ГЛАВА 8.
ПУТЬ ДОМОЙ.
…Возвращение домой было обыденным, не принёсшим неприятностей и неожиданностей.
Идя по родным улицам села, запоминала, вбирала, запасала впрок увиденное, услышанное, прочувствованное и угаданное.
Долго-долго в далёкой Москве, или где-то ещё, будет извлекать припасённые в глубинах памяти чувства, осматривать мысленно, ощупывать, вспоминать: вид гор, гранитный осыпей, замёрзших склонов, крутых перевалов и горных вершин, теряющихся в заоблачной выси; границу бурной реки, по краям окаймлённой кружевом мокрых камней и валунов, увешанных гирляндами ледяных сосулек; чистый воздух высокогорья, в котором угадываются любимые запаховые тона и оттенки: снега, льда, речной воды, остывшего красного гранита, полевого шпата и молочного кварца, замороженных горных и полевых цветов, ягод: боярышника, ежевики, малины, смородины, облепихи и барбариса. И ещё тот неповторимый букет, когда всё смешивается с душком дыма, идущего из печных труб, сладковатого угара. Сколько лет он будет сниться!
Жадно вдыхая воздух Родины, остановилась, сосредоточилась, закрыла глаза, чтобы привычная визуальная информация не препятствовала восприятию обонятельной – так ароматы воспринимались иначе, намного острее, ёмче, обширнее…
– …Привет, Мариш! Как там всё прошло?
Открыла медленно глаза, сфокусировав взгляд на группке парней: Викины друзья.
– Получилось его «переписать»?
Стояли нахохлившейся кучкой, потерянные и напуганные её молчанием. Выпрямились, вытянулись в струнку, опустили руки по швам, напряглись, побледнели, мужественно приготовившись к самому худшему исходу.
– А?..
– Да.
«Такое короткое слово, а вот, поди ж ты, как на них подействовало! Громко выдохнули в едином порыве разом: “Фууу…” и заулыбались, расслабились, покраснели от удовольствия и… кинулись друг на друга, обнимаясь, тискаясь, похлопывая спины, тыкая кулаками в бока и животы! Рады, мальчишки», – улыбнулась с пониманием.
– Ты домой? Ладно, не будем мешать, – замешкались, замялись, пытаясь что-то сказать. – Там, это… Мы дрова… это… привезли вашей маме. Завтра придём и всё попилим, в сарай сложим… Уголь Денискин папа обещал через фабрику выписать и привезти. Не волнуйся – проследим, пнём дядю Володю, если забудет! – заговорили все сразу, перебивая и перекрикивая, и побежали к клубу. – Пока, сестра! Настоящая!
«Понятно – новость радостную понесли, – постояла ещё немного, посмеиваясь, смотря им в след, видя, как дурачатся, вскакивают на спины, кричат, смеются от счастья. – Молодцы, пацаны, не забывают маму друга! Значит, не останется без помощи, пока они здесь. Не будет одинока, если со мной что-то случится».
Успокоенная, пошла домой, чтобы побыть ещё несколько часов под крышей родного отчего дома.
«Вот и переулок. Дом. Калитка. Дверь. Опять прикасаюсь к памяти, вобравшей в себя тысячи разных касаний рук, ручек, ручищ. Сколько лиц и глаз помнит эта дверь? Скольких уже проводила навсегда, навеки, безвозвратно на тихое сельское кладбище под горами? Вот и я завтра, возможно навсегда, закрою её и больше не смогу вернуться никогда. Такая профессия… Это вполне может статься. Там не принято спрашивать, сколько тебе лет, потому что завтра может поступить приказ ехать туда, где смерть. Не оттого ли разговоры там только о светлом и радостном? О детстве и знаковых моментах невинной жизни? О первых нежных чувственных переживаниях? О любви?..»
Размышления прервала дочь, озорно постучав в окно кухни, видя, что мать замешкалась на ступенях крыльца веранды. Устыдилась.
«Да, не о том думаю. Совсем не о том. Время тихой семейной радости. Капля света. Последние часы дома».
На следующее утро в предрассветные часы вышла со двора тихо, стараясь не стукнуть калиткой и не потревожить чуткого сна родных.
«Пусть ещё поспят. Записка, контактные телефоны и деньги на столе. Извинение, выраженное в денежном эквиваленте. Во что я превратилась? – покаянно вздохнула. – В москвичку, и только».
Шла быстрым шагом, не оглядываясь, покинув даже мыслями тёплый дом, маму, крошку-дочь. Ими была в аэропорту, переживала, сможет ли купить обратный билет на М?..
Приехав, убедилась, что опасение не напрасны.
…Уже на подъездном пандусе аэропорта «Манас» стало понятно: «дембель»!
Солдаты были повсюду: в фойе, холлах, на маршах лестниц, на опоясывающем второй этаж балконе со знаменитой кованой балюстрадой, в залах ожидания, возле касс – в глазах зеленело от такого количества военной формы! Демобилизованных была тьма! Весь аэровокзал забит ими до отказа!
