда то укрепленные в специальной стойке, теперь были разбросаны по всему полу среди прочего хлама. Некоторые из них не стали даже проверять – по пустым горловинам сразу видно было что внутри не осталось ничего. Все емкости оказались пустыми и люди мгновенно приуныли.
- Твою налево! И что теперь будем делать?! – внезапно вспылил Миха, пнув носком ботинка один из баллонов.
- Спокойно! – Валерий поднял вверх руку – Еще не все потеряно! В центральном зале есть еще баллоны. Надо проверить все.
Для успеха поисков пришлось пожертвовать одним сигнальным фонарем. Стоило Михе зажечь его, как в дальних углах просторного зала зашевелились смутные тени. Дикари убегали во тьму, испуганные ярким светом, прятались среди груд мусора. Валерий вдруг вспомнил о Машке, которая увязалась вслед за отрядом. Интересно успела ли она добраться до двери, прежде чем её растерзали морры? Все-таки ему было бы очень жаль, если несчастная девушка погибла такой страшной смертью, но он постарался отбросить совершенно лишние сейчас мысли. В данный момент следовало сосредоточиться на собственных проблемах.
Они рылись в кучах древнего хлама, со скрежетом переворачивая покореженные койки, разбрасывая куски пластмассы и вороша груды строительного мусора. Они выглядели сейчас как настоящие старьевщики, ковыряющиеся на развалинах поселений, которые давно превратились в унылые радиоактивные свалки.
Сперва решено было проверить ту часть зала, которая была ближе к фильтровентиляционной камере. Но здесь не удалось найти ничего кроме двух пустых баллонов и обломка зеркала, который тут же спрятал в свой рюкзак запасливый командир. Потом Валерий вспомнил что видел старинную газовую плиту где-то в противоположном конце зала, а рядом с ней – несколько баллонов. Толмач тут же ринулся туда, сопровождаемый Михой, который нес в руке догорающий фонарь. Баллоны обнаружили на груде разломанных пластиковых панелей. Позеленевшие защитные вентили торчали в горловинах обеих емкостей и стоило приподнять их, как становилось понятно что внутри сохранилось достаточное количество газа. Толмач взвесил оба баллона и выбрал тот, который показался ему тяжелее, после чего вместе с Михой отнес спасительную находку к двери.
- Сорок литров кислорода! – с торжествующей улыбкой объявил Валерий – Хватит чтобы всех тварей в шашлык превратить!
После короткого совещания решено было действовать следующим образом. Ветер распахивает дверь, командир уничтожает всех противников, оказавшихся в непосредственной близости, после чего Миха и Коломин забрасывают баллон в коридор, а Ветер кидает следом гранату. На всю операцию отводилось не больше нескольких секунд. Этого было достаточно, чтобы привлечь к двери всех находящихся неподалеку морр. Взрыв обещал быть таким мощным, что уничтожил бы мутантов на протяжении всей штольни до того места где она соединялась с основным тоннелем, благо узость коридора способствовала распространению огненного шквала на огромное расстояние в обе стороны. В случае неудачи можно было повторить фокус, забросив в коридор еще один баллон, но это были уже крайние меры. Обветшавшие бетонные тюбинги могли не выдержать страшного напора ударной волны и выход из убежища оказался бы под завалом.
- Ветер, запомни – как только закинешь гранату – немедленно захлопывай дверь и отбегай как
можно дальше – напоследок повторил командир, сверля бойца наставительным взглядом – У тебя будет всего четыре секунды. Закрыть не успеешь, а дверь может не выдержать. Падай сразу лицом вниз возле стены.
- Эхх жаль кошмы здесь никакой нет – удрученно вздохнул Валерий – Сгнила вся. А то что
осталось я в костре сжег.
- Готовы? – Толмач обвел всех решительным взглядом. Его глаза азартно поблескивали.
