Свободных служебных квартир становилось все меньше, а холостячек в городке все больше. Что в свою очередь вело к новым разводам. Квартиры стали делить пополам. Чтобы как-то выйти из положения. И трехкомнатная становилась двумя полуторными. При этом казалось, что семейные пары спали на одной кровати вчетвером. Трудно было выбрать место для кровати в такой квартире, кроме как возле общей фанерной стены. Старались не ссориться громко, чтобы не слышали соседи и с интересом слушали, когда шла перепалка за стеной.
В праздники, когда музыка в одной квартире заглушала музыку в другой, включали свою на всю громкость или танцевали под чужую.
Семипалатинский полигон оправдывал свое существование. Несколько раз в месяц производились подземные взрывы. В определенное время всем предписывалось покинуть дома. Но к этому все привыкли и ограничивались лишь тем, что убирали хрусталь из сервантов, чтобы не побился. То, что качалась сама мебель уже никого не пугало. Об остальном старались не думать. Да и не осознавали всей серьезности своего здесь существования.
Все уже привыкли и к тому, что если резко испортилась погода, заболела голова или начинаешь задыхаться, словно астматик, значит, в вечерних новостях сообщат об очередном запуске ракеты с космодрома Байконур.
Однажды, возвращаясь вечером из магазина, Наташа обратила внимание на толпу, изучающую звездное небо. Она тоже посмотрела вверх и увидела нечто мерцающее, стремительно летящее к земле.
- Ступень ракеты, - услышала она голос за спиной.
Майор, нахамивший Наташе, оказался непосредственным командиром Артема. Их отношения дали глубокую трещину. Артем с трудом терпел армию. В большинстве случаев, ощущая грубое давление и неоправданную требовательность.
- Наступила ночь и в стране дураков закипела работа, – говорил он, собираясь в двенадцать часов ночи по вызову дежурного по части.
- А Наташа, надев на себя все, что только было теплого, шла дежурить к магазину. В городке жили так же, как почти во всей России в середине восьмидесятых. На мясо талоны, на масло талоны, на сгущенку талоны…. Возле магазина с вечера составляли список очередников. А для того, чтобы не возникла вторая очередь, двадцать человек первых, со списком, по часу на сорокаградусном морозе дежурили сутки до самого привоза.
А когда начиналась торговля, жены брали магазин приступом. Они напоминали рой пчел, способный мгновенно сорваться с места и тучей из одного магазина переметнуться в другой. При известии, что туда завезли колбасу к Новому году. Стоя как часовой на посту со списком, освещенная фонарем магазина, Наташа вспоминала поездку на Украину, к родителям мужа.
Тогда она почувствовала себя так, словно попала за границу. Продукты какие хочешь! От изобилия вещей глаза разбегаются. А когда они служили в Алма-Ата? Наташа впервые зашла в большой столичный универсам и остолбенела. Огромные стеллажи были завалены курами, утками. Хозяйки вертели их за ноги, перебирая какую взять. Наташа тогда сунула в сумку сразу три. Вдруг завтра не будет…. Ведь у них в области днем с огнем такого изобилия не сыщешь. А, подойдя к кассе, почувствовала себя многодетной. Все брали по одной птице, колбасу по триста-четыреста грамм. Позже она поняла – здесь всегда так, в отличие от России. Ковры, паласы, дубленки. Здесь было все, за чем на Родине стояли в очереди на предприятиях. И в первую очередь получали члены партии, профсоюза и ударники труда.
Вся идеология того времени сводилась к тому, что бедность и дефицит были платой за мирную жизнь. Мы живем в мире с нашими младшими братьями по Союзу. И это главное. Никто не хотел замечать, что братишки давно выросли из детских штанишек. Они уже готовы были отпилить сук, на котором росли и зрели.
Прошло еще два года. Антошка ходил уже в четвертый класс. Результатом нервотрепок на службе стали частые «расслабления» мужа.
- Чем я хуже других? – спрашивал он с порога, стараясь не дышать на жену.
- Сама хотела, чтобы я стал военным... Вот и не ной теперь. Издержки профессии. Ты квартиру хотела, красивую жизнь? Вот она. А я хочу уйти. Не могу больше видеть эти рожи. Не хочу козырять и прогибаться. Надоело!
