1. Шериф знакомится с проблемой.
Дневник шерифа:
«Дело, которое появилось нежданно-негаданно, заставляет меня поработать. Не скажу, что от такого рода работы я что-то выиграю. События, наслаиваются как бисер на нитки. Чем длиннее нить, тем больше бисера. Меньше толка и смысла. Чем дальше я следую за фактами, тем запутаннее и немыслимее становится суть дела».
Рассказ шерифа.
Диктофонная запись.
Полагаю то, что я собираюсь записать, точнее событие, ставшее отправной точкой, невозможно объяснить логически. Пока. Думаю, кое-что мы все-таки сумеем выяснить.… Но начнем по порядку.
В этом городке я уже полгода. Приехал из Вайоминга. Впрочем, это не имеет к делу отношения. Дела я принял. В округе, как того можно было ожидать, никаких серьезных происшествий. Все сводится к тому, что кто-то подрался, кто-то кому-то позавидовал и так далее. Ничего серьезного. Не с того края зашел… Я не могу начать с правильного начала хода событий.
Соберусь…
Итак. Помню это утро. Как сейчас. Я встал в 7.30. Позавтракал беконом с яичницей. Вполне нормальная холостяцкая еда. Открыл банку с кормом для кошки. Мы с ней одни живем.
Я придерживаюсь такого умозаключения: если делать одни и те же вещи постоянно и ежедневно, то никаких новых событий в этот день не случится. Стоит хоть в чем-то изменить привычному распорядку, так обязательно что-то новое произойдет. В этот раз моя «теория» дала сбой.
Не успел я надеть на рубашку галстук, как раздался телефонный звонок. Я еще успел подумать – кто бы мог позвонить? Конечно кто – Кууперс. Мой странноватый помощник. Он служил здесь при старом шерифе, остался и при мне. Говорят, ему это вакантное место светило, но как-то не сложилось. Временами я понимаю почему: этот тридцатилетний тип не отличался большим умом. Это я запомнил. К данному случаю это не относится, впрочем.
Долговязый тип, с вытянутой головой и выступающим кадыком. Русоволосый. Что еще? Длинные у него и руки. Как плети. И пальцы тонкие. Одежда висит, как на вешалке или палке. Никаких особых подвигов за ним не числилось. Пил он мало, болтался по городу много. Считал, что везде должен быть его надзор. Весь надзор – торчание там и сям. Этим он по его словам, заслуживал вездесущесть…. Короче обыкновенный человек с комплексом собственной значимости и главное – компетентности во всем. Слегка с приветом.
Телефон брякнул раз пять. Сигналы, в зависимости от настроения меняют тональность восприятия абонентом. Этот мне стал помехой. Я дошел до аппарата, присел на край тумбочки и поднял трубку.
— Шеф? – вопросительно спросили на том конце. Я ответил утвердительно.
— У нас происшествие… - кажется, так мне сказали. Да, вероятно так.
— Кто-то набил кому-то морду? – подозрительно спросил я.
— Нет… Проезжайте шесть миль по шоссе 212. Там такой поворот Т-образный. Потом проедете еще с четверть мили, свернув на Уоринг роуд. Там все станет понятно.… Встретимся там.
Я не посчитал возможным, что меня разыгрывают, но что-то мне подсказывало недоброе предчувствие.
Разобравшись с ключами от дома, оставив кошку снова одну, я сел в машину. Температура превосходная. Уже не прохладно, но еще не жарко. Ветерок. Утро, одним словом. Но беспокойство уже пустило корни в душе. Что там такого случилось? Я ясно помню свое ощущение.
Спустя двадцать минут я поворачивал на этом перекрестке. Еще через пять минут увидел серый Бьюик Родмастер помощника шерифа. Автомобиль стоял капотом в ту сторону, откуда я приехал. К городу. Сам помощник стоял за ним, и, держа в руках полевой бинокль, глядел в сторону, мне пока не видимую. Обернувшись на звук моей машины, он помахал мне рукой, показывая, чтоб я глушил мотор. Я встал на пыльную обочину, выдернул ключ и, положив его в карман, двинулся к своему помощнику. Не помню, чтоб я забрал дубинку и закрывал дверь. Все поведение помощника шерифа, его ранний звонок и манера показалась мне странной. Неужели он надрался и решил… Не успел я сообразить, что там он решил, как подойдя к бьюику, я услышал:
— Взгляните вот туда, шериф!
— Что там такое?
— Дом ожил.
— ??? – я посмотрел на него, взял протянутый мне бинокль и уставился в указанную мне сторону.
— Что скажете, шериф?
— Дом… ранчо. Один этаж. Две печи. Терраса. Что тут необычного?
— Все, шериф. Вы тут человек новый, еще не успели везде побывать. Только не удивляйтесь тому, что я скажу… Я не пил, и не принимал наркотиков (здешние жители разговаривают почти без сленга, к этому я долго не мог приспособиться). Но я скажу вам точно, сэр. Дом, - он замялся, я и поглядел на него. Кууперс покачал своей вытянутой головой из стороны в сторону и цокнул языком. – Дом ожил. Я здесь родился сэр. Я знаю все наши окрестности. Каждую ферму. Все. Этот дом стоял заброшенным лет тридцать. Еще ребёнком я видел, как он запущен. Нет, он не горел, там никто не жил очень давно. Нельзя сказать, что полные руины, но все-таки… В крыше росла трава. Окон не осталось. Терраса провалилась. Внутри проломанные стены.
— Что-то не видно! – отвечал я, и снова посмотрел на дом в бинокль. Я увидел покрашенный в белый цвет фасад. Целую крышу из наборных пластинок, голубые перила и чисто вымытые окна с красивыми и нарядными занавесками. На террасе были расставлены плетеные ротанговые кресла и желтый зонт от солнца. Возле дома стоял темно-красный старенький, но сохраняющий блеск Форд Ренжер.
— Объявились жильцы, - пожал я плечами. – Кто-то вернулся…- Я отдал бинокль. Повернулся, желая уходить. – Не вижу криминала.
— Все так, дом кажется обжитым. Но сэр, - упрямо повторил Кууперс. – Я проезжал здесь вчера. И позавчера и третьего дня. Я здесь езжу каждый день, туда и обратно, потому что мы с женой живем в трех милях южнее этого места. Дом хорошо виден с дороги. Уверяю вас, тут давно никто не жил.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я позвонил вам из машины. Доверяете ли вы мне? – начистоту и искренне спросил Кууперс. Я посмотрел в его глаза. Тень от кепи падала ровно на середину лба. Светлые глаза смотрели искренне.
— Ху, - ответил я, снимая фуражку. Почесав лоб, я глянул на дом. – А может так быть, что вы не увидели, как восстанавливают дом? Кто-то перекупил здание. Рабочие… Да мало ли что! - я скептически покрутил носом. - Ваших слов недостаточно… - честно произнес я. Я не хотел его обижать, но и доверять его словам у меня не было резона. Эти сельские жители любят подтрунить над новичком. Причем, границы их шуток, иногда бывают чудовищными…
— Велл, Кууперс. Я вам доверяю.… Хочу доверять. Что мешает нам поехать туда и все узнать?
— Это частные владения…- как-то слабо возразил он. – Пусть дом и пустой, но эта территория все еще кому-то принадлежит…
— Тем не менее, мы представители закона, - возразил я, почему то злясь на его нерешительность. Сначала вызвонил меня сюда. Теперь вот трясется... - Кроме того, вы говорили, что дом уже как тридцать лет пустует. Надо все хорошенько проверить…- Я повернулся и прошел к своей машине.
2. Знакомство с миссис Хохерти.
Дневник шерифа.
«Дело шерифа выяснять все, что касается закона, порядка и прочих, необъяснимых фактов. Знал бы я, что влезаю во что-то нескрываемое, я бы десять раз подумал. На тот момент дело мне представлялось как один из вариантов. Кто-то незаконно занял пустой дом, а Кууперс этого не заметил. Вернулся хозяин, а опять же Кууперс проспал... и все в таком же духе. Все шишки валились на незадачливого помощника шерифа».
Запись. Продолжение.
Мы подъехали к красивому палисаднику в цветах. Я не биолог, но могу сказать, что цветов там росло много и всяких разных. Красные, синие, желтые. Группами, разного размера и высоты. С той стороны дороги я увидел плющ, что поднимался по красивой голубой беседке вверх. Стены дома выглядели недавно беленными. Никаких следов неустройства или запустения. Потеков, плесени, пятен. Все чинно. Облагорожено. Видна рука хозяев. Водостоки смотрелись прочными и крепкими. Крепеж пребывал на своих местах. Оконные рамы, равно как и ставни, выглядели добротными.
Я припарковался возле обочины. Следом приехал и встал за мной помощник. Некоторое время я сидел и рассматривал на дом. Он не казался мне старым и заброшенным, как уверял Кууперс. Наоборот. Построен на так давно. Или ремонтирован. Потом я увидел балки на террасе. Когда вышел из машины и взглянул на дом под иным углом. Балки были свежими. Не более года. Дерево еще не успело потрескаться.
От палисадника к крыльцу была проложена прямая, уложенная натуральным камнем дорожка. Ярдов в десять. Небольшой заборчик, около полутора футов высоты прикрывал палисадник от дороги, что образовывала здесь нечто вроде площади или поляны. Дорога являла собой грунтовку. Я рассмотрел стертые колеи. Но поскольку дождей не было уже больше месяца, лужи, что могли в них быть пересохли. Да, воды давненько не выпадало. Тем не менее, садик и палисад утопали в цветах. Не увяли. Значит, логично предположить без полива не оставались. И я не увидел ни малейшего следа запустения. Обжитое место.
Я нагнулся к машине, извлек рацию, дубинку и наручники. Примостил все на пояс. Хлопнул дверью, желая тем самым привлечь внимание жильцов. Помощник молча встал за моей спиной. Я обернулся. Кууперс хмуро и с недоверием рассматривал дом, точно видел его впервые, равно как и я.
— Что скажете? – спросил он сзади.
— Дом новый. Не больше года… - я снова осматривал состояние дома. Глаза следили за деталями, но ничего особенного не находили.
— Я уверяю… – он не успел ничего добавить. Дверь на крыльце отворилась. За сеткой обрисовалась человеческая фигура. На порог вышла пожилая, невысокого роста женщина, примерно лет 55-60. На ней было кремовое платье и синий передник с рюшем. В руках она держала лейку. Я и забыл что еще продолжалось утро. Белые, аккуратно расчесанные волосы лежали волнистыми прядками на голове. Увидев нас, она улыбнулась. Сошла вниз с четырех ступенчатого крыльца. Поставила лейку на ступеньку и несколько старческой, ревматической походкой направилась к нам.
— Доброе утро шериф Ретц! – поздоровалась она. – Доброе утро Кууперс! Как ваша жена? Все ли в порядке? Шериф, как ваша Грета?
— Спасибо, мэм, - после довольно продолжительной паузы отозвался я, все еще стоя возле машины. Я успел только переглянуться с Кууперсом через плечо. Тот глянул недоуменно на меня. В глазах его читалось изумление.
— Мэм?! – проговорил я вопросительно.
Женщина вышла к нам по дорожке. Остановилась ровно на границе палисадника. Я заметил на ее ногах зеленые галоши на босу ногу. Она вытерла руки о передник, типичным женским движением, и посторонилась.
— Зайдете на стаканчик лимонада, шериф? – она меня знала. И не только меня, но и моего помощника. Я же видел ее впервые.
— Спасибо… мэм.
Мы помялись, стоя на месте. Потом как-то осторожно направились через дорогу. Женщина улыбнулась вставной, фарфоровой челюстью. Типичная домохозяйка, каких на Среднем западе множество. Да и вообще по штатам не счесть.
— Проходите в дом, или, если хотите на террасу! В этот час так приятно побыть на воздухе, вы не находите? – предложила она.
— Да, - односложно кивнул я, чувствуя себя не совсем удобно. Мы прошли на террасу. Она, пропустив нас, поднялась на ступеньки и скрылась в доме.
— Она знает мою жену, - несколько тревожно произнес Кууперс. Глаза его бегали, точно он что-то потерял.
— И мою кошку! – ответил я не менее нервно.
— Как такое может быть!? – Изумленно молвил Кууперс вполголоса. - Мы же ее видим впервые! – произнес он еще тише. – Не так ли?
— Вполне, - я кивнул.
— Надо выяснить, кто она, - подсказал мне Кууперс еле слышно и повернувшись спиной к входу в дом. – Мне это не по душе.
— Она чувствует себя вполне комфортно в доме… - произнес я, и увидел, как женщина вышла на террасу.
— Что-то случилось шериф Ретц? – она предложила жестом нам сесть. Мы остались стоять. Она тоже.
— Ничего такого, - ответил я, почему-то смущаясь. Неловкое положение, что и сказать. Признаться, я не мог понять, что происходит. Эти два человека меня разыгрывают? Так умело, театрально, по-бродвейски? Если они сговорились, что вполне допустимо. Да, я тут, действительно, не бывал. Не везде же я должен быть лично…. Ерунда какая. Больше всего я не мог понять, как мне реагировать и что говорить. Подобная ситуация случилась со мной впервые.
Я машинально снял и надел фуражку.
— Да, мэм. Мы хотели бы у вас спросить… - я переглянулся с помощником. – Как давно вы приехали.
— И как получилось, что вы так быстро отремонтировали этот дом! – вставил Кууперс и быстро закивал, взволнованно поигрывая кадыком.
Мы оба вызывающе посматривали на женщину. Она переводила взгляд с одного на другого, и казалось, не могла подобрать достойного ответа. Улыбка ее потускнела, появилась растерянность, но вместе с тем строгость. Тем самым она показала свое удивление неуместным вопросом.
— Вы шутите, господа? Простите меня, но в моем возрасте люди уже так не восприимчивы к шуткам… Что значит «когда я приехала»? О каком ремонте вы говорите? Я не понимаю… - Она неожиданно покачнулась, и я подхватил ее. Кууперс пододвинул плетеный стул. Женщина машинально присела и схватилась за виски. Я переглянулся с помощником. Еще не хватало, чтоб мы ее довели до удара!
— Мэм, простите за такие вопросы. Просто мы не можем понять…
— Я прожила здесь всю жизнь… - ответила эта незнакомая нам женщина. – И никто еще так надо мной не шутил! – в ее голосе прозвучала естественная, а не срежессированно-наигранная боль. А когда она подняла свои зеленовато-бурые глаза и посмотрела на меня снизу вверх, сердце мое дернулось вниз. Я почувствовал себя напроказившим школьником перед лицом материнского ока.
— Мы не желали вас обидеть мэм! – как-то плаксиво воскликнул Кууперс. – Просто мы знаем, я же здесь каждый день езжу, что этот дом стоял давно заброшенным… - Я прервал его взглядом.
— Мэм, успокойтесь. – Выпейте… что это лимонад? Сделайте глоточек. Мы больше ничего не будем спрашивать. Мы уже уходим.
— Ах, господа, - с укоризной молвила женщина. Невидящим ничего в сей миг взором заглянула мне в лицо. – Если вы решили вот так пошутить…то…. Бог вам судья.
— Нет, мэм, - ответил я, почему-то вскипая. Досадный случай. Чудовищный. Этот Кууперс хорош. Его идея отвратительна. И способ, на что я подвязался. Это свинство так разыгрывать пожилых людей.
— Идемте Кууперс! – велел я резко.
— Но сэр, - запротестовал он. Я снова жестко взглянул на него. Поджал губы. - Идем!
— Да, - он быстро поплелся за мной, то и дело, оглядываясь на женщину.
— Еще раз прошу у вас прощения! Больше такого не повторится! – я быстро сел в машину. Женщина поднялась. Она как бы виновато посмотрела нам вслед, оираясь рукой за столик…
3. Информация.
Запись, продолжение.
Мы приехали в участок через полчаса. Припарковались каждый на своем месте и, не говоря ни слова, вошли на крыльцо. Над входом часы показывали без четверти девять. Дверь открывал я сам.
Уборщица, миссис Брэдли еще не пришла. Обычно она появлялась в девять. Я не зря упомянул об этой женщине. По фигуре она выглядела как колокол, была афроамерианкой и знала все, что творится в городе. Нам даже ничего не нужно было искать, новости доставляла миссис Брэдли лично. Что ж подождем ее.
Я был бледен и зол. Кууперс был просто бледен. Глаза его продолжали бегать туда и сюда. Он оставался взволнованным и удивленным одновременно.
Я сбросил вещи на стол, крутанул кресло и раздвинул вертикальные жалюзи. Кууперс приперся с потерянным видом и плюхнулся за свой стол, напротив меня.
Я достал из ящика стола свой дневник. Признаюсь, я люблю иногда записывать свои мысли. Мне кажется, что так я могу легче анализировать события. Никакой новомодный гаджет в этом не сравнится. Живая запись. По натуре я визуалист. Даже диктофон не совсем в моем духе. Хотя приучил себя им пользоваться. Вот и сейчас диктую… Успев написать несколько предложения, я искоса бросил взгляд на помощника.
— Это свинство Кууперс! – бросил я. – Можно конечно пошутить. Но это перешло все границы!
— Я не шутил, - отстраненно произнес он. Голос его звучал не так звонко, как обыкновенно. В довершении он так тоскливо на меня посмотрел, что я невольно снова встал на его сторону.
— Да что у вас сегодня за день! Вы как будто бы соревнование устроили, кто жалобнее состроит мину! – я едва не выругался. - Сейчас придут наши новости, и тогда мы спросим за все! Я спрошу, - произнес я, намекая на миссис Брэдли. Я дал понять, что разоблачу его шутку, и по итогам разоблачения вынесу Кууперсу приговор.
— Хорошо, - уныло кивнул Кууперс. Он отстраненно уставился в угол, и лицо его выглядело так, будто бы он сосредоточенно о чем-то размышляет. Надеюсь об неудавшейся провокации. Покаяния я не заметил. Вот уж упрямый какой!
Потом мои мысли переключились с помощника на эту пожилую миссис. Что-то в ней и мне не понравилось. Слишком гладко. И потом мне показалось странным одно обстоятельство. Только теперь, прокручивая весь диалог, я понял эту странность. Я ее прежде не встречал. А она… Предположим на минутку, что Кууперс не врет. Что-то же можно объяснить логическим путем. Но не это…!
— Я могу допустить, - после паузы, произнес я вслух, - что она увидела у вас обручальное кольцо и догадалась по нему, что вы женаты. Но как она узнала про мою кошку?
— У вас есть кошка, шеф? – уточнил он, точно наполняясь светом надежды.
— Есть. Но мало кто о ней знает. Продавщица в супермаркете. Я беру там корм.
— Сьюзен?
— Кажется Сьюзен.
Он как будто бы легче вздохнул. Помолчав, прибавил.
— Вот видите…
На пороге нашего участка появилась миссис Брэдли. Крикнув нам оттуда привет, она завозилась в коридоре. Как всегда в девять. У нее была несколько странная манера выражаться. Полунамеками. И прибавлять к месту не к месту фразу «Ну вы понимаете». Еще одним ее достоинством было то, что она не умела молчать. Речь лилась из нее потоками Ниагары.
Пока она возилась в коридоре и что-то бормотала оттуда, я включил компьютер. Можно конечно сделать запрос в округ, но есть же база данных шерифа. Что-то вроде электронного досье на жителей имелась и у нас в участке. Я дождался, пока комп загрузится, посмотрел на заставку и кликнул на желтый домик-папку. Программа выдала мне простую базу данных.
— Послушайте, Кууперс, - попросил я. – Скажите мне адрес того дома, где появилась эта странная женщина.
— Адрес? – переспросил он так, будто бы впервые от меня услышал о происшествии. – Я точно не помню. Вы хотите посмотреть в базе?
— Естественно, - сухо сказал я. А еще кичится своей осведомленностью.
— Адрес, - пробормотал он вспоминая. – Кажется Уоринг роуд 22.
— Понятно, - бросил я.
Забив на клавиатуре адрес, я подождал. Программа выдала мне полупустое досье. Точнее верхние и обязательные строчки были заполнены.
— Ну вот. Миссис Джоан Элизабет Хохерти. Год рождения… проживает с… - я произнес это вслух. - Работала библиотекарем. Вдова. Муж – Джон Эванс Майкл Хохерти, родился… скончался… Информация есть. Она же вдова, как вам не совестно, Кууперс! Что вы мне голову морочили?
— Я точно вам тот адрес назвал? - переспросил Кууперс и даже встал и подошел ко мне. Потом посмотрел в таблицу, из которой я все это читал. Он прошептал то, что я прочел с экрана. Потом потер лоб. Закатил глаза, словно что-то вспоминая. – Я не помню таких людей. – Еще раз воскликнул он. – Клянусь. Шериф, вы же понимаете. Да что тут говорить! – он махнул рукой в жестоком отчаянии.
— Вот так все открывается, кууперс! А вы что же хотели? Ерунда: Шериф слопает и не подавится? - я откинулся на спинку кресла. – Если о них есть данные, значит, они живут и жили здесь. Кому бы понадобилось записывать призраков в полицейский компьютер? У нас призраков в помещении нет? Признайтесь, что вы решили меня разыграть. И сговорились с этой пожилой миссис!
Кууперс обескуражено махнул рукой. Лицо его выражало упрямое отчаяние.
— Вы можете мне не верить, можете думать, что я вас дурачу или еще что, но это дело принципа! Я утверждаю, что не знаю, кто она и ее покойный муж. Этих людей я никогда в жизни не видел и не знал. Даже приблизительно. Дом стоял много лет пустым. И точка.
— Спокойно Кууперс. Мы все выяснили. Еще есть один близкий источник. Я сам, сам, - повторил я, - его расспрошу. И скосил глаза на уборщицу. – Третейский суд. Вы знакомы с таким понятием?
В этот миг, за окном послышалось жужжание автомобильного двигателя. Взглянув в окно, я увидел старенький джип. Кто-то подкатил к нам.
— Это старый Уоррен, - произнес Кууперс, мельком взглянув в окно. – Снова что-то потерял, будет жаловаться.
— Да, я знаю этого джентльмена, - воскликнул я, как только лысый мужчина в клетчатой рубашке вылез из дверей своей машины. – В прошлый четверг он приезжал и говорил, что у него пропало колесо от трактора…
— Я не нашел его колеса, - отозвался Кууперс. – И никто бы не нашел. Старик живет возле большого оврага. Там вечно что-то теряется…
Джентльмен вошел в двери, вытер пыльные ботинки о коврик и вежливо постучал в косяк двери.
— Можно шериф?
— Входите!
Миссис Брэдли недовольно поглядела в сторону посетителя, что-то произнесла неразборчивое и торжественно удалилась в ванную комнату убираться там. Наш с ней разговор отдалялся.
— Мистер Уоррен?
— Да шериф, это я.
— Присаживайтесь. У вас к нам дело?
— Да… - он сел не вплотную к столу, а в футах трех-четырех от края столешницы.
— Скажем сразу, ваше колесо от трактора мы еще не нашли…
— Я понимаю. Но я приехал не за колесом.
— Что-то случилось еще?
— Да. У меня пропал гусь.
— Гусь говорите.
— Да, запишите, - он увидел мой раскрытый дневник. – Гусь серый. Голова большая… что еще… - он закусил губу. Я рассмотрел этого посетителя. Лысый. Остатки волос по бокам, как корона. Бакенбарды. Клетчатая зелено-красная рубашка и синие джинсы. Широкой черный брючный ремень с бляхой «Монтана». На открытой шее несколько красных прыщей от раздражения бритвы. Кууперс язвительно ухмылялся в сторону.
Я взял ручку, лист бумаги и записал. «Гусь мистера Уоррена…»
— Где вы видели его в последний раз?
— Как где? На пастбище вечером. Гуси такие животные, сэр. Они всегда ходят сами по себе. Но всегда возвращаются. Этот не дошел.
— Он пропал без следов?
— Велл, думаю, что так. Гусь никого к себе не подпустит. Это не та птица… - хитро подмигнул мне Уоррен.
— Может его утащил койот?
— Может и койот, но я так не думаю. Гуси всегда ходят стадом. И чтоб бросить в беде одного из своих… Не думаю. Они б такой шум подняли. А тут ничего. Как не бывало. Мне это кажется похищением.
— Кто бы его похитил, Уоррен, - не утерпел Кууперс. – Ты же сам сказал, что гуси подняли бы такой шум…
— Это как сказать. Может быть, его переманили чем-нибудь, - нашелся чем ответить старик.
— Чем? - усмехнулся в открытую мой помощник.
— Гусыней.
— Вы выращиваете их для боев? – уточнил я, делая пометку в своем «расследовании».
— Не то что для боев, - помялся посетитель. – Иногда разве что…
— Ваш сигнал принят, - произнес я. - Будем искать. Но, как мы его идентифицируем.
— Чего? – переспросил, вытянув шею, старик.
— Поймем, что этот гусь ваш? Требуется что-то такое, личное. Клеймо, метка…?