Бойцы молча кивнули. Коломин и Миха взялись за баллон с обоих концов, чтобы осторожно вкатить его в коридор, когда дверь откроется. Они встали прямо перед входом, позади Толмача, который держал «миними» навскидку. Ветер, предусмотрительно отогнув усики на чеке гранаты, зажал её зубами и взялся обеими руками за тугое колесо запорного механизма. Вопросительно обернулся на командира. Толмач крепче сжал во влажной ладони цевье пулемета и быстро кивнул. Ветер провернул колесо. Один поворот… второй... Командир буквально чувствовал как учащенно забились сердца бойцов а вокруг с каждой долей секунды сгущалось такое напряжение, что казалось будто в воздухе готовы были заискрить настоящие электрические разряды… Ветер выдохнул и одновременно резким движением рванул дверь на себя. Сердито взвизгнули ржавые петли, и в тот же миг рука Толмача описала в воздухе короткую дугу. Дуло пулемета уперлось прямо в кошмарную обезьянью физиономию твари. На долю секунды мелькнули в луче фонаря острые иглообразные зубы между покрытых слизью уродливых губ, мощные челюсти бугристого лица с узкими щелочками ослепленных ярким светом глаз. Тварь резко отпрыгнула назад, врезалась задом в стену коридора и, потеряв равновесие, чуть было не грохнулась на пол. В следующий миг короткая очередь разнесла в кровавые клочки безобразную морду и гулкое эхо выстрелов заглушил истошный вой, раздавшийся с обеих сторон коридора. Командир рывком сместился к дверному косяку, пропуская вперед несущих баллон бойцов. В эти секунды он уповал только на то, что никакая тварь не успеет просунуться в дверь прежде чем Миха и Коломин избавятся от своей тяжелой ноши. Они опустили баллон на пол и изо всех сил толкнули его вперед. Ветер вырвал чеку гранаты и маленький зеленый цилиндр звякнул, ударившись об стальной бок емкости, наполненный десятками литров плотно спрессованной смерти.
- Ноооги! – заорал Толмач. Он бросился вбок, под прикрытие кучи проржавевших железных шкафов вслед за Коломиным и Михой. Запрыгнул в укрытие за секунду перед тем, как граната должна была взорваться и краем глаза успел заметить, что Ветер до сих пор находится у двери. Он отчаянно вращал колесо, пытаясь задвинуть тяжелый засов. Командир хотел было что-то крикнуть но уже не успел…
И грянул гром. Ударил как толчок землетрясения, так что содрогнулась лихорадочной волной незыблемая твердь подземелья, казалось, до самых своих недр. Командир не слышал адского запредельного грохота, с легкостью проникшего сквозь слой металла, потому что слух мгновенно погрузился в омут пульсирующего шума. Он уткнулся лицом в землю, плотнее вжимаясь всем телом в слой мусора на полу, и над его головой с ревом пронеслась волна удушающего жара. Он не видел как огненный вихрь, словно вырвавшийся прямиком из горячего земного ядра, пролетел по коридору, мгновенно выжигая все на своем пути. Ржавый дверной засов не выдержал чудовищного удара взрывной волны, спрессованной в тесном пространстве штольни. Раскаленный воздух вышиб хрупкое железо и дверь распахнулась, впуская в тамбур бушующее море огня. На короткие мгновения в заполненном кромешным мраком убежище стало светло как днем. Тела людей окатило нестерпимым жаром, будто они очутились голышом возле разверстого жерла доменной печи, и на какое-то время им стало нечем дышать. В легкие вместо кислорода словно залили расплавленный металл и череда невыносимо длинных секунд растягивала мучительную боль от каждого вдоха. Беснующиеся над ними волны огня пожрали вокруг весь воздух, стремительно втянулись обратно в коридор и растаяли без следа, оставив после себя лишь прозрачное текучее марево. Кругом снова воцарилась абсолютная тьма.