Наташа ждала второго ребенка. Аленка родилась в Семипалатинске за двести километров от части. Под первый пушистый снежок. В роддом Артем отвез жену заранее. Позвонив домой, чтобы обрадовать отца, поняла – он уже давно празднует. Видимо с того самого дня, как отвез ее в роддом. Приехать смог только на второй день. Не отпускали. Служба в первую очередь. А семья – это тыл. Тыл должен быть крепким. Привез целый круг сыра, килограмм сливочного масла и еще много всего. Предупредил – теперь приеду только забирать. Если этого не хватит, прости.
В палате холодильника не было. Чтобы продукты не пропали, Наташа поделилась со всеми. А потом две палаты кормили ее, тем, что приносили им родные. Заходили и спрашивали – где тут наша воинская? Угощайся.
Забирая жену с дочкой из роддома, Артем предупредил:
- У нас в городке, как всегда с отоплением бардак. На улице сорок пять мороза, а у них трубы прорвало. Я нашел два калорифера в вашу комнатку, как-нибудь продержимся.
«Как-нибудь» закончилось застуженной грудью и операцией. Аленке не было и десяти дней. После операции, Наташу, еще не отошедшую от наркоза, на командирском Уазике отвезли домой. Она дала расписку об отказе остаться в больнице. Артем приложил малышку к здоровой груди жены. А она, еще под наркозом, как в бреду шептала – я так больше не могу…
Три дня выделенные командиром для помощи жене, после операции, пролетели как один. По назначению врача ей пришлось самой себе колоть уколы каждые три часа.
Стирать и досушивать утюгом пеленки, готовить еду для вернувшегося из школы Антона. Не справляясь с маленьким ребенком, больная и ослабленная, в замороженной квартире, Наташа вновь попала на операцию. На этот раз ее отказались отпустить в течение десяти дней.
Артем держался, как мог. Встречал из школы, кормил Антошку. Готовил смеси малышке. Потом прятал в теплое, приготовленный из курицы бульон, закутывал в коляску Аленку и вез в госпиталь к матери.
Через два года все усложняющиеся отношения на службе, закончились, как это часто бывает, переводом к другому месту с повышением. Другим местом оказалась Киргизия, Иссык-Куль.
Казалось, все начнется с начала и все будет хорошо.
Маленький ЯК опускался прямо на озеро. Пролетел над крышами идущих по шоссе автомашин, и со свистом затормозил у самого подножия гор. После казахстанских степей, поднимающиеся за облака горы, с сияющими снежными вершинами, нежно-голубого цвета гладь озера, казались сказкой. К воинской части поехали на рейсовом автобусе.
Вдруг Антон, сидевший возле окна, дернул мать за рукав:
- Смотри, старик Хоттабыч!
По дороге верхом на ослике ехал пожилой киргиз в национальной одежде. Жидкая седая борода развевалась под ветром. Зрелище, действительно было занимательное. Вдоль дороги стояли одноэтажные жилые дома. На всех заборах развешаны стеганые одеяла. Кое-где мелькали магазины с вывесками «Азык тулук», «Балык».
Часть располагалась в трехстах метрах от озера. Встретили их хорошо. Временно поселили в домиках для приезжающих комиссий. Особенно нравилось здесь Антону. Смастерив лук и стрелы, он как индеец охотился на бродивших неподалеку фазанов. Ходили втроем на озеро, куда высыпало, чуть ли не на весь летний день, женское население части с детишками.
Однажды, проснувшись рано утром, она открыла глаза и ничего перед собой не увидела. Весь домик был заполнен молочным туманом. Наташа ужасно испугалась и разбудила Артема.
- Ну и ничего страшного, - очнувшись ото сна, пробормотал он. – Ты что тумана никогда не видела.
- Такого – нет.
Артем нащупал на столе сигареты и спички и вышел из домика. Через минуту заскочил назад, схватил ее за руку и потащил за собой. Они сделали всего несколько шагов от домика, и вышли из тумана.
- Ничего себе! – удивилась Наташа, - что бы это значило.
- Отгадай с трех раз, - засмеялся Артем. – Это же облако. Оно просто опустилось в этом месте. - Видишь, солнце всходит, и оно тает прямо на глазах! Это же высокогорье!
Как и остальные офицеры, он почти не вылазил из военной формы и сапог. Сирена орала каждые полчаса. Здесь стояла часть ПВО. А китайские самолеты, пролетая возле границы, вынуждали поднимать бойцов по тревоге. Если иногда и выбирался с ними на озеро, то не надолго.
