***
Я змея видела в лицо.
Точнее, прямо в морду.
Он отвернул её с ленцой
И удалился гордо.
Но я не пала до борьбы,
До пресловутой мести -
Ведь по велению судьбы
Мы оказались вместе.
Не он пришёл мои края,
А я - в его владенья.
И значит, виновата я,
Забывшая про бденье.
Когда взмахнула я рукой,
Грозы не разумея,
То сокрушила я покой
В коварном царстве змея.
И он ответил в тот же миг,
Родное защищая.
Я оттолкнулась не от книг,
Тогда его прощая.
Я просто поняла душой,
Что он и я – едины,
А мир наш, старый и большой,
Как крошечная льдина,
Несома силою ветров
В бескрайние просторы,
Где обжигается нутро
И затихают споры.
И значит, что нам всем делить,
Вися на волосочке?
Разумней будет дни продлить
И наблюдать, как почки
Опять весной прорвут тюрьму
И вырвутся на волю,
Как утро вновь поглотит тьму,
Захлёбываясь болью,
Как рухнет в чаще сухостой,
Подросту свет давая,
И поселИтся на постой
К нам память родовая.
И там, в гудящей темноте,
Я разглядеть сумею
Во всей красе и полноте
Былую гордость змея.
Увижу заросли лиан
И жар песчаных пляжей,
И ветер, от нагрева пьян,
Мне под бочок приляжет.
И не останется в душе
Ни горечи, ни злости.
В мой рай при старом шалаше
Все звери будут в гости.
И мы устроим пир горой
Во славу просто жизни.
И солнца шарик под горой
Лучами звонко брызнет.
***
Спектакль сыгран. Кланялись актёры.
И занавес устал вздыматься ввысь.
Дремавшие в подсобке полотёры
Теперь прибраться в зале собрались.
И в гардеробе тёмном сиротливо
Крючки стыдятся лёгкости судьбы…
А где-то далеко волной прилива
Загнало в бухту старые гробы.
В гудящем небе росчерками молний
Провозглашён суровый приговор.
И надзиратель, миссию исполнив,
Умчался в колеснице, точно вор.
В далёких землях новые гастроли
Затеет труппа, отпуск отгуляв.
И станут хитроумно гадить тролли,
Испытывая наш покорный нрав.
А нам не будет страшно их глумленье:
Мы вышли к свету, отряхнув гадьё.
Глядит на нас с великим изумленьем
Высокий кормчий, правящий ладьёй,
И раскрывает добрые объятья,
Как будто стосковавшийся отец.
А мы рыдаем, как родные братья,
Снимая с головы его венец.
***
Пробиралась гроза. Но прошла стороной.
И над нашей усталой поникшей страной
Загорается вновь долгожданный рассвет.
И на небе ни тучи, ни облачка нет.
***
Если музы – для поэтов,
То поэтке нужен муз,
И красавчик чтоб при этом,
И у губ – кручёный ус.
И ночами чтоб не трогал,
А замаливал грехи.
Разговаривал не строго
И давал писать стихи.
Даму после презентаций
Выносил бы на руках.
И готов бы был остаться
Упомянутым в веках.
Потому что для поэтки
Непосилен жизни груз.
Прилетай ко мне на ветку
Петь со мною, добрый муз!
***
Меня прочитают, когда я растаю
Над сирой землёй, как осенний туман.
И кто-то заплачет, страницы листая,
А кто-то в подушку повалится, пьян.
И будут копать моё прошлое долго,
Пытаясь найти вдохновенья исток.
И кто-то сочтёт исполнением долга
Оставить потомкам неровный листок.
А я, неустанно верша восхожденье,
Отправлю на землю сердечный посыл,
Чтоб больше никто не впадал в заблужденье
И зряшно своих не расходовал сил,
А просто мои тиражировал строки,
Где мокро впечатан уверенный шаг,
И чтобы у всех без нытья и мороки
В себя приходить начинала душа.
***
Умерев, я пойду по рукам…
В позабытой родной стороне
Три старухи и два старика
Отгуляют поминки по мне.
На дешёвенький стол положив
Три стопы пожелтевшей бумаги,
Посудачат, что кто-то не жив
От стакана бракованной браги,
И уйдут, позабыв про листы…
А мои обгорелые строки
Полыхать будут за три версты,
Посылая тревожные токи.
И найдётся со временем тот,
Кто поймёт сокровенные смыслы.
Над зияньем духовных пустот
Светлых истин взойдёт коромысло.
И тогда по рукам я пойду
На измятых тетрадных листочках,
И повсюду шептать, как в бреду,
Станут люди спасённые строчки.
***
От меня – живой – не много проку:
Пью да ем и сплю до девяти,
Дожидаясь сладостного срока,
Чтобы в дали светлые уйти.
Ну, а то, что копошусь в бумагах, -
Мало ли причуд у стариков!