Воспаленное сознание не сразу отреагировало на произошедшую перемену, и некоторое время командир лежал неподвижно, медленно приходя в себя. Легкие рефлекторно сократились и Толмач впервые за те короткие мгновения, показавшиеся ему вечностью, выпустил из них углекислый газ. Глубокий судорожный вдох наполнил грудь горьким, насыщенным гарью воздухом, тем не менее казавшимся сейчас прохладным и невыразимо приятным. Командир перевалился на спину, протер слезящиеся глаза. Перед его взором на фоне тьмы танцевали размытые цветные пятна, а где то внутри черепной коробки гулко пульсировала кровь. В голове было пусто, как будто прокатившийся над ними огненный шквал начисто выжег все мысли. Он прислушался к своим ощущениям – вроде бы боли от ожогов нигде не чувствовалось, лишь слабо покалывали оголенные участки кожи, которых коснулся раскаленный воздух. Толмач приподнялся, сел, держась рукой за поваленные шкафы, снял шлем и вытер со лба обильно выступивший пот. Огляделся по сторонам. В окружающем мраке тлело множество мелких огоньков, которые почти не давали света. Тактические фонари, прикрепленные к автоматам, валялись на полу и в их тусклых лучах почти ничего невозможно было разглядеть.
- Есть кто живой? – сдавленно произнес Толмач и немедленно закашлялся от едкого дыма.
- Есть. Ну и долбануло, мать его ети… – прохрипел михин голос откуда то сбоку, так тихо что сквозь шум в ушах командир почти ничего не расслышал.
Кто-то завозился в полумраке по левую руку от командира.
- Кажется, дверь сорвало – услышал он приглушенный голос Валерия – Сейчас полезут…
- Некому уже лезть – сипло произнес Кир – Сами бл..ть чуть не изжарились…
- Ветер!
Толмач внезапно вспомнил последние мгновения перед взрывом и вскочил на ноги так стремительно, что у него потемнело перед глазами. Схватил автомат, осветил фонарем то место, где находилась дверь. Она была распахнута настежь и вся её внешняя сторона покрылась слоем угольно-черной копоти. Ветра поблизости не было. Он полулежал, тяжело привалившись к груде искореженных шкафов в нескольких метрах от двери, и едва луч фонаря осветил его слабо шевелящуюся фигуру, как автомат едва не выпал из рук командира. Лица у парня больше не было. Вместо него виднелась жуткая маска из бугристой черной обугленной корки и голой кроваво-красной трепещущей плоти, на которой вспухли крупные желтые волдыри…
Наверное, в последний момент он пытался закрыть лицо руками – оба предплечья обгорели так же сильно как и все открытые участки тела и обрывки сгоревшей одежды глубоко въелись в черно-кровавое месиво сожженного мяса, а пальцы рук выглядели как обугленные ветви дерева. Не пострадал только бронежилет – прочная бычья кожа, в которую были упакованы стальные пластины, выдержала напор пламени, но это не спасло несчастного.
В первую секунду даже командир, много повидавший на своем веку, остолбенел, не в силах отвести взгляд от живого трупа, всего минуту назад бывшего человеком. На миг перед мысленным взором пронеслись обрывки воспоминаний из прошлого: лондонское метро, кошмарные, покрытые черными струпьями твари… Ветер сейчас выглядел немногим лучше. Во внезапно наступившей тишине послышались сдавленные стоны. Это стонал обожжённый боец. Не стонал даже – протяжно и жутко хрипел сожженным горлом и тряслась судорожной мелкой дрожью его безволосая голова, лишенная глаз.
- Миха, Валерий проверьте коридор – произнес Толмач и не узнал собственного голоса – так неестественно глухо и безжизненно он прозвучал. Он не видел бойцов, но знал что они стоят позади. Глаза командира не мигая смотрели на то, что осталось от Ветра. Он внезапно сбросил с головы шлем, присел на корточки возле бойца и закрыл свое лицо ладонью.
- Может ему помочь… - произнес рядом едва слышный голос Коломина.
- Нет – выдавил командир – Ему уже… ничем не поможешь…
- Ко… ко.. мандир – губы бойца, едва различимые под коростой обгорелой кожи вдруг чуть заметно зашевелились, пытаясь что-то произнести. Он мучительно трясся, напрягая последние силы в попытке сложить слова непослушными омертвелыми устами – Ко…мандир… ууу.. бей
меня. Не ммм.. могу… больше…
Толмач убрал ладонь от лица и Коломин разглядел как в свете фонаря поблескивает влага в уголках его глаз. В эти мгновения он выглядел не как бесстрашный и мужественный командир, а как обычный измученный жизнью человек, глубоко уставший от бесконечного горя и смертей вокруг. Он замер, по-прежнему глядя куда то ничего не выражающим взглядом, потом медленно расстегнул кобуру пистолета.