Все складывалось, в общем-то, неплохо. Скоро им дали квартиру. Наташа устроилась работать на местный рыбозавод. Антон первого сентября пошел в школу, Аленка в садик.
Но отвращение к армейской действительности, осознание того, что ему навязали чужую жизнь, не давало покоя Артему. Он все чаще обвинял в этом Наташу.
- Если бы не ты, я бы уже как-то определился в жизни. Я бы уважал себя, в конце концов.
- Что теперь об этом говорить? Ведь уже ничего не изменишь. По- хорошему тебя не уволят. А уволиться по-плохому и уйти на улицу без квартиры, без гражданской специальности... В твоем возрасте уже не серьезно. Поверь, мне тоже не легко видеть тебя такого.
Постоянные упреки подтачивали и без того с годами остывающее чувство.
- Я такой плохой, давай разойдемся – при очередном скандале предлагал Артем.
Ей хотелось ответить – давай! Повернуться уехать с детьми и отвечать только за свою и за их жизнь. Но где-то на подсознательном уровне она боялась потерять ставшего родным человека. Боялась оставить детей без отца. Ведь случись что с ней, Артем никогда бы не бросил их. Это она знала. Да и куда было ехать?
Ей всегда казалось, будь в ее детстве рядом с ней отец, она была бы другой. Чувство незащищенности, боязни сделать резкое движение в жизни, преследовало ее всегда. У нее не было тыла. Мама сама нуждалась в защите. А отца ох как не хватало.… Сколько раз ей, уже взрослой, хотелось прижаться к его родному плечу и услышать – «ничего, дочка, я с тобой».
Боялась, в порыве гордости, лишить детей того, чего лишила ее судьба. За ссорами и плохим настроением, детям уделялось все меньше времени и тепла.
В поселке жили киргизы вперемешку с русскими. Наташу удивило как сюда, в этот высокогорный район Средней Азии попали русские? Зачем? Оказалось, это были переселенцы со времен революции. Раскулаченных селян вывезли сюда в наказание. Но не упали люди духом. Крестьянская хватка и трудолюбие сделали свое дело. Добротные дома стояли по обе стороны озера. Благодатные сады приносили урожай чудесных яблок и груш. Дружно жили они с соседями киргизами все эти годы. Дети ходили в одни школы. Русский в здешних местах киргизы знали порой лучше родного языка. Обучение в школе велось на русском. Свои имена киргизы переводили на русские. Нурдины звались Николаями, Зухрабы – Захарами. В семьях Обомбаевых рождались Марины и Ольги. Узкая полоса земли между озером и окружившими его горами до небес, приютила и сдружила их между собой.
Только приезжие были как бы другой национальности – «воинские». В управлении завода все руководящие посты занимали киргизы. Счетными же работниками – экономистами и бухгалтерами принимали «воинских». Работали на предприятии годами, династиями. Никуда отсюда не выезжая, не разбавляясь приезжими. Шутили – скоро все семьи между собой переженятся и повыродятся. Да, иногда, и похоже было на то, судя по «сообразительности» некоторых. Много пили. Говорят, раньше киргизы вообще не пили, пришли русские и научили их этому.
Наташу приняли на работу старшим экономистом. Директор предупредил:
- Присматривайтесь к производству, пока что. В дальнейшем я планирую назначить вас главным бухгалтером. Надежда Петровна, наш нынешний главбух, человек хороший. Работает давно. Но у нее нет специального образования. В наше время уже мало быть просто добросовестным работником. Пойдемте, я представлю вас коллективу. Представление было неожиданно торжественным. В актовом зале собрали все службы, и директор познакомил Наташу со всеми, начав с секретаря партийной организации. Им оказался водитель рыбозавода Сазонов.
Надежда Петровна, явно осведомленная о планах директора в отношении нее, смотрела куда-то в окно.
Меньше всего Наташе хотелось вновь стать главным бухгалтером. Она не любила эту работу. Да и портить жизнь этой милой женщине ей тоже не хотелось. Той и податься здесь больше некуда. А «воинские» сегодня здесь, а завтра собрались и уехали.
