Проснулся Нерон от какого-то дикого столбняка и страшного озноба. Его трясло и колотило крупной дрожью. Нерн от такого отходняка пришел в ужас. Нет, ну были отходняки, но были и деньги... А сейчас-то он был на нуле. На полном нуле. Теперь уже на самом деле у него ничего не оставалось. Наступил тот момент, о котором так долго твердили его враги: он стал «бомжем». Последние деньги от продажи квартиры он отдал накануне за две дозы героина. Будь он проклят! Ведь при нынешних достижениях современной фармакологии есть кайф и подешевле! Нерон сплюнул вязкой коричневой слюной. Кряхтя и постанывая он поднялся с грязного пола, и даже не отряхнув с брюк прилипшие окурки и солому, вышел из подвала на свежий воздух. Свежим этот воздух можно было назвать с большой натяжкой, поскольку подвал выходил как раз на помойку. В этом относительном мире и свежесть - понятие относительное.
Нерон, с некоторых пор мужчина уже неопределенного возраста, с помятым лицом бледно-землистого цвета, опустившийся и жалкий, глядя перед собой невидящим взглядом направлялся к своему спасителю Жорке Мятому, наркоману со стажем, не чета ему. Мятый в наркоманских кругах слыл большим докой, отчаянным первопроходцем, неутомимым исследователем, поскольку испытывал на себе силы неизведанных препаратов и открывал новые, доступные каждому желающему, наркотические миры... Жорка не был жлобом, он охотно делился результатами своих исследований со своими друзьями. Несмотря на ранний час, Жорка, этот самобытный Склодовский-Кюри, надежда местных наркоманов, был уже на ногах. Согласно своему высокому предназначению Жорка должен был умереть последним. Но вставал он всегда первым, вместе с солнцем, вместе с надеждой...
- Колотит? - Встретил он Нерона с пониманием, когда тот появился на кухне.
- Кошмар! - стуча зубами отозвался Нерон.
- Сейчас, аптека откроется - полечимся... У меня для вас - новинка! - пообещал Мятый, многозначительно. подмигнув.
Ровно в девять часов, одновременно с последним сигналом точного времени, они первыми стремительно вошли в ближайшую аптеку.
- Пачку эффекта, русский аспирин и марганцовку! - командирским тоном сказал Мятый некрасивой изможденной кассирше. Та презрительно скривив губы, на и без того несимпатичном лице, выбила чек. К Мятому здесь уже привыкли. Он был ходячим символом вырождения нации.
- Приход недолгий! - предупредил Мятый, колдуя на своей заблеванной кухне. - Сначала что-то типа теплой ванны. Потом полчаса плаваешь и всплываешь. Опять надо колоться! Это называется «мулька» Только от нее потом руки ноги как ватные подушки! Тяжелищие! Ужас! И заикаться будешь часа два-три...
- А кайф какой? - спросил Нерон.
- А х... его знает, какой... Я сам так и не понял... - Мятый растер в порошок аспирин, и «эффект» и ссыпал в «гараж» ( в банку) - Тебе посильнее? - спросил он Нерона. - А то я себе вчера переборщил, еле поднялся сегодня... Это я уже вторяк себе вколол! У меня с вечера оставалось на донышке... От него приход послабее, но ничего... Тащит.... Можно и по третьему разу было пройтись, но там уже совсем не тащит... Аспирин добавлять надо...
У русских наркоманов такой образ жизни называется «Зависать над помойкой» У американцев это называется «Джанки». У простых людей это называется « полный п...ц». То есть когда мужики уже колются чем придется, из любой лужи, лишь бы кайф поймать. Кайф почти всегда слабый, поэтому приходиться колоть себе до тридцати уколов в день. Если кто-то сомневается в существовании в этом мире чуда, то как назвать факт существования после таких интенсивных инъекций Нерона, Мятого и их многочисленных компаньонов-коллег? В этих кругах давно не существовало понятия гигиены. Кололись одним шприцем. На лицах у всех явственные клинические признаки полной деградации, хотя уже можно не боясь оскорбить их обладателей, назвать эти части тела - харями. Частичная потеря координации движений делала их похожими на персонажей мультиков. От солей марганца руки и ноги у этих парней вечно были опухшими и отекшими. Запах мочи, пота, дешевого табака сопровождает их повсюду... «Мулька» - это последнее их прибежище... Нерон, сглатывая слюну, дрожа от нетерпения следит за тем, как Мятый дрожащими руками набирает полный шприц для своего друга. На стол лениво выползает толстый коричневый таракан.
- К деньгам! - говорит Жорка, косясь на таракана. - Ничего уже не боятся, скоты! Давай руку... Можно в случае чего - заменить «колдактом», - Мятый, достаточно профессионально и привычно вводит иглу в вену Нерону - Они во всех аптеках без рецепта продаются от простуды и аллергического синусита...
Нерон сел на пол и прислонился к стенке и закрыл глаза. Стал ждать прихода. Какая-то неземная легкость наполняла его существо. Стало тепло-тепло. Постепенно он погружался в какие-то темные вязкие воды, обволакивающие его тело, и проникающие внутрь его организма, заполняя пустующее пространство...Темная вязкая жидкость становится все прозрачнее и прозрачнее пока не превращается в светлую голубую ароматную субстанцию. Она словно бы светится изнутри... Нерон поймал себя на мысли, что он стал думать о себе хорошо как-то, как-то без презрения и отвращения. Он вдруг неожиданно вспомнил Лючию и увидел перед собой ее улыбающееся лицо. Лючия! Люська! Люська, любовь моя! Ты единственное, что держало меня в этом мире! Почему ты так жестоко поступила? Почему ты покинула меня? Разве моя любовь это не богатство? Разве кто-то сможет любить тебя сильнее, чем я? Нерон отчетливо почувствовал на своем лице ее дыхание и мягкое прикосновение ее волос... Он задержал дыхание и замер, боясь спугнуть этот дивный сон.