И не лишку надобно отваги
Изучать наследие веков.
Так что окочурюсь незаметно,
Вечный не насилуя покой.
Звучной стаей в этот миг приветно
Чайки пронесутся над рекой.
И простонет тяжко бор сосновый,
Что его не собраны дары,
Да о том, что одиноки снова,
Будут вётлы плакать до поры.
А потом затянет всё, как ряской,
Словно бы и не было меня.
Станут внуки наблюдать за пляской
Над костром весёлого огня,
И бросать в него сухие ветки,
И смеяться громко до утра…
Время пролетит, и вот в заметке
Вспомнить про меня придёт пора:
Дескать, всё сидела до полночи,
Сочиняя странные стихи,
А они вдруг оказались очень,
Просто очень даже не плохи.
Целую страницу для примера
Отведут в газетке в выходной.
И во многих укрепится вера,
Что мне было радостно одной,
Что мне пелось просто и бесслёзно,
Что сомненья душу не скребли.
И под небом вычищенно-звёздным
Устремятся к цели корабли.
И вспорхнут восторженные птицы,
И замрут на несколько минут.
И с улыбкой на усталых лицах
Меня в мире этом помянут.
***
Вчера в мелодию стиха,
Ко мне пришедшего под вечер,
Ворвалась, ко всему глуха,
Тоска, мечтавшая о встрече.
Задравши ноженьки на стол,
Вальяжно закурила «приму»,
Как будто заняла престол,
Доселе для меня не зримый.
И стала душеньку тянуть,
Как невод из пучины моря,
И даже приняла на грудь
Во избавление от горя.
Давно, в иные времена,
Пошла бы я на поводочке
И с ней бы выпила вина,
Забыв о сыне и о дочке.
И подпустила бы слезу,
И даже затянула песню.
А нынче – ни в одном глазу
Тревоги нету, хоть ты тресни.
Встаю и пальцем ей – на дверь,
Мол, убирайся восвояси.
Я непокорная теперь
И я давно не в первом классе!
Я знаю стоимость души
И не продам её вовеки.
И лишь Господь в моей глуши
Мои закрыть способен веки.
А до того – живу смеясь
И соблюдая вид пристойный,
Поскольку верю в то, что князь
Ко мне торопится достойный.
Ему открою свой дворец
И зарыдаю на пороге,
Ведь я решила, что - конец,
А мне любовь послали боги.
И потому – причём тоска,
Ко мне пришедшая под вечер?
Душе моей теперь близка
Мелодия грядущей встречи.
Кладу её на нотный стан
И напеваю в одиночку,
Пока мой Бог не перестал
Мне диктовать простые строчки.
А голос из души идёт
Всё откровенней, всё чудесней…
Конечно, князь меня найдёт
По этой песне.
***
Отплодоносила давно
В моём саду кривая слива,
И выпито уже вино
Неразрешённого разлива.
Батманы лука на стене
Сияют тусклой позолотой.
Никто в печали обо мне
Своей не проявил заботы.
Лежу тоскливо на печи,
Пережидая злую пору.
А пёс по-старчески ворчит
И под крыльцом копает нору.
Знать, снова будем зимовать
И тёплые носить одежды,
И мять в глухой ночи кровать,
И сохранять в душе надежды.
А по весне пойдём смотреть
На пьяные реки разливы
И, позабывшие про смерть,
Обнимемся с цветущей сливой.
***
Отряхнусь, как курочка
После петуха.
Вовсе я не дурочка,
Но в пути – лиха.
Всё благоприятствует
В море кораблю.
Тем же, кто препятствует,
Ноги отдавлю,
Отпихну к обочине,
Выброшу за борт!
Заповеди отчие
Прокляли аборт --
Мне же выпал сызмала
Очень редкий лот:
Выносить я вызвалась
Сокровенный плод.
И иду, великая,
Хороня живот.
Радость многоликая
Там, внутри, живёт,
Ширится и полнится,
Просится вовне.
Всё у всех исполнится –
Не мешайте мне!
***
Упрекнули, что желаю славы.
Славы, да! И чтоб о двух ногах.
Да такой, чтоб не было управы,
Коль нести решится на руках.
Впрочем, можно Васю или Петю,
Если вдруг такому приглянусь
И ему захочется в ответе
Сразу быть и за меня, и Русь.
Да любого, в ком жива отвага
И способность полюбить сновА!
И когда ложатся на бумагу,
Только о любви кричат слова.
***
Пока я есть, вам есть, к кому приехать,
С кем поругаться, насолить кому
И мимоходом починить прорехи
В моём почти разрушенном дому,
На паутины тайно подивиться,
Которые свисают с потолка,
И занавеску выстирать из ситца,
Которая линяла и тонка.
Пока я есть, цветут для вас тюльпаны,
Шар золотой кивает головой,
И возле детской заржавелой ванны
Мячом забит недавний угловой.