— У него есть метка, - радостно вспомнил Уоррен. – Я ставил ему серой краской метку на левый бок. Пятно в металлический доллар, сэр.
— Ну, - все в той же манере заявил Кууперс, - по этой примете, мы его отыщем тотчас же!
Не понимая злой иронии, Уоррен встал и откланялся.
— Спасибо шериф! Буду вам весьма признателен. Вы ничего дурного не подумайте. Я не зря же проехал с утра 20 миль к вам, чтоб говорить о пустяках. Это не пустяки. У меня на ферме дел по горло. Стал бы я из-за пустяка срываться?
— Мы сделаем все возможное… - заверил я и пожал протянутую мне руку.
Уоррен бочком покинул наш кабинет и скоро уехал.
В тот момент как дверь за ним закрылась, по коридору прошла в нашу комнату миссис Брэдли.
— Гоните вы этого старикашку, шериф, – с порога бросила она. – Ковриков на них не напасешься. Ну, вы понимаете… - прибавила она свою присказку. – С тех пор как Сара, уехала в город, он таскается сюда по поводу и без повода. Скучает. Вот и придумывает разные истории. Ну, вы понимаете… В прошлом месяце у него кто-то украл мотыгу! А в позапрошлом, не поверите, картофелечистку! Совсем обезумел старик. Вот что значит отцовская любовь. Ну, вы понимаете… Отец Наш Небесный всякого любит. Или вот к примеру, патер Браун, наш священник. До чего же хороший человек. В это воскресенье он так проникновенно читал мессу, что я расплакалась. А месса, между прочим, называлась «Божьи твари» и говорил он о жуках….- и тут же, без переходов и пауз, она произнесла. – Приструните Джима-младшего. Того, что Андерсон. Этот постреленыш изляпал грязью белье миссис Снейман. Ну, вы понимаете… И все из-за того, что она сделала ему замечание. А ведь, в сущности, он виноват. Зачем он полез за кошкой миссис Снейман на дерево. Он де говорил, что спасать. А может быть, сама кошка от него спасалась? Ну, вы понимаете… Или вот, для такого же случая, в прошлую субботу. Мистер Брукс пилил на дворе дрова. Ну, вы понимаете… Так сучок до такой степени отлетел ему в глаз, что пришлось идти к доктору Миллсу. Благо тот живет напротив, и был в этот час дома. А ведь обычно он уезжает на всю субботу на рыбалку, на Честерские пруды… - ее болтовня порой меня раздражала, порой забавляла. Но в этот час и день я ждал, когда она сделает глоток воздуха, чтоб вставить свой вопрос.
Вопрос меня не столько мучил, сколько интриговал. Миссис Брэдли казалось, говорила, забывая дышать. Она описала утро некоего мистера Бринча, потом пожаловалась на собаку миссис Уолтч, и не преминула восхититься палисадником миссис Триггер. За палисадником я нашел место, где ее прервать.
— Кстати о палисадниках, миссис Брэдли! – Я постарался говорить быстро, чтоб она меня не пресекла. – Не далее как сегодня утром, мы с Кууперсом видели один премиленький палисадник. В доме на…
—… на Уорринг роуд 22… - подхватил мою мысль помощник. – Тот дом… - он многозначительно замолчал.
— Где? – переспросила, бросая свое занятие мутузанием тряпкой по полу миссис Брэдли.
— Уорринг роуд 22, - повторил я. - Там живет эта милая миссис Хохерти. Вдова. У нее чудесные цветы. Жаль я не знаю их названия.
— Вы что-то путаете, шериф, - произнесла миссис Брэдли безапелляционно. – Этот дом давно пустует. Ну, вы понимаете… И принадлежал он лет тридцать назад семье Стенли. Роб Стенли учился со мной в одном классе. Это был очень умный мальчик. Не сказать что красавец, но ума у него было не занимать. Помню, однажды он задумал вырастить какой-то фиолетовый картофель… Ну, вы понимаете… Он женился на Розе Гард…. Гардинер, кажется, и потом, когда его родители умели Стенли к тому времени уже с двумя детьми переехали куда-то дальше на запад. У него были две белокурые девочки, как ангелочки. Мирочка и Розалиндочка… Они хотели продать дом, и продали в агенство. Правда им дали не совсем то, на что они рассчитывали, но все-таки и это деньги. Агенство с этим домом влетело впросак, ну вы понимаете…. Покупателей не нашлось, они его выставляли, а что толку, коль он оказался никому не нужен? Так что дом остался пустым. Ну, вы понимаете… Так что там никто не живет! – ее толстые губы сложились в улыбочку. Мол, я то знаю все.
— И, тем не менее, мы знаем, что живет, - возразил я.
— Значит, кто-то туда переехал, вот и все. Но насколько я знаю, а я знаю – повторила она вслух, - Адам еще никому не продал этот дом.
— Адам?
— Адам Рочистер, наш риелтор. Очень милый человек, хотя и близорук.
— Там живет миссис Хохерти, - не утерпел Кууперс. – И мы сегодня с нею разговаривали.
— Я не знаю никакой миссис Хохерти! – завелась миссис Брэдли. – А если вы вздумали меня дурачить, то это вам дорого обойдется.
— Нисколько не вздумали, - отозвался я. – Вот адрес, вот досье. Там указана ее фамилия. - Афроамериканка отмахнулась характерным эмоциональным жестом. – Я еще могу понять этого оболтуса Каспера, но вы сэр! – она живо подхватила свои тряпки и швабру и гордо покачивая бедрами удались.
— Я же сказал, - недоброжелательно усмехаясь, произнес мой помощник, – что эту особу, миссис Хохерти никто у нас не знает.
— Но она в компьютере. В базе жителей!
Он пожал плечами.
— Говорят, есть такие люди – хакеры, кажется…. В городах побольше нашего - произнес он.
— Наша база взломана? – я категорично отверг это предположение. – Исключено. Как вы себе это представляете? У нас и народу то не бывает почти. Кто б это сделал? Остаемся мы с вами. И миссис Брэдли. На – хакер? Только в администрации есть сеть, и то, насколько я знаю, только между тремя компьютерами…. Кстати, кто-то мне обещал, что сеть появится еще месяц назад. Если вы берете на себя это преступление, взлом базы данных шерифа, тогда…
— Я не обещал. Я только предполагал… – извернулся Кууперс. – Ничего я не ломал! – обиделся он.
— Поедете домой, заедете к ней и извинитесь. Это по крайне мере честно…!
Дневник шерифа.
Продолжение.
«Я записал на диктофон то, что имеет место быть на сей час: 10:41. А именно: мы повстречались с некой миссис, утверждающей, что она проживает в одном доме. Однако нам также известно, что этот дом заброшен уже 30 лет. Два человека местных жителей эту миссис не знают. Дом по их словам заброшен и запущен. Тем не менее, лично я видел почти новый дом, и хорошо выглядящую пожилую женщину. Вопрос. Что происходит!?»
4. Рекогносцировка.
Эта некрасивая история, бесспорно, слегка подпортила утро. Происшествий не случилось. Исключив разве что потерянного гуся мистера Уоррена. Шалуна, что испачкал свежее постиранное белье у некой миссис. И как кульминация - что я сознательно обидел жительницу отдаленного дома. Я терзался бы угрызениями совести и до обеда, но не выдержал и часа. И поэтому, ничтоже сумняшись, поехал к ней с извинениями. Пускай двое независимых «экспертов» утверждали обратное, и дом и его хозяйка существовали воочию.
Заранее решив извиниться как можно вежливее за утреннюю выходку, я, при всем том, хотел быть очень внимательным к деталям. К тому же мне было неловко снова приехать к ней. Мешало какое-то внятное чувство вины. Неуклюжесть ситуации чувствовалась. По сему я отобрал и взял несколько рекламных буклетов на противопожарную тематику. Так, для цели визита. Кууперса я отправил искать потерянного гуся и колесо. Пусть проветрится. Но перед уходом строго-настрого приказал.
— О случившемся не болтать. Я не уверен за миссис Брэдли, но с нее взятки гладки. Что ей позволительно, то нам ни-ни. Она не представитель власти. Вы меня поняли? – мой помощник сумрачно кивнул. Его взгляд, в прежние дни беззаботный и алчущий подвигов, потускнел и призадумался. Я чувствовал буквально, как он силится решить непосильную задачу: или вспомнить или примириться с тем, что все происходит воочию. Не скажу, что меня этот случай забавлял или напрягал сверх меры. Скорее сконфузил, если так можно выразиться. Но я не придавал значения этому событию. Мало ли кто кого не помнит. Или что еще хуже, забыл. Гораздо важнее то, что недопустимо надсмехаться над человеком.
Кууперс помялся возле выхода:
— А вы…вы, снова поедите к ней?
— Поеду. И извинюсь. И вы заедете и извинитесь! – я не счел необходимым обманывать своего человека. – Связь будем держать по радио. Если что! Мы обаз знали, «что если что» понятие субъективное. Я мог надеяться, что помощник не станет вызывать меня всякий раз, как захочет выяснить, что я узнал.
Мы распрощались на пороге. Участок, если кто-то из нас отсутствует, закрывается. Если что-то произойдет, могут позвонить прямо в машину. Это повышает мобильность. Поэтому я запер дверь. Ключи у помощника есть, приедет раньше откроет.
Через полчаса, где-то около без четверти двенадцать, я уже подъезжал к дому на Уоринг роуд 22. Остановился я за пол мили. Вышел. Осмотрелся. Слегка холмистая долина. На западе невысокие, поросшие редким лесом холмы. Травостой. Душистая прерия. Секции огороженных загонов для скота. Дорога струится свободной петлей, теряясь за холмами на юге. Там живет мой помощник с семьей. Дом, ставший целью моего второго уже визита на сегодня, располагается по правую руку. Его окружают несколько крупных деревьев. Сейчас я видел только крышу и часть фасада. Палисадник и крыльцо закрывало ближнее дерево. Но и отсюда я видел, что дом выглядит обжитым, цельным, а вовсе не развалиной. Что же, Кууперс был столько лет близорук? Зная его дотошность - нет. Неумело пошутил? Решил «насолить» этой миссис? Он не юнец, чтоб так поступать. Или решил мне отомстить? За то, что я занял его место. Умных и тонко продуманный ход. Выставить меня идиотом…
Я решительно отмел нанизанные на нить логики предположения. Дорога шла петлей, и имела ответвление проезд к дому. По характеру проезда, я понял, что дорогой пользуются редко. Трава кое-где проросла, образовывая островки в грунте. Колея, я нарочно присмотрелся, хорошо отпечаталась, но в тоже время не давала четкого представления о марке шин. До дома от дороги ярдов сто, не больше. Перед домом поляна. Мы ее видели накануне. Что еще? За домом большой, темный сарай. Но нет ни ветряка, ни столбов. Электричества нет? Дом стоит немного под углом к поляне. Форма дома прямоугольник. Где-то сорок-пятьдесят футов длины, не считая террасы слева и футов тридцать ширины. Я увидел одно из окон. Ничего важного.
Для себя при посещении миссис, я поставил несколько целей. Во-первых, узнать о состоянии дома. Мы оставались снаружи, внутрь не заходили. Мне известны фокусники-декораторы. За ночь я, конечно, сомневаюсь, что такое можно возвести. Ну а вдруг? Мы видели только часть фасада и террасу. Во-вторых, я бы хотел порасспросить эту миссис. Узнать ее получше. Кто она. Чем жила. Кто ее муж. Есть ли дети. В-третьих, разгадать загадку, касающуюся лично меня. Откуда она узнала про кошку и ее кличку? Я готов был поклясться на Библии, что никому не называл здесь клички своей кошки. Даже Сьюзен, продавщице в супермаркете. Для чего? Я же не хвастаюсь тем, что живу одиноко. Эта миссис загадала мне загадку…
Обстановка с задачами мне стала ясна. Домик стоит в отдалении от города. Жить тут вполне можно и одному. Она могла приехать сюда. Устроиться… без рабочих. Без поездок в город за продуктами. В конце концов, надо на что-то и жить. Человек, как бы он ни старался, все же не может полностью исключить себя из социума. Где-то когда-то с кем-то он пересекается. Кто-то его видел, кто-то его знает, кто-то его помнит. Невозможно жить полностью в безвестности. Разве что, скитаясь по льдам или высокогорьям. Но и там рано или поздно кто-то да увидит. Расскажет, или на худой конец просто опишет внешность чудака. И там надо выживать. Другое дело большой город. Миллионник. Где людей, как муравьев. Каждый видит каждого, но ничего про него не знает. Однотипная одежда, внешность, манеры, речь. Походка, привычки. Там затеряться в безвестности проще. И я бы не удивился, если б житель Большого Яблока, сказал, что никогда в жизни не видел соседа, живущего напротив. Не только не назвал его имени… Мой нынешний город, исключение. Живет здесь не так много народу, чтоб друг другом не интересоваться. Иной подход к делам, к общению, к совместному проживанию. Соблюдениям правил и морали. Тот, кто утверждает, что знает всех – знает всех. Исключений нет. Знание зиждется на ежедневных контактах, встречах, диалогах и всем прочим, чем жизнь тут отличается от жизни где-то там. Я поругал себя, что не удосужился предварительно заглянуть в банк или на почту. Утверждение миссис Брэдли лишь запустило маятник моих сомнений. Чем больше сведений бы я собрал заранее, тем легче было бы распутать эту ситуацию. Наказать виновных.
Не возвращаться же. Я покачал головой. Сел в машину. Поехал к дому. Следовало бы вообще побродить тут по окрестностям. Присмотреться со всех сторон. Увидеть невидимое, и не бросаемое в глаза. Детали много чего могут показать. Надо лишь уметь смотреть.
Автомобиль двигался на небольшой скорости. И по мере приближения, я еще раз сумел убедиться, что дом в хорошем состоянии. Печные трубы не имели обсыпавшихся кирпичей. Козырьки над ними не были прожженными. Покрытие, пусть и не самое современное, но вполне цельное. Стены, я уже и не рассматривал. Деревья кругом дома выглядели пусть старыми, но здоровыми без сломанных или усохших ветвей. Я в этом убедился, когда рассмотрел спиленную боковую ветку. Следов, что ее спилили и в спешке бросили, не обнаружил. Кроме автомобиля у дома, я заметил еще сенокосилку, правда, в нерабочем состоянии. Одно цельнометаллическое колесо было наклонено. Никаких других машин я не увидел. Внутренний двор был хорошо скрыт от глаз. И поэтому я снова обратил взор на палисадник. Шириной он был футов пятнадцать, длиной во весь дом. Прерывался палисад лишь дорожкой от входа. Голубой заборчик ограждал его дальнейшее распространение. Цветы росли не абы как, а группками. Высокие растения ближе к стене и отмостке. Далее средние и потом мелкие цветы и ползучие, что задорно выглядывали из-под заборчика и сквозь его планки. На заброшенных местах растет сорная трава. Она покрывает такие места быстро и жестоко. Чего не сказать об этом доме.
Я остановился почти на том же месте, что и утром. Ничего с собой брать не стал. Разве что прицепил переносную рацию. Быстро записал номер ее Форда. Так, для информации. Хлопнул дверью не так сильно, как в предыдущем случае. Выждал. Взгляд снова пробежался по крашенным деревянным стенам. Да дом был деревянным, не каменным. Доски лежали ровно, не дыбились. Окна чисто вымытые, занавески, задвинутые на ночь, теперь приоткрывали мне часть гостиной. В сумраке угадывалась мебель. И это декорации?
Я потоптался на месте. Потом вспомнил, что не взял сразу рекламки. Открыл дверь, и влез за ними на пассажирское сидение.
— Шериф!? – голос застал меня врасплох. Я дернулся, и если б не тканевая обивка крыши, разбил бы себе затылок.
— Добрый день, миссис Хохерти! – произнес я, показываясь из авто. – Вот приехал снова.
— Я вижу, - она стояла на крыльце, сложив руки на переднике. Защитный жест, расценил ее положение я.
— Да, я снова к вам! Приехал извиниться. Простите, что так все получилось… неловко.
— Некрасиво, - поправила она нужным оттенком слова, и сменила гнев на милость. Нет, она не улыбалась, но перестала выглядеть строго. Наряд ее не поменялся. Разве что галошки сменились на легкие босоножки и белые носочки.
— Я привез вам несколько полезных брошюр. Наша задача предупреждать людей…
— Очень хорошо шериф. Но признаюсь, после вашего утреннего визита у меня болит голова. Так что если вы войдете в дом, а не будете стоять на солнцепеке, то там вы можете продемонстрировать то, что мне привезли.
5. Беседа с миссис Хохерти.
Я шел в дом, а сердце у меня замирало от неловкости. После ярко освещенной улицы, гостиная, куда меня любезно провели после утреннего «шоу», была затемнена. Шторы лишь частично открывали виды. Я увидел свой автомобиль и успокоился. Нервничать мне приходилось и раньше, чего скрывать. Вся наша жизнь состоит из нервов. Разве что иногда беспокоишься о пустяках, иногда о своей жизни. В этот час я не думал ни о чем, кроме загадки, вставшей передо мной, как перед представителем власти. Америка великая страна, но и у такой страны могут быть непредсказуемые ситуации. Признаться, я пока не вычленил что собственно для меня важней. Какое-то немыслимое противостояние слов. Женщина и остальные люди. Слово одной против слов многих. Истина. Меня интересовала истина. И справедливость. Это одно. Я вполне допускал, что они не хотят ее знать. Почему нет? Мне представлялось, что весь город не обращает на нее внимания. Из-за неприязни, высокомерия, видов на ее недвижимость. Чего угодно. Тем более что я никак не мог проверить стоял ли этот дом заброшенным или нет до сегодняшнего утра. И то, что эта милая и спокойная женщина утверждает, что все прекрасно и хорошо. Никаких «не знаю» и «кто это» не существует. Это другое. Я не видел пока причин, думать исключительно в одном каком-то русле. Но собственно, если я этого не вижу, это не значит, что так не может быть.
Итак, я оказался в гостиной Джоан Хохерти. Осмотрелся. Гостиная обыкновенная. Я таких мест повстречал множество и по долгу службы и вообще. Прихожая отделялась от входа простой дверью со стеклянными филенками. И москитной сеткой в рамке. Сама дверь обычная белая. Ручки хромированные. Изнутри небольшая щеколда. Небольшая предосторожность. Пол – дубовые доски. Кое-где выбеленные, но в общем оставшиеся в своем исконном цвете. Небольшой порожек и коридор. Он разделял дом на две части. Вправо - гостиная. Влево, как представлялось кухня и подсобные помещения…. В гостиной несколько коровьих шкур на полу. Камин с потемневшими камнями и следами топки. Я вошел под арку и оказался в гостинной. Дверей тут не было. Разве что дальше, как отдельный закуток, что-то вроде кабинета, но без дверей. В этой комнате выстроен небольшой эркер из стеклянных рам. Не больше фута. С улицы почти не заметен. На окнах простые, но красивы шторы изо льна. Светлого тона с небольшими алыми цветами. Обои поклеены качественно. С разделением. В верхней половине средний розово-карминный рисунок, внизу рисунок крупнее, цвета инвертированы. Полоска-разделитель золотистая. Шириной в два или три дюйма. Множество фоторамок с фотографиями украшают стену напротив входа. Фото разные, есть как черно-белые, так и цветные. Сразу бросаются в глаза входящему. Летопись жизни. Так принято здесь. Несколько полок с мелкими безделушками. Большой дубовый комод напротив камина. На комоде телевизор. Тут же два рожка бра и один торшер, задвинутый вплотную к очагу слева. У камина два кресла и низкий стеклянный столик с вязанием, вышивкой и какими-то шкатулками. На одном кресле лежала газета. У меня мелькнуло очередное предположение. Она меня могла знать из газеты…. Но когда, подойдя ближе я увидел название газеты «ЮэСЭй Тудей», я понял, что моя новая версия, скорее всего, рассыпается, как песок.
Тут же на столике стояла красивая стеклянная чашка с чаем. Лежали какие-то крендельки или даже печенье. Скорее печенье.
Вообще, войдя в дом я не почувствовал того знакомого мне запаха прелости, сырости, тухлости старых, заброшенных или плохо проветриваемых домов. Наоборот. Я ощутил человеческий уютный запах, наполненный печеньем, свежими запахами, какими-то цветами. Последние стояли над каминной полкой в вазе. Теплыми тканями, чистотой, свежепостиранным бельем, и высушенными пряными травами. Нет, дом никак не мог быть заброшен тридцать лет. За годы без человека дом неизменно теряет не только физическую теплоту, но и духовную. Здесь давно и с успехом жили. Как ни странно, но я не уловил запахов лекарств, так характерных для городских квартир пожилых людей. Все-таки воздух загорода поддерживал их силы лучше всяких фармацевтических снадобий.
— Проходите сюда, шериф, - разрешила мне хозяйка. – Не желаете чаю? У меня есть превосходный сорт с мятой? – она кивнула мне и указала на свободное кресло. Я присел, но не глубоко. На краешек.
— Вот, взгляните, - протянул я ей брошюры. Неловко было смотреть ей в глаза. – Я, полагаю, что у вас все в порядке. Но бережёного бог бережет. Я кстати не видел у вас электрических приборов, кроме телевизора…
— Да, мой покойный муж был инженером. Он провел сюда подземный кабель. От города, - пояснила она на мой немой вопрос. - У нас не бывает торнадо, но мало ли… - она встряхнула головой. – Чаю?
— Маленькую чашечку.
— Отлично. Это не займет много вашего времени! – она быстро встала и прошла на кухню. Я покрутил головой. Фоторамки демонстрировали молодых людей, мужчину и женщину. В последней легко угадывалась миссис Хохерти. Мужчина выглядел черноусым, темноволосым и несколько суховатым телом. Женщина имела потрясающей формы талию, что выгодно смотрелась на фоне пышных платьев аля-60-е. На других фотографиях я видел их на море, где-то на Гавайях, кажется, потом Нью-Йорк, как не узнать Большое Яблоко. Потом Лос-Анджелес…. Когда они успели помотаться по стране? Если прожили всю жизнь тут?
— Муж любил путешествовать. Мы каждый год выезжали в новый город. Никогда не бывали где-то дважды. Это летопись наших странствий… - подхватив мою мысль, произнесла миссис Хохерти с чашкой в руках. – Попробуйте моих рожков. Тесто выдалось на славу. У меня хорошая печь.
— Благодарю.
— Да, печи исправны. Я каждый год их проверяю в противопожарной службе… Это не моя прихоть, желание мужа. Когда его не стало… я обещала строго следить за своим благополучием. Он так пожелал перед тем, как уйти.
— Понимаю. Предусмотрительно.
— Да, мой муж был хорошим, заботливым человеком. Я первое время не знаю как жила. В каком-то полусне. Меньше года прошло, прежде чем я оправилась. Что делать. Господь распорядился так.
— Я понимаю,…- я помедлил. - Вы живете совсем одна в этом доме? – я не столько спросил, сколько уточнил.
— Да, у нас не было детей… Что поделать. Но я не могу сказать, что моя жизнь прошла зря. Я работала. Муж мой работал. Мы не прожгли жизнь зря.
— Да, я знаю, вы были библиотекарем.
— Да, эта профессия позволяла мне жить. Я перечитала множество книг. Такое количество, ух! – она вскинула руку, точно восторженно увлеченно. - Многое поняла. Что-то все же не успела….
— В нашей, городской библиотеке? – снова уточнил я. – Я же не местный. Приехал сюда…
— Да-да, я знаю, кажется семь месяцев тому назад? – она, как мне показалось, сознательно исказила срок моей службы в городе.
— Полгода, если быть точным. Я служил на Среднем западе. В Вайоминге. Теперь вот здесь в Южной Дакоте.
— Не в Шайене случайно?
— Нет, в Каспере. А вообще-то я из штата Вашингтон….
— Понимаю….Я родилась здесь. Как и мой муж… - она внезапно испытывающе посмотрела мне в глаза. – Вот почему мне так не понравилась ваша шутка, сэр!
— Я еще раз прошу меня простить. Если это выглядело как шутка…
— А это было чем-то иным? Розыгрышем одинокой вдовы?
— Нет, мэм! Мы допустили некорректное поведение. Шутка или нет, но мы были глубоко не правы и мне очень жаль. Простите!
Она подождала, будто бы желая осмыслить сказанные мною слова. Я переждал, стараясь смотреть как бы мимо нее, на фотографии. Она как будто бы успокоилась. Слегка расслабилась. Перестала защищаться. Я прочел усталость в ее лице.