Цепляясь халатом за неструганные планки ящиков с рыбой, Наташа с Леной «проводили инвентаризацию» на складе. Лена, тоже из «воинских», совсем молоденькая девушка, удивлялась:
- У них, что по кругу они все расставлены, что ли? Ничего не разберешь. Считали мы тут или не считали, Наталья Борисовна?
- Лена, а ты первый раз в комиссии по инвентаризации?
- Да нет. Только мы ее никогда не делали. Перепишем остатки по ведомости и все.
- И что, директора это устраивало?
- Да я его об этом не спрашивала.
- А Надежду Петровну?
- Да как здесь можно что-то посчитать? Вы же видите, все как попало.
- Давай-ка оставим это бесполезное занятие. Попросим мастера навести здесь порядок. Нужно разбить продукцию по датам выпуска, тогда и займемся инвентаризацией.
Забрав детишек из садика, «воинские» разместились в небольшом автобусике, который был специально выделен командиром части для доставки работающих на комбинате жен. Солдатик, которого ласково звали Ванечкой, словно воспитательница, принялся пересчитывать своих пассажиров.
- А где Давыдовы? Не вижу.
- Сейчас, Валентину задержали, путевку подписывает, а Саша здесь.
- Санька, не мотайся, нос разобьешь, пока мать придет. - Мамаши урезонивали разбушевавшегося Саньку.
Но вот в автобус вскочила запыхавшаяся Валентина.
- Ой, вот спасибо, забрали моего. Поехали, Ванечка. На ночь глядя, машину с рыбой во Фрунзе погнали. Приспичило.
- Ну, что Надежда Петровна, закончили с инвентаризацией? – строго спросил директор, собрав всех на планерку.
- Нет еще, - она снова уставилась в окно.
«Что за привычка», – подумала Наташа. «Ей задают вопрос, а она застывает и смотрит в окно».
- А в чем дело? Вы что в первый раз слышите об этом? Или приказ не для вас издан?
Главбуха отчитывали, как девочку. А она сидела молча и смотрела в окно.
«В общем-то, это я подвела ее. Она просто не хочет переводить стрелки на меня», - подумала Наташа.
- Вы знаете, - обратилась она к директору, не рискнув выговорить сложное имя, - это практически невозможно. Там все партии, вся номенклатура смешана. Я попросила Нину Семеновну навести порядок. После планерки мы с Еленой все закончим.
- Хорошо. Только я считаю, что пока вы, Надежда Петровна, еще являетесь руководителем бухгалтерии, отвечать за срыв инвентаризации придется вам. В приказ выговор! – выкрикнул он в сторону секретаря.
Все поняли, что началось выдавливание Надежды Петровны с должности.
На следующий день Наташа обнаружила на складе полный порядок.
«Значит, к замечанию прислушались», - подумала она. Но каково же было ее удивление, когда, сравнив результаты подсчета с остатками по бухгалтерии, она обнаружила, что все сходится.
- Надежда Петровна, мы ведь не минусовали вчерашнюю машину? Ту, что вечером ушла во Фрунзе? Как же все сошлось?
Надежда Петровна вновь молча уставилась в окно.
Вскоре стало ясно – продукцию воруют давно и успешно. Воруют не без участия директора. И менять что-то в сложившемся «коллективе» было практически невозможно. Да и никто в этом заинтересован не был. Секретарь партийной организации, шофер комбината Федор Сазонов, сам же и отвозил «левые» машины во Фрунзе. И сей факт никак не вызывал у Наташи желания получить должность главного бухгалтера.
Ей хотелось домой. Там мама одна с сестрой инвалидом. Тяжело ей. А дочка за тридевять земель. И еще хотелось, чтобы был горизонт, а не стеной стоящие горы. Здесь было красиво, но одиноко. Все какое-то чужое и совсем ей ненужное. Получить перевод по службе на юг России было трудно. Но эта мысль прочно осела в ее голове.
Однажды, ранним летним утром они с Артемом на своей старенькой «двойке» поехали на станцию, чтобы отправить багажом купленную для матери электроплиту. Станция находилась в пятидесяти километрах от воинской части. Впереди метрах в двухстах на дороге лежало маленькое облачко. Наташу это уже больше не удивляло. Горы сияли своими вершинами, упираясь в голубое небо. Похоже, все еще спали. Лишь изредка навстречу мелькали машины.
Настроение было прекрасное. Говорили, о чем попало. Смеялись над одеялами, развешанными на заборах местным населением.