- Убей… уб…бей – мучительный шепот набатом звенел в голове командира. Глухой хрипящий голос шел как будто прямиком из опаленного адским пеклом нутра, где терзалась в невыносимых муках душа несчастного под обезображенной огнем оболочкой. Еще миг и сознание Толмача вдруг стало кристально чистым, а чувства - поразительно ясными. Он знал, что должен сделать прямо сейчас. И на его месте так поступил бы каждый. Хотя бы для того чтобы прервать поток нестерпимых страданий, который срывался с уст умирающего вместе с последними словами.
Блеснула вороненая сталь. Дуло пистолета коснулось лба Ветра. Чуть слышно щелкнул предохранитель. Наверное, боец попытался открыть глаза, чтобы в последний раз посмотреть на лица товарищей, но бугры опаленных век так и не смогли подняться. Лишь капельки влаги просочились между ними и потекли по обезображенным щекам.
- Прощай - с трудом ворочая внезапно отяжелевшим шершавым языком, выдавил из себя Толмач и низко опустил голову – Для ретдингеров в рай очереди нет!
Палец на миг задрожал на спусковом крючке. Потом прозвучал резкий хлопок выстрела, короткое эхо звонко отразилось от стен, и кругом воцарилась невыносимая тягучая тишина.
* * *
Трепетные отблески пламени мягким желтоватым светом ложились на расписанные стены убежища и оттого казалось будто вереницы нарисованных человечков, лица, автомобили и даже деревья, чем то напоминающие маленькие ядерные грибы, неуловимо двигаются, шевелятся, живут своей собственной жизнью. Равнодушные языки огня, вздымаясь почти до самого потолка, с треском пожирали кучу древесины, под которой лежало тело Ветра.
Командир разжал ладонь и взглянул на замотанную изолентой зажигалку. Он снял её с шеи бойца, после того как тот дернулся в последний раз и затих. Может быть командиру почудилось, но в краткий миг перед смертью на распухших губах Ветра появилась чуть заметная счастливая улыбка. И еще ему казалось что душераздирающие предсмертные слова несчастного бойца и эхо последнего выстрела до сих пор незримо витают в воздухе. Искаженное невыносимым страданием, лицо заживо сгоревшего запечатлелось в памяти Толмача отчетливо, до мельчайших подробностей и не желало исчезать. Дергалось, расплывалось, но все равно упорно стояло перед глазами. Огонь был его символом. Ветер любил сидеть у огня, следить за бесконечной пляской языков пламени и наверное чувствовал в эти моменты нечто сродни завораживающему трансу, в который впадали наши далекие предки, греясь у очага в холодных пещерах.
Толмач положил зажигалку в карман разгрузки, поднял пулемет стволом вверх и нажал на спуск. Длинная очередь заглушила громкий треск пламени и невидимые во мраке дальние закоулки убежища отозвались на грохот выстрелов тяжелым каменным эхом. На непокрытую голову и плечи командира посыпалась сверху бетонная крошка, но он даже не заметил этого. Он стоял и смотрел в огонь безжизненным взглядом, до тех пор пока его глаза не заслезились от едкого дыма.
Люди покидали убежище в почти полной тишине, мрачно и безмолвно словно похоронная процессия. Командир шел по коридору впереди отряда и под толстыми подошвами ботинок хрустела запекшаяся керамическая корка. Он не ощущал удушливого смрада горелой плоти и равнодушно перешагивал через бесформенные кучи обгорелого мяса. Некоторые из них еще шевелились еще хрипели и пытались ползти куда-то. Обугленная кожа тварей лопалась и текла из ран красно-желтая сукровица. Командир с тем же отрешенным выражением лица, не глядя выпускал в них пули и тела замирали навсегда.
