Считайте меня чокнутым, но я закидываю эту таблетку как можно дальше и запиваю водой. Утро сейчас. Я встаю с кровати и двигаюсь по кругу комнаты, ожидая эффекта. В окнах машины. Звук газонокосилок. Я прохожу в ванную, дрожа от нетерпения, щупаю лицо, осматривая его в зеркале. Осматриваю тюбики с пастой. Чищу зубы. Умываюсь. Меня немного покачивает. Тяжесть в желудке. Лишь бы не вырвать. Осматриваю старые журналы, за восьмидесятый год, рассыпающиеся в руках. Свободное дыхание. Размеренное дыхание. Почему мои пальцы такие неприятные?
Я выхожу на улицу и осматриваю родные окрестности. Все также. Ничего не изменилось. Тот же старик на лужайке играет с собакой. Тот же старик косит траву, которая не успела еще вырасти с прошлого раза. Ясная погода. Ничего не изменилось. Я иду в супермаркет, купить чего-нибудь на вечер. Беру корзинку. Прохожу вдоль продовольственных рядов. Пачка чипсов. Пакет гречки. Пакет муки. Грамм триста ветчины. Прохожу на кассу. Чувствую, что внутри крутится все. По телевизору, стоящему в охранной комнате супермаркета, рассказывают про очередного убийцу, зверски убившего 15 человек прошлой ночью. Ничего не изменилось. Все как прежде. Улыбчивые продавщицы на кассе. Улыбчивые покупатели. Я расплачиваюсь и иду домой.
Комната плывет. Столешница крутится вокруг своей оси, посуда падает с антресолей, из крана течет бардовая вода. Я заикаюсь. Я корчусь от боли. Может не стоило жрать это? Из пола выползают сколопендры. Они вьются вокруг моей ноги. Они оголяют свои жвала, пытаясь вцепиться в пальцы ног. Я кричу. Я вскакиваю с пола и залезаю на диван. Из носа капает кровь. Сколопендры лезут по дивану, поднимают вверх два усика на заднице. Мигом слетаю с дивана и захожу в ванную. Я по колено в бардовой воде. Сколопендры на потолке. Мне очень страшно. И совершенно не больно. Я метаюсь из угла в угол, пытаясь спрятаться. Я бегу к входной двери. За ней стоят четыре огромных Жука, ростом два метра. Они выбивают дверь, выбивают стекло, проламывают кусок стены, из хорошего красного кирпича. Один из них берет меня за шею и засовывает мою голову в рот. Его зеленая слюна обволакивает мои волосы. Попадает мне в рот. Уши. Глаза. Мне тяжело дышать. И совершенно не больно. Я пытаюсь вырваться. Свободной рукой нащупываю на тумбочке светильник и бью по голове Жука. Осколок попадает ему в глаз. Комната наполнена визгом. Он отпускает меня. Я вырываюсь на улицу и бегу по черной траве, крича что есть силы. Все дома заперты. Никто не открывает дверь. Гром. Молния. Мне сдавливает шею. Дышать невозможно. Я оглядываюсь. Три Жука бегут за мной. Я сворачиваю за угол и пытаюсь отдышаться. Как следует проблевываюсь желчью. В руке еще осталась острая часть светильника, испачканная ядовитой кровью Жука. Выглядываю из-за стены. Вижу одного отделившегося, набрасываюсь на него, быстро замахиваясь светильником. Еще. Еще раз. Мое лицо жжет от крови Жука. Фонтан бьющейся из его головы испачкал и прожег мою одежду. Визги привлекли остальных. Я прыгаю с жука и бегу в супермаркет, надеясь на помощь. Двери закрыты. Я разбиваю их. Вхожу внутрь. Никого. Тошнит. Но здесь можно укрыться. Я делаю баррикаду из продовольственных стендов. Глотка сжимается. Я харкаю. Не могу дышать. Жуки заходят... Понимаю, что не справлюсь. Врываюсь в охранную, там по телевизору помехи. Вижу ружье. Заряжаю его диковинными зарядами. Выхожу к Жукам. Первый патрон был мимо, но Жуки испугались и начали пятиться. Нет, друзья. Второй патрон полетел точно в морду левого, разорвав её на атомы. Третий и четвертый закончили дело с правым. Беспорядочные куски мяса. Затхлый запах. И я, упавший на землю, от недостатка кислорода...
Полицейские, которые выломали дверь, обнаружили парня распластавшимся на диване. Рядом валялся пакетик с диамфотоксином. А отпечатки пальцев на 99 процентов сошлись с теми, которые были обнаружены на молотке. Которым забили 15 человек прошлой ночью. Старички играют с собакой. Улыбчивые женщины в супермаркете пробивают бутылку грушевого сидра. Полицейские жрут завтрак из холодильника парня. Охранники смотрят шоу. Предсмертные галлюцинации. Хорошая погода. Смертельный яд.
И шестнадцать покойников за одни сутки.