Зима пошла на убыль, дни стали длиннее. Солнышко пригревает южные скаты крыш до звонкой капели. Птицы радуются такому солнышку, греются и щебечут на всю округу. Хотя на дворе ещё февраль, по ночам морозы под тридцать, весна уже улыбается сквозь снег и согревает всех своей лучезарной улыбкой.
Сени домика, где жил настоятель монастыря, выходили как раз на южную сторону. Монахи после уборки снега присели вокруг отца Сергия передохнуть и погреться под лучами щедрого солнышка. Алёшка молоденький инок, раскрасневшийся от работы, всё не умолкал, смотрите, какие снегири красивые, легкие, воздушные как ёлочные игрушки. А вон звонкие сосульки, сверкающие на солнышке, они словно хрустальные. В глазах этого мальчишки сверкает, играет всеми красками душа, словно бриллиант.
Да угомонись ты хоть маленько, осадил весёлый щебет мальчишки, уже преклонных лет монах Никодим. Седые волосы выбивались из под клобука, усы плавно переходили в бороду и терялись там, словно ручейки в реке. Глаза его, были какие - то бледно голубые, словно выцветшие, от яркого весеннего солнышка. Алёшка вспорхнул, словно воробушек и побежал пробовать на вкус сверкающие сосульки.
Какая у него зрелая душа, промолвил отец Сергий, глядя как на снегу, фигурка в черных одеждах подпрыгивала, пытаясь достать сосульку. А мне вы так ни разу не говорили, вдруг начал разговор Никодим, а ведь я старше его почти втрое.
Монахи, пригревшиеся на солнышке, оживились, вопрос Никодима показался им справедливым и предполагал обстоятельного ответа, что же скажет настоятель. Возникла пауза. Сергий наблюдал за Алешкой, и как будто не слышал вопроса, глаза его лучились, словно весеннее солнышко, казалось, что он вот - вот, сорвётся с места и побежит наперегонки с молоденьким монашком. Кто вперед сорвёт самую большую сосульку.
Братия терпеливо ждала ответа, они знали своего настоятеля. Сергий неожиданно заговорил, скажите мне братья, чем измеряется зрелость души? Первым откликнулся Никодим. Прежде всего, прожитыми годами, ведь за ними много событий, переживаний. Да он прав, вторили ему другие, за годами опыт.
Вы помните, как в нашу обитель попал Алёшка, тихо спросил Сергий, столько страданий, выпало на его долю, что многим и не снилось. Старец хитро улыбнулся в усы и снова спросил у притихшей братии, а разве вы забыли, что душа бессмертна? И продолжил, не дожидаясь ответа, раз душа бессмертна, то о каких годах может идти речь.
Монахи переглянулись, возразить было нечего, кто - то несмело предложил, может возраст души измеряется количеством событий в жизни человека, чем больше, тем опытней душа.
А ну Никодим сыграй нам балалайке, повесели народ, задорно предложил отец Сергий.
Щеки Никодима, несмотря на возраст, вспыхнули краской, предложение было ошеломительным, ведь говорили совсем о другом. Я не умею играть на балалайке, смущённо ответил старик.
А Сергий как озорной мальчишка не унимается. Разве ты не знаешь, сколько существует нот? Знаю, семь и несмело перечислил, совсем растерявшийся Никодим. Братия прятала свои улыбки, в ожидании, что будет дальше, они хорошо знали своего настоятеля. Он никогда не оставлял вопрос без ответа.
Так вот братья мои, знания количества нот недостаточно для того чтобы сложить музыку и тем более сыграть её без фальши. Не только количеством событий определяется зрелость души, а тем как они звучат. На одной ноте не сыграешь мелодию, и даже, имея в своём распоряжении все семь, тоже ничего не получится. Нужно научиться складывать их, чтобы они зазвучали, а от собирания событий, будь их хоть две октавы, ничего не зазвучит. Вот Алешкина душа звучит и сверкает, потому что он композитор и исполнитель в одном лице. Да конечно пока его мелодия проста и незатейлива, но я думаю, что со временем она будет всё глубже и красочней. В ней как в симфонии будут звучать разнообразные мотивы. Вот только не променял бы он творчество и мелодию своей жизни на собирательство, которое превращает человека в усталого статиста.
Неожиданно Сергий, как и Алешка, вспорхнул со скамейки и под громкий смех братии побежал наперегонки с мальчишкой за самой большой сверкающей сосулькой.