На грядке зреет тощая морковка,
А тыква на помойке – в полведра.
И всё ещё завидная сноровка
Присуща мне, особенно с утра.
Пока я есть, пищит в углу мобильник,
Рожают кошки по весне котят,
И даже власти выключить рубильник
Не смогут, если очень захотят.
Лопата разгребает снег к калитке,
И почтальон приносит письмецо,
И печка запекает на калитке
Домашней куры жёлтое яйцо.
Пока я есть, гуляет в интернете
Мой аватар по сайтам и сетям
С мечтою о седеющем брюнете,
Годящемся скорее мне в зятья.
Из ворда выползают мои строки
Немыслимой печали и длины,
Как будто для меня отдельной сроки
Для жизни на планете продлены.
Пока я есть – я есть, и я – такая.
Простите моё множество причуд,
Особо в баловстве не потакая,
Но грубо не ломая мой уют.
Я всё оставлю в названное время,
И всё моё исчезнет без следа,
Снимая с вас мучительное бремя
Хоть изредка наведаться сюда.
Ведь жизни молодой, где много смеха,
Угасшее – серьёзная помеха.
Однако я о грустном почему?
Ведь светят окна у меня в дому,
И кошка намывает мне гостей
Немыслимых запросов и мастей
Из разных городов и волостей…
***
Весь мир, насытиться которым я хочу,
Испить до дна и убрести к покою,
Мне кажется, он знает про такое,
Что выразить словами нету сил,
Поскольку и они – всего частица
Той страшной мощи, что вращает земли
И прорасти весной толкает семя,
Набухшее задуманным плодом.
В ночи моей со стрёкотом цикад
И тягостным сопеньем старой псины,
Прижавшейся спиною к кирпичам,
Ко мне приходят яростные строки
О нерушимой силе первородства,
Носящего в себе не только чудо
Сосанья влаги Млечного пути,
Но и сверхновых страстное рожденье,
Сжигать собою призванное даже
Материки бунтующих планет,
Не говоря о крошечной букашке,
В истоме затаившейся в цветке.
И рядом с этим чтО мои усилья
Пытаться вылепить из слов чертог вселенной,
Когда они подобны капле ртути,
Скользнувшей по ладони и упавшей
С пера в тугую матрицу миров,
От века этой крохе не подвластных?
А надо же – проснулась и пишу,
Угасшим зреньем строя из каракуль
Мирок химер и этим превращая
Оплаканной гармонии кусочки
В извечный хаос собственной души.
И в утренней простуженной тиши
Я чутко слышу, как страдает льдинка,
Под первыми лучами треск рождая,
Звучащий грозным эхом в поднебесье.
Но ровное дыханье половинки,
Сквозь толщи лет меня сопровождавшей,
Поймать не успеваю, не могу:
Ведь только миг – и эта грань исчезнет,
Которая сближает те пространства,
Где я с тобой сейчас разведена.
И снова буду мотыльком промокшим
Взлететь пытаться над землёй цветущей,
И крылья надорву потоком слёз,
Подобным водопаду в дальних странах.
И только память о блаженных днях
Ещё держать меня возьмётся в мире,
Где краски все утратили призыв
Расти и множиться во славу продолженья.
А тело ждёт бунтующей грозы,
Обычно повышающей в разы
Ту вероятность, что уйду мгновенно, –
Как росчерк молний режет небосвод.
И в ожиданьи пересотворенья
Опять в подушку голову склоню,
Чтобы доспать утраченный часочек
Под шорохи проснувшегося дня, -
Как будто в детстве прихватить конфету,
Пока не видит доблестный родитель,
Уверовавший в праведность мою.
Дремлю, в постели сидя, как наседка,
А между тем, я вижу эти строки,
Как будто сквозь глубины океана,
Почти не исказившего те смыслы,
Что родничками булькали на дне.
И мне в который раз предельно ясно,
Что эта снизошедшая диктовка
Есть поступь лучезарного владыки,
Решившего моё проверить бденье…
Я слышу, слышу, добрый повелитель!
И в новый день вступаю с осознаньем
Твоих чудес, о завтра не печалясь.
А то, что беспокоит грешный ум, -
Всего лишь дуновенье ветра в поле,
Где вызрели высокие овсы
И где совсем недавно я лежала,
Барашки облаков перебирая,
Как милые забытые игрушки
На чердаке родительского дома,
Рыдавшего о детских голосах.
И это я сочла тогда знаменьем
Того, что происходит совмещенье
В моей душе обыденных миров
С пространствами космических приволий -
Без криков, без натуги и без боли.
И пусть на покрасневшем горизонте
Копились тяжелеющие тучи,
Но, их не видя, я не тосковала,
А пела гимны беззаботной птицей
На дереве, прогнившем изнутри.