Вечер покаяний 1. Птичий Бог

               


    Бывает, у одного человека какого-то качества через край и  у другого то же самое в избытке. Часто таким людям тяжело долго быть вместе, особенно на охоте или в каком-нибудь дальнем походе, когда бок о бок трешься, когда всё, что у тебя есть, привычки какие - всё наружу. Тут уж никого винить не надо: ну, не получилось, не срослось, мирно разошлись да и всё тут. Потом ещё где встретитесь случайно, вспомните, посмеетесь.

  Охотничьи группы тоже, бывает, не сразу подбираются. А уж если объединились, то с годами, когда одним котёл на всех, разговоры у костра, совместно пережитые удачи и неудачи, охотники так притрутся друг к другу, что порой не поймешь, где отдельно взятый человек.

    И у нас на охоте сложился удивительный тандем. Мы как бы уравновешивали друг друга, помогали и поддерживали, если надо, стойко переносили различные нежданно негаданные «заморочки» и сваливающиеся на нашу голову «сюрпризы», а обязанностями по организации и устройству быта в полевых условиях не тяготились. Небольшие размолвки и разногласия чаще решались путём взаимных уступок, находилось время и для шуток и розыгрышей,  при этом никто друг на друга не обижался.

    Как себя охарактеризовать, не знаю, но мудрости у своих товарищей я точно набирался. Может ещё и потому, что самый молодой был, старался больше слушать да почаще спрашивать.


              Вечер покаяний            1.Птичий Бог             
      
    В тот выезд на осеннюю охоту утка шла плохо. Мне же,вообще фатально не везло. Один-единственный чирок никак не мог служить утешением, так как по сравнению с трофеями товарищей он ничего не значил. А невезение началось с первой зорьки. Уткам сразу не приглянулись мои чучела, и она облетали их стороной. Позднее моё раздражение собственной неудачей передалось ружью, и я отправлял заряды дроби в низкие облака, в мирную водную гладь и в пустоту даже в тех редких случаях, когда, казалось бы, невозможно было промахнуться. Вдобавок, доставая злополучного чирка, умудрился бултыхнуться в болотину и промок до нитки.   Одежда моя никак не могла просохнуть, и я в яркой сменке пугалом огородным издалека предупредительно «сигналил» пернатым.

   И так, по мелочи,  одно к одному, складывалось моё невезение. Пойди, объясни его с любой теорией вероятности. Кажется, ну, никак такого не могло получиться, а вот выходит - по каким-то непонятным законам. В итоге - подавленное настроение, неуверенность, скованность движений. Надеяться на какой-либо успех в моём случае вряд ли стоило. Конечно, я знал, что товарищи поделились со мной трофеями, так у нас было заведено, но это не принесло мне успокоения.
 
  После неудачной зорьки на второй день  я переправился на лодке на другую сторону реки Коль пособирать клюкву. Выбирая из сырой болотной травы спелые красно-бордовые ягоды, постепенно забыл свои недавние грустные мысли. А, услышав высоко летящий клин гусей, сел на поваленный ствол искорёженной старой лиственницы передохнуть. Огляделся и был очарован красотой местности, которую ещё недавно не замечал.  Уцепившись взглядом за облако, словно и сам улетел в небо… Хотелось кричать: «Я здесь! Я твой, мир! Я с тобой, небо!» Мечталось. И что-то было в этом сказочное…

  Не могу объяснить почему, но именно в этот миг я вспомнил свою  рыжую бесхозную курицу, которая недавно забрела ко мне во двор. Конечно же, где-то у неё был свой дом, но поблизости никто куриц не держал. Я же не стал утруждать себя поисками хозяина хохлатки и через пару дней пустил бродягу на суп. И вот, сидя на старой лиственнице и  провожая пролетающий гусиный клин, я все свои сегодняшние охотничьи неудачи стал списывать именно на эту рыжую курицу. Своими соображениями о возможной мести «куриного бога» без утайки поделился с товарищами и против ожидания не вызвал у них смеха…

  А на следующий день сначала слегка заалел восток, потом  широкое море растянуло свою улыбку на всю длину морского залива и…  попёрло: утки, гуси, запоздавшие стайки куликов. Можно было бить птицу влёт, сидящей на воде, доверчиво подплывающую к чучелам, останавливающуюся на кормёжку. Снималась одна стайка,  на смену почти сразу же приходила другая… И я нашёл в себе силы остановиться. А вчера ещё был к этому не готов…

                *   *   *
    Не знаю, моё раскаяние ли послужило тому, что со следующей зорьки утка уже не обходила и меня. Но главной своей наградой той охоты получил считаю я несколько рассказов своих старших товарищей, какие навсегда остались в моей памяти.

    Тем осенним вечером, когда уже давно стемнело, но ещё рано спать, когда в маленькой охотничьей избушке возле устья реки Коль сушится промоченная в охотничьих баталиях одёжа, когда за неспешным разговором выпита не одна кружка чая, Егор Ерофеевич – самый старший из нашей группы охотник, поглядывая на меня, как бы невзначай спросил:

  - Мужики, а были когда-нибудь у вас на охоте промашки, когда по непонятным причинам не везло - зверь выходил победителем или, в крайнем случае, оставлял вас «с носом»?

   - Да сколько угодно! – первым откликнулся Владимир Анатольевич, охотник лет сорока пяти, выделяющийся в нашей компании тем, что не мог и минуты бездействовать, постоянно находил себе занятие: либо в заготовке дров, то в мудреной перетасовке профилей, то в дополнительной маскировке избушки и скрадков, то в  особом снаряжению патронов. - Было и на охоте на утку, но навсегда запомнил я один случай, которому и сейчас не могу найти точного объяснения. Связан он с охотой на животного, на которого специально её не устраивают. Вот послушайте... (прпродолжение следует).