— Велл, думаю, что наши брошюры вам все-таки пригодятся. Посмотрите. Если возникнут какие-то пожелания или вопросы. То пожалуйся. Да, вот еще. Вы спрашивали меня о моей кошке… - уже поднимаясь, спросил я. – Но что-то я не вижу вашей…
— Мои кошки не любят сидеть на месте. К тому же мы живем загородом. Так что сейчас они гуляют. В этом есть некоторая польза. У меня небольшой огородик там, на заднем дворе. И естественно есть и погреб. А в погребе мыши. Так что мои кошки отрабатывают свое желе с тунцом…
— Понимаю… Моя Грета не столько приучена ловить, сколько безобразничать. Но она одна целый день, так что я ее отлично понимаю. Кто бы высидел один целый день в доме. Я не рискую ее выпускать на улицу. Все же она не знакома с местным колоритом. Испугается городского шума, да к тому же собаки… Кстати у вас я не увидел собаки.
— Ее нет.
— И вы не боитесь жить одна? Без собаки. Пусть это и не человек, но сторож. К тому же я не вижу у вас телефона. Если что-то не так…
— Не стоит беспокоиться. Телефон находится на кухне.
— Превосходно, главное он у вас есть. Что же, - я направился к дверям. - Миссис Хохерти, еще раз прошу прощения за наше вторжение и глупые расспросы. Надеюсь, мы еще увидимся. Может быть в супермаркете? Вы ведь бываете в городе?
— Конечно. Я езжу туда дважды в неделю по вторникам и четвергам.
— Вы, разумеется, сама водите тот красный Ранжер?
— Я вожу с шестнадцати лет. Отец купил мне первую машину.
— Вот как, так вы заядлая автолюбительница?!
— Как и все истинные американцы.
— Рад слышать…. Если вам что-то понадобится, звоните, - я извлек из нагрудного кармана визитку. Протянул.
— Хорошо, положите ее здесь, - попросила женщина, и указала на небольшую полочку с какими-то щетками. Я положил визитку туда и, раскланявшись, вышел.
Последнее событие, меня несколько задело. Обыкновенно принято брать визитки из рук в руки. Это как знак доверия между людьми. Что же ее подвигло на обратное. Опасения? Обида, что-то еще? Осадок остался.
Я сел в машину, открыв дверцу, завел двигатель. Кабина явно перегрелась. Клацнул кондиционером. Глянул в окно. Миссис Хохерти махнула мне рукой из гостиной. Лицо у нее выглядело бесстрастным.
6. Овраг мистера Уоррена.
Чтоб не ехать сразу назад в участок, я справился по карте, где живет старик Уоррен. Оказалось надо проехать по Истерн роуд двадцать миль. Проехав через город, я свернул в тенек возле небольшого ручья, что местные жители назвали Ривер Эндрю, и вышел из авто. Кабина продолжила нагреваться. Я присел на скамью, что была здесь оставлена под раскидистой сосной и в легкой полутени, извлек свой дневник на свет. Щелкнул ручкой и записал кое-что, на мой взгляд интересное.
Дневник шерифа:
«Во-первых, я узнал, что она, эта загадочная миссис, родилась здесь. Следственно есть запись в книге рождений. Родилась, вышла замуж, - тоже должна быть запись. Во-вторых. Она работала здесь в библиотеке. Это не такая профессия, обладателей которой легко забыть. Можно заглянуть в администрацию, что делит с библиотекой здание. В-третьих, они часто выезжали из города. Таким образом, пользовались услугами турбюро. Иначе как? Можно поднять архивы. Вряд ли здесь в городе много турбюро. В-четвертых, она выезжает за кормом для кошек дважды в неделю. Это тоже легко проверить. В-пятых ее муж был инженером. Я мало встречал здесь инженеров, да еще таких, что проложили кабели прямо к дому. Силовой и думаю телефонный. Этого всего уже было достаточно».
Новый ворох версий и домыслов обрушился на меня.
Но конечно, больше всего меня поразило то, что она не взяла мою визитку. Брошюры также не стала смотреть. В этом мне показался некий скрытый умысел. Вежливость это одно. Уважение и воспитанность это другое. Во всяком другом случае, я бы не столько не обратил на это внимания, сколько просто махнул рукой. Как говорится, с кем поведешься, сам манеры унаследуешь. Но эта женщина не казалась мне грубой, тем более не имеющей представления о культуре. В доме чисто, опрятно. Пыли нет. Половицы чистые, шкуры. Дом не маленький, за ним уход требуется, у нее на все хватает времени. И сил. Я не могу уследить за кошкой, за порядком в доме. А она – легко. Женщина. Привыкла. Пусть и возраст. Я не сексист, но иногда думаю, что мы все-таки разные люди. Мужчины одно. Женщины другое. И не смешиваемся…. Что-то за ее поведением стоит. Обида на меня. Не взять ничего из рук? Отомстить тем самым, показать свое презрение….
— Что ж, - я покачал головой и посмотрел, отвлекаясь на каменистое ложе ручья. - Это ее дело, - вслух вымолвил я, не опасаясь быть подслушанным. Вокруг ни души. Приписал еще фразу – она каждый год приглашает специалиста из противопожарной службы. В нашем городе такого нет. Мы все тут и пожарные и спасатели и полицейские… Значит вызванивает кого-то из округа. Кого-то знает там? Это вполне допустимо, ведь она не простая фермерша, а вдова инженера…
Теория грандиозной мистификации, розыгрыша внезапно зародилась в моем сознании. А почему собственно это невозможно? Человек такое существо. Часто ему скучно. Часто ему охота как-то себя занять и уж наверняка поразвлечься. Каждый выбирает себе степень развлечения. Почему нет? Люди в округе сговорились: Давайте обдурим нового шерифа. Он пришлый, тем более всех не знает. А как его можно обдурить, нет ничего проще. Выберем некоего человека. Договоримся с ним. Он будет вести свою обыкновенную жизнь, а мы все скажем, что его никогда его не видывали и не слыхивали. Мы посмеемся, посмотрим, как шериф, сломя голову станет бегать. Вот умора будет. Надолго хватит воспоминаний. А коль что, сознаемся, что все придумали. Кто нас накажет. За что?
Я человек такой - упертый. Не стану бегать сломя голову. Не стану демонстрировать кому-то свою работу. Тем более что ее никому демонстрировать напоказ не нужно. А расследование проведу. Вот они удивятся… Все это конечно забавно до определенной степени. Если б ни несколько важных и второстепенных деталей, которые в эту теорию глобального розыгрыша не вмещаются. А именно: я эту женщину ни разу в городе не видел. Неужели ее припрятали на эти полгода, пока я тут? А ведь в городе я регулярно бываю, каждый день, а не только по определенным дням. Ее автомобиль мне также не попадался. Номер ее Родстера, записанный мною, лежал в машине. Допустим, они рассказали все обо мне. Даже о кошке. Ей надо было запомнить все. Не перепутать и держаться естественно. Наняли актрису? Тогда откуда же про нее все данные. Я не видел ее фото, - хлопнул я себя по коленке, - конечно же! Человек может быть любым, а вот фото – улика. Неопровержимая. В той базе данных, что я смотрел в участке, фотопортрета нет. Это, безусловно штришок. Но стоит ли на нем акцентировать внимание. Доверие… я пообщался только с двумя людьми. Это конечно маловато для статистики. Круг, так называемого мной «контрольного» осмотра, я уже примерно представлял. То, что я выяснил у Миссис Хохерти. Сфера ее общения, интересов, работы. Чем больше я людей опрошу, тем лучше. Конечно неофициально. Невзначай. При личном общении. А дальше будем гадать, и строить продолжение версий.
Я не столько желал узнать, как обстоит ситуация с делами Уоррена, сколько выяснить его знания или незнания о миссис Хохерти и ее доме. Старый фермер никоим образом не напоминал мне заговорщика, и уж тем более балагура. На таких людях зиждется сельская Америка. Чуточку скупой, чуточку хитрый. Чуточку себе на уме. Лозунг – «В чем мой интерес» у таких граждан на первом месте. Да, он не достиг благополучия, но и не бедствует. Живет своею жизнью. Тем не менее, я посчитал, что сумею его разговорить. Повод есть. Мне пока хотелось собрать информацию не из центра, а из тех кругов, что лежат дальше. Хотя бы потому, что сухие цифры отчетов, досье, справок ничего не говорят о сути проблемы. Живое человеческое общение. Невзначай можно многое выудить.
Я выбрал, нет, утвердился в версии розыгрыша. И хотел вывести их на чистую воду. Проще и быстрее это сделать – организовать общественный прием. И там все выложить. Факты. Эта затея мне показалась заманчивой, но я ее отложил. День не утихал, время не поджимало. Я поехал куда наметил.
Ферма Уоррена располагалась на холме, над небольшим озером или прудом. У нас здесь таких водоемов достаточно. Местные жители их называют прудами, хотя я бы сказал, что это озера. Конечно это не Великие американские озера, но все-таки. Что же. Ферма Уоррена. Большой дом, выстроенные фронтоном к дороге. Буквой «П» два флигеля. За домом обширный сарай, похожий на ангар. Несколько загонов, огороженных весьма скудными жердями. Конечно, ни в какое сравнение с домом миссис Хохерти. Никаких цветников. Пара деревьев, довольно высоких, но почти лысых. По двору, без всякой системы разложены какие-то строительные кучи, какие-то железяки, какие-то предметы, назначение которых мне даже угадать не удавалось. Большой дизель стоял возле ангара. Несколько проводов тянулись к столбу и отходили в сторону дома. Возле дизель-генератора, как штабели, лежали бочки, подпертые несколькими металлическими опорами. Таким образом, хозяин ранчо пользовался электричеством от дизеля. Сверху агрегата располагался навес. Над навесом высилась водонапорная вышка, в виде большого черного куба. Автомобиль Уоррена – Бьиюк Сентури показывал хромированную решетку из того же большого сарая. Какие-то посадки раскинулись вдоль сарая по торцу. За сараем угадывалось пастбище. Возле пруда лужки. Еще издали я увидел птицу, что частью плавала, частью слонялась по загонам и даже по кочковатой лужайке перед домом.
Сам хозяин, уже ожидал меня, стоя возле крыльца, приложив руку ко лбу в виде козырька.
— А я думаю, кого это несет… - произнес он, только я вышел из автомобиля. Я усмехнулся:
— Доброе приветствие, ничего не скажешь.
— У меня редко кто бывает, - пожал плечами Уоррен. – Я еще издали заметил пыль на дороге. А кто там едет друг или враг…
— Враг? У вас что же, много врагов.
— Скажу так, сэр, друзей у меня еще меньше.
— Мне категорически не нравится ваше настроение, - заявил я, посматривая по сторонам. – Приезжал ли Кууперс?
— Был. Послонялся там и сям. Что-то посмотрел и был таков. С него проку мало.
— Так уж и мало? – изогнул я бровь.
— Определенно. Иначе бы он стал шерифом, а не вы. Я человек прямой, что на уме, то и на языке. Финтить не люблю.
— Найдем вашу пропажу, - заверил я его. Получилось оптимистично, но вряд ли правдиво.
— Надеюсь, - не слишком жизнерадостно кивнул он.
Старик Уоррен презабавнейший субъект. Едкий. С таким соседом держи ухо востро. Всегда и во всем будешь под прицелом. Это то, что мне требовалось. Мы не пошли в дом. Я высказался, что сейчас неплохо побыть у воды. Тем более что я заметил на пруду лодку.
Мы не стали отплывать. Просто расположились возле нее. Присели на борт.
Птица нас игнорировала. Плавала себе по озерцу. Хозяина признавала, чужака в моем лице сторонилась. Чтоб как-то завязать разговор, требовалось его начать исподволь. На интересующую собеседника тему.
— Я вижу, у вас тут крупное поголовье.
— Не такое и крупное. Голов в двести. Раньше было больше. Теперь вот подсократил.
— Трудно содержать?
— Трудно продавать. А содержать – они сами себя пасут. Следи только, чтоб не потерялись ненароком.
— Эти гуси, вижу действительно компанейские ребята.
— Это природа их наградила.
— Тот гусь, что пропал, отсюда исчез?
— Не совсем. Вон с того выпаса. Ближе к лесополосе… - я посмотрел в указанную сторону. От берега вглубь тянулись невысокие деревца. С той стороны выпас был не огорожен. Трава изрядно поредела. Пожухла. У кромки воды, как мне показалось, кто-то рассыпал мусор, или замесил грязь.
— Понятно. У вас есть кто-то, кто следит за птицей?
— Я слежу. Кого еще нужно? Иногда нанимаю мальчишек, за пять долларов. Но нынче молодежь норовистая. Задарма работать не хочет. Собака была. Издохла. Новой еще не взял.
— Так вы тоже один живете? – стал я подбираться к нужной мне теме.
— Один. Как дочка переехала, так один. Сын давно в армии служит. Он у меня моряк. Ходит где-то по свету. Жена, на кладбище полеживает. Ей уж до мирского дел нет. Дочка была. Теперь вот в городе. У вас. Зять человек не плохой, хоть я его и не люблю. Между нами говоря. Локерти его фамилия. И Сара теперь вот Локерти. У него лавка на Централ авеню.
— Магазин промтоваров?
— Верно. Ведь как он к ней подбирался. А я дурак думал, чего это она все в город ездит. То спичек нет, то лампа не работает. То да сё. Тьфу! – старик сплюнул. Родная дочь ему была очень дорога.
— Не отчаивайтесь, мистер Уоррен! – произнес я. – Жизнь то продолжается. Вы вдовец, это конечно дело хлопотное. Хозяйство содержать. Нашли бы себе помощницу?
— Нанимать никого не желаю. Нечего дармоедов кормить!
— Я не о том. Женились бы? Разве нет никого на целой земле, кто б вам приглянулся.
— Тю, - молвил Уоррен, - и вы встали на ту же волынку. Сара мне весь мозг просверлила. Женись мол и ты отец. А на что мне? Что мне с женой делать. Суп варить, белье стирать? Это я и сам умею. Детей строгать. Так строгальщик я уже пообносившийся. За руку ее держать. Спать когда иду. «Доброй ночи» говорить? Нет уж, простите, не хочу. Довольно и того, что было. Нового не потяну. Не вытерплю.
— Конечно хозяйское дело, - продолжил я тянуть свою линию. – Но поди ж тяжело. А так глядишь вдвоем веселей.
— Вы шериф или сводник, мистер Ретц? – вдруг снова удивил меня суровостью тона Уоррен. – Не знаю как в нашем штате, но говорят это уголовное преступление. Ничего, - увидев мою оторопелую реакцию, молвил он улыбнувшись. – Я никому не скажу.
Потом он вовсе рассмеялся, сняв возникшую неловкость. Признаться, я такого от него никак не ожидал. Портрет, нарисованным мной под впечатлением его образа и некоторых поступков, мало-помалу распадался. Вот так встретишь незнакомого человека, напридумываешь ему черт, которыми, как тебе кажется он обязан обладать по внешности, а он бац и тебя же огорошит. Первое впечатление хотя и бывает точным, но никаких последующих гарантий не дает. Человек может быть любым. Какими угодно может быть и его характер. Внешность и поступки, а еще больше слова имеют такое свойство сочетаться в произвольном порядке. Смотришь – видом грубиян. А на самом деле милейший человек. Смотришь, честнейшая душа, а поговоришь – хамло.
Уоррен подходил под данное определение точнехонько. Сейчас он находился на своей территории и мог вести себя естественней, нежели в участке и где бы то ни было еще. Вполне логично. Место и события накладывают свой отпечаток на поведение. Так же уверенно и снисходительно повела со мной миссис Хохерти во время моего второго визита. Она знала, зачем я приехал и дала себя уговорить принять мои извинения. Вот почему она ничего не приняла из моих рук. Показала, что все еще обижается. Но не настолько чтоб отказать в приеме. Логично?
Пауза затянулась бы еще на какое-то время, но я нашелся, что ему ответить. Показать свое отношение к словам.
— Да вы, как я вижу шутник.
— Не то слово. Помню в юности, мы соседским коровам касторкой… А что, есть на примете кто? – вдруг резко перейдя с проделок молодости, спросил этот человек.
— Я же не сводник, - почти серьезно ответил я.
— Велл шериф, не дуйтесь. Я просто старый, сварливый тип. Это простительно. Я не желал вас оскорбить. Тем более вы представитель власти. Ни в коем разе. - Он вдруг заерзал, точно его муравей укусил. Глаза забегали. Возможно, он запоздало сообразил, что сболтнул что-то лишнее. Не в той компании. Малознакомому человеку. Бывает люди заигрываются забывают кто они и кто с ними рядом.
— Довольно. Я ничему не хочу вас учить. Это ваше личное дело, - ответил я, чувствуя, что налаживаемая нить моего расследования начинает вдруг ни с того ни с сего рваться.
Уоррен, снова глянул на меня, потом произнес:
— Есть на примете у меня несколько дамочек. Но на кой ляд я им сдался то? С моим то характером, да привычками. Я подмигивал некоторым. Кто-то подмигивал и мне, - снова вернулся к относительно беспечному образу разговора Уоррен. – Ладно. Это конечно хорошо. Но где мне гуся искать. Вы не подумайте шериф, что я такой крик поднял из-за какого-то гуся. Этот гусь наследник чемпиона….
— Так вы устраиваете таки гусиные бои?
— Это незаконно сэр, - уже совсем серьезно молвил старик. – Мы не играем на деньги или в тотализатор. У нас соревнование.
— Я думаю, ваш гусь найдется. Скажите, с кем вы играете таким вот образом. И мы все выясним.
— Играем с кем? – он замолк на время, размышляя. - Вы не подумайте, что я доношу. Но все-таки это содействие поискам, верно?
— Верно.
— Джошуа Ливз. Они живет недалеко. Еще Питер Макнафи, Ленс Иероним, Марио Гротелли, еще пара человек. Вот наш кружок. Все гусятники. Кто-то еще кое чем приторговывает… но это к делу не относится.
— Я понимаю. Продиктуйте мне еще раз их имена. – Я записал на слух.
Разговор явно обрывался. Все подходы, и маневры, чтоб подобраться к тому, зачем я сюда приехал, отсекались естественным ходом разговора. И нелепым образом. У меня даже сложилось впечатление, что меня нарочно отсекали от главного, зачем я сюда приехал. Неужели такой ум, как у Уоррена был способен оценить то, чего он не знал? Или они все в сговоре. Тогда я допускаю мысль, что он куражится. Проверяет реакцию, внутренне меня поддевает. Дергает за ниточки моего терпения. Подтрунивает…Или ему это все равно?
Я поднялся. Уоррен с готовностью поднялся следом.
— Вы не покажете мне ваш знаменитый овраг, где все пропадает?
— Тю, - пожал он плечами. - Овраг, как овраг. Вон туда, идемте, я покажу все.
— Вы застраховали поголовье? – осведомился я.
— Страховка есть, но небольшая.
Пока мы дойдем, я найду способ спросить его…
Мы прошли в горку четверть мили. Потом еще четверть шли по ее склону, оставляя дом и ранчо с левой стороны. Потом углубились в редколесье. Сосновые иглы устилали поверхность почвы. Сквозь кроны светило солнышко. Дышалось вольготно, как-то по-особенному приятно. Вероятно, эти деревья давали нечто такое в окружающее пространство. Потом мы стали спускаться, пока ярдов через тридцать, я не увидел край обширного оврага, тянущегося влево и вправо, довольно далеко. На дне оврага торчали камни и росли многочисленные зеленые, как будто бы перистые кусты. Склоны оказались довольно отвесными. Глубину я определил футов в сорок, пятьдесят. Ширина оврага составляла футов сто, не меньше. Причем берега его, и это хорошо заметно выделялось, то и дело обсыпались. По краю торчала трава, какие-то мелкие кустарнички.
Все время пока мы шли, Уоррен рассказывал, как надо отбирать гусей, как сохранять племя, какие корма давать, а от каких воздержаться.
Лишь только мы остановились, он произнес:
— Я не думаю, сэр, что гусь мог попасть сюда. Да и какая нелегкая занесет птицу вдаль от привычного места обитания? Вы сами видели, никаких посторонних следов на земле. Уж если он туда упал бы, ему самому не выбраться, крылья то я обрезаю. Не думаю я, что птица туда попала. В меня другая мысль есть… Конечно и тут придраться можно… Умыкнули его. Да вот ведь незадача. Коль кто-то и приедет, так я увижу. Дорога из дома хорошо просматривается. Я постарался это учесть при постройке дома.
— Дом у вас давнишний… - кивнул я. – Стало быть, сами строили.
— Сам от и до. Дому уже лет сорок.
— Да, возраст. Кстати говоря, - я прошелся вдоль оврага несколько шагов, - я сегодня видел один дом. Миль двадцать от вас и еще шесть в сторону. Думаю, вы этот дом знаете… - вот он повод выспросить нужную мне информацию. – Так вот, его хозяйка…
— Постойте. Я знаю все здешние дома. О котором вы ведете речь?
— Вы знаете все дома? – я немного наигранно удивился.
— Безусловно. Я здесь родился. Все окрестности знаю, как свои владения. Найду с закрытыми глазами. Народу тут у нас живет не густо. Домов отдельных также не много. Тот дом? Дайте угадаю. Судя по расстоянию… гм. А направление?
— Северо-восток. По шоссе 212.
— Это на Уоринг роуд?
— Верно.
— Ну, сэр, - старик покачал головой, и засунув руки под подмышки, выставив локти. Закрытый жест. – Этот дом, насколько я помню, давно не обитаем. Там жила семья Стенли, пока они не переехали. Дом должно быть обветшал. Столько лет прошло…. - он прищурился, вспоминая. - Очень давно. Я уж и думать забыл, что там когда-то жили.
— Тем не менее, там есть жилец.
— Кто-то из новых? Я не знаю тогда.
— Она живет там очень давно. Миссис Хохерти! Ее муж был инженером. А она сама…
— Я такую не знаю, - проговорил Уоррен, перебивая меня. Потом пошамкал губами. – Нет, точно не знаю. У вас нет ее фотографии? Я на фамилии не силен. Может быть, мы говорим сейчас об одном и том же человеке, а имени я такого не помню.
— Она была библиотекарем в городе… - подсказал я, завершая свое незаконченное повествование. – Фото у меня нет. Но зовут ее Джоан Элизабет Хохерти. Ей примерно, - я позабыл, но тут же представил мысленно форму досье на экране и «увидел», - да что там гадать. Ей 63 года.
— Не молодая… - он пожал плечами. - Хоть пристрелите меня, шериф, но я не помню, чтоб знал кого-то с такой фамилией и именем. Библиотеку не посещал, не буду сочинять, но знаю, что там работала Люси. Кажется О.Нил. Дети туда ходили. Знаю.
— Может быть, вы ее видели в городе.
— Может и видел, - он пожал плечами. – Как бы увидеть в лицо, я бы точно сказал. У нас в городе лишние люди появляются не часто. Даже если кто-то и появляется в окрестностях, в город наведываются. Как без этого прожить? Почта, банк. То да се.
— Что же, мне понятно. Еще один вопрос, вам дизеля хватает надолго?
— Зимой не очень, летом вполне.
— Не думали сюда протянуть электричество?
— Далековато. У нас тут с этим не ахти как.
— Я имею сведения, что некоторые вырыли траншеи, положили в них кабель… - намекнул я.
— Это должно быть дороговато, возни много…. Мне достаточно дизеля. Я даже на столбы рукой махнул.
— А телефон у вас есть?
— Нет. Если что я в город сам съезжу.
— А как с дочкой общаетесь? Без телефона поди ж не удобно.
— Ничего. Сдюжим.
Пройдясь вдоль оврага, я заметил, что в него неоднократно что-то сбрасывали. И пусть потом трава восстанавливалась, места все равно оставались примятыми, равно как и прочерченные следы на оседающей почве. Я ничего не стал говорить Уоррену. Скорее всего, он туда что-то скидывал. Возможно, если спустится на дно оврага, много чего найдется. Вместо дальнейших вопросов я попрощался.
7. Библиотека.
Снова не доехав до городка мили две, я встал на обочине и, открыв дневник, приписал туда несколько предложений. Возле городка мирно паслись коровы. Некоторые лежали, безучастно куда-то глядя. Некоторые смотрели в мою сторону. Что они думали и думали ли вообще?
Дневник шерифа.
«Из разговора с посетителем Уорреном, я понял, что он не знаком с женщиной по фамилии Хохерти. Этот человек попросил показать ее фотографию. Обосновал тем, так ему легче ее узнать. Логично. Я узнал, что библиотекарем в городе была некая Люси О.Нил. Кажется, старик не врет. Он такого человека не знает. Но обязан ли он знать всех? Нет. Мог ли он прожив тут всю жизнь, кого-то как и он жителя не знать. Вряд ли. Что тогда? Забывчивость или тут тот же умысел. Неужели, я, как тот гусь, так же важен в роли дурака в поисках?
Что касается лично его дела, то у меня есть несколько версий пропажи гуся. Поскольку гусь племенной, как назвал его Уоррен, то его могли похитить его же товарищи по гусиным боям. Мог сам Уоррен таким образом подставить кого-то, указав мне имена. Гусь мог просто пасть. Еще неясен вопрос со страховкой. Направлю Кууперса на поиски. Подскажу версии, если у него ничего нет».