Пометавшись между кассами, глупо сунувшись даже в кассу по брони («Вдруг всё же Михалыч озаботился?..»), сдалась, поняла всю тщету попыток приобрести билет. Вылететь в ближайшие дни из Фрунзе было нереально. Осталось только выполнить обещание, данное знакомому экипажу.
Написав записку на имя командира Андрея Колосова, подошла к служебному входу диспетчеров.
– Туда нельзя, женщина! – раздражённо выпалила невысокая грузная диспетчер, отвечающая сегодня за отправку рейсов, выходя из дверей терминала посадки и сопровождения самолётов. – Это служебное помещение!
– Здравствуйте! Мне это прекрасно известно. Жду именно Вас, – спокойно, подойдя ближе.
– Меня? Я вас не знаю! – фыркнула в ответ, но остановилась, заметив руках незнакомки фирменный «аэрофлотовский» конверт, что дал Колосов в тот день. – А это у Вас что? Кому?
– Служебная записка командиру экипажа рейса 611 Колосову Андрею. Он попросил сообщить данные по интересующему вопросу. Важные сведения, касающиеся безопасности полётов на линии, – не моргнув глазом, вручила заклеенный конверт с именем командира на лицевой стороне опешившему диспетчеру, вложив в её полные руки. – Пожалуйста, как только сегодня… прошу прощения, завтра он приземлится, передайте эту записку. Я могу на Вас рассчитывать?
– Д-да, конечно… – вздохнула с сомнением, расслабилась. – Не переживайте. Я обязательно передам по смене Ваше поручение, – смягчившись, улыбнулась, разглядывая девушку. – А Вы ему кто? – острое любопытство сквозило в каждой морщинке усталого круглого лица. – Знакомая?
– Смежник. Спецотдел, – строго ответила, добавила: – Прошу завтра это передать непременно – срочное сообщение! Спасибо Вам. Всего хорошего! Лёгкой смены и ясного неба!
Не дав возможности задать вопрос, сослалась на ожидающее такси, кивнула на прощание и быстро удалилась из здания терминала.
Выйдя на улицу, остановилась на подъездном пандусе. Задумалась…
– …Эй, красавица! Чего грустишь? – златозубый кореец-таксист стоял перед Мари. – Проводила кого-то любимого? Или вылететь не удаётся? – увидев утвердительный кивок головы на последнем, протянул. – Эээ… не повезло тебе… Дембель!
– Сама в этом убедилась, – вздохнула. – Ехать надо, а как, ума не приложу.
– Куда надо? Москву? Ууу… это безнадёжно – все сейчас туда летят! – задумался. – Может, из Алма-Аты попробовать улететь? Там рейсов в столицу больше, чем отсюда. Сам недавно оттуда брата двоюродного отправлял – улетел! Знаю точно.
Подумала-подумала, да и решила: «Коль дом по воздуху не отпускает – уеду поездом!»
– Спасибо, родной, за предложение, – лукаво улыбнулась зардевшемуся от тёплого слова молодому мужчине. – Когда на Москву ближайший поезд, говоришь?..
– Поезд?! Ай, молодец! Сразу нашла выход! Умница! Поехали на вокзал, там всё и узнаем, – сиял золотом вставных зубов, сверкал чёрными глазами, узкими и хитрыми, в которых плескался задорный смех и откровенное восхищение. – Если поезд завтра – отвезу тебя к своей маме, скажу, что хорошую знакомую встретил. Как тебя зовут, красивая москвичка? Меня – Юра. Юрий У. Сова.
– Марина, – рассмеялась. – Угадал по говору? Ясно. «Аканье» нас выдаёт с головой. Мы с тобой, У Юра, однажды встречались: ты вёз меня с детьми из аэропорта в Вознесеновск пару лет назад. А маму твою зовут, кажется, Тако? Но за приглашение спасибо искреннее и огромное – обожаю корейскую кухню и парней! – расхохотались вдвоём, заразив весельем и таксистов вокруг. – Согласна. Давай, сначала всё узнаем на вокзале. Потом будем решать что-то конкретное.
– Отличная идея! А маму все зовут Татьяной!
Смеялся, зардевшись ещё больше, польщённый острой девичьей памятью: «Вот так встреча! За то и люблю свою профессию: столько радости приносит!»
– Получается, Татьяна Сова. Спасибо, Совихой или Филихой не называют…
Хотя так и не вспомнил Марину, всё равно очень обрадовался знакомству, и стал настоящим другом и помощником, во всём поддерживая красотку и умницу.
Прежде чем отправиться на железнодорожный вокзал города Фрунзе, по её совету, вдвоём походили по аэровокзалу, приглашая отчаявшихся пассажиров последовать примеру.
Агитация удалась: за компанию поехали двое студентов и молчаливая девушка с печальными глазами, с зачехлённой профессиональной гитарой за плечами.
Юра шутливо поклонился Мари, приветствуя «на борту новенького корабля», ловко целуя девичью ручку с почтением, «коего не всякая английская королева удостаивается», как ёрничали студенты. Когда приоткрыл дверцу машины, чтобы села на переднее сиденье, придерживал рукой крышу авто, оберегая от удара головой.