- Вот приспособились! И постель им застилать не нужно. Проснулся, выбросил одеяла на забор и все дела. Как пить научились, так русские им виноваты! А как спать на кровати, так что-то не хотят учиться, - возмущалась Наташа.
- Где ж столько кроватей набраться. Они же детей то сколько заводят!
А так все завалились на пол и все дела, - рассуждал Артем.
Уже подъезжая к станции, Наташа почувствовала какое-то необъяснимое, необычное состояние. Она смотрела в окно машины на озеро, на сосны у подножия гор и как будто впервые увидела, что мир цветной. Яркие краски резали глаза. Что это со мной? – подумала она.
- Артем, представляешь, у меня какое то странное чувство. Я никогда не видела все таким красочным.
- У тебя просто хорошее настроение.
- Наверное, - согласилась она и вдруг увидела впереди на обочине дороги до боли знакомый силуэт. В одном с ними направлении шла, опираясь на палочку, пожилая женщина. На ней был голубой в крапинку бабушкин плащ и теплый пуховой платок.
- Боже мой, Артем, смотри, копия наша бабушка.
- Ну, да. Похожа со спины. А как одета то среди лета!
В этот момент машина правым задним колесом вскочила в какую то глубокую выбоину на дороге.
- Фу ты, проклятье! – выругался Артем. Он притормозил, и вышел, посмотреть что случилось.
- Да вроде бы ничего. Обошлось, - сказал, усаживаясь обратно в машину.
А Наташа все оглядывалась, отыскивая взглядом странную прохожую. Но старушка как будто растворилась.
- Представляешь, Артем, а ведь она, куда то исчезла. И зайти ей тут некуда было. Жилье далеко от дороги. Странно.
- Да не выдумывай ты. Из за этого чуть без колеса не остались.
- А может, она нас хотела предупредить?
- Кто и о чем предупредить? Ну что ты мелешь?
- Не знаю. Но у меня какое то странное чувство.
- Ты просто не можешь быть долго в хорошем настроении.
- Ну, послушай. За минуту до этого все показалось мне необыкновенно ярким. Я же тебе говорила. Может, кто-то хотел привлечь, таким образом, мое внимание. Я осмотрелась и увидела ее.
- Ну, пофантазируй, пофантазируй! Взрослый человек, а мелешь всякую чепуху.
Обратно ехали почти что молча. На Наташу напала тоска по дому, воспоминания. А, приехав, домой, обнаружили, что забыли купить кое-что из продуктов.
- Ну, вот о чем ты думала? - упрекнул ее Артем. – Теперь придется ехать в поселок.
- Что-то мне так не хочется никуда ехать, - задумчиво произнесла Наташа. Но тут подключились дети. Антону нужно было в магазин канцтоваров, а Аленка просила взять ее с собой покататься.
Погода, как часто здесь бывало, резко изменилась. Над горами нависли свинцовые тучи и засверкали молнии. Выстрелом резанул гром.
- Артем, давай не поедем…, что-то у меня нехорошее предчувствие какое-то…
- Не выдумывай, - отмахнулся он. – Ты же не пешком, что дождя испугалась. Заодно и пивка купим. Выходной же все-таки.
Уже подъезжая к поселку, Артем вдруг почувствовал, что с машиной творится что-то странное. Она резко перестала слушаться. Все произошло в считанные секунды.
- Что случилось?! – закричала Наташа, глядя на испуганное лицо мужа.
- Держитесь! Я ничего с ней не могу сделать!
Машину крутило то вправо, то влево. И одновременно тянуло на обочину в кювет.
Мать дернулась всем корпусом на заднее сиденье, где сидели дети.
В этот момент машина перевернулась на крышу и, сделав несколько кувырков, завалилась в кювет.
«Боже мой!» – пронеслось в голове у Наташи. – «Этого не может быть! Дети!» Мысль – «что с ними?», обожгла сердце. Она попыталась оглянуться назад и не смогла из за резкой боли.
- Антон, - услышала голос мужа, – быстро постарайся ногами выбить заднее стекло и вытаскивай Аленку.
Аленка громко закричала.
- Аленушка, Cолнышко, что с тобой? – Наташа чувствовала, что боль не дает ей дышать.
- Мама, с ней все в порядке, - успокоил Антон. – Держись, сейчас мы тебя вытащим.