Что же библиотека. Пора было браться за дело с новой, благополучной стороны. Наш участок делит здание с почтой, переговорным пунктом, и флигелем библиотека. Над нами располагается администрация городка. Мэр со своим аппаратом. У каждого, впрочем, отдельный вход. Так что мы друг другу не мешаем.
Подъехав к участку, я увидел, что машина моего помощника на месте, а дверь нараспашку. Войдя внутрь, я увидел Кууперса, беседующего с какой-то женщиной.
— Какие новости? – быстро спросил я.
— Шериф, миссис Снайдерс жалуется на соседа. Он привез песок и вывалил его на своем участке. Куча получилось слишком большая. Она завалила забор и засыпана несколько рододендронов миссис Снайдерс. Я правильно излагаю, миссис?
— Истинная правда, помощник шерифа! - Женщина молитвенно сложила руки на животе. Невысокая, можно сказать хрупкая старушка, в благообразной шляпке и вязанной желтой кофте. И это в такую жару. Ее башмачки были идеально чистого белого цвета. Разве что один из розовых носочков слегка съехал, обнажая часть голени. Люди здесь одеваются странно. Время как бы застыло в своем беге. Сорок лет прошло, пятьдесят, неважно. Вещи лишь подчеркивают а не оттеняют промежутки.
— Вы высказали ему свои претензии? – спросил я, укладывая свой дневник на стол.
— Безусловно, шериф. Он и слышать ничего не хочет.
— Выпишите ему повестку в суд. Мы его оштрафуем, - я сел в свое кресло. - Судья Донахью в городе?
— Еще не вернулся, шериф.
— Что ж составьте протокол нарушения, со слов миссис Снайдерс. И вот еще что, у меня в папке несколько фамилий, вот они, - я достал список, записанный у Уоррена. - Посмотрите их, когда закончите это дело.
— А вы… - Кууперс хотел что-то спросить, но в присутствии посетительницы не решился. Он кивнул и снова занялся случаем миссис Снайдерс.
— Кууперс, я отлучусь по делу. Буду минут через десять. Мне нужно зайти в библиотеку. Если что, я там. – Мой помощник еще раз взглянул на меня, точно хотел прочесть нечто между строк моих слов и снова кивнул.
— Хорошо, я понял.
Вход в библиотеку располагался на другой стороне улицы, с торца нашей главной площади. Во флигеле. Двери были закрыты, но на той стороне полотна висела табличка «Открыто». Я взошел по ступеням, и отворив массивную ручку, вошел внутрь. Библиотеку я видел множество раз. В этой конкретно внутри не был. Разве что проходил мимо, когда мы шли обедать. Время перевалило за половину первого, и некоторые граждане уже готовились перекусить.
За столиком регистрации сидела молодая афроамериканочка с пучком косичек. На вид девушке было не больше 20-ти лет. Увидев меня, она перестала откусывать от яблока. Быстро отложила в сторону журнал мод, кажется «Гламур» и вопросительно посмотрела на меня карими глазами. На ней была надета полосатая сине-белая блузка, и светло-синие, обтягивающие джинсы. На шее висело небольшое распятие.
— Добрый день, шериф Ретц! – поздоровалась она белоснежной улыбкой.
— Добрый день, - отозвался я, подходя ближе. Снял фуражку и, удерживая ее в руке, спросил. - Как мне найти Люси О.Нил?
— Это я, - настороженно ответила девушка.
— Вы? – я удивленно вскинул брови. - Мне сказали, что Люси О.Нил несколько… старше.
— А, это должно быть моя мама… - девушка улыбнулась и плечи ее, поднятые от напряжения, опустились. – Но сейчас она дома. Не работает.
— Понимаю… что же, - я огляделся, не зная с чего начинать сразу. – Вот что, миссис …, - я не успел договорить.
— Только мисс, - поправила она.
— Мисс О.Нил, - подхватил я. – Мне требуется для одного дела книжка. Думаю, я смогу ее отыскать здесь. Будет очень любезно с вашей стороны мне помочь это сделать.
— Кто автор? Или скажите название… - подхватила девушка. Глядела она по-деловому. Внимательно и чутко реагируя на мои слова.
— Ни автора, не названия я не знаю, именно поэтому мне порекомендовали обратиться к вашей матушке или теперь вот к вам. В книжке описываются психологические приемы лжи. Знаете такие увертки.
Люси призадумалась, опустив глаза.
— Это должно быть в разделе психологии. Вы подождете здесь. Или мы поищем вместе.
— Могу подождать и здесь.
— Хорошо, я быстро подберу вам книги. Думаю, что-нибудь отыщется… - она отправилась на поиски. Я осмотрелся. Стеллажи занимали все пространство большого зала, и поднимались вверх почти до потолка. Стояли ровными рядами. Внутри библиотеки пахло книгами и бумагой. Немного духами мисс Люси. Особым настоем воздуха, смешенного с пылью от бумаги. Никого среди рядов я не заметил. Подойдя к ближайшему ряду, я увидел схему расстановки книг, прикрепленную к торцу шкафа. Равно как и схему эвакуации из помещения в красной рамке. Внизу стоял огнетушитель. Я вернулся к столику библиотекаря и постарался его внимательно осмотреть. Люди любят привносить в свои рабочие места индивидуальность. Иногда сразу ясно, что собой представляет человек, лишь стоит взглянуть на фотографии. Под стеклом у библиотекаря было несколько фотографий. Среди прочих я увидел пожилую афроамериканку с почти белыми короткими волосами. На шее у нее ярко выделялось коралловое ожерелье с распятием. Ее обнимала молодая Люси. Здесь лежали еще фотографии. Несколько видов природы, котята, какие-то милые зверьки. Никаких иных фото не имелось.
Люси вернулась минут через пять. Принеся мне сразу стопку книг.
— Вот. То, что вам надо отдельно я не нашла. Извините. Но в этих книгах есть статьи о том, что вас интересует.
— Так много? – Я оценил подборку книг взглядом.
— Да. Надеюсь вы умеете пользоваться оглавлением, шериф?
— Думаю, что не забыл, как это делается.
— Тогда вы найдете то, что вам интересно по оглавлениям. Я бегло просмотрела книги. Другого у нас ничего нет.
— Что ж, я думаю, разберусь. Что надо делать. Как их взять?
— Я запишу сейчас названия в ваш формуляр. Вы уже брали что-нибудь у нас? – она присела за свой стул и взяла в руку ручку.
— Боюсь, что еще ничего не брал.
— Это ничего. Я выпишу новый. Она достала из внутреннего ящика какой-то бланк и принялась его быстро заполнять, ровным, красивым почерком.
— Вы калиграфистка? – спросил я, невольно восхищаясь ее почерком.
— Нет, - она зарделась. – Это мама меня научила аккуратности. Библиотекарь не имеет права быть небрежным при заполнении документов.
— О, я вижу вы достойная ученица своей матушки. Кстати говоря, ваша мама долго здесь проработала?
— Всю жизнь. Бессменно.
— И все на одном месте. Похвально.
— У нас просто очень маленький город. Работать особо негде.
— Понимаю. Скажите, мисс Люси, а кто работал здесь до вашей мамы? Знаете?
— Знаю. Мистер Питерманн. Но он уже умер, лет так десять назад.
— Значит, мама работала здесь при том мистере?
— И с ним и после него. Она на этом месте можно сказать, и состарилась… - печально произнесла девушка, переписывая какие-то реквизиты первой из отобранных книг.
— И с нею никто больше не работал. Я имею в виду библиотеку?
— Нет.
— Скажите мне еще, могу ли взглянуть на реестр работников библиотеки. Мне сказали, что один мой родственник работал в библиотеке штата. Но я никак не могу его отыскать, - соврал я. Люси посмотрела на меня снизу вверх, потом поджала губы, и произнесла. – Я могу принести книгу. Но она находится в кладовой. Подождете?
— Разумеется.
Я понял, что девушка нисколько не поверила в мое нелепое заявление. Почему бы не сказать ей прямо?
Она вернулась через минуту, неся в руках желтую, в прозрачной обложке тетрадь.
— Это реестр тех, кто тут работал от открытия. С 1883 года.
— Ого! Документ.
— Конечно, это документ, - произнесла Люси сухо. Я понял, что выдумкой ее обидел.
— Да, - честно произнес я. - Родственник мой работал в библиотеке. Но мне нужно посмотреть не его. Откройте, будьте так любезны мне записи на последних страницах. – Люси открыла книжку. Я увидел четкие записи, сделанные пусть и разными почерками. Пробежал глазами нижние строчки, поднимаясь выше. После порядкового номера шла фамилия и имя работника. Годы службы составляла третья графа. Четвертая была у всех почти идентична – должность. Перед Люси О.Нил старшей и после Питермана, Генриха, имелась хорошо мне теперь заметная фамилия. Хохерти. Джоан Элизабет. Возле нее стояли даты работы. Увольнение значилось прошлым годом. 17 августа. Должность – библиотекарь. Напротив Люси О.Нил младшей стояла только одна дата – приема на работу – 9 августа. Дата же окончания оставалась открытой. У ее матери дата выхода на пенсию значилась тоже 9 августа прошлого года. Из всего этого я сделал вывод, что Люси застала миссис Хохерти на работе.
— Что ж, мисс, - я кашлянул. Понятно… - скажите, вот здесь есть одна фамилия. Вы знали этого человека?
— Какая фамилия? – девушка быстро опустила взгляд на страницу. Я указал ей.
Она подняла лицо и взгляд, и выражение ее выказывало изумление.
— Что это?
— А вы не знаете?
— Нет, - она так покачала головой, что ее косички дернулись с места.
— Не лукавя и не выгораживая никого? – осторожно, но несколько твердо, спросил я.
— Клянусь, святой девой! – она притронулась к груди. Такая клятва, да еще сделанная искренним порывом и тем более истовой католичкой, меня убедила. Девушка не врет. Лицо ее приобрело страдальческое выражение, в глазах появился испуг.
— Тогда как это можно объяснить? Эта фамилия не приписана, не вставлена. Она находится между Питерманом и вашей матерью. К тому же, судя по дате, женщина работала здесь вместе с Питерманом около тридцати лет.
— Я не знаю… - если б можно было сказать, что афроамериканка побледнела, я бы так сказал.
— Очень любопытно и необъяснимо. Вы говорите одно. Документ утверждает иное. Кому верить?
— Я не знаю! – взмолилась девушка. Она сжала руки в кулачок на груди. Приблизила к подбородку и сжалась. Вид у нее был несчастный.
— Я вам верю Люси, равно как и во все то, что я тут услышал. И я ни в чем вас не подозреваю, и упаси боже обвиняю. Но согласитесь, факты на лицо. Кто-то здесь работал долгие годы, а вы о нем ничего не знаете. Это впрочем, не приговор, допускаю, что вы не знали или забыли. А ваша матушка…?
— Я ей позвоню. Она придет… и тогда…
— Стоит ли ее тревожить? Я вижу, у вас сейчас начнется истерика. А у вашей матушки не все хорошо со здоровьем. Я выясню все сам.
— У меня не начнется истерика, - Люси опустила руки. - Шериф, в чем вы нас подозреваете? В подлоге?
— Отнюдь. Если б был подлог, фамилии этой женщины здесь бы как раз не наблюдалось. Да и в чем вам совершать подлог? В том, что вы нелегально торгуете книгами. Это смешно. Нет. Передо мной явилась загадка, я должен ее разрешить. Вот почему мне потребовались книги. И вот еще что, Люси. Вы, само собой разумеется не утерпите и поделитесь с матерью, рассказав ей обо всем. Но я прошу вас, никому больше ничего не говорить. Пока. Это очень важно. Договорились?
Она кивнула.
— Отлично. Я книги заберу. Вы допишите формуляры. Это не долго сделать? Я обещал помощнику прийти через десять минут. Прошло уже больше времени.
— Я выпишу, - едва не всхлипывая от сдерживаемого ошеломления и недоумения, ответила девушка.
— Вот еще что, - неожиданно вспомнил я. – Наверняка у вас есть традиция каких-нибудь праздников, ежегодных сессий, или общих дней рождения. Нет ли при библиотеке такого альбома?
— Есть. Он лежит на полке, вот там, - она указала мне направление. Я подошел и снял с полки толстый зеленого бархата фотоальбом. Открыл первую страницу. Прочел:
«Ежегодные праздники города …» Даты шли по возрастающей. Перелистнув несколько страниц, мой взгляд упал на общую фотографию примерно десяти человек. Они расположились на фоне крыльца библиотеки. Я узнал в некоторых людях библиотекаря миссис О.Нил, прежнего шерифа Гордона, нынешнего мэра Поулза. Владелицу кафе, где мы ежедневно обедали, миссис Эриксонн. Помимо прочего, в середине группы я узнал миссис Хохерти и рядом с нею того мужчину, что я видел в ее доме на фотографиях. Вероятно ее муж. Она стояла рядом с библиотекарем и мэром. Мистер Хохерти за нею. И конечно вся группа радостно улыбалась. Фотомонтаж? Это легко выяснить.
— Это кто? – указал я на фото миссис Хохерти.
— Я не знаю! – подняла взгляд бедная моя мисс Люси.
— Вы позволите взять эту фотографию с собой?
8. Обсуждение в кафе.
Дневник шерифа:
«Подведу очередную черту под расследованием. На 13 часов 10 минут после полудня. Кое-что мне еще удалось отыскать. Пусть и не намеренно. Так я выяснил, что миссис Хохерти в самом деле работала в библиотеке в течение сорока пяти лет. Параллельно с предыдущим работником и последующим за ним. Вместе с ними. Данные об этом указаны в журнале-реестре работников библиотеки. Несмотря на это нынешняя работница библиотеки, дочь предыдущей, не признает, что помнит эту женщину. На все вопросы отвечает «не знаю». Мало того, я нашел в библиотеке фотографию, где миссис Хохерти находится среди первых лиц города. Дата фотографии показывает, что события имели место быть. На фотографии также есть неназванный мужчина, скорее всего мистер Хохерти. Из чего следует, что женщина не выдумала часть истории своей жизни. Правда, пока мне не удалось выяснить причины, почему другие жители ее не знают…»
Выйдя из библиотеки, я вернулся в участок, и позвал Кууперса на обед. Книгу, прихваченные с собой, я положил в ящик стола. К ним еще вернусь. Время тому уже прошло. Мы обыкновенно ехали обедать в половину первого, или шли, в зависимости от загруженности в работе.
По дороге в кафе миссис Эриксонн, Кууперс испытывающим образом буравил меня взглядом и не утерпев спросил:
— Вы что-то узнали, шериф?
— Кое-что… - ответил я, пропуская его в двери. Мы сели за наш столик, что хозяйка обычно бронировала заранее. На столе стояли полевые цветы, и была постлана свежая скатерть.
— Не томите, шериф! – взмолился Кууперс, едва сев за столик.
— Расскажу, как только узнаю как ваши дела?
— Протокол о нарушении против миссис Снайдерс я составил. К старику Уоррену съездил. Результатов никаких. Тот список, что вы мне оставили, я его посмотрел… - он вопросительно кинул взор на меня.
— Это тот круг лиц, что заинтересован в краже гуся, - подсказал я. Официантка Кэтти принесла нам меню. Но мы уже знали что закажем.
— Мне дежурное блюдо и фирменный стейк, - попросил я. - Немного брусничного морса. Чизкейк.
— Мне запеканку, сыр чеддер, сосиски и немного картофеля. Пудинг и кофе, – заказал Кууперс. Кэтти все записала, улыбнулась и ушла.
— Так вот, Кууперс, эти люди могут быть заинтересованы в краже племенного гуся.
— А, - мой помощник поморщился. – Я их всех знаю. Та еще компания, но чтоб так просто украсть…
— Я лишь предполагаю, что это может иметь место. Равно как и то, что гусь застрахован. Уоррен может получить за него страховку…
— Он сам у себя гуся украл?
— Я видел его стадо. Все гуси одинаковые…
— Я говорил…
— Именно. Гусь может находиться, там, где и находился. Кто их разберет. Мог пасть, мог быть украден. Но нам надо все проверить. Поедете и уточните у этих людей, где они были. Присмотритесь, одним словом.
— Я понял, - потух Кууперс. Потом посмотрел снова со вниманием. – Так что вы узнали? Шериф. Я… потерял покой. Я не могу ее вспомнить. И дом, клянусь, вчера он был заброшен….! Да спросите у моей жены! – последний аргумент выглядел излишне эмоциональным. - Как вы себе представляете, я вас обманул. А потом подговорил тоже самое сделать миссис Брэдли и Уоррена? За этим что-то кроется шериф. Я покой потерял. Все вспоминал, да думал. Думал и вспоминал. Женщина эта, миссис Хохерти, даже если она приезжая, то как она все запомнила о нас? Как организовала? Не может дом так быстро быть восстановлен! Это физически невозможно. Будь у меня бригада в сто человек. Нужны материалы, энергия. Они б такой шум подняли строительством. К слову. Там же нет даже столбов.
— Зато дом превосходно оснащен электрокабелем и телефоном… Свежими цветами и машиной с действующим номером. Обстановкой и фотографиями… - Я кратко рассказал все, что видел до сей минуты. Разве что утаил пока некоторые выводы. Фотография из библиотеки лежала перевернутой на моей стороне стола.
Единственное, что я не упомянул, это то, что за книг я набрал. Психология штука полезная. До определенной поры я не верил в то, что там написано. Но теперь мне представился случай или опровергнуть или подтвердить данные ученых. Я пристально следил за эмоциями моего помощника, но он держался идеально. То есть делал изумленное лицо, покачивал головой, к лицу не прикасался, и даже когда принесли наш заказ, ел погруженный в свои мысли.
Мы быстро перекусили, минут за двадцать.
Наконец, когда кофе Кууперса, дымясь, оказалось в его чашке, он прибавил еще порцию рассуждений:
— Шэф, признаться, эта история действует мне на нервы. Вы, разумеется, вправе думать на сей счет что угодно. Но я не знаю, как это объяснить. Вам кажется, что весь город встал против нее? Но это же невозможно! Вы разумный человек, шериф! Допустим, кто-то, в самом деле, не хотел бы ее знать. Допустим, кто-то нашел единомышленников. Но для какой цели это было задумано. Ради мщения, обиды ради? Выгодной скупки ее земли? Положим, все старое поколение имело на нее зуб. Допустим. Говорят, так раньше в Европе не любили ведьм. Но что делать с молодым, с детьми? Клянусь, спросите вы всякого ребенка или подростка, кто любит слоняться по окрестностям вплоть до границ резервации. Они подтвердят вам мои слова. Ее никто не знает, не видел и не имеет понятия….
— Это логично, но ничего не объясняет, - ответил я, вертя в руках стакан с морсом.
— В городе и окрестностях живет счетное количество человек. Я не назову всей цифры, но это и не так важно. Подумайте, что согласятся так вот отомстить, пошутить, поиздеваться, десять человек, двадцать, тридцать, сто. Но не все же абсолютно поголовно. У каждого свое мнение, свои взгляды на жизнь. Не забывайте, что у нас множество католиков. Эти люди набожные, им врать и измываться Бог не велит. К тому же наш пастор Браун человек дотошный. Он сумел внушить всем богобоязнь за грехи…!
— Не мог он также легко, как богобоязнь внушить прихожанам, отлучение одного человека от церкви? Тем паче, что вы упомянули ведьму? Скажем за какой-то лично ему нанесенные оскорбления, непочтение, наконец ссору? Что же вы замолчали Кууперс?
— Пастор человек хороший, - произнес Кууперс, стараясь глядеть только в чашку с кофе. – Он такого сделать не мог. – Он еще помедлил, а потом взглянул мне в глаза. – Я в ведьм и нечистые силы не верю.
— Я могу привести вам сотню примеров абсолютно адекватных людей, милых, добрых, внимательных, почитаемых обществом, но вместе с тем негодяев. Но я не буду вам ничего перечислять. Пастор Браун останется хорошим пастором. Спорить я не намерен.
— И, тем не менее, вы допускаете… - Он пальнул в меня упрямыми глазами.
— Я стараюсь смотреть на это дело здраво и не предвзято. Есть человек. Есть все данные о человеке. Есть его фотография в городе. Но никто в городе не знает, не желает признавать или утаивает, что эта женщина всегда, я подчеркиваю всегда здесь жила. Для чего всем нам это? Я ее также не помню, вот что меня беспокоит. Ведь я уже полгода здесь. Город перед глазами. Его жители. Все тут вертятся. А ее я не помню. Напрочь и категорически. Она же утверждает, что меня знает. Мало того знает малозаметную подробность моей личной жизни.
— Фотография? – переспросил, словно услышав что-то свое в моей речи Кууперс.
— Именно, - я достал очередной козырь. Перевернул фото, взятое из альбома, и протянул его помощнику. Тот с осторожностью, точно это гадюка, взял фото и принялся рассматривать. Лицо его не менялось, разве что губы точно проговаривая про себя, называли людей на фото.
— Кэтти, - позвал я официантку, - можете нас рассчитать. И вот еще, насколько я помню, у миссис Эриксонн имелась лупа. Я как-то видел, что она читала через нее «Санди таймс». Не могли бы вы нам ее принести?
— Хозяйка уехала по делам. А лупа в ее комнате, наверху. Я не могу без спроса ее взять… – Кэтти улыбнулась. – Я понимающе кивнул.
— Кэт, - позвал ее Кууперс. – Посмотри сюда, и скажи, кто здесь сфотографирован. – Кууперс вызывающе посмотрел на меня. Я пожал плечами. Действуй.
Девушка обошла столик, автоматически вытерла руки о тряпку, что была вложена в карман ее передника, и взяла фото. Кууперс смотрел на нее снизу вверх. Я смотрел со своей стороны.
— Это старый шериф, это мэр. Хозяйка. Старые библиотекари. Владелец мастерской, почтовый служащий. Это кажется мистер Морри, владелец автосалона. Но я не уверена. – Она назвала всех ей знакомых. Кого-то я знал, кого-то нет.
— А это? – Кууперс нарочно ткнул пальцем в изображение четы Хохерти.
— Этих людей я не знаю, - она подала фотографию назад. – А что?
— Нам кажется, - произнес Кууперс, что эта женщина живет в городе. Что скажешь, Кэтти?
— Я ее не видела, - поглядела на нас официантка. – Может, она приезжала с кем-то на праздник? Спросите тех, кто на фото, чего гадать.
Мы с Кууперсом усмехнулись почти синхронно. Эта мысль, пусть и банальная давно пришла нам в голову и раньше. Оставалось только ее воплотить.
— Спасибо Кэтти! – мы отпустили официантку.
— Так что будем делать, шериф? – спросил Кууперс. – Предлагаю всех опросить. Коль вы не верите мне, сделайте это сами.
— Я поговорю с мэром. Но прежде, сходите в салон «Кодак», сделайте копию ее фото. И фото ее мужа. Я думаю, это он. Затем, сделайте запрос в округ. Пусть отыщут его данные. Он работал инженером.
— Где?
— Этого я не знаю. Постарайтесь выжать все.
— Хорошо. Что еще?
— Поговорите со старожилами. С кем хотите. Постарайтесь узнать, что они знают. Думаю, результат будет одинаков. Но все-таки. Эта история странная и нелепая, до абсурда. Криминала я не нахожу, зато полно каких-то инсинуаций. Вы еще ведьму приплели сюда! – я покачал головой. - Думаю дело не чисто. Было бы большой удачей разыскать где-нибудь фото Стенли или хотя бы его дома. Таким, каким вы его все знаете. Я сомневаюсь, что кто-то просто так снимал дома. Но может быть какой-нибудь художник, я не знаю, фотолюбитель… Я вам доверяю, помните это.
— Спасибо, - без особого энтузиазма, произнес мой помощник. – Хотите, я созвонюсь со старым шерифом.
— Надо ли его беспокоить? – вскинул брови я.
— Как хотите, - послушно пожал плечами Кууперс. - Что еще?
— Я проеду на городское кладбище. Кстати данные по умершим находятся в мэрии или у пастора?
— И там и там.
— Хорошо. Придется сравнить. Я к мэру. Вы, в «Кодак».
— Я понял, - согласно кивнул мой помощник. Что с делом Уоррена? Отложить?
— Не следует. Будем разбираться. Хорошо? Мэр, думаю, еще не отбыл?
— Еще здесь, - взглянул на часы Кууперс. – Но что вы ему скажете? Поведаете историю о человеке, которого никто не знает?
— Это мое дело, что я ему скажу, - ответил я несколько жестко. Но признаться, Кууперс нажал на чувствительное место.
9. Поиски в мэрии.
