Три этюда для Щёголева
Катерина Мос
150 лет назад (1863) была издана книга воспоминаний секунданта А.С. Пушкина К.К. Данзаса.
ЭТЮД ПЕРВЫЙ: «Не разлюби молиться ты…»
Как-то попались на глаза строки, которые с первого взгляда показались легковесными и претенциозными:
Не позабудь меня вдали,
Не разлюби меня в разлуке
И на страдальческие муки
Привет участия пошли.
Из полузабытого кинофильма всплыл образ «белокурой Жюли», манерно исполняющей старинный романс:
Чтоб счастье наше не могли
Сгубить навеки злобы руки,
Не позабудь меня в разлуке,
Не разлюби меня вдали.
Простенькая рифма, выспренные выражения «страдальческие муки», «привет участия», «злобы руки»… Представила беспощадного рецензента, блюстителя рифм из союза писателей, который не потерпел бы такого надругательства над стихом.
Вчитываюсь в крошечную поэму страданий и мольбы:
Не позабудь моих молений,
Не разлюби молиться ты!
Проникновенно и отчаянно раздаётся этот голос в космической пустоте.
Разлука! Тоска! Одиночество. Он и она. Вечная тема.
Сколько бы ни писали, сколько бы ни слагали песен, романсов, стихов на темы любви, все они рождены в сердце. Сердечные переживания испытывал почти каждый. И в юности ранней, и в зрелом возрасте. Этот романс написал уже не пылкий юноша, но и ещё не старец преклонных лет, а строки трогают, волнуют и не оставляют равнодушными многих людей разного возраста.
Вчитайтесь ещё раз и без какого-либо предубеждения. Уберите, спрячьте подальше свои познания в технике стиха и мастерстве поэта, забудьте, чем напичканы ваши умные головки из теории литературы.
Не позабудь меня вдали,
Не разлюби меня в разлуке
И на страдальческие муки
Привет участия пошли.
Гони коварные мечты
В порыве пылких увлечений.
Не позабудь моих молений,
Не разлюби молиться ты!
Чтоб счастье наше не могли
Сгубить навеки злобы руки,
Не позабудь меня в разлуке,
Не разлюби меня вдали.
Понимаю эту мольбу как молитву спасения от уныния и безысходности любящего человека в разлуке.
Автор стихотворения поэт Александр Аммосов жил в середине 19 века. Но как современен этот романс о любви и преданности! Ведь чувства человеческие не устаревают!
Не позабудь меня в разлуке,
Не разлюби меня вдали, -
звучит из позапрошлого теперь века.
Словно эхо – запоздалый ответ ему, написанные в 20 столетии строки:
- Пока жива, с тобой я буду –
Душа и кровь не раздвоимы…
(А. Кочетков)
И уже из нашего тысячелетия звучит философское:
На свете ведь ничто не ново,
Лишь время катится вперёд,
А он нашёл такое слово,
Что не старея, всё живёт.
(Н. Злотников)
И это стихи одного порядка, а начало их в мольбе Александра Аммосова, теперь уж почти совсем забытого поэта.
ЭТЮД ВТОРОЙ: «Хас-Булат удалой»
До наших дней дошла «Элегия», песня-баллада об удалом Хас-Булате. Её иногда можно ещё услышать в хоровом исполнении. Не могу отказать себе в удовольствии дать здесь весь её текст, написанный малоизвестным для нас поэтом Александром Аммосовым:
"Хас-Булат удалой!
Бедна сакля твоя;
Золотою казной
Я осыплю тебя.
Саклю пышно твою
Разукрашу кругом,
Стены в ней обобью
Я персидским ковром.
Галуном твой бешмет
Разошью ио краям
И тебе пистолет
Мой заветный отдам.
Дам старее тебя
Тебе шашку с клеймом,
Дам лихого коня
С кабардинским тавром.
Дам винтовку мою,
Дам кинжал Базалай,
Лишь за это свою
Ты жену мне отдай.
Ты уж стар, ты уж сед,
Ей с тобой не житье,
На заре юных лет
Ты погубишь ее.
Тяжело без любви
Ей тебе отвечать
И морщины твои
Не любя целовать.
Видишь, вон Ямман-Су
Моет берег крутой,
Там вчера я в лесу
Был с твоею женой.
Под чинарой густой
Мы сидели вдвоем,
Месяц плыл золотой,
Всё молчало кругом.