В его душе было сейчас так же пусто как в самом дальнем уголке безжизненных катакомб, затерянных глубоко в первозданном мраке земных недр. Он просто шел вперед, механически передвигая ноги как робот, почти рефлекторными движениями направлял пулемет и жал на спуск тогда, когда замечал признаки движения, среди обгоревших тел. Наверное если бы ему сейчас сказали, что завтра утром начнется война он вряд ли отреагировал бы на это заявление, потому что думать и рассуждать значило тратить остатки душевных сил. И если бы сейчас перед ним возникла новая стая монстров, он расстрелял бы их всех так же спокойно, не моргнув глазом, даже не сбавляя шага.
Впереди показался выход в тоннель. Адский вихрь пламени по видимому достиг даже сюда, о чем красноречиво свидетельствовала целая груда из нескольких обугленных трупов, громоздившаяся у входа в штольню. Командир первым вышел в широкое жерло тоннеля и посветил вперед. В темной глубине громадного подземного коридора царила мертвая тишина. Ни единого живого существа не было видно и Толмач медленно двинулся дальше. Миха, которой помогал Киру идти, чуть задержался, чтобы дать раненому передохнуть. Шедший последним Коломин, погруженный в молчаливую задумчивость, обогнул их и пошел вслед за остальными, как будто не замечая ничего вокруг.
Закидывая руку Кира себе на плечо, Миха краем глаза уловил подозрительное движение у себя за спиной, но времени чтобы предотвратить катастрофу у него уже не оставалось...
Куча мертвых тел внезапно зашевелилась и покрытая ожогами лапа молниеносно схватила раненого прямо за искалеченную ногу. Не успел Кир зарычать от дикой боли, как сильный рывок опрокинул его на землю. Сверкнули свирепым огнем желтые глаза и мерзкая голова морры показалась из под трупов своих сородичей. Миха растерялся всего лишь на долю секунды, но этого короткого мгновения хватило чтобы тварь успела вонзить клыки в неповрежденную ногу бойца, не защищенную поножем , который снял командир, чтобы раненому было легче передвигаться. Кир взвыл от пронзившей все тело жгучей боли, рефлекторно дернул ногой, пытаясь освободиться, но зубы морры только еще глубже вгрызлись в мягкую плоть. Рука бойца метнулась к кобуре с ножом, однако тварь оказалась быстрее. Монстр схватил человека за руку возле локтя, вспарывая кожу длинными когтями. А в следующую секунду нож Михи по самую рукоять вошел прямо в пылающий безумной яростью глаз. Длинное лезвие достало до самого мозга и тварь мгновенно обмякла, истекая липкой кровью из развороченной глазницы. Однако клыки продолжали стискивать ногу бойца мертвой хваткой, а узловатые пальцы уродливой лапы словно тисками сжимали его окровавленную руку. Кир с искаженным невыносимой болью лицом, запрокинул голову и завыл – громко мучительно и страшно. Его вой, отраженный эхом с удвоенной силой прозвучал в обширном пространстве тоннеля.
- Сейчас, сейчас! – отчаянно прокричал Миха, яростно кромсая ножом сухожилия массивной челюсти монстра – Не дергайся. Потерпи братишка!
Толмач рухнул на колени возле бойца, срывая со спины рюкзак. Коломин и Валерий подоспели следом и объединенными усилиями извлекли изуродованную ногу из пасти мертвой твари, буквально разорвав на две части её голову. Кровь была повсюду, на руках, на одежде бойцов, она стекала на землю алыми струйками, смешиваясь с кровью человека, вытекающей из многочисленных ран. Корка спекшейся грязи быстро пропитывалась густой темной жидкостью. Валерий разрезал штанину, обнажив глубокие рваные раны, превратившие голень в сплошное кровавое месиво обнаженных мышщ.
- Валера держи его. Леша, помоги обтереть кровь – приказал Толмач. Валерий разжал челюсти Кира и засунул в них рукоять ножа, а командир на пару с Коломиным быстро промокнули кровь смоченной в спирте ваткой. Потом Толмач плеснул спирт прямо на раны и боец глухо завыл, задергался всем телом. Командир заложил в самую большую рану наскоро сделанный ватный тампон и начал торопливо накладывать повязку.