Дневник шерифа:
«Ммммм. Ничего нового в свой дневник я не запишу. Фотографию, единственную вещественную, личную улику отдал на копирование. С чем идти к мэру? С предположениями? Кууперс прав. Ничего я предъявить не могу. А собственно, что я вообще собираюсь сформулировать? И к кому аппелировать? Людям в городе? Жительнице отдельно стоящего дома? Что она такого сделала? Утверждения ее, подтверждены документами. В противовес этим документам - мнение людей, без всяких документальных доказательств. А какие они могут быть? Справка, что жительницу не знают, выданная каким-нибудь «Комитетом гражданского контроля» или социальной службой. Конгрессом «Знаю - не знаю»? Глупость. Бред. Мэр мне не поверит. Что же, в таком случае я ничего не добьюсь. И тем не менее, интуитивно я понимал, что к мэру мне самое время попасть. Зачем? Тайну я не открою. Зато получу доступ к архиву, документам… новым фотографиям и данным».
Получая от меня информацию о загадочной пришелице, люди вели себя в довольно нейтрально. Удивлялись, изумлялись, делали недоуменные лица. Но в целом это не являлось для них ничем. Ни событием, ни катастрофой. Гораздо важнее были их собственные ощущения, изменения их устойчивого внутреннего равновесия. Кого-то это событие сместило с устойчивой жизненной колеи – нынешнего библиотекаря, помощника шерифа. Кого-то вовсе не стронуло с их позиций. Уоррен и миссис Брэдли… Интересно, как отреагирует сам мэр.
Приемная городского головы располагалась в нашем здании. С отдельного центрального входа. У нас город разбит на квадраты с четкой структурой. Первопроходцы постарались. Так вот, на централ авеню, вход в мэрию. На Первой Западной улице – наш участок. Власть сконцентрирована.
В приемной, сидели и ожидали своей очереди двое посетителей. Секретарша мэра, мисс Флетчер, восседала за столиком и то и дело посматривала на большие квадратные часы над входом. Мисс было около тридцати лет. Она красилась в блондинку с короткой стрижкой и ярко пунцовыми ногтями. Деловая блузка, белого цвета безупречной чистоты. Небольшая брошь, как аксессуар располагалась с левой стороны, над грудью. Слева на ее столе стоял последний из новых компьютеров, кажется 386 АйБиЭм. Большой экран монитора был повернут от меня, и я не видел, над чем работали в мэрии.
Сегодня был приемный день. В два часа дня мэр открывал прием. Двухчасовой.
Я кивнул мисс Флетчер и спросил.
— Господин мэр у себя?
— Разумеется, - бросив на меня несколько высокомерный взгляд, молвила секретарша, мягким, но вместе с тем властным тоном. Оба посетителя, мужчина и женщина переглянулись.
— До приема есть несколько минут. Я могу переговорить с мэром, как шериф?
— Минуточку, - односложно ответила секретарша, смерив меня тем же заносчивым взглядом. Она нажала на клавишу интеркома и произнесла чуть громче и наклоняя голову чуть вперед и вправо. – Господин мэр. Пришел шериф Ретц…. – Послышалось шуршание, потом шаги, точно мэр шел прямо по столу каблуками. И голос мэра произнес:
— Пусть войдет…
— Пройдите, - величаво разрешила мне секретарша. Посетители снова переглянулись. На этот раз несколько взволновано. Они пришли раньше, и я их понимал.
— Это не займет много времени, - произнес я так, чтоб эта фраза охватила всю приемную и меня услышали.
Открыв дверь, я оказался в дубовом кабинете мэра. Панели были простыми, но сама фактура дуба создавала некое подобие роскоши. Мэр сидел за широким столом, просматривая какие-то бумаги. Мистер Поулз выглядел довольно опрятным человеком, лет пятидесяти пяти или чуть больше. Широкое и круглое лицо его, с высоким лбом и залысинами, приветливо и радушно смотрело в мою сторону. Массивные щеки при улыбке расплывались еще шире, а узкие глаза, терялись на этом радушном лице. Не зная рода его деятельности, только по одному его виду, можно было предположить в нем кондитера или продавца сладостей. Никаких властных черт. Упрямого или гордого взгляда. Сплошной позитив. Лишь я оказался на середине кабинета, он встал из-за стола, обошел его, уворачиваясь от угла, и протянул мне руку. Мэр был одет в джинсы и серый пиджак в мелкую полоску. Кремовая рубашка, довольно светлого оттенка, осталась одна, без галстука. Мэр протянул мне сухую ладонь, и чуть наклонив голову, произнес:
— Шериф? Рад вас видеть. Что-нибудь случилось?
— Здравствуйте, мистер Поулз, - ответил я, улыбаясь и пожимая руку, но официально держа дистанцию. – Что может случиться такого в нашем славном городе!? - Я намекнул, что-то вроде его заслуги в том, что город наш славен, благодаря его заслугам. Он скептически и заговорщически положил мне сверху руки вторую руку.
— Присядете, шериф? У нас тут намечен прием… так что, чем могу?
— Я не займу больше времени, чем нужно, - ответил я, опускаясь в кресло посетителя. Мэр забрался к себе на место. Сел, сложил руки в замок и выставил перед собой. Еще один защитный жест.
— Я не стану утомлять вас предысторией. Начну сразу с дела. Я собираю сведения об одном человеке. Это пожилая миссис, что живет здесь, неподалеку.
— Что же тут криминального? – поинтересовался мэр, и откинулся назад к спинке кресла. Взгляд его должен был бы казаться внимательным, но я не уловил признаков заинтересованности.
— Ничего, если не считать некоторых разночтений. Так вот, сэр, я навожу справки о ней. Мне любопытно узнать ваше мнение. ….
— Мое? - пожал плечами мэр, поерзав в кресле. – Информацию из архива города вам ничего не стоит получить. Это в вашей компетенции. А чем могу я-то момочь?!
— Дело в том, что история прелюбопытная. Она вас знает…
— Я лично знаком со всем старшим и средним поколением города, - не без гордости произнес мэр.
— Я не сомневаюсь в этом. Но держу пари, ее вы не знаете, хоть она и прожила здесь всю свою жизнь! – произнес я. И очень внимательно заглянул в его серые глаза. Очень внимательно. Взгляд мэра не переменился. Он вел себя естественно. Он все также вежливо хотел меня сплавить, и не показаться грубым. Ему было все равно, что я говорю. Разве что ему требовалось это слушать по долгу службы.
— Любопытно. Кто же она?
— Я отвечу на ваш вопрос чуть позже. Скажите, сэр, у вас в кабинете есть фотографии с праздников города? Вдруг есть. Тогда бы я вам ее показал. И мы проверили наше пари!
— Я пари не заключал, - отгораживаясь, поднимая руки в жесте, отреагировал мэр. Потом постучал по столу костяшками пальцев. – Думаю есть. Это срочно?
— Не сочтите за труд, - настаивал я. – Впрочем, - я посмотрел на боковую стену, где у мэра висело несколько общих фотографий, - я могу сам ускорить дело. Позволите? – он уловил направление моего взгляда, и пожал плечами.
Я поднялся, боком обошёл кресло и подойдя к стене с фото, бегло осмотрел все. Их было штук десять, может быть дюжина. Висели они не в линию, а как бы по окружности. В середине находился флаг штата и девиз, набранный объемными буквами… «Под Богом люди правят».
Наш мэр любил помпезность.
Я заметил несколько фотографий, которые содержали в себе много людей сразу. Присмотревшись, я заметил и миссис Хохерти.
— Господин мэр, пожалуйста, соблаговолите взглянуть вот сюда. – Я указал на одно из фото и сделал шаг назад. Он порывисто встал, желая, видимо поскорее от меня отвязаться. Подошел и, заложив руки за спину, вытянулся, глядя на фото.
— Которое? – чуть хмурясь, спросил он. Я занимал его время. Мало того, какими-то глупостями. Первоначально благодушное настроение мера на глазах растворялось.
— Второе слева. Рядом с вами человек. А возле него та женщина.
Мэр несколько минут неподвижно смотрел на фото. Потом взгляд его сделался задумчивым. Потом и вовсе сменился удивлением и любопытством. Я не могу сказать, что его «пробило» любопытство, но что-то изменилось.
— Постойте, - произнес он. - Я возьму очки… - Поулз повернулся, перегнулся через стол, взял очки и надевая их на нос снова воззрился на фото. Потом посмотрел на меня, из-под очков и снова на фото.
— Боюсь, вы правы, шериф. И пари, если бы мы его заключили, вы бы выиграли. Я не знаю, кто это.
— Охотно верю. Но я здесь не ради пари. Вот это фото, третье снизу. Вот, - я уже успел осмотреть почти все фотографии на стене и отыскал загадочную миссис на пяти из них. Мэр переместился на шаг, наклонился и снова пристально начал разглядывать фото. Произнес вслух. - На этом фото, я знаю всех. Кроме этих двух людей. Как они сюда попали?
— Это мистер и миссис Хохерти, - подсказал я. - Ими, точнее ею я занимаюсь.
— Удивительно…. – мэр выглядел озадаченным. - Я всегда в себе уверен, но вы подкинули мне загадку. Вот бы не подумал, что у меня может развиться амнезия. Их я не помню… Каково! – мэр снял очки.
— Полагаю, вы ее не вспомните, - ответил я. – Никто ее не помнит.
— Что же… может быть, - мэр развел руки в стороны, повторил выражение лица Кууперса. - Годы, много людей прошло… - он пожал плечами. - Как могут появиться на моих, - он сделал ударение на слове «моих» - фотографиях незнакомцы? Я даже не могу вспомнить, кто был раньше на этом месте…Определенно не эти люди. Дыры же между нами быть не могло? А они находятся почти в центре. Чудеса. Шериф? Кто она? Это не шутка шериф?
— Мне не до шуток. Все, с кем я разговаривал, утверждают, что не знают эту миссис.
— А ее мужа?
— Он умер. С ее слов.
— Так-так, - мэр еще раз посмотрел поочередно то на одну фотографию, то на другую. Потом вернулся и сев в кресло, спросил то, что я ожидал от него услышать.
— И что же это значит?
— Понятия не имею.
— Что же вам известно?
— С ее слов, только с ее слов, я кое-что знаю. Пускай это розыгрыш. Но люди ее не знают. А между тем все документы утверждают обратное. Вот почему я хочу просмотреть весь городской архив. В целом ситуация такова.
— Ага, - произнес мэр, подаваясь вперед. – Зацепиться. Понимаю. Смотрите, если это разрешит это недоразумение.
— Спасибо, господин мэр. Велл, и вы ее не знаете. Совсем. Никогда не встречали. Не общались и не разговаривали. Не знаете ее имени и фамилии.
— Нет, - мэр медленно покачал головой. – Я за свои слова отвечаю.
— И, тем не менее, она находится на ваших фотографиях… - улыбнувшись чуть иронично, молвил я.
— Как ни прискорбно это отрицать… - мэр развел руками еще шире. – Что же вы собираетесь делать с этим… случаем?
— Искать ответ. Что же еще.
— А не может быть она какой-нибудь гипнотезеркой, я не знаю, фокусницей? Той, что стерла всем память о себе?
— И не стерла следов своего пребывания в городе. Этих фото, данных в полицейском управлении? Нет. Это исключено.
— Да, да, вы правы, шериф. Странное, невероятное дело. Мистика какая-то. И как вы это узнали? Я имею в виду, поняли, что дело так… - он поднял руки, изображая что-то, что больше всего напоминало бы дым, поднимающийся от костра.
— Мой помощник сообщил о заброшенном доме, который превратился в обитаемый…
— Ага, значит она не просто жила здесь, а приехала, вот видите…
—… обитаемый за один день.
— М, - ответил мэр мудро.
— Последний вопрос и я ухожу. Она вам никого не напоминает. Не похожа ли она на жену мистера Стенли, если вы его знали, конечно.
— Мистер Стенли? Припоминаю такого. Но нет, нет шериф. Не помню. Мужчина мне так вовсе не знаком. Кем он был?
— Инженером. Причем этот старый дом подсоединен к нашей городской энергосистеме подземным кабелем. Вы не помните, делал ли кто-то подобного в вашу бытность. Дело то серьезное. Затратное…
— Нет, такого на моей памяти никто не делал. У нас не у каждого фермера проведено электричество по столбам. Верно. Кто-то пользуется до сих пор генераторами. А чтоб кабели в земле…? – он решительно отмел эту мысль.
— Кто-нибудь может мне в этом разобраться?
— Инженерная служба… разве что они. Но я знаю, о чем говорю. Нет.
— Все, господин мэр. Я ухожу. Спасибо за помощь.
Мэр что-то произнес невнятное и бросил вдогонку:
— Держите меня в курсе расследования. Если я что-то вспомню, я обещаю вам сообщить.
— Благодарю вас, сэр, - ответил я, закрывая за собой дверь.
Дневник шерифа:
«Я не особенно рассчитывал на то, что мэр Паулз мне в чем-то поможет. Тем не менее, я увидел еще несколько документальных свидетельств ее существования в городе. Пять общих фотографий. Что же… Мэр, разумеется, занервничал. Но это оправдано. Я поколебал его уверенность в себе. Пока мне никто не мешал искать. Быть может этот визит, сдвинет мертвый камень с дороги? Я топчусь на месте. Узнаю второстепенные дополнения. Но не приблизился ни на йоты к разгадке. Я не вижу ни чьего интереса в утайке информации. Мэр озадачен, но не более. Все остальные удивлены. Собрать их всех, сделать очную ставку. Пожалуй, пока рано. Заеду к инженерам, в архив и на городское кладбище…Впрочем, мне и без путешествия ясно, что я там найду».
10. Активность миссис О.Нил-старшей.
Визит к мэру, как и ожидалось ничего не дал. Я разумеется, не предполагал, что он сразу схватился за голову, начнет изображать что-то особенное. Или наоборот замкнется. Реакция мистера мэра оказалась обыкновенным удивлением. Не более того. Он не вилял, не сбивал меня с толку и вообще вел себя естественно. Какой я вывод могу сделать. Для него появление загадочной миссис ничего не значило. Ничего. Не насторожило, не обрадовало, не заставило переживать и защищаться нападая. Конечно, если он что-то знает, он мог бы проговориться. За годы на государственной службе он научился владеть эмоциями. Но все-таки это не банальная ситуация. Мог и проявить себя. Ничего этого не случилось.
Я медленно в задумчивости вернулся к себе в участок.
Возле крыльца управлении, меня поджидала Люси О.Нил старшая. Выглядела она почти также как на фотографии своей дочери в библиотеке. Короткие седые волосы, слегка обвислые щеки, выпуклые карие глаза. Она была небольшого роста, плотненькая и подвижная, как все афроамериканцы. Простое синее платье, явно домашнее находилось сейчас на ней. Женщина взмыла с лавочки, увидев меня.
— Шериф Ретц! – произнесла она взволнованным голосом. – Дочь мне все рассказала. Неужели вы думаете, что мы способны вас обмануть?- она буквально подалась вперед, желая выказать свое отношение к происходящему.
— Ничего подобного я не говорил ей! – возразил я.
Миссис О.Нил, молитвенно сложила руки у себя на груди.
— Мы простые люди и ничего дурного не замышляем. Мы соблюдаем все заповеди без исключения. И конечно не лжесвидетельствуй!
— Я это знаю, - ответил я, видя, что ее порыв невольно привлекает внимание редких прохожих. – Зайдемте в участок? – она нехотя согласилась, хотя и посматривала на меня настороженно и как бы с опаской и вместе с тем агрессивно. Она пришла не давать показания, а высказаться.
Я отпер двери, и пропустил ее в наш холл. Афроамериканка прошла вперед и обернулась. Весь ее вид выражал досаду, и уязвленное оскорбление.
— Как вы можете так думать, будто бы мы вас хотели обмануть, - начала она снова причитать, возвращаясь к прежней теме. Мы вошли в помещение, и я аккуратно прикрыл двери. Прошли по коридорчику, как конвой. Оказались в офисе. Указал рукой на кресло посетителя.
— Проходите, присаживайтесь, - ответил я, обходя женщину стороной. – Повторяю вам, никаких претензий ни к вам, ни к вашей дочери я не имею. Я лишь хочу выяснить истину. Вот что я желаю, ничего более.
— Думаете, я не хочу все выяснить? О, мистер! Мы не фабриковали лжи. Но все, что указано в журнале реестра…- она едва не плакала, - все это я никак не могу объяснить. Поверьте мне. – Она снова сжала руки на груди. – У меня давление подскочило. И до сих пор трясет. Эта новость. Она шокировала. Как такое может быть? Мне страшно. Я думаю, что прожила жизнь достойно. Никого никогда не подводила, не обманывала. И вдруг, под конец жизни выясняется, что все мои ориентиры, представления о себе и репутация, оказывается в страшном беспорядке. Угроза моему честному имени! Вы понимаете? – она перешла на торопливый темп речи. Вызывающе смотрела на меня снизу вверх, напоминая грозную собачонку, гавкающую на слона. – Все, что я делала, никогда, вы слышите, не причинило кому-то неприятностей или неудобства. Я десятки раз сама страдала, но никого не обманывала, не злоупотребляла. Я думала, что прожила честную жизнь и гордилась этим. И вдруг, когда мне может быть осталось жить всего ничего, когда я уже не удел, появляется особа, которая перечеркивает все. Вы понимаете, все!
— Я же вас ни в чем не обвиняю! – произнес я, несколько оправдывающимся тоном.
— Я себя обвиняю! – ответила она с вызовом. Глаза ее, как и у дочери, ярко-карие, вылезли из орбит еще сильнее чем прежде. Женщина продолжила накачивать себя и возмущенно негодовать, показывала это. – Понимаете шериф, значит, где-то я допустила ошибку! Я что-то забыла, перепутала, а оттого может быть навредила. Мой жизненный стержень вдруг беспричинно рухнул. И из-за чего. Какого-то нелепого и невозможного случая… - она разразилась слезами. Закрыв ладонями лицо, она разрыдалась.
— Не надо так говорить. Это еще ничего не доказывает…
— Вы плохо меня знаете шериф. Я делаю все исключительно хорошо…
— Да, я понимаю, - я вспомнил о свойствах ее характера. Исключительно хорошо… да, по ее почерку все сразу видно.
— И вот сегодня, случился самый ужасный день в моей жизни! Представляете? Все, что я заслужила, получила, гордилась, все исчезло. Разбилось как автокатастрофе. Моя репутация. Вы не думайте, сэр, что я какая-то там негритянка? Нет, сэр. Я человек. И я горжусь тем, что делала многие годы. Я честно выполняла свою работу. Я любила ее, как любят собственное дитя. Как мы вместе с покойным мистером Генрихом Питерманом работали в библиотеке. Как собирали книги. Мы ходили по домам, приглашая жителей посетить нашу библиотеку. Между прочим, мы одни из первых стали выписывать сюда, в наш город почти все крупнейшие газеты страны. Может быть, для вас это и не подвиг, но я то знаю, чего нам этого стоило. Мы работали допоздна и сверхурочно. Чтоб все жители нашего города и округи могли быть образованными людьми. Мистера Питермана не стало. Я осталась одна. Конечно, мне помогали энтузиасты. Но все равно приходилось очень нелегко. Я вышла на пенсию. Моя дочь, помогавшая мне в библиотеке, встала на мое место. И вот, теперь выясняется, что и я и Генрих что-то скрывали? Мы что-то прятали все эти годы. Но для чего? Мы не получили за это денежных субсидий, наследства, премий. Ничего. Только доброе имя. И теперь это доброе имя измарано записями в реестре?
— Я не утверждаю этого! – снова настойчиво повторил я. – Я лишь сопоставляю факты.
— Мы не знаем такой работницы, мистер шериф. Не знаем и никогда не знали. Более того, Люси показала мне ее фото. В том альбоме, что вы смотрели и взяли одну из фотографий, есть еще… Даже несмотря на это, что мы стоим на одной фотографии, я и пред страшным судом заявлю: я ее не знаю!
— Я допускаю всякое, миссис О.Нил. Скажите, желая ее несколько остудить и перевести в иное русло наш разговор, спросил я. – Что это за праздник, на котором все фотографируются. День города?
— Ежегодный. Он отмечается с 1891 года. От момента окончания войны с индейцами. Приходится на 19 июля. Традиция такова, что все граждане города, имеющие какую-либо значимость для него, фотографируются вместе. Я имею в виду, служащие, мэр, шериф, владельцы бизнеса. Это дань традиции. Оберегаемая дань…
— В этом году день города еще не отмечался, - произнес я, постукивая костяшками пальцев по столу. – Хоррошо, я понял. Скажите, а в городе или вне его вы не встречались. Раз Люси показала вам фото. Может быть мельком?
— Утверждаю, что никогда. Нигде и не при каких обстоятельствах.
— Угу, - произнес я, не зная, что еще сказать. – Собственно спасибо вам, что вы пришли, побеспокоились…
— Я пришла не за этим, сэр! – заявила миссис О.Нил.
— Зачем же?
— Я хочу видеть эту самозванку! – выпалила афроамериканку и утвердительно закачала головой. – Посмотреть в ее бесстыжие глаза! Возьмите меня с собой, или я сама к ней поеду! Надо восстановить мое честное имя, как угодно.
Дневник шерифа:
«Короткая запись. Пишу после встречи с миссис О.Нил-старшей. Если взять во внимание то обстоятельство, что заявление миссис Хохерти сделано только мне, я теряюсь в загадках. Представляю что будет при личном контакте этих всех людей. Пока она не приезжала в город и не предстала перед горожанами. Хотя бы одна версия ее поступка у меня проявляется ярче, чем прочие. Она сама захотела им отомстить. Перевернуть их жизнь. Показать, что все этот время они жили не так, коль не запомнили ее. Она таинственным образом стерла о себе все воспоминания. Иначе бы все ее знали, потому что фотография, сведения, номер социального страхования указывают на нее, как телескоп на микроб. Однако и здесь меня что-то смущает. Почему-то мне кажется это не верным. Но что-то в этом тезисе есть…»
11. Архивные дела.
Не успел я втолковать миссис О.Нил, что это будет преждевременно, наговорить, что дело слишком сложное, чтоб просто так все разъяснить, что надо еще собрать материала, приехал Кууперс. Вдвоем мы заверили бывшую библиотекаршу, что поставим ее в известность как только будет собрана вся документальная база. Короче как могли, постарались ее отговорить от личной встречи и любой поездки к миссис Хохерти в дом. Пришлось заставить выпить половину нашего графина с водой. И пригрозить вызвать скорую помощь.
Лишь она, всхлипывая, ушла, Кууперс протянул мне увеличенные фотографии миссис Хохерти и ее мужа. Лица ничуть не лучше и не хуже всех прочих лиц. Типичные американцы. Взгляд уверенный, твердый. Такие люди, судя по их фото, прямо и честно смотрят на жизнь. Не авантюристы, а уважаемые члены общества.
— Я сделал, как вы сказали, шериф. Попросил в салоне «Кодак» увеличить фото. Но нам повезло. У них там есть негативы всех снимков. Что-то вроде архива. Они мне напечатали свежие. Я попросил несколько. Еще я просмотрел их фотографии. Ведь всем этим занимается наш салон уже много лет. Управляющий передал мне кучу снимков. Я некоторые отобрал, а некоторые еще не смотрел. Взглянуть не желаете?
— Позже, - я отобрал несколько крупных снимков. – Спасибо Кууперс. Теперь вот что. Я побывал у мэра…
— Да, - Кууперс превратился вслух. Лицо его немного вытянулось, а глаза приобрели высшую степень заинтересованности. Он облокотился на стол. Прилег.
— Наш мэр ее не знает. Хотя и был озадачен фотографиями….
— Еще бы. Что же он сказал, или посоветовал вам?
— Искать истину. Я отправлюсь в архив.
— Далеко же вам бежать, шериф…
— Ничего смешного я не вижу. Это вы меня втравили в это дело, кууперс! В архиве я отыщу их досье. Адрес, даты регистрации, бракосочетания и прочие вещи. Свидетельства их жизни. А потом думаю заехать на кладбище…
— Понимаю, - Кууперс отвернулся, качнувшись на стуле. – Адрес отыскать будет очень трудно!
— Какие новости по гусю мистера Уоррена? – игнорируя его иронию, поинтересовался я.
— Я же ездил в «Кодак». И проехать по всем адресам не успел… - он изобразил на лице презрение и брезгливость.
— Проедьтесь, - посоветовал я ему. – Дело пусть и не стоящее, но нам именно за такие пустяки платят налогоплательщики. – Помощник скривился еще больше.
— Что я скажу, шериф, - остановил он меня, когда я почти вышел на улицу. Я встал в дверном проеме, полуобернулся. Ручка зацепилась за мою куртку, и я поправил ее.
— Слушаю…
— Мне это дело очень не нравится.
— С гусем надо разобраться… - еще раз напомнил я.
— Нет, я не о том. – Я все время думаю об этой странно-неизвестной миссис.
— И что вы надумали?
— Мне кажется дело тут не чисто. – Удивил меня Кууперс.
— Очень тонко подмечено.