Через некоторое время Нерон с удивлением стал различать вокруг себя какие-то странные расплывчатые фигуры. Они кружили вокруг Нерона в каком-то странном плавном танце, словно диковинные подводные растения. Он покрутил головой разгоняя муть головы... Теперь он уже отчетливо видел в застывшем стеклянном пространстве склонившиеся над ним странные пупырчатые ушастые головы каких-то зеленоватых уродцев.
- Круто! - с восторгом подумал Нерон. - Умница Мятый! Хороший замес! - похвалил он приятеля.
- Очнулся? - спросил каким-то дрожащим голоском самый близкий к нему персонаж, обдав Нерона зловонным своим дыханием.
- Какой урод! - подумал Нерон с отвращением.
- Ой! Я не могу! Красавец! На себя посмотри! - тоненько воскликнуло стоящий рядом с ним сиреневое существо с тонкими, похожими на ветки тропического растения руками.
- Вы - кто? - спросил Нерон, с трудом разомкнув губы. И не узнав своего голоса. Голос словно подвергся какой-то электронной обработке. Он стал тоненьким и неестественно дрожащим.
- Мы-то - Ламеры! - сказал сиреневый. - А вот ты - кто? Тебя даже Ламером назвать нельзя!
Эта фраза вызвала гомерический смех. Видимо сиреневый был тут главным юмористом. Типа Жванецкого.
- Он больше на гоблина похож! - сказал осторожно синий, сморщенный дряблый ламер, с острыми шипами и присосками на лице. Это предположение буквально подкосило, скрючившихся в мучительных корчах стоявших вокруг ламеров.
- Я прошу прощения. Это что - иной мир? Я сплю? - Нерон вдруг сквозь синеву дрожащего пространства среди плавно ускользающих фигур узнал фигуру стройную Лючии. Он привстал на локтях и, показывая рукой вдаль, воскликнул:
- Там! Там! Взгляните! Там девушка... Кто она?
Стоявшие кругом него фигуры глумливо расхохотались своими дрожащими голосками:
- Мы тут сами себе - девушки... - сказал сквозь смех, дряблый ламер с шипами.
- И мальчики... - добавил сиреневый, кокетливо жестикулируя зелеными ветками рук.
- Позвольте! - с удивлением воскликнул Нерон. - Если это потусторонний мир, то что это: рай или ад? - Нерон был настроен не столь юмористически, как окружившие его плотным живым кольцом добродушные отвязанные существа.
Ламеры дружно рассмеялись. Чувство юмора, хотя несколько своеобразное, по всей видимости в их мире все-таки присутствовало и даже как-то поощрялось. Это внушало какие-то надежды. Мир с юмором - не самый худший из миров! - подумал Нерон. Он бы и сам с удовольствием прикололся бы, но не в такой обстановке... Его снова начало колотить...
- Тут, парень, так: когда ловишь приход - то - Рай! А когда ломка - то сущий ад! - ответил, не переставая смеяться, держась за круглые мягкие бока, своими сучковатыми конечностями, сиреневый ламер. В это время над головой у них как будто что-то пролетело. На Нерона легла тяжелая сырая тень. Он взглянул в совершенно прозрачное белое небо и увидел медленно пролетающее над ним усатое чудовище, сильно напоминающее таракана, но с большим клювом. Чудовище было непомерно тяжелое и мохнатое. Летело оно медленно, словно туча. Однако ни один из ламеров не обратил на него внимание.
- Надо бы вколоть кубиков пятьдесят чуваку! - сказал из толпы какой-то аноним.
- Вколоть! Вколоть! - раздались одобрительные возгласы. - Гляди! Уж колотить начало!
- Вколите кубиков пятьдесят, пока ломка не началась... - распорядился сиреневый юморист.
Нерон с удивлением наблюдал, как расступились вокруг него ламеры, пропуская вперед некое существо со шприцем в руках, чем-то отдаленно напоминавшее Жорку Мятого, но такого ушастого и пупырчатого, что без смеха на него было тяжело смотреть. Нерон не удержался и счастливо рассмеялся...
***
- Надо бы в реанимационную... - тревожно сказала юная белокурая практикантка, морщась от невыносимого затхлого запаха, пытаясь нащупать пульс у похолодевшего тела.
- Какую там реанимационную! В морг сразу! Обоих! - ласково ответил ей бородатый врач, нежно тронув за плечо. - Они уже часа четыре, как мертвы... - Он задумчиво взглянул на часы, потом на небо, затянувшееся облаками и будто бы пришел к какому-то твердому решению.
Девушка задумчиво смотрела на заросшее клочковатой бородой лицо мертвеца. На глаза отчего-то набежали слезы.
- Не надо их жалеть. - сказал бородатый врач, закуривая. - Они уже не люди. Они уже - животные... Это своеобразная форма эвтанзии! Они... У них просто нет больше дел на земле... Они все уже здесь поделали и поэтому уходят!
Девушка ничего не отвечала. Она не отрываясь пристально смотрела в грязное лицо лежавшего на земле, недавно еще жившего и, наверняка - кого-то любившего, человека...
- Люсь... - бородатый врач, осторожно взял девушку за руку. - Ну так как, насчет сегодняшнего вечера? Я не буду приставать, честное слово... Просто так посидим, поболтаем...
КОНЕЦ