- Жгут надо – подсказал Валерий – Иначе кровь не остановить…
- Знаю! Леша, Миха, караульте! – приказал Толмач, только сейчас заметив что никто не следит за тоннелем. Не хватало еще, чтобы именно в этот момент появились новые враги.
Достать жгут и затянуть его чуть ниже колена было делом нескольких секунд. Миха уже освободил локоть Кира из мертвой хватки твари и командир перенес все свое внимание на руку, которой тоже изрядно досталось. Когти разорвали плоть почти до самой кости и весь рукав уже успел насквозь пропитаться кровью.
Наспех заматывая бинт, Толмач взглянул на лицо раненого. Оно было бледным, без единой кровинки, глаза пылали лихорадочным блеском. Наверное он потерял довольно много крови. Нужно было как можно скорее выбираться из под земли, иначе у Кира не оставалось никаких шансов…
Раненый внезапно выдавил рукоять ножа изо рта и то ли разрыдался, то ли захохотал. Звуки, вырывавшиеся из его горла были похожи на отчаянный страдальческий смех сквозь слезы.
- Да оставьте вы меня! – он замотал головой из стороны в сторону. На его мокром от слез лице, перекошенном невероятной гримасой боли и безумного лихорадочного возбуждения, заиграла дикая неестественная улыбка – Мне все равно конец. Конец мне! Уходите! Уходииитеее!!!
- Перестань! – твердо произнес командир, продолжая возиться с повязкой на руке – Прекрати дергаться!
- Ты Ветра убил! – Кир казалось ничего не слышал и продолжал биться в горячке – Убей теперь меня… не хочу больше… не хочуууууу!!!
На последней ноте его голос сорвался в надсадный хрипящий вопль, который еще долго повторяло туннельное эхо. Видимо вместе с ним раненого покинули последние силы и он мгновенно обмяк, закрыл глаза и лежал неподвижно. Грудь его тяжело и часто вздымалась, по
лицу то и дело пробегали болезненные судороги, из под закрытых век сочилась влага.
- Вот и все – устало выдохнул Толмач, поправил повязку и поднялся на ноги. Он с виду спокойно смотрел на раненого, но в глубине души понимал одно – ему очень повезет, если он сможет дожить до возвращения в общину. Однако бросить бойца просто так, на произвол судьбы он тоже не мог.
- Ты у нас парень крепкий - Толмач усмехнулся – печально и как будто через силу. Просто заставил себя усмехнуться, наверное для того чтобы никто не заметил как тень черных неприятных мыслей легла на его лицо.
- Я понесу его – вдруг произнес Коломин глухим голосом.
- Справишься? – командир смерил бортинженера оценивающим взглядом. На нем теперь был одет бронежилет Ветра, прямо поверх грязной спецовки – Толмачу стоило больших трудов уговорить Коломина сменить свой костюм морлока, на защитное снаряжение. Суеверия, не суеверия, а терять еще одного человека в схватке с мутантами он не хотел.
- Справлюсь! – решительно кивнул бортинженер и при помощи Валерия осторожно поднял тихо скулящего от боли раненого себе на плечи.
Когда отряд миновал гермоворота, перед ними открылось поле недавней битвы. Посеченные осколками, изрешеченные пулями трупы тварей были разбросаны по всей ширине тоннеля, некоторые из них еще слабо шевелились, подвывали, медленно истекая кровью из множества ран. Командир на пару с Валерием расстреляли их издали, а потом еще прошлись среди мертвых тел, делая контрольные выстрелы в голову. Командир пылал яростным желанием очистить от мутантов хотя бы одну станцию метро – это было бы достойной местью за погибших ребят. Но увы сейчас в первую очередь необходимо было думать о том как выбраться на поверхность.
Дальше отшельник посоветовал двигаться по самому краю тоннеля, прямо по бесконечным рядам чугунных тюбингов. Рельсы, пролегающие в середине подземного коридора, кое где висели прямо над бездной. Потолок нижнего яруса во многих местах обвалился вниз и двигаться приходилось с крайней осторожностью. Иногда в стене тоннеля виднелись темные узкие проходы боковых штолен. Валерий в ответ на вопрос Толмача сообщил, что почти все они ведут либо на нижний ярус, почти полностью затопленный грунтовыми водами, либо в выработки с давно обвалившимися шахтами лифтов, которые когда-то вели наверх. Туда Толмач ни за что бы ни сунулся – не хватало еще начинать новый бой, когда силы и боеприпасы уже были на исходе, а в отряде оставалось всего трое боеспособных людей.