И играла река
Перекатной волной,
И скользила рука
По груди молодой.
Мне она отдалась
До последнего дня
И аллахом клялась,
Что не любит тебя!"
Крепко шашки сжимал
Хас-Булат рукоять
И, схватись за кинжал,
Стал ему отвечать:
"Князь! рассказ длинный твой
Ты напрасно мне рек,
Я с женой молодой
Вас вчера подстерег.
Береги, князь, казну
И владей ею сам,
За неверность жену
Тебе даром отдам.
Ты невестой своей
Полюбуйся поди,
Она в сакле моей
Спит с кинжалом в груди.
Я глаза ей закрыл,
Утопая в слезах,
Поцелуй мой застыл
У нее на губах".
Голос смолк старика,
Дремлет берег крутой;
И играет река
Перекатной волной.
Впервые было опубликовано это творенье в военной газете «Русский инвалид» в 1858 году. Почему в военной? Не только из-за темы, но и по принадлежности автора к русской Армии, который участвовал в нескончаемой, почти полувековой Кавказской кампании, и песня явно навеяна военными событиями. Как и «Казачья колыбельная» М.Ю. Лермонтова, «Элегия» А.Н. Аммосова запечатлела в русской поэзии и музыке трагическую тему Кавказских войн. Спустя почти 30 лет известная фольклористка О.Х. Агренева-Славянская догадалась обработать устоявшийся народный мотив песни, и благодаря стараниям Ольги Христофоровны эту песню можно услышать и в наши дни.
Теперь, когда вы прониклись печалью его творчества, смею продолжить свой рассказ о поэте. Хотя материал собирался по крупицам. Но хвала Интернету! Кое-что удалось собрать, и это гораздо больше, чем у Павла Елисеевича Щёголева.
Причём здесь Щёголев? Да при Пушкине, конечно же! Александр Николаевич Аммосов не только был поэтом, но и автором известной брошюры «Последние дни жизни и кончина А. С. Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта К. К. Данзаса» (СПб., 1863).
ЭТЮД ТРЕТИЙ: Павлу Елисеевичу в дополнение
Вот, что писал Щёголев (см. сноску ко II тому (М., Книга, 1987) на стр. 234):
«К сожалению, несмотря на старания, не удалось собрать сведений о книжке Аммосова, ни в процессе составления этой книжки, ни о самом составителе. Из рецензии на книгу, появившейся в «Современнике» (том 96, 1863 год, № 6, стр. 318), узнаём, что составитель книги – некий г-н Аммосов, «имя которого встречалось под двумя или тремя убогими стихотворениями». Почему именно Аммосов был близок к Данзасу, в шестидесятых годах уже отставному генерал-майору, жившему только на пенсию, в бедности, и в какой мере можно считать авторизованной запись Аммосова – вопросы, на которые не можем дать ответа».
И это всё о нём! Будто подписал Павел Елисеевич приговор забвения Александру Николаевичу Амосову. Известного пушкиниста понять можно, занимаясь подтверждением своей версии дуэли и смерти поэта Пушкина, ему было недосуг разыскивать материалы об авторе брошюры, которую он использует как один из основополагающих документов дуэльной трагедии.
Поистине, нет пророка в своём отечестве. Немца Фридриха Боденштедта, ещё одного слушателя данзасовских воспоминаний, Щёголев разыскал, нам о нём рассказал, ссылочку на его труды дал, хотя и не стал дотошно переводить весь материал о дуэли. А вот о своём соотечественнике, поэте, авторе известных в то время стихов, узнавать ничего не стал. Некогда! Да и до него ли, если надо спешно заканчивать свою версию, чтобы другие не опередили!
Так что же за человек был этот Аммосов? Мог ли ему доверять такой серьёзный исследователь-пушкинист, как Щёголев? И не опрометчиво ли было со стороны Павла Елисеевича придавать значение этой «ничтожной» брошюрке, не известно когда и кем написанной?..
А что если мы теперь восполним этот пробел в труде П.Е. Щёголева? Ведь удалось же нам с Божьей помощью добавить к пушкинистике проброшенные им страницы из Фридриха Боденштедта. http://www.proza.ru/2011/12/19/2066
Итак, за дело!
(Продолжение следует)
© Copyright: Катерина Мос, 2013
Свидетельство о публикации №213021001864