Всю дорогу до вокзала шутил, пел песни, балагурил и травил анекдоты, доведя её с парнями до икоты от смеха! Девушка Таня так и не улыбнулась, несмотря на все его потуги и попытки развеселить, за что тут же была окрещена Таней-Несмеяной, чем ещё больше позабавил парней.
Привезя всех на площадь перед вокзалом, денег с москвички не взял, сказав на ушко, что и так троих клиентов «сосватала». Пошёл с пассажирами к кассам, где им несказанно повезло: дополнительный поезд на Москву уходил через два часа сорок минут.
– Вот! Я же говорил, что очень везучий! Рука лёгкая! – смеялся громко.
Был так искренне доволен, убедившись, что они купили билеты в одно купе!
– Теперь, Марин, в надёжной компании поедешь, да ещё и с музыкой!
Продолжал хохмить, указывая горящими чёрными раскосыми глазами на гитару за спиной Тани-Несмеяны, отчаянно флиртуя с красивой девочкой с неземными омутами. Даже покраснел под её мягким понимающим взглядом, но не отступился, продолжая нещадно пижонить и позёрствовать.
– Парни надёжные и воспитанные: присмотрят, развлекут, накормят, оградят от навязчивых ухажёров. А, парни? Могу на вас надеяться? Мою знакомую и подругу не проморгаете? Ох, и дорога она мне… – приобнял невинно, коснулся её виска губами.
Парни подхватили эстафету в шутках с азартом, поклявшись во внимании, опеке и любви.
Для Марины всё удачно решилось. Трое с лишним суток езды на поезде в приятной компании не страшили, а давали твёрдую уверенность, что это самый быстрый и надёжный в сложившейся ситуации способ передвижения.
Проводили всей гурьбой говорливого весёлого корейца, облапив, обняв, пожав, поцеловав, приласкав славного человека с чистым сердцем.
Опомнившись, стали готовиться к предстоящей поездке, покупая продукты, напитки, карты и журналы, раздобыли где-то маленькое радио с наушниками, видавшими виды, и даже девичий песенник – кто-то продал по дешёвке: то ли своей повзрослевшей дочери вещь, то ли в отместку бывшей…
Оставалось важное дело для девушки: пойти на переговорный пункт и позвонить начальнице.
– Ольга Леонидовна? … Здравствуйте! Марина. … Да, спасибо, всё получилось! … Да, на Украину команда едет. … Да, было страшно. … Хорошо. Я еду поездом – иначе никак. Дембеля! … Да, понимаю, что потом всё придётся отработать. … Да, спасибо. И Вам удачи! … До встречи!
«Всё. В путь. Прощай, Киргизия! Предстоит долгий путь по ней, потом казахские бескрайние степи, солончаки и пустыни, через Мугоджары к Уралу, по оренбургским просторам, через мосты Волги, десятки рек и речушек; через леса, луга, пески и взгорья, опустевшие земли и разорённые деревушки, заметаемые снегом поздней осени. Столько новых впечатление и знакомств, столько нечаянной радости и свободы! Полстраны проедем! Прощайте, мои горы и Родина! В Москву!»
На четвёртые сутки вышла из вагона и… онемела от удивления – встречали!
Безмолвно взвыла: «Чёрт! Получу сейчас “по шапке”…»
И было за что – за спиной дружной группой стояли… шесть двухметровых дембелей в беретах, пижонских золотых аксельбантах, броских аляповатых цацках!
– Так и думал, – тихий голос наставника был ровен, спокоен, нейтрален.
Окинув внимательным взглядом шальные глаза парней, тайком вздохнул: «Опять!» Обернулся к сопровождающему.
– Быстро их в машину, пока военный патруль эту «сорочью радость» не заметил, – обратился к новобранцам: – С прибытием в Москву, орлы! Добро пожаловать в Семью и Систему!
Дал время попрощаться со смущённой и виноватой девушкой, которая что-то шептала каждому на пунцовое ухо особенное, желанное и сокровенное, отчего тот сиял, старательно отводил взор, пряча тайну и радость от друзей, отступая, целовал её щёки и руки.
Напутствовав по-своему бедолаг, Мари отпустила всех к ожидающему офицеру.
Михалыч проводил их придирчивым взором, одобрительно крякнул, повернулся к ней с затаённым восхищённым взглядом.
– Не маловато? Больше не нашлось?
– И не старалась! Запали сразу, трое суток носили на руках в ресторан, охраняли, ограждали от перепившихся других дембелей! Спасли буквально! Мои студенты… – кивнула на уходящих ребят, что помахали над головами руками, прощаясь, – не справились бы – мелковаты и трусоваты. Эти сумели. Отговаривала – тщетно. Прилипли. Стращала честно – ухмылялись и… потирали ручищи!
– Даже так? Что ж, попали куда надо – руки пустовать не будут, – смирился, шагнул навстречу, ласково обнял, поцеловал в лоб по-отечески. – Волновался. Ждал. С возвращением, моя Марыся…
Февраль 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/02/10/803