— Я не смеюсь, шеф. Чем большие я думаю, тем мне хуже становится. Жуть берет. Ведь она знает нас всех, так… а если знает с самого раннего возраста все о нас, а мы о ней ничего. Это что же может быть тогда? Она может на придумывать такого, что ни один из нас не помнит, а она – будет знать. Любого смысла. А ведь это не просто шантаж. Это полное завладение человеком. Он ничего не помнит, а другой помнит за него все. Это страшно. Подобно фокусу….
— Возражу. Она нам не угрожала. И то, что она помнит, - что же… быть может, наши воспоминания совпадают. Неужели вам есть за что краснеть, Кууперс?
— Сэр, каждому есть за что краснеть, - произнес он очень серьезно. Губы его побелели.
— В таком случае, лучшее, что можно сделать, приставить к ней программу защиты свидетелей, - пошутил я и закрыл за собой дверь в участок. А ведь и мэр высказался о чем-то подобном. Гипнотезерша…
Но зачем ей так управлять людьми? Кууперс опасается, что она начнет шантажировать, придумывать. А ведь пока она не сказала ничего придуманного. Все это знали и мы. Но мы ее не знали! Она как будто бы подсмотрела за нами в телевизор. Довольно того, что еще не час за часом и минуту за минутой. Только простые вещи. И сообщала нам эти подсмотренные факты. Могли ли мы жить, не замечая рядом человека? Мог ли человек жить незамеченным на протяжении жизни? Я хватался за какую-то упущенную возможность, какое-то действие или ход мысли, что мог бы мне ответить на главный вопрос. Почему? Но все мои блуждания, и сосредоточенность как бы нивелировались одним и тем же. Мы ее не знали. Это чувствовалось, кольца из рассуждений, не приводящих ни к чему.
Архив города располагался в отдельном здании. Одноэтажном, из красного кирпича, кое-где беленого известью. Перед крыльцом стоял в держателе запаркованный велосипед. Иных средств передвижения я не заметил. Дверь располагалась на уровне поверхности под небольшим навесом. В этот час она оставалась закрытой. Но возле нее на уровне плеча, справа располагался звонок. Я позвонил. Некоторое время с той стороны двери не подавали признаков жизни, затем кто-то подошел. Без расспросов дверь отворилась, и в полутьме коридора я увидел человека.
— Здравствуйте сэр, - поздоровался он.
— Здравствуйте… У вас не приемные часы?
— Нет, дверь мы прикрываем специально. Недавно несколько бродячих собак забежали… перестраховка.
— Собак?
— Да, именно, сэр. Прошу вас, заходите шериф Ретц.
— Вы меня знаете, а я вас нет…
— Моя фамилия Холдерхупер. Я секретарь архива. А вас знаю, поскольку вас нам представлял мэр. На встрече в мэрии, полгода тому назад.
— У вас хорошая память…
— Не жалуюсь, - он жестом указал, куда мне следовать. Это был высокий и худой человек со слегка склоненным в пояснице туловищем. Лицо у него было вытянутое с шелушащейся кожей, и особенно выделялся острый нос и впалые щеки. Темные и редкие волосы лежали как попало. Белая сорочка без рукавов и черный галстук безошибочно указывали в нем клерка.
Объяснение насчет двери показалось мне несколько неестественным. Тем не менее, я не придал ему значения.
Мы прошли по гулкому, но не длинному светлому коридору налево. За распахнутой дверью оказала небольшая чистая комната с низким потолком. В ней находился длинный и узкий стол, с подъемной дверцей. На окнах стояли какие-то горшки с цветами. Штук пять-шесть. Несколько кресел были расставлены вдоль свободной стены с какими-то инструкциями или документами. В углу напротив входа справа, располагался герб и флаг штата. Пол кажется дощатый, выглядел убранным. Все это я осмотрел мельком.
Холдерхупер встал возле длинного стола, и только теперь я увидел на нем чашку чая и булочку, надкусанную с одной стороны. Он перехватил мой взгляд и засмущался, как подросток.
— Нам не положено есть на рабочем месте… - произнес он извиняющимся тоном. – Крошки, жир… все это привлекает мышей.
— Ничего, я думаю, они сюда не заявятся, - ответил я. – Что же, мистер Холденхопер… - Он поправил меня, назвав фамилию верно, - Извините, - кашлянул я, невольно сбиваясь. - Так вот. Меня интересует дело некой миссис Хохерти. Проживающей в доме 22 по Уоринг роуд. Мне нужны о ней сведения. Все, что есть в вашем архиве.
— Сэр, нужен официальный запрос. Ведь это не то, чтоб пойти в лавку и набрать в корзину снеди… - произнес он довольно неожиданно, и как показалось мне несколько торжествующе. Я пристально на него взглянул. Он встретился со мной глазами и поспешно объяснил. – Дело в том, что каждый документ находится на своем конкретном месте. Вы хотите видеть все, а на это требуется время. Их надо найти…
— У вас есть электронные версии ордеров на дом, свидетельство о регистрации, свидетельство о браке… что-то еще, на ее имя? Я не хочу заставлять вас выполнять лишнюю работу. – Слово «заставлять» получилось несколько грубым.
— Компьютер работает, - ответил он, поджимая губы, - но может статься, не все что вас интересует, занесено в базу данных.
— Предлагаю в этом убедиться. А если нет, я пришлю официальный запрос! – произнес я таким образом, чтоб показать всю силу закона, представляемого мной. Этот человек совсем не чета библиотекарше или старому фермеру. Прожженный бюрократ.
Холдерхупер снова недовольно поджал губы, медленно кивнул. Затем повернулся поднял дверцу стола и переправился на ту его сторону, от меня. Отодвинул мимоходом кресло и подошел к невидимому мне компьютеру. Там он некоторое время провел молча. Я слышал только щелчки кнопок клавиатуры. Пока он занимался моим делом, я успел подумать, что помимо прочего он нисколько не удавлен ни моим приходом, ни тем, что я заставляю его искать. Мэр позвонил ему. Тем более что телефон стоял рядом с чашкой чая.
— Папа! - в комнату вбежала девочка, лет десяти с большой начесанной челкой кудрявых волос.
— Не сейчас, Эльза, я занят! – глухим голосом ответил из-за стола секретарь архива. Девочка остановилась, точно набежала на препятствие, и тут же попятилась, с любопытством посматривая в мою сторону. Также быстро как появилась, она скрылась за дверью.
— Простите, шериф за нашу простоту. Дочь часто заходит сюда…
— Ничего страшного. Вы давно тут живете? – машинально ответил я, и тут же подумал. Странный человек. Боится бродячих собак, но не боится, что его дочь бегает одна по улице…
— С рождения. Распечатать вам то, что у нас есть в компьютере.
— Разумеется. Что вы нашли?
— Свидетельства о браке, регистрации прав собственности на дом и землю. Есть декларация налоговой службы. Вам за все годы?
— Нет, довольно за текущий.
— За текущий нет. Только за прошлый.
— Давайте за прошлый. У вас здесь все бумаги всех городских служб, если не ошибаюсь?
— В основном да. Это же архив, - ответил Холденхупер, появляясь с несколькими листками бумаги в руке. – Вам положить в папку, сэр? – тон его и холодность подчеркнуто говорили, что этот человек привык к иному стилю работы. Условия диктовал он сам. Неприятный, высокомерный тип. Холоднокровный, я бы сказал.
— Что же, очень оперативно. Буду у мэра, отмечу вашу помощь.
Он чуть подвинул бровями, внимательно глядя на меня, но не прибавляя больше ни полслова. Ему казалось было даже не интересно, что я делаю, зачем, и какие цели преследую. Веду ли я расследование, развлекаюсь или хочу объять необъятное.
Уже на пороге я обернувшись спросил:
— Вам этот человек неизвестен тоже?
— Который?
— Миссис Хохерти, - я потряс бумагами в руке.
— Нет. Неизвестен, – ответил он и снова замолчал.
— Странно, а она вас знает. Я думаю, знает.
— Вероятно. Но я с ней не знаком. Что-то еще, сэр?
Я вышел, признаться не солоно нахлебавши. Этот тип меня доконал. Наверняка какой-нибудь немец! Его дочка сидела на корточках возле велосипеда и рукой прокручивала педаль, слушая, как та шумит.
— Твой папа освободился! – произнес я дружелюбно. Девочка молча посмотрела на меня, сделала книксен и быстро вошла в здание.
Дневник шерифа:
«Разговор с Кууперсом, его мысль о том, что эта женщина может знать о жителях нечто нелицеприятное признаться, вывел меня на какой-то новый уровень. Подобные рассуждения я как-то еще не предусматривал. Один человек может знать что-то большое, тогда как все этого могут не знать. И так, этот тезис может касаться всякого. Моя шутка, о программе защиты свидетелей, имеет место быть. Потому что такой человек опасен для всех. У него в руках нечто, подобное атомной бомбе. Не думаю, что миссис Хохерти чем-то сопоставима с доктором Оппенгеймером. Тем не менее, надо поскорее все решить. И вечером к ней заехать. Но кого взять с собой. Мэра? Этот человек слишком занят. Он не снизойдет до такого пустяка. Библиотекаршу, она слишком эмоциональна. Кууперса? Кого-то еще в городе?»
Кууперс обронил интересную фразу. У каждого есть что скрывать. Нет, не совсем так, я бы сказать. Спрятаться... Скорее способ отгородиться от всего. И каждый, с кем я успел переговорить, являл собой некую свою собственный способ. Архивариус выглядел холодным и бесстрастным циником. Бесчувственным типом. Интересовало ли его что-то вообще? Мэр – любителем показать заботу и в тоже время безразличным типом. Он любил красоваться и отвечать за все – не отвечая…. Кууперс проявлял инициативу, но когда дело доходило до серьезного расследования или поручения, старался увильнуть. Миссис Брэдли имела сведения обо всем что угодно, но не была готова понять, и принять то, что ее мнение может быть ошибочным… и так все. И все же я не мог нащупать мотив их незнания. Они не вписывались ни в общий план розыгрыша или издевательства, ни в общее безразличие.
12. Пастор Браун.
Дневник шерифа:
«Я собрал все бумаги из архива. Доступные распечатки. Сомневаться не приходилось. Женщина жительница этого города. Факт. Все прочее – человеческая составляющая. Эмоции. Даже мои собственные установки. Но и я могу быть невнимательным, ошибаться».
Бумаги из архива лежали у меня на сидении. Я бегло их просмотрел. Сомнений быть не могло. Эта женщина реально существовала официально. И никакие «не знаю и не помню» тут не сходились. Что бы кто ни говорил. Я чиновник, и имею дело с документами. Они налицо. Я прочел даты регистрации недвижимости, условия, обременения. Пробежал глазами финансовые документы. Налоги она платила. Что касается замужества, то акт бракосочетания датированный тридцатилетним сроком не вызвал у меня нареканий. Осталось лишь посетить одно место в городе, имеющее отношение к ее истории. Как жаль, что бегло ознакомиться с методиками наблюдения за врунами мне не удается. Я не тороплю события. Они бегут сами по себе.
Версии событий все еще не желали оформиться в полноценную картину. Ничего нового с того первого момента я не узнал. По всему выходила перевернутая пирамида. А следствие было так же далеко от причины, как и в начале.
Сев автомобиль, я едва не проехал тройной развилки. Чуть замешкался и не проскочил. Благо в городе машин немного в будний день. Все работают. Повернул, сам нарушая движения и внутренне радуясь, что никто этого не заметил.
Влево уходило шоссе на ипподром. Там проводились родео и скачки. Прямо шла дорога к местному частному аэродрому. На нем базировалась сельхоз авиация и те немногие частные самолеты, что имелись у местных жителей. Территория у нас большая. Населенных мест немного. В основном ранчо. Местность ровная почти что, все видно далеко.
Правая дорога, если следовать из города, вела к погосту. Миль пять, если быть точным. Погост – небольшая часовня, и как капля слезы ограда с надгробиями внутри, прижавшаяся к нитке шоссе. Несколько стройных тополей по бокам от часовни, стриженный тис, как дань обычаям прошлого века. Каменная ограда. Здесь машины едут чуть медленнее, чем обычно.
Подъехав к главному входу, я заметил, что меня уже поджидает отец Браун. А я ведь думал его искать. Вот так совпадение.
Отец Браун был человеком лет за пятьдесят, с небольшим животиком, приятным, но несколько одутловатым лицом. Одет он был в обыкновенный черный пиджак и такую же рубашку с белым кантом. Пастор рано начал лысеть, но всех волос не потерял, и теперь те, что росли с ботов, зачесывал себе на лысину пробором. Иногда, по особым случаям он надевал шиньон. Я видел его в таком виде пару-тройку раз.
Ласково удерживая велосипед, прижимая его к себе, точно живое существо, отец Браун или просто патер, подождал, пока я припаркуюсь. Лишь я вышел из машины и не успел даже закрыть дверь, как до меня донесся приятный, вышколенный баритон:
— Здравствуйте, шериф! Вы к нам?
Вопрос показался мне несколько двусмысленным. Я поздоровался.
— Здравствуйте патер. По делу. Исключительно по делу.
Патер подошел ко мне, пожал руку, несколько вялым жестом. Похлопав форд по капоту, произнес:
— Да, по делу. Что же хорошая машина. Сколько лошадиных сил, как обычно в базовой комплектации? Или для полиции сделали исключение? Какого вы говорите она года, - и, не слушая ответа, произнес. - Советую вам поменять датчик холостого хода. Лишь только вы встали здесь, я сразу уловил какие-то посторонние шумы. Мотор как-то иначе начинает звучать… Так-так, - он мельком заглянул в салон. – Да, у вас машина прежнего шерифа! А я думал, вам выдадут новую. Ну, это ничего. Про нее я вам все расскажу. Что менялось, что требует замены… Дайте только срок.
— Спасибо, - я перешел в тень, невольно увлекая за собой и патера. Возле входа стояла небольшая, крашенная охрой скамья. Я жестом попросил патера присесть. – Я к вам по делу, патер Браун.
— Слушаю вас. Чем могу, помогу. Это моя задача, наставлять… - произнес он, складывая руки на коленях и поигрывая пальцами по чашечкам.
— Мне нужно отыскать здесь одну могилу… так сказать. Посмотреть на нее. Окажите любезность…
— Это к сторожу, - откликнулся, вздыхая, патер. – Он лучше ориентируется в захоронениях. Не сказать, что я сам не знаю, но он лучше. Это его работа. Кстати, шериф, вы давно были в гастроэнтеролога? Я вижу по вашему дыханию, что давно. Советую зайти. Что-то и в вашей коже подозрительное. Покажите язык! Так, и язык. За своим здоровьем надо следить. Бог дал нам тело, как сосуд души, и мы не должны про него забывать. Равно как и о бессмертной душе. Почему вы не ходите на проповеди? Это очень любопытно. Тем более вы сразу окунетесь в мир людей. С их проблемами, невзгодами, тяготами… А вам, в силу вашей профессии мир людей знать архи необходимо! – он горячо шлепнул правой ладошкой по коленке.
— Много иных дел, - ответил я, изворачиваясь.
— Всякие дела должны знать свое время. А бог тут не причем! – ответил пастор. – Ну да что тут говорить. Я шел уже домой. Сегодня мы похоронили почтенного джентльмена. Вы должны были знать.
— Да, я подписывал свидетельство о смерти.
— Да, вот так живешь себе, радуешься каждой минуте, что отпустил нам наш Отец… а тут раз…
— Тому джентльмену было уже 93, ели не ошибаюсь, и умер он своей смертью в приюте для стариков… - произнес я.
— Это дела не меняет. Кто скажет, честно положа руку на сердце, что этому джентльмену было тоскливо или плохо? У него были все условия, чтоб жить и жить. Но сколько отмерено, того не исправишь, - весомо подняв палец, произнес пастор. – У вас все-таки нездоровый вид. Что-то с желудком? Советую проглотить кишку.
— Прежде не жаловался. Я что-то не вижу никого из родственников. Никто не пришел простится?
— Служащие и друзья из дома престарелых уехали на автобусе. Я же предпочитаю велосипед. К тому же я сделал несколько записей в книге регистрации и книге посетителей.
— Зачем? – удивился я.
— Вы, о какой книге говорите? – уточнил пастор.
— О Книге посетителей.
— Как зачем? Каждому было бы приятно услышать в свой счет несколько теплых слов…
— Даже покойнику?
— Все мы не уходим сразу. Дух человека еще здесь с нами. Если бы вы ходили на проповеди, вы бы знали, и про третий день и про девятый и про сороковой…
— Да-да, - мне пришлось прервать его, - я кое-что слышал такое. Велл. Тем не менее, если вы заполняли книгу регистрации, то могли бы вы мне помочь отыскать в ней захоронение, интересующее меня?
— Что ж, сторож пока занят на новой могиле…. Зайдемте в приемное бюро. Книга там.
Мы почти синхронно поднялись с лавочки. Патер приставил велосипед в специальное гнездо возле ворот. Мы вошли под арку. Возле часовни, невидимая со стороны дороги, располагалась пристройка. Простой односкатный домик, беленький и чистенький, как младенец. Маленькие окошки отражали солнце. Аккуратная с полукруглым сводом дверь была плотно прикрыта. Священник жестом указал мне следовать вперед, и взявшись за ручку, я открыл дверь. Внутри была одна комната с перегородкой. В комнате располагался большой сейф, похожий на шкаф, стол и пара стульев. На столе лежала гроссбух книга в сиреневом переплете. Тут же стояла подставка для ручек, сделанная из какой-то вазочки. За перегородкой угадывался не то топчан, не то тахта, какие-то вещи, и еще один стул. Свет проникал в комнатку косыми линиями из окошек, делая панораму помещения идиллической.
Патер подошел к столу, открыл книгу, и покачал головой в раздумье.
— Помочь то я вам согласился, шериф. Но это дело не из простых. Эта книга годовая. Надо знать год погребения…
— Я знаю! – извлекая из своих бумаг необходимую, я зачитал. Патер удовлетворенно кивнул, открыл нужный год, и принялся пальцем вести поиск, сдвигаясь по странице вниз.
— Очень хорошо, что нам известен год. Это много повышает шанс найти нужное вам захоронение быстро. А этак, не зная года, мы могли бы долго тут искать…
— Я вам не сказал фамилии, - произнес я, понимая, что патер часть работы проделал впустую. Кого он искал, не зная фамилии?
— О, это нетрудно понять. Конечно Хохерти. Да, я уже наслышан об этом странном деле. Каковы ваши мысли, шериф. Не будь я священником, я бы сказал, что дело пахнет волшебством.
— Магией? Один человек уже упоминал про ведьмины проделки….
— Это грязное слово. Пусть я и слуга культа, но считаю всякие россказни про ведьм и демонов слишком большим преувеличением. – Он поморщился, как от неприятного запаха. - Волшебство звучит по-доброму. Согласитесь, заниматься приятным делом как-то приятней… Я не люблю слова «тайна» это слово не отражает истины. Создатель не простил бы нам перевирания слов.
— Кто же вам рассказал?
— Мэр, конечно. Он истовый католик. Прекрасный семьянин…
Я начал догадываться, почему патер оказался здесь дольше положенного срока обряда похорон. Ждал ли он меня или готовился к чему-то здесь, осталось неясным. Мэр позвонил священнику… интересное заявление.
— Да, - кивнул я. - Мне нужно отыскать захоронение мистера Хохерти.
— Нашел. Это аллея 1, ряд семь, место 49. Надеюсь, вы не будете настаивать на эксгумации? Я пошутил, - прибавил Пастор Браун и как-то излишне задорно улыбнулся. – Мне известны случаи, когда люди придумывают себе что-то недостающее им в жизни. Но с таким вот делом я не сталкивался.
— Вы считаете, что она все придумала?
— Если ее никто не знает, то возможно. Меня смущает лишь то, что придумала она так умело, что это сходит за правду. Ну, так вы на это есть, чтоб разобраться. Как она все это проделала.
Я не нашелся сразу что ответить.
Мы вышли из бюро регистрации, и отправились по главной аллее. Скоро мы оказались на развилке, где четные номера рядов убегали вправо, а нечетные влево.
Захоронения тянулись ровными, одинаковыми на вид табличками два на два фута, слегка притопленными в траве.
— Признаюсь, - произнес патер, - я не знаю, что мы сейчас увидим. Допускаю, что захоронение будет.
— А вы лично этого не знаете?
— Нет. Людей с подобными инициалами я не хоронил и не венчал. Жизнь штука тонкая. Все может статься. За память я свою отвечаю не только перед собой, но перед господом нашим. – Священник осенил себя крестом.
Мы отсчитали номера могил, но уже за несколько надписей, я увидел имя, высеченное в камне.
«Джон Эванс Майкл Хохерти. Годы жизни….»
— Ну вот, - произнес ровным голосом патер Браун. – То, что вы искали шериф. – Признаться, я не знал этого человека. Но раз он здесь…
— Здесь, - машинально произнес я, поправляя папку под мышкой. - Полагаю, сомнения у вас исчезли?
— Сомнения на какой почве?
— Той, что миссис Хохерти все выдумала, и решительно все угадала. Еще один плюсик к ее рассказы и минус всем нам. Разве что…
— Вас что-то смущает?
— Определенно. Что например, если по документам здесь покоится один человек, а надпись относится к другому?
— Это исключено. У нас не та степень коррупции, как в других крупных городах. Зачем творить то, что никому не нужно.
— Вот именно, никому, - подчеркнул я. – Никто не заинтересован. Нет мотива. А случай есть.
— Шериф, взгляните, идет сторож Смит. Он работает тут уйму лет. Все знает. Стрижет тут, приводит в божеский вид… вы понимаете, о чем я. Спросим у него. Смит! Смит, пойдите сюда! – помахал рукой священник.
По главной дорожке не спеша, шел седовласый человек. На вид - много за шестьдесят лет. Но еще крепкий, с морщинистым обветренным лицом и лопатой на плече. Одет он был в синий комбинезон на голое тело и крепкие, но видавшие виды ботинки. Нижняя часть комбинезона была слегка красноватая от земли и песка.
— Патер? – он остановился на дорожке.
— Подойдите к нам, Смит! Не кричать же нам отсюда.
Человек повернулся и также не спеша, стал пробираться в нашем направлении. Поравнявшись через четверть минуты с нами, он поглядел на меня, на патера и произнес.
— Что вам угодно, джентльмены?
— Смит, мы стоим возле захоронения. Что нам может быть угодно, если не узнать, чья она! – произнес патер Браун. – Кстати Смит, я давно у вас хотел узнать, ручка на вашей совковой лопате из орешника или же клена? На мой взгляд, орешник предпочтительнее, от него мозолей…
— На камне написано, чья она, - тем же ровным тоном, заявил Смит, не давая пастору завершить начатую мысль. И не прибавил ни йоты заинтересованности или участия. Еще один Холденхупер?
— Читать мы и сами умеем, зачем бы нам вас звать?! – воскликнул патер Браун, розовея. - Кто здесь похоронен?
— Мистер Хохерти, - шевеля губами, прочел сторож. И снова воззрился на нас. Патер сделал мне знак, мол, этот сторож себе на уме. Порой глуповат. Или быть может, патер хотел намекнуть что-то иное, но его легкое шевеление бровями, я истолковал как такой посыл.
— Вам известно это захоронение?
— Оно на нашем кладбище. Естественно оно мне известно.
— А кто там лежит?
— Мистер Хохерти…!
— Позвольте, патер, я сам спрошу мистера Смита, – произнес я, потому что Пастер стал краснеть лицом. – Вы знали этого мистера, мистер Смит?
— Я не уверен, что знал, - ответил, немного помедлив, сторож и скинул лопату с плеча на землю, приставив ее к ноге. – Может статься, тут покоится кто угодно. Этот мистер или иной…. Но раз он здесь лежит, значит должен он здесь лежать. Разве не так, джентльмены?
Дневник шерифа:
«Посещение архива, равно как и кладбища, окончательно уверили меня в том, что данные люди существуют и существовали. По документам. Но не в памяти людей. Бюрократическая система ценностей четко регламентирует данное утверждение. Человек физически существует, если на него заведен паспорт, права, недвижимость, разные выплаты и конечно налоговый счет. Такая мало промеряемая сущность, как память человека или группы - вещь субъективная. Ни на какие отчеты и данные она не влияет. Будь то даже коллективная память многих лиц. Или ее отсутствие. Исходя из нижеследующего, планирую провести очную ставку. Цель ее изобличение во лжи или недопонимании. Только вот думаю, что результат мне покажется значительно меньше, чем сама проблема».
13. Логичные рассуждения.
Около четырех часов дня, я снова открывал дверь в участок. Машина Кууперса стояла припаркованной на своем месте. Но дверь оказалась заперта. На лавочке снова кто-то сидел. Войдя в офис, я подумал, что посетитель из деликатности выждал время и сейчас войдет. Но нет. Никто не поднимался по ступенькам, и не открывал дверей. Я подошел к окну, глянул, раздвинув планки жалюзи. Никого на лавочке не находилось. Я мысленно пожал плечами. Сел за свой стол, и разложил все бумаги перед собой. Слева – досье, выписки из архива. Справа стопка фотографий. Я еще раз бегло осмотрел каждый документ. Сомнений и прежде не оставалось. Сейчас же я имел на руках всю документальную базу.