Он выбил окно, вытащил Аленку и подбежал к покореженной водительской дверце. Но Артем уже пробирался к заднему окну.
Вместе они вытащили из машины Наташу.
- Что с тобой? – Артем усадил к дереву стонущую от боли жену.
- Терпимо, - отозвалась она. - Господи, благодарю тебя за них, - прошептала, глядя на целых и невредимых детей.
- Антон, помоги, - позвал отец.
- Уйдите от машины! – испугано закричала Наташа, - она сейчас взорвется!
- Не взорвется, - успокоил ее Артем.
В это время возле них остановилась проезжавшая мимо «Нива». Из нее вышли двое мужчин.
- Как вы? Помощь нужна?
- Да вот жену с дочерью довезти бы до части, - попросил Артем, - а мы тут с сыном останемся ждать подмогу.
- Как это вас так угораздило? – поинтересовался один из мужчин, осматривая, лежавшую на крыше «двойку».
- А вот так же! – крикнул Артем, показывая на дорогу. Зеленый «Москвич» вдруг перевернувшись, катился кубарем мимо них. Перескочив на встречную полосу, а затем на обочину, застрял меж двух деревьев.
Мужчины бросились к нему. Оттуда уже выбирался водитель без единой царапины.
- Вы что сговорились кувыркаться в этом месте? – ухмыльнулся водитель «Нивы». Ну, дела! Ты, парень, в рубашке видно родился.
- Да я ничего не понял. Что это было? - Видно было, что молодой человек в шоке и еще не осознал того, что с ним произошло.
- Я слышал, здесь недавно была авария. Солярка видно разлилась. Пыль, а потом дождик. Вот и скользнули, - предположил Артем.
А Наташа про себя подумала, - может, не зря мне бабушка привиделась. Может, она нас предупреждала, чтобы поостереглись сегодня?
Не раз Артем возил ее к местному костоправу, пока ушла, наконец, боль в подвывихнутом позвоночнике.
С невезучей двойкой решили расстаться. Но продать ее после ремонта никак не удавалось.
Как-то просматривая газеты, Наташа увидела объявление о том, что в Москве проводятся курсы повышения квалификации экономистов для предприятий рыбной промышленности.
- Оля, хочешь съездить в Москву?
Нормировщица Оля, сидевшая с ней в одном кабинете, оторвалась от вязания и удивленно спросила:
- С чего это вдруг? Хотя… Я бы не прочь. По магазинам пошататься, на людей посмотреть. А то ведь одичаешь здесь скоро.
- Давай убедим директора, что нам необходимо пройти переподготовку. Ведь на самом деле! Столько нового сейчас, а мы отстаем. Скоро годовой отчет стряпать в Министерство. Командировочные получим и вперед.
В действительности же Наташе пришла мысль отвезти заявление в Министерство обороны с просьбой о переводе. Повод, как ей казалось, достаточно основательный – дома мама одна с сестрой инвалидом. Ей нужна помощь. Какая разница Родине, где будет служить майор Савельев? Вдруг получится?
К великому удивлению обеих директор одобрил стремление сотрудниц к повышению профессионального уровня. И уже через день они стояли у кассы аэропорта в очереди за билетами.
Крашеная блондинка, лет сорока пяти, со щеками, закрывавшими все окошко, выдавила заученную фразу:
- Билетов до Москвы нет.
- А на следующий рейс?
- И на следующий нет!
- Ну, вот и слетали! – засмеялась Оля.
- Самолеты летают на Москву несколько раз в сутки. Ну не возвращаться же нам. Давай ждать.
Устроились не далеко от касс, чтобы не проморгать очередь. За разговором, не заметили, как прошло полтора часа. Вдруг Наташа услышала разговор у кассы:
Мужчина киргизской национальности спрашивал билеты до Москвы, на что ему было предложено ближайшим рейсом два места.
- Оль, ты слышала?
- Ну да! Вот дает!
Они вскочили с мест и подбежали к кассе.
- Простите, но ведь мы уже давно ждем билеты до Москвы. Почему вы нам отказали, когда на самом деле места есть? – голос у Наташи задрожал от обиды и возмущения.
- Что вы здесь безобразничаете? Почему мешаете работать? Кому я продала билеты? С чего это я вам должна отчитываться?! – кассирша орала, перекрывая шум аэропорта.
(продолжение следует)