Они в полной тишине прошли несколько сотен метров, прежде чем Валерий указал на вход в боковой коридор, чуть более узкий чем те, что встречались раньше.
- По этому переходу мы выйдем в тоннель метро – сообщил он.
Коридор тоже оказался пуст. Под ногами чавкала жижа из крысиного помета и какой то вонючей липкой дряни, стены пестрели потеками сырости. Широкие трещины исчертили темно-серую бетонную массу, из которой кое где торчали гнутые прутья ржавой арматуры. Потолок здесь настолько обветшал, что командир то и дело косился наверх, всерьез опасаясь как бы на голову кому-нибудь не рухнул кусок бетона. Единственное что попалось на пути – два скелета, лежащие в обнимку на койке в одном из подсобных помещений. Судя по всему это были остатки мужчины и женщины. Командир, воспользовавшись случаем порылся в крошечной комнате, но ничего там не нашел кроме маленького пластикового предмета со множеством кнопок, чем то похожего на рацию. Толмач положил его в карман, уставший Коломин передал раненого Михе и отряд продолжил движение.
Когда лучи фонарей высветили впереди дверной проем, за которым царила кромешная тьма, Толмач дал знак остановиться. Он пошел на разведку один.
Перед ними был тоннель метро – в этом командир уже не сомневался. Достаточно было одного взгляда на отделанные тюбингами стены, вдоль которых ползли ряды разнокалиберных труб и пучки кабелей в толстой резиновой оплетке. Внизу в неглубокой нише, там где проходили рельсы, стояла вода. Вокруг царила та же мрачная безжизненная тишина и сколько командир не напрягал слух – различить в ней что либо не сумел. Внезапно налетевший сквозняк заставил его поёжится и глубже втянуть голову в плечи. Он невольно начал вглядываться в бездонную черноту, откуда долетел ветер, но не разглядел впереди ни единого проблеска света.
Командир свистнул, подзывая товарищей и отряд двинулся направо по бесконечному жерлу тоннеля. Чем ближе они подходили к станции, тем больше мусора валялось под ногами. Поначалу это был в основном бесполезный пластик, кучки гнилья, куски ржавого железа и вонючий помет, кое где лежащий толстым слоем, но потом среди обломков стали попадаться кости. Буквально с каждым шагом их становилось все больше и больше, совсем старых, рассыпающихся в прах под подошвами ботинок и относительно свежих, на которых виднелись следы зубов. Были здесь и человеческие кости, даже целые части скелетов, безжалостно растерзанных ужасными хищниками подземелья. Отряд словно оказался посреди огромного кладбища, запрятанного глубоко под поверхностью земли, где за долгие годы нашли свой последний приют сотни и тысячи людей и животных. В воздухе стоял тяжелый смрад разлагающейся плоти. Возле самой станции им порою приходилось буквально карабкаться через груды костей и заскорузлых обрывков шкур, наваленных вдоль стен а иногда и прямо посреди тоннеля. Когда правая стена внезапно исчезла, уступив место обширному черному провалу, в котором бесследно утонули лучи фонарей, Толмач зажег сигнальный фонарь и швырнул его во мрак. Широкая платформа с рядами массивных колонн располагалась между двух тоннелей метро и где то в дальнем её конце должен был находится выход на поверхность. В зеленом сиянии фонаря высокий сводчатый потолок станции казался совсем черным. Наверное в прошлом его украшала изящная роспись, от которой ныне не осталось даже следов. Пламя бесчисленного множества костров покрыло потолок толстым слоем копоти, которая давным-давно скрыла под собой остатки прекрасной живописи древних мастеров. Отныне почти ничего не напоминало о том, что когда то здесь жили люди. Жили, трудились, любили и умирали на протяжении целых поколений, пока наконец их предки не превратились в звероподобных животных, вечно голодных и ведомых лишь одним единственным стремлением убивать. Ни одной твари здесь к счастью не встретилось. То ли отряд на самом деле перебил