На фотографиях, что лежали предо мной, миссис Хохерти и ее муж пребывали в окружении горожан. Кого-то я знал, кого-то нет. Неизменно на каждом фото многочисленные лица. Разного качества и структуры события. Встречи, вечеринки, пикники… События. Какие-то фото были цветные, какие-то черно белые. Даты тоже менялись. Возраст людей менялся. Но они находились на фото. Они состояли среди горожан.
Ничего нового я не узнал. И версии мои никуда не годились. Я никому не мог предъявить ровно никаких обвинений. Ни в мошенничестве, ни в искажении фактов. Опять же ровно по документам и по тому праву, что память не является свидетелем. Даже коллективная амнезия не оправдание. Человек существовал. Дом его существовал по документам. Кстати, я не нашел никаких упоминаний о том владельце дома, что упоминал мне Кууперс. О нем еще говорила библиотекарь. Роб Стенли, так его звали. Что же надо поискать такого в своем полицейском досье. Я включил компьютер, и, дождавшись загрузки, набил на клавиатуре пальцем.
«Роб Стенли»
Программа учета некоторое время думала, по крайне мере делала вид. Маленькие песочные часы-курсор то и дело переворачивались верх ногами. Вот и я был подвешен задом наперед. Потом компьютер выдал мне скромную табличку.
«Данных нет»
А могло так быть, что они называли этого Стенли - Стенли, а он являлся на самом деле Хохерти. И жена его… кто помнит, как он выглядел, этот Стенли с давно заброшенного дома. И был ли он вообще. Жители могли придумать и его детей и его переезд. И в документах он мог быть не Стенли, а Хохерти… Голова кругом.
Что же, я допускал, что кто-то может ошибаться. Кто-то напортачил, кто-то обманывал. Но я не мог этого сказать за компьютер. Разве что нашелся умник, что покопался в базе данных полицейского управления. Внес, что ему требовалось и стер то, что могло мешать. Или изменил что-то на что-то. Конечно, пресловутая вычислительная техника не являлась истиной в последней инстанции. Но кто-то не мог вот так просто пройтись по городу, в плаще невидимке. Везде вписать свое имя, везде оставить фотомонтажные фотографии, внести о себе все данные, и даже создать надгробие. Я в это не мог поверить. А в мистику я не верил никогда. Люди всегда недоговаривают всего, что знают. Это справедливо. Но всегда кто-то проговорится, кто-то что-то видел, слышал, замечал. Человек ходил по этим улицам, находил в общественные места, а его никто не видел, тогда как он видел всех. Сочинитель «Невидимки» Уэлс, кажется, автор незаурядный. Но не могла себе такое позволить пожилая леди. Опять подвис вопрос с ведьмой. Насколько я помнил из детства – ведьма существо коварное и злое. Ни злости, ни коварства от незнакомой миссис я пока не замечал.
Опять же кто-то жил в давно заброшенном по поверьям местных жителей доме, вел хозяйство, не бедствовал. Но не имела собаки, жила в одиночку, в городе мне ни разу не попадалась, хотя утверждала, что это не так. И не взяла из моих рук ни бумаг, ни визитки. Побрезговала или? Не знаю что думать….
Да, поскольку я шериф, всякому в городе я знаком. Видел или нет прежде, ведает обо мне или нет вообще. Увидел человека в форме, пораскинул мозгами и сообразил. Это понять несложно. Но как этот призрак несуществующий в памяти, узнал о моей кошке? И больше сказать, ее кличку назвал? Я не зашел в супермаркет, спросить продавщицу кормов для животных. Сару? Э, кажется Сьюзан. Да. Кууперс ее так называл. Я еще всех по фамилиям не запомнил, не то, что по именам…
В подлинности документов я не сомневался. Подделать их, потом вложить в данные, потом еще как-то занести их в компьютер пожилому человеку практически невозможно в одиночку. Разве что если кто-то ему будет помогать. Кто-то кого можно заинтересовать. Чем? Будущим наследством? Если ее земля что-то стоит. Насколько я слышал, желающих ее выкупить у агентства за столько лет не нашлось.
Какая-то невысказанная мысль мелькнула у меня в сознании, но как мелькнула, так и пропала. Такое случается, когда ищешь ответ, бродишь в темноте и любая искра, от набитого препятствием, обстоятельствами или неумением причины, кажется стоящей путеводной звездой.
Я вернулся к тому моменту, о котором только что рассуждал. Если предположить, что этой миссис кто-то помогал. Вполне возможно. Но кто? Один человек – десяток? Данные по ней есть в каждой городской структуре. Следуя логике, она побывала везде, и всех подкупила. Причем побывала так быстро и так незаметно… а люди, на что они пошли, чтоб исполнить ее просьбу. Она их шантажировала? Дала взятку. Нет. Ничего подобного. Взять хотя бы запись в книге реестра библиотеки. Ее фамилия рассекает фамилии реально работавших там людей. Да, теоретически можно выдрать лист, и вставить другой. Даже переписать все, с одной и другой стороны. Мне эта мысль как-то не приходила в голову. А что, пожалуй, это возможно. Пускай там все записано каллиграфическим почерком. Вот, еще одна блеснувшая догадка. Почерк идеальный. А ведь его так просто подделать. Другое дело, если б все писали индивидуально, какими-то своими каракулями. И не один человек, а большее количество людей. Подстраиваться, вникать, тренироваться. На все – время… Что же? Я даже откинулся на спинку кресла, прокручивая такую возможность. В книге записи очень четкие, ровные…. Но зачем эти записи включать? Какой толк в них скажем библиотекарю? Потому что будут искать всюду. Но скорее было бы наоборот. Ее бы вычеркнули из всех списков и тогда бы смело можно утверждать, что человека здесь никогда не существовало. А тут наоборот. Везде есть. А воспоминаний о нем. Имени его – нет. Может быть те, кто все это задумал, просто не успели ее стереть? Тогда она есть сама по себе. И по документам, но люди утверждают… я снова сбился.
По всему выходило, что эта миссис желала влиться в ряды горожан. Не просто струиться рядом, а именно влиться. Быть членом этого общества. Жительницей. Гражданкой. Тогда все, что с нею связано – законно и понятно. Поскольку человек имеется в документах, все остальное отступает на задний план. Но для чего это ей. Получить гражданство… По документам оно у нее от рождения. Получить статус. Роль. Воспоминание о себе… полная лажа. Она вернулась и заявила о себе. Откуда вернулась? Где она была все это время. Или она считает что нигде не было. Головокружение сбило мой порыв. Мозговой штурм. Я отменил его, выпив остатки воды из графина.
Причины я так и не видел. А следствия все больше меня запутывали.
Первые лица города обнимались, улыбались с теми, кого в городе не существовало до сегодняшнего дня. Чудеса.
Еще одно, немаловажное замечание я для себя отметил. Потенциально получится собрать сведения, какие-либо данные об одном человеке. Интересоваться им скрупулезно и вызнать про него все: привычки, свойства характера, случаи и события из его жизни. Что он любит, где бывает, каков он есть. Допустимо сделать это о двух-трех людях. Но времени получится потратить больше. Но эта миссис обладала знаниями обо всем. В иной плоскости, чем миссис Брэдли. Но владела. Или морочила мне голову своими знаниями? Я не спросил ее обо всех. Лишь о нескольких людях. Она назвала мне их сама. Таким образом, невольно направила меня в нужную ей сторону. Да и сведения, что она сказала, на поверхности.
Возьмем хотя бы меня. Что может сказать о человеке внешний вид. Себя я видывал в зеркале. Сразу видно, что я холостяк. Заботливой руки не видно в моей одежде. Китель так себе. Рубашка и галстук туда-сюда. Опытный взгляд это отметит. Дальше. Главный козырь – моя кошка. Что могло ей сказать, что она у меня есть? Только опять же одиночество. Обычно у одиноких людей кто-то есть. С собакой надо гулять. Проявлять заботу. С кошкой проще. Это логично? Вполне. Потом она просто предположила, а я подхватил. Кличка кошки ей известна…. Это большой минус, прореха. Но допустим, она угадала. Да откуда же?
Оставим это на время.
Эта разгадка лежит на поверхности. Наблюдательность и некоторое умение предугадывать действия и слова человека. Опытный психолог. У Кууперса она рассмотрела кольцо. Он его и не прятал. У меня кольца не было. Допустим. Все объясняется. Но опять же причина ее появления в городе. Таинственного превращения заброшенного дома в жилой… Растения…
Да, растения это еще один камень в огород моих рассуждений. Всякие там цветочки по милости в один день не зацветут. Допустим, она приехала недавно. Как-то подговорила несколько человек вписать себя в городскую среду. Заказала отремонтировать заброшенный дом. Тем паче, что там ездит только Кууперс. Или его жена. Много посторонних там не бывает. Привезла с собой ремонтников. Закупила на стороне материалы. Все это построила. И поселилась. Рядом со всеми. Узнала о некоторых горожанах кое-какие сведения. И стала жить себе. Что тут странного. Опять же зачем ей надо будоражить жителей? Жила бы и жила. Но тут явились мы. Стали спрашивать удивляться. Но она и не подала виду, что обеспокоена. Тем паче что рассказала мне все, что хотела. Кто она? Для чего появилась. Надурить городок? Ведьма? И мэр, и Кууперс, и священник прямо в лицо это не сказали. Но явно задумались. Высказали возможность. Человек возникает ниоткуда и вся устойчивая жизнь города рушится. В мыслях людей. Это не ли не ее цель?
Я пожурил себя за местечковое определение зла. Считаю себя нормальным человеком и рассуждаю так, как закоренелый инквизитор.
Дыра. Снова дырища, прореха.
Как же выяснить был ли дом заброшен или нет? Нет никаких рычагов, что это выяснить. Спросить подростков? Они то наверняка бродят, где ни попадя…
Я встал и прошелся по кабинету, туда и сюда. Куда ушел Кууперс и без машины?
Я снова вышел из управления, и решил проехаться до супермаркета. Один квартал всего. Побеседовать с продавщицей. И узнать, приезжает ли кто-то по вторникам и четвергам, за продуктами… Что за странный интервал. Логичней было бы приезжать, к примеру, по вторникам и пятницам. А не через день… Допустим. Это как она вздумает. Причем с тем условием, что я его никогда не замечал. Сегодня пятница.
14. «Приструнение» Джима-младшего и разговор в супермаркете.
Наш супермаркет, заведение примечательное. С одной стороны, это название. На самом деле это не такой уж и большой павильон, открытый 24 часа в сутки. Место, куда можно приехать за продуктами и чем угодно. С другой стороны, это скорее склад, чем настоящий супермаркет. Потому что товары лежат на трехъярусных полках. И добраться до них можно только с посторонней помощью. Впрочем, первой важности товары располагаются внизу. Штабели запакованных товаров время от времени таинственным образом перемещаются вниз. Хотя я ни разу не видел штаббеллера. Можно заказать товар и к назначенному времени - грузчик с чеком и тележкой будет дожидаться вас на парковке.
Продавцов в супермаркете работает четверо. Не густо. Двое работают посменно, двое выходят в разное время. Плюс управляющий. Он же директор и бухгалтер. Еще грузчики. Это в основном ребята из старшеклассников. Этих работников число варьируется.
Припарковавшись недалеко от входа, я заметил группку ребятишек, что ставила свои велосипеды в специальные отсеки. Думаю, они приехали за мороженным. Я припомнил, о чем говорила мне сегодня миссис Брэдли. И потому быстро закрыв машину, я скорым шагом направился к входу.
Ребятишек было человек семь-восемь. Кто-то постарше, кто-то помладше. Всех я их, разумеется видел, но также разумеется не знал, кого как зовут.
—Ребята, - произнес я, подходя к ним, - постойте. - Они недружно и с настороженностью остановились.
— Не подскажите мне, нет ли среди вас Джима Андерсона? – говорил я серьезно и не сюсюкался.
Они еще больше насторожились и переглянулись между собой.
— Нет, - произнес я вполне серьезно, - арестовывать его я не собираюсь, но поговорить с ним мне все-таки нужно.
— Нет среди нас Джима Андерсона, - ответил одни веснушчатый подросток, лет двенадцати. – Правда, ребята? – те нестройно кивнули. Взгляды их, как бы то ни было, не сделались успокоеннее.
— Жаль. Я хотел поговорить с ним об одном деле. Но и вы мне поможете. Скажите, вы часто выбираетесь за город?
— Бывает, - неохотно отозвался тот же подросток.
— И ничего там подозрительного или странного не замечали? – я рассчитывал зажечь их интерес, не больше. Не получилось. Они смотрели и дичились по-прежнему.
— Ничего, - ответили все, покачав головами.
— Что же, я понял, - я многозначительно кивнул. – Если вдруг увидите Джима, скажите ему, что шериф Ретц им интересовался. На предмет его поведения. Если я его не найду, передайте, что на его имя придет уведомление из полицейского участка.
— Зачем еще? – веснушчатый малец вдруг покраснел.
— У нас есть информация, что его поведение, возможно не так хорошо, как ему самому кажется. Впрочем, ему беспокоиться не о чем. Все штрафы, что присудят, все равно оплачивать родителям.
— А что, - осторожно спросил один из мальчиков, большой ли штраф ему могут присудить?
— Конечно не такой большой, как возможно. Долларов сто, двести. Как решит судья.
— А что он такого натворил, шериф?
— Эта информация касается только Джима. Вам могу лишь сказать, что мне хотелось с ним поговорить. Что ж ребята, я не буду вам мешать делать покупки… - с этими словами я ушел внутрь супермаркета.
Ребята остались снаружи. Их желание идти вслед за мной изменилось. Некоторое время потоптавшись на месте, они взяли велосипеды и быстро покинули площадь. Но скоро, и я это предвидел, один из мальчиков снова вернулся. Тот самый, рыженький. Он принялся следить за мной из-за витрины. Я же отыскал отдел с кормами для животных и не торопился выйти на улицу.
Продавщица, Сьюзан, как я запомнил, приветливо мне улыбнулась. Девушка выглядела лет на двадцать, двадцать пять от силы. Была тоненькая, светловолосая. У нее было острое лицо, небольшой носик и миленькие ямочки на щеках. Светлые глаза смотрели просто и с любопытством. Разве что лоб ее слегка поблескивал, отражая свет. Пикантная подробность. Она, как и все продавцы носила униформу супермаркета – розово-белое платье в мелкую полоску, и небольшой синий фальш передничек с карманом и вышитым логотипом заведения на нем.
Девушка посматривала на меня заинтересованно.
— Много посетителей? – спросил я, поздоровавшись и взяв пару банок с консервами для кошки.
— Нет, сейчас еще мало. К вечеру будет больше. Вы сегодня не в свое время, шериф.
— Я согласен, - воскликнул я. – М-да, - я снял фуражку и поправил волосы на затылке. – Спасибо за напоминание, мисс Сьюзан. Я тут подумал, - решил я проверить одну мыслишку. - Подскажите мне? Кто обладает информацией о растениях. Я, может быть, соберусь и что-нибудь посажу перед домом.
— Я могу помочь. Мы все в маркете… - поправилась девушка, - способны. Потому что торгуем и рассадой и живыми растениями. Нам привозят из питомника.
— Очень хорошо. Но думаю, это подождет. Я не совсем готов ухаживать и все такое…. Кроме того, мне кажется это сложно. Сколько времени пройдет, прежде чем получится какая-нибудь красота.
— О, шериф, - произнесла она, - сейчас можно потратить не так много времени. За пару-тройку часов посильно оформить цветник. Посадить готовые растения. И будет казаться, что они росли там всегда.
— Неужели? – деланно удивился я. Кое-какие детали начали сходиться. - Весьма любопытно. Приму к сведению…. Но собственно, я тут по другому поводу. Мисс Сьюзан, вы, должно быть, знаете постоянных покупателей на «ура»?
— Кого-то лучше, кого-то нет, но постоянных знаю. А приезжие у нас редкость… – сказала она, как-то мечтательно улыбнувшись.
Я оплатил покупку, и сложив их в стопку, спросил:
— Я знаком с недавних пор с одной пожилой леди. Она тут у вас берет еду для своей кошки. Миссис Хохерти… - я выдержал паузу. Сьюзан все также глядела на меня странным, полу смущенным, полу влюбленным взглядом. Для нее я был новым человеком. Что же ее тоска понятна. Все лица, одни из года в год, надоедают. Разговоры, темы, манеры… а тут новый шериф! Сьюзан слегка подалась вперед, как бы невзначай опираясь на прилавок. Потом вдруг смутилась, поспешно взяла деньги и, открыв кассу, сунула их очень быстро в ящичек и со звоном захлопнула ее. Потом покраснела, опустила глаза и слегка отодвинулась от прилавка. Все это произошло очень быстро, очень женственно. Я ждал. Случается видеть проявление нежности в мою сторону. Одинокие дамочки так жаждут любви…
— Да, шериф, - произнесла Сьюзен, точно не услышав моего предыдущего предложения. – Это возможно, - поспешно прибавила она. Лицо ее переменилось, точно она вспомнила вдруг о чем-то важном. И чего-то испугалась.
Влюбилась. Меня пригвоздила эта мысль. Потому я прочистил горло и снова спросил.
— Так мисс Сьюзан, скажите, вы знаете миссис Хохерти? Она берет здесь у вас корм для кошек? Я ее у вас не разу не видел, но она утверждает, что именно тут мы с ней и познакомились, каково?! – я постарался придать своему тону беззаботный вид.
— Пожилые леди бывает, слегка повреждаются умом. Им все что-то кажется… - произнесла девушка. – Взять хотя бы мою мать… Она вечно дуется на меня, будто бы я в чем-то виновата. А в чем? – она пожала плечами. – Не думаю, шериф, что знаю ту леди, о которой вы говорите. Я, правда, тут работаю не так долго, всего полтора года, но людей то всех знаю наперечет. Коль она покупала у нас зоотовары, да и прочие товары, я бы знала.
— А это фото вам не знакомо? – я показал фотографию миссис Хохерти. – Это она с мужем.
— Это праздник города, я вижу, - пожала плечами и чуть скривила губки, продавщица. – Эту чету я не знаю. Может быть, они приезжали сюда ненадолго. И попали в кадр?
— Я и сам так хотел бы думать. Но нет, - я убрал фото. – У нас есть тут какой-нибудь кошачий клуб?
— В смысле? – переспросила девушка, не вполне понимая.
— Клуб любителей кошек. Где бы они встречались, обсуждали своих питомцев. Где старые леди проводят свой досуг, - подсказал я ей более понятным языком.
— Ничего такого тут нет, - отрицательно качнула головой девушка. – А вам интересно там побывать? – быстро спросила она слегка оторопело.
— Я подумал, раз моя знакомая леди - кошатница…
— Ах, вот в чем дело. Вы думаете навести справки о ней там? – быстро сообразила Сьюзан.
— Справки я уже навел. Мне непонятно как она меня узнала.
— Вы же шериф.
— Нет. Она сказала, что знает, как зовут мою кошку. А я могу поклясться, никто в городе не знает, как ее зовут.
— Я знаю! – неожиданно огорошила меня Сьюзан.
— Вы? Откуда, - клянусь, у меня брови на лоб вылезли. Я не помнил за собой такой болтливости.
— Вы сами как-то ее называли… - подавив смешок, молвила девушка.
— Вот я болтун! – улыбнулся я. – Должно быть, кто-то слышал, а я посчитал это мистическим случаем. Одна гора свалилась с моих плеч, но новая, похожая на Столбовую, привалилась.
— Вполне может быть, - еще раз улыбнулась Сьюзен. – Ее кличка Грета. Ей год и пять месяцев. У нее трехцветный окрас на счастье, - произнесла она, потешаясь над моей реакцией.
— Да, полное досье. Откуда вы…
— Я запомнила. Вы говорили.
— Вам или кому-то еще?
— Мне. В первый или второй визит сюда. Я просила, для кого вы хотите купить консервы. И посоветовала вам выбрать вот эти – она указала на мою недавнюю покупку.
— Велл, вот оно что! Я, наверное, вас отвлекаю от работы, - спросил я, тоже усмехаясь. Как же я забыл, что уже упоминал Грету в общественном месте? Вот и строй догадки и гипотезы после этого. Не промах, а провал в памяти. Не исключено, что такой вот массовый провал случился и в истории миссис Хохерти. У меня одного, и у всех прочих.
— Нет, шериф, - Сьюзан еще раз улыбнулась. Выглядела она довольной.
— Странные обстоятельства у этого дела. Леди уверяет, что прожила всю свою жизнь здесь в окрестностях города. Что работала в библиотеке. Что со мной виделась регулярно здесь, вот в этом супермаркете. Но ни я, ни кто-либо иной ее не помнят и не знают. И вы не исключение.
— Она живет загородом?
— Да. На Уоринг роуд.
— Да, я знаю… - произнесла Сьюзен, что-то припоминая. Лицо ее слегка нахмурилось, словно бы вспоминая что-то.
— Что вы знаете? – теперь уже я заинтересованно качнулся вперед.
— Там такой дом заброшенный стоит… его с дороги видно. Я там бывала. Проездом. Жена вашего помощника, моя двоюродная сестра.
— Ах вот оно что, - несколько разочарованно произнес я в ответ. Наивно было ожидать раскрытия тайны от простой девушки.
— Да, дом давно заброшен. Туда никто не ходит. Его пытались продать, кажется, но неудачно.
— Да, мне говорили. Агентство хотело продать этот дом.
— Возможно… - Сьюзен, как-то задумчиво посмотрела на меня. – Или вас обманули, шериф, или там происходит что-то загадочное.
— У нас в городе много ли шутников? – иронично спросил я.
— О, вполне достаточно. Но на шутку с шерифом я думаю, решиться некому.
— Я согласен, - воскликнул я. – М-да, - я снял фуражку и пригладил волосы. – Спасибо за помощь, мисс Сьюзан. Думаю, мне надо переговорить еще с одним человеком.
— Не с тем ли мальчиком, что ждет все это время снаружи, - она украдкой кивнула мне на витрину.
Видимо Джим Андерсон, все еще торчал снаружи.
— Возможно и с этим молодым человеком.
— Заходите, еще шериф, тут вам будут рады! - произнесла порывисто Сьюзан и улыбнулась, смутившись своей смелости. – За кормом для Греты!
Я кивнул, сграбастал, в общем-то ненужные банки и пошел к выходу.
Оказавшись на улице, передо мной встал Джим. Придерживая свой велосипед рукой, он стоял, поглядывая на меня. Песочного цвета шорты, светло-серая футболка с принтом какой-то гоночной машины.
— Сэр, - произнес он с бледным лицом. – Вы хотели со мной поговорить? Только пожалуйста, - едва не взмолился он, - не присылайте ничего моим родителям!
— Смотря по результатам разговора. Я слышал, что ты чем-то невзлюбил одну почтенную миссис?
— Я ничего не делал, - пожал он плечами и отвернулся.
— Что же, может, и не делал. Я вот подумал, как бы ты отнесся к тому, кто взял бы и заляпал твой чистенький велосипед. Ни с того ни с сего. Пришел бы, взял ведерко с грязью или еще хуже, с мазутом. И планомерно все обмазал ею?
— Я то не планомерно, - старательно повторил незнакомое слово, мальчик.
— Мне кажется, тебе бы не понравилось это, не так ли. И ты бы возмутился. Или я не прав, и ты бы с радостью его изляпал еще больше, а может быть и доломал? Веселиться, так веселиться!?
— Нет, - он насупился и покачал головой. – Мне бы этого не хотелось.
— Да, я понимаю, что иногда сложно остановиться, особенно когда есть причина.
— О, еще бы, сэр! – закивал Джим.
— Но у человека есть голова на плечах. И он всегда думает, что может получиться из его идей. Конечно, если человек взрослый и оценивает свои деяния ответственно. Президенту Линкольну, к примеру, тоже может быть, не очень хотелось гражданской войны. Но он был вынужден пойти на нее, когда решался вопрос рабства.
— Я понимаю, сэр! – произнес Джим.
— В таком случае, я не стану присылать повестки в участок. Ответственные люди сами знают, как исправить ситуацию. Как найти смелость извиниться. – Он кивнул и посмотрел на меня. – Что-нибудь еще?
— Вы спрашивали, бываем ли мы за городом. Я сознаюсь. Мы бываем, - произнес мальчик вздыхая.
— И на Уоринг роуд?
— В заброшенном доме? Мы туда ездили. Там столько диких горлиц! И вообще классно и страшно…
— Дом заброшен? Вас никто оттуда не гонял?
— Там тишина. Никого нет. Разве что кто по дороге проедет.
— Ясно, - произнес я, быстро. - Очень интересно. Когда вы там были последний раз?
— Третьего дня. Мы там играли в войнушку. Комнаты пустые, окна побитые. Как раз подходит.