их всех до единой, то ли все оставшиеся ушли на поверхность охотиться. Перебравшись через завалы костей и разнообразного хлама, оставшегося еще с тех времен когда здесь обитали люди, бойцы остановились возле разрушенной лестницы эскалатора. Металлические ступени давно провалились внутрь, рассыпавшись кучками ржавого праха, и наружу словно распоротые внутренности торчали остатки проржавевших механизмов, но подняться здесь все же было можно. Пришлось наспех сооружать носилки из веревок и шкур морлоков, чтобы поднять на поверхность раненого. А потом потянулись бесконечно долгие минуты восхождения. Приходилось подниматься очень медленно и осторожно, на каждом шагу рискуя провалиться туда где хищно торчали остатки шестеренок и прочих деталей огромного подъемника. Двое тащили носилки с Киром, один прикрывал, держа на прицеле подъем, а другой плелся позади, охраняя тыл и одновременно страхуя тех, кто шел впереди. Порою подошвы ботинок отчаянно скользили и люди едва не скатывались вниз, держались друг на друга, судорожно стараясь найти хоть какую то опору, цеплялись за обломки поручней, отставшие от ржавого каркаса листы пластика и погнутые столбики электрических ламп. Иногда какой-нибудь кусок полуразрушенной конструкции отрывался и сползал вниз, а металлические балки каркаса опасно скрипели под ногами. Метр за метром люди карабкались по круто уходящему вверх туннелю, и отчаянное упорство вместе с прохладным ветерком, дующим сверху, придавали им сил. И уже не чувствовалась боль в суставах ног, уже не дрожали натруженные руки и не
билось перепуганной птицей сердце. Они не обращали внимания на усталость и в сознании пульсировала лишь одна единственная мысль – Выход! Он был здесь, совсем рядом, они чувствовали как медленно, невыразимо медленно приближается спасительная лазейка на поверхность.
Разгромленный, заваленный обломками и кучами костей павильон подземного перехода открылся перед ними совершенно внезапно. Узкая наклонная шахта эскалатора вывела их в обширное помещение, где когда то находились десятки мелких магазинчиков и широкие витрины, на которых предки видимо размещали какую то важную для жителей города информацию. Но сейчас это место, где в прошлом сияло множество ярких ламп и круглосуточно кипела жизнь, превратилось в мрачное преддверие огромной братской могилы
метро, оставшейся на глубине десятков метров внизу.
Люди быстро миновали павильон, прошли подземным переходом все ускоряя шаг и с хрустом давя старые кости и наконец увидели впереди в чернильно-черной завесе мрака бледное серовато-синее сияние. Но это был не отблеск дневного света. На поверхности царила ночь.
Они вышли в самой середине кольцевой развязки откуда в четыре стороны разбегались лучи прямых улиц между безжизненных темных коробок зданий. Каждый из них полной грудью вдохнул свежий воздух и все внутри внезапно наполнилось чем то теплым и приятным, словно прямо перед ними уже маячил порог родного дома, куда они уже не рассчитывали когда либо вернуться.
Судя по часам Толмача, до рассвета оставался еще час, но чувствительные глаза командира уже замечали как ночная тьма вокруг начала постепенно распадаться на отдельные более светлые и темные тона, свидетельствуя о скором наступлении утра. Низко над рваными крышами зданий в черной бездне неба висело тусклое расплывчатое пятно полной луны и словно чей-то чудовищный глаз испускало едва заметное сияние.
Когда Валерий вслед за всеми устало поднялся по стертым каменным ступеням, он невольно обернулся назад и направил луч фонаря туда где чернел вход в метро. Он даже не удивился когда увидел внизу знакомую женскую фигурку. Она стояла на четвереньках возле крайней ступени лестницы и смотрела на Валерия невыразимо печальными глазами – так смотрит верный пес, провожая своего хозяина в дальний путь. И ему показалось что в уголках её больших темных глаз дрожали слезы.