— И никого там не видели?
— Никого.
— Спасибо Джим, ступай! – протянув ему руку, произнес я. Он осторожно ее пожал, схватил велосипед и помчался по улице, набирая скорость.
15. Риэлтер.
В городе оставался единственный человек, который мог бы кто мог бы добавить мне сведений и о доме, и о самих его хозяевах. Специалист по продаже недвижимости. Агентство располагалось на Второй Западной улице, и мне пришлось проехать на машине несколько кварталов по городу. Собственно это только название – город. Сельские домишки, с садиками, какими-то сооружениями, занимали кварталы и жались друг к другу, посредством переулков и улочек.
Здание риэлтерской фирмы занимало переднюю часть двухэтажного дома. Выступающую пристройку-террасу. У меня в ушах все еще звучал голос миссис Брэдли, про очень милого человека, да еще и страдающего близорукостью.
Остановившись недалеко от конторы, мне пришлось пройти назад, так как поблизости что-то копали. Вероятно, укладывали кабель… Словом, я оказался возле дверей агентства, около четырех часов дня. Солнце уже начинало клониться, и глубокие тени легли на пространство перед домом, вычерчивая линии на посадках кустов и некрупных деревьев. Перед крыльцом конторы располагался большой плакат, футов восьми, на котором висело предложение покупать здания и землю исключительно в данной конторе. Плакат содержал в себе красивый, явно не нашей местности особняк, с колоннами и какими-то лепными украшениями и соответствующую случаю надпись. Один угол плаката загнулся, обнажая фанерку с изнаночной стороны. Кто-то пририсовал там две ножки, что торчали таким образом, что плакатом кого-то придавило… Мне показалось это забавным.
Контора занимала часть здания, и вероятно сам хозяин жил этажом выше. Потому что тут же находилась дверь и звонок с латунной, отполированной табличкой. На которой я прочел:
«Риэлтор Адам Рочестер»
Я поднялся по ступенькам под козырьком и новым плакатом, установленным внутри. Скорее информационным стендом-пюпитром слева по ходу, у двери. На нем были аккуратно вывешены предложения о продаже недвижимости. Несколько домов с фотографиями и описанием, а также земельные участки с видами. Штук шесть-семь. Отведенных мест здесь было больше, и пустые места занимали какие-то иные предложения. Я не стал читать. Входная дверь в агентство оказалась не запертой. Правда дверь оставалась прикрытой, но дернув за ручку, я почувствовал, как она открывается наружу. Войдя в контору, я увидел большую комнату с несколькими мягкими диванами, и ворсистым ковром посередине. По углам комнаты были расставлены треноги-стенды с продающейся в наших окрестностях недвижимостью. На изображениях, предложения, что я видел при входе увеличились в размерах. Все дома были представлены с четырех видов с подробным плановым описанием. Тут же на столиках, стояли какие-то макеты, не самого высокого качества, а также разложены буклеты и почему-то простые карандаши. Видимо для пометок.
В зале я не увидел ни одного человека. Тогда я вернулся ко входу и позвонил в соседнюю дверь с табличкой.
Минут через пять, не меньше, я услышал шаги по ту сторону двери. За это время я успел пройтись по всем стендам с продажей посмотреть, что же у нас продают и еще раз убедиться, что торговля недвижимостью, вещь интересная, но нудная.
Адам Рочестер, оказался высоким человеком, с густыми, каштановыми волосами, белой рубашкой и черными брюками. Причем, брюки его не выглядели идеально, топорщились и складывались по низу, наползая на ботинки. Он носил очки в золотой оправе, и имел не очень приятное очертание красноватого рта. Вероятно, он являлся моим ровесником, лет под сорок.
Изобразив приветливую улыбку, он решительно подошел и пожал мне руку:
— Шериф, очень рад знакомству. Как же так получилось, что вы купили дом, обходя нашу фирму?
— Мне посоветовали напрямую, - заметил я.
— Что же, надеюсь, в следующий раз, вы обратитесь к нам и мы подберем для вас самое лучшее предложение округа! – не без ехидства, как мне показалось, произнес Рочистер.
— Мой дом меня устроил, - ответил я.
— Как прикажете, - он внимательно посмотрел на меня. – Чем могу?
— Вы всегда держите это помещение открытым?
— Всегда ли я его держу так? – переспросил Адам. – Нет, я иногда его закрываю, - он вдруг радостно засмеялся своей шутке. – Я зашел домой на пару минут… Так что… Нет конечно, к тому же у нас безопасно. Или вы можете сообщить нечто обратное?
— Безопасно, - я согласно кивнул. Хотя некоторые закрываются от бродячих псов, - подумал я, но вслух уточнил: - Мистер Рочистер?
— Можете меня называть Адамом, - милостиво разрешил риэлтор.
— Прекрасно… Адам. Я разбираю одно дело, и надеюсь, что вы мне протяните руку помощи.
— Я к вашим услугам. Вы желаете что-то конкретно узнать или вообще? – он прошел к боковому столику и взял свой ежедневник, открыл его и, поднял один из многочисленных карандашей, приготовился писать.
— Дело несколько странное. Я бы сказал, необычное. Любопытное, - произнес я. - Но вопрос не совсем о нем. Вы требуетесь мне как специалист. Что вы можете сказать о доме номер 22 по Уоринг роуд. Кто там жил, кто живет теперь… - я не успел закончить фразы. Адам в недоумении прервал меня.
— Но шериф, - он даже покраснел. – Этот дом все еще не развалился? – риэлтер взмахнул руками в приступе не то гнева, не то обиды. Признаться, его реакция явилась для меня неожиданностью. Я никак не ожидал, чтоб на простой вопрос человек буквально взорвался эмоциями.
— Нет, дом стоит и поныне.
— О, – риэлтер взял себя в руки. – Простите меня за мою резкость. Это дом, моя боль. Я работаю много лет. Все участки и объекты знаю назубок. А это, как заколдованное место…
— Что вы этим хотите сказать? – насторожился я. Опять двадцать пять. Теперь вот «заколдованное место!»
— Простите. Присядем, - он указал на диван. Сам устроился напротив. Уронив ежедневник на колени. – Этот дом, как заноза в моей ладони. Как сорняк в моем саду. Я говорю условно, - прибавил он немного наигранно. – Обычно объект выставляется на продажу, и ждет своего покупателя. Одни объекты уходят на ура, за считанные недели. Это очень хороший ток, как мы говорим. Другие виснут на месяцы. Это, как вы разумеется, понимаете, не так выгодно. Приходится много работать, а результат не приходит. Но есть объекты, которые висят на вас мертвым грузом. И вы ничего, ничего с этим не можете поделать. Случай с домом 22 на Уоринг роуд как раз такой. Это висяк. Долгий и нудный висяк. Его никто не желает покупать. И с тех пор, как съехали старые хозяева, он висит на балансе нашей фирмы. Прежде тут работал мой тесть. Он был в приятельских отношениях с тем хозяином, и по дружбе выкупил его дом и земли, когда тот решился на переезд. Я, удачно женившись, - тут Адам снова сделал какое-то излишне веселое лицо, - унаследовал его бизнес. Контора не приносит много дохода, но кое-что я продаю. В этом месяце удалось продать несколько акров земли. Так что нельзя сказать, что я в минусе…
— Вернемся к дому, - попросил я. – Мне нужно знать, кто был его хозяином. Желательно бы знать, кто числится им теперь.
— А я вам скажу, - Рочистер порывисто встал, буквально бегом кинулся к конторке, что стояла у стены, напротив входа, и извлек из ее недр какую-то толстую книгу в мягкой обложке.
— Это наш талмуд. Надеюсь, я не оскорбил ваших чувств…? – он обернулся из-за плеча.
— Нет, продолжайте, – произнес я, мало-помалу привыкая к манерам этого господина. Немного театрального эффекта и ежедневные буффонады в продаже недвижимости, сделали его таким.
— Журнал учета, если угодно. Здесь фиксируются сделки. Но постойте, - вдруг остановился он, раскрыв книгу. - Разве вы не были в архиве?
— Я только что оттуда. Но мне нужна консультация.
— А, - он быстро кивнул и снова взялся за книгу. Стал быстро листать, почти профессиональными движениями тонких пальцев. – Это адреса. Тут все сведения, - пояснил он.
— Кто является владельцем сейчас. Ваша фирма? Или частное лицо. Выставлялся ли дом вообще на продажу?
— Я же вам говорил, мой тесть выкупил тот дом с участком. Заплатил по тем временам нормальные деньги. Думал, все окупиться. Время шло, уж тесть на кладбище…. Дом старый. Там лет тридцать поди… - ах вот. Нашел. Он принялся торжественно читать, приблизив книгу поближе к лицу. Привычка, несмотря на очки. Рочистер вдруг поднял на меня глаза, потом снова уткнулся в книгу. – Ничего не понимаю. Я был уверен, что дом выставлен на продажу. Но тут значится, что он принадлежит семье Хохерти. Да, вдове Хохерти. Я вижу, как написано моей рукой. Приписка. Справка, о переводе жилья под ее юрисдикцию. Так-так, еще не легче. Дом тесть не выкупал… там владельцем значился мистер Хохерти. А его жена наследовала по его смерти. Доверенность, акты, нотариально заверенная копия наследства. Вы что-нибудь понимаете, шериф?
— Вы всегда что-то приписываете?
— Я веду дела, как мне удобно. Но я отчетливо помню всю историю. Тесть мне не раз ее повторял, как бы в назидание… мол, не стоит переоценивать и себя и дружбу…. Я четко помню, что дом стоял пустой…. И никаких Хохерти…. Но почерк мой. И эта приписка.
— Не покажете мне? – я подался вперед.
Он в полном недоумении повернул мне книгу. Я увидел несколько записей. Каждая страница относилась к конкретному дому. Напротив адреса 22 Уоринг роуд стояла запись. Владение семьи Хозхерти. И приписка, сделанная карандашом. Одним из многих, что обитали в конторе. По смерти мужа, владеет его вдова. И дата. Страница представляла собой хоть и рукописное, но тщательно заполненное поле, где были указаны размеры дома, его привязка к координатам и дороге, и даже нарисован план земельного участка. Тут же значились какие-то мало понятные цифровые обозначения и приписки.
— Подпись и почерк мои. Но я, хоть убейте не помню, чтоб я это писал, - поскрёб лоб Рочистер. – Он недовольно прошептал какое-то ругательство.
— Может ли так быть, чтоб кто-то проник к вам в контору и внес правки. Тем более, что контора пустует.
— Внес правки? – переспросил он, уязвленно. – Моим почерком. Нет. К тому же надо знать, где искать. Что искать.
— Зато не надо знать, что писать…. Что означают эти цифры? – я указал на страницу.
— Вы напрасно смеетесь, шериф. Я то отлично знаю, как веду дела. Что писать надо, а что нет. Эти цифры – номера договоров, доверенности, номера дел в моей конторе, где эти документы хранятся… - Это ерунда какая-то! – Рочистер снова порывисто встал и махнул рукой, как градусником. - Я не помню, что записывал это! Понимаете. Это нонсенс!
— Значит, вы утверждаете, и можете подтвердить, что писали эти записи вы, но не помните ни когда это сделано, ни кто является владельцем дома.
— Адрес указан правильно. Насколько я помню, дом принадлежал чете Стенли. Но они покинули город, лет тридцать назад. Я считал… да что там говорить, и сейчас считаю, что тут какая-то накладка. Я видимо не то записал. Или не туда. Или вообще – он схватился за виски, – у меня голова кругом. Я считал, что веду дела исключительно точно. На память не жаловался. Коль этим зарабатываешь на хлеб, как не станешь докой, асом своего дела. Мы всегда спорили с тестем на эту тему. У нас было своего рода соревнование… Вы мне скажите, шериф, что это все значит?
— Скажу, что все, что нам известно – сосредоточено в игольном ушке. А известно только то, что женщина живущая по этому адресу всему городу неизвестна. А она считает, что знает всех.
— У вас есть ее фото? Я быть может и потерял к себе доверие, но не сошел же сума в одночасье?!
— Фотография есть. И она, и ее муж. Вот она, - я показал фото семьи Хохерти. Рочистер взял фотографию, долго смотрел на нее в очках, еще больше без очков и то и дело пожимал плечами.
— Чудеса! Я их не знаю, хотя могу поклясться, что вот тут стоит мой тесть! – он указал на одно из фото. Это его профиль, пусть и фото обрезано.
— Угу, - кивнул я, забирая фотографии назад и пряча в папку. – Что-нибудь еще можете показать, мистер Рочистер? Например, документы на семью Стенли? Если вы говорите, что ваш тесть купил дом и землю у него. Не сохранилась ли купчая?
— У нас не архив, но я был уверен, - он снова порывисто встал, отправился за конторку, выгреб оттуда картотеку и принялся очень быстро, точно при цейтноте листать карточки в каталоге. Пальцы его перебирали записи так ловко, что я невольно залюбовался его работой. Наконец он вытащил бланк, и торжественно потрясая им, повернулся ко мне.
— Я же говорил! – он показал глазами на листок. – Я нашел ордер на Станли. Вот он. Читайте! – он величавым жестом передал листок. Я взял бланк, и просмотрел его глазами.
Потом вернул его назад. По моему лицу, риэлтор понял, что листок меня нисколько не убедил.
— И? – выдавил он из себя.
— Тут сказано, что Стенли проживали на углу третьей западной улицы и первой восточной. Дом номер 3 дробь 4. И продали свой дом некому Галахеру. Тот, в свою очередь продал дом Мифертону. Тот еще кому-то. Сейчас там проживает мистер Гнапс.
— Не может быть!
— Читайте сами. Довольно. Я понял, что здесь все ровно так обстоит, как обстоит, - произнес я загадочную фразу, сам едва понимая ее смысл.
— Это мистификация. Но я же помню! Я помню! – едва не вырывая волосы, вскричал Рочистер. – Это какая-то мистификация. Обман. Вселенский обман. Или хуже – заговор. Кто подменил все? Зачем? И перемешал…
— Проверьте другие записи. Например, то, что сказано обо мне! – посоветовал я. – Это приведет вас в чувство. – Я назвал свой адрес.
Риэлтор взглянул на меня так, словно бы я открыл ему глаза, и вернул к жизни. Он снова лихорадочно стал рыться в картотеке, потом выхватил листик, глянул в него и довольно глупо улыбнулся.
— Что там? Я не проживаю там, где проживаю?
— Нет, как раз наоборот. Проживаете. Все дома в городе у меня переписаны. Есть данные. Планы, примерная стоимость. Тут все в порядке.
— Так что же не так с моим домом?
— Дело в том, - произнес риэлтор, - что я же вам дом не продавал. А тут значится, что именно наше агентства это сделало. Стоит дата. И моя подпись.
— Думаю, что как раз это я объясню. Дом мне показал шериф Гарисон. Я сразу же его взял, потому что не хотел бегать туда-сюда. Прежние хозяева его уступили. Вероятно, они были вашими клиентами. И сделали все без вас. А вы зафиксировали факт продажи, так сказать постскриптум….
— Но если это так, то я не получил со сделки законные 10 процентов! Это возмутительно! – так вот что его так расстроило. Я усмехнулся.
16. Финал репетиция.
Если кажущаяся версия представляется совершенно необыкновенной, но других версий попросту нет, то эта версия и есть правда. Ш.Х.
У меня на руках налицо все документы. Полный перечень так сказать. Жизнь на глазах. И отсутствие внятного объяснения. Остается, для полноты ощущений, но не бумаг, отыскать доктора, и взять у него справу о своей вменяемости. Не только мне. Но и всем горожанам. Но что даст эта справка в практическом смысле? Нет. Довольно и того, что уже я насобирал.
Вернувшись в свой офис, я застал там Кууперса. Тот с несчастным видом собирал какие-то бумажки. Причем все они были выложены в ряд. Собрав, он принимался снова их перекладывать. Увидев, что дверь открывается, мой помощник встрепенулся.
— Я кое-что выяснил, шериф!
— Я очень рад, - грузно усевшись в свое кресло, и вытягивая ноги под столом, произнес я.
— Вы, метко подсказали мне, где искать. Я пообщался с некоторыми господами. Поднажал….
— О чем это вы, Кууперс? – не понял я.
— О Гусе мистера Уоррена. Они его, в самом деле, утащили… и спрятали. До боев. Думали так все пройдет. И они как-нибудь все уладят. Претендент на чемпионство. А у них ставки, - Кууперс бросался словами, как плохо слепленными снежками. То, что он говорил, его совсем не интересовало.
— Гусь? Мне бы ваши заботы, Каспер, - произнес я, зевая. – Где же этот гусь?
— Я его пока в багажнике запер, - ошалело взглянул на меня мой помощник. – Сэр, вы же сами дали указание его найти!
— Ага…. Постойте, гусь же задохнется!
— Я щелочку оставил. Не тут же его держать…
— Так отвезли бы его хозяину. Предъявили, так сказать пропажу…
— Я подумал, что вам захочется взглянуть… - Кууперс пожал плечами.
— Ладно, это подождет…. - Я смерил помощника взглядом. – Как вы считаете, кого мы могли бы взять с собой в качестве свидетелей.
— Для чего? – быстро переспросил Кууперс, но я знал, что он прекрасно все понял и без объяснений.
— Кого-нибудь нейтрального, кто бы мог не бросаться в бой сломя голову, а достойно себя вести. Не кричать и браниться, не доказывать очевидное. А объясняться вежливо. Нам нужно постараться все расставить на свои места. Либо она лжет. Либо лжем все мы. В этом вопросе я хоть и заинтересованная сторона, но хочу справедливости. Так кого бы вы порекомендовали?
Кууперс задумчиво почесал подбородок. Посмотрел на пол, в стену, в окно, рассуждая сам с собою.
— Мне и рекомендовать то некого. Не брать же миссис Брэдли!
— Согласен. И не Люсю О.Нил. Нужен кто-то авторитетный, и в то же время не горячий. Не спорщик.
— Пастор Браун?
— О, Пастер излишне компетентен во всех вопросах, - ответил я отгораживаясь ладонью от идеи.
— Тогда я и не знаю, кого привлекать. Нужен достойный свидетель, уважаемый, такой, который бы долго жил в городе и не на последних ролях…
— Мэр? – я покачал головой. – Думаю, он не согласится. Эта история слишком театральна. Хотя… именно поэтому он мог бы поехать. Если не испугается за свое положение и репутацию. Или не скажется занятым.
— Он может, - согласился Кууперс. – Но я больше никого назвать не смогу.
— А те люди на фотографиях? – я извлек из папки фото. Перечислил тех, кто мыл мне внешне знаком - библиотекаря миссис О.Нил пропускаем, прежнего шерифа Гордона – не уверен, нынешнего мэра Поулза - называл. Владелица кафе, миссис Эриксонн. Владельца промтоварного магазина. Управляющего салоном «Кодак»….
— Я не знаю, согласятся ли они. Кто-то нам не подходит. Кто-то уже умер. А прочие пожилые граждане вряд ли в курсе этого дела. Я никому не говорил. К тому же волновать их, думаю, нам дороже выйдет. Эти люди пусть и благополучно спокойные, легко теряют всякое спокойствие, когда дело касается такой хрупкой субстанции как память и воспоминания в частности. А если тут замешаны небылицы… у, тут их вовсе не унять будет! Помяните мое слово, шериф! Видели бы вы, как умеют спорить пожилые леди между собой, знающие друг друга с детства!
— Да, представляю, - подернул я плечами. – Так какой выход?
— Мне видится очная ставка в таком вот виде. Вы, я, возможно авторитет. И кто-то, кто мог бы знать ее так сказать вообще, - неопределенно произнес Кууперс. – Лицо нейтральное. Дантист, продавец, соцработник, доктор Миллз, судья Донахью, подруга… мы не знаем, кто у нее подруги, не так ли?
— Не знаем. – Подтвердил я. – У доктора я не был, это конечно минус, но думаю, я не много бы узнал нового. Удивление, восклицания и сотрясения воздуха, слова «не может быть» и так далее. А судья еще не вернулся, не так ли…? А вот на счет продавца, это мысль, Кууперс! Тем паче, что она сама мне подсказала место, где она бывает дважды в неделю. Супермаркет.
— Сьюзен? – подхватил мою мысль помощник. – А что? – он сам себе порадовался. – Выходит, и я не зря ломал голову. Сьюзан пусть и моя родственница со стороны жены, но ведь она же продавец товаров. Она видит людей гораздо чаще, чем мы. И имеет про них свое мнение! А может быть младшая Люси О.Нил? – тут же пошел на попятную мой помощник.
— Э, нет. Библиотекарша излишне эмоциональна для нас.
— Я про младшую, дочку!
— А какая разница? Она станет защищать мать. Боюсь, что только Сьюзен нам подходит. Риэлтер, пастор, архивариус, каждый мог бы нам помочь и в тоже время не подходят в помощники. Равно как и все прочие. А вот мэр! Эх, как бы с ним сладить!
— С кем это вы собираетесь «сладить», шериф? – появляясь на пороге нашего офиса воскликнул мэр Поулз. Мы переглянулись с Кууперсом. – Какие новости? Я зашел лично все узнать о том странном деле. Есть что-то определенное?
— Мы как раз собираемся все окончательно прояснить... или наоборот! – произнес я, поднимаясь навстречу мэру. Кууперс неестественно вытянулся во фронт.
— Что значит «наоборот?» - повернул голову мэр. – Из всего, что я знаю, то что вы мне сообщили, шериф, я ничегошеньки не могу понять. Во вверенном мне городе и такое… происшествие! Непорядок.
— По документам и свидетельствам, все как раз наоборот. Отлично.
— Опять это слово! Я начинаю его пугаться, мэр поверхностно оглядел участок, словно желая за что-то зацепиться. Почувствовать опору. – Что вы предлагаете?
— Поедем к ней! – воскликнул я. – Если не знаем ее, так познакомимся!
— Что же, - мэр не принялся мямлить. Это мне понравилось. – Едем.
— Мы хотим взять еще одного свидетеля! – подхватил Кууперс. – Продавщицу из супермаркета. Мою кузину.
— Не будем тянуть с визитом, - повернулся к выходу мэр.
Мы разместились в моей машине. Мэр сел на заднее сидение. В общем-то, он не отличался излишней щепетильностью. Но, согласившись, стал задумчив и как будто бы тих. Видимо ожидал увидеть нечто необыкновенное и внутренне готовился к этому. Мы заехали в супермаркет и я буквально под свое честное слово, забрал Сьюзен с собой. Управляющий долго плакался, что она нужна в магазине, что сейчас наплыв покупателей и вообще, отлучки в рабочее время чреваты вычетом жалования. На это я сказал, что мы берем девушку не ради своего удовольствия, а исключительно по делу, как консультанта. Когда же из машины показался мэр и хмуря брови направился в магазин. Управляющий, его заметив, быстро согласился с моим условием.
Сьюзен даже не переоделась. Она разместилась с мэром и мы поехали.
Я кратко рассказал часть той информации, что была нам известна. А закончил словами.
— Мы едем не обличать, а установить истину. Всякое возможно, но мы не заинтересованы ни в скандале, ни в вызове скорой помощи. Нам надо установить, что знаем мы и что знает она. Кто она, откуда здесь и если она весомо докажет свои слова, нам придется с этим согласиться!
— Ничуть! – мэр подал голос с заднего сидения. – Пусть она говорит что угодно. Я считаю, что мы вправе доверять собственным чувствам, а не навязанным кем-то.
— Ненормально, - произнес я, - как в течение такого длительного времени никому не приходило в голову сверить данные о человеке с реально существующим гражданином…! Умысел или упущение?
— У нас такого быть не может! – пробормотал, меняясь в лице, мэр. – У нас каждый гражданин на учете. Вот если этого гражданина не было, фактически или как-то по-иному, тогда другое дело. Но его и не было! – горячо воскликнул он.
— Но по документам то выходит совсем не так! Он и она числятся везде, куда не обратись. И ее не замечают!
— Это еще надо как следует проверить, убедиться… - не так уверенно пробормотал мэр. – Самозванцев множество.
— Зарегистрированных самозванцев, - прибавил я и постарался больше ничего не добавлять.
Девушка же единственная из нас молчала и только поглядывала то на одного, то на другого. Мы так и не удосужились спросить ее мнения, полагаясь исключительно на свои мысли и доводы. Она же вела себя слишком скромно и деликатно.
Кууперс же сидел как на иголках. Ерзал, смотрел на часы, на спидометр, поворачивался в пол оборота к мэру. Хотел, но не решался вставить свою точку зрения. Ему не терпелось поскорее скинуть груз переживаний и нервяка прочь. Зажить снова уверенной и понятной жизнью.
Я бы с чистой радостью сейчас представил такую ситуацию: мы войдем, все вместе, поздороваемся, и тут все участники поездки разом рассмеются, а загадочная «пришелица» подхватит и все наконец признаются. Мы вас очень удачно разыграли, шериф! Я бы конечно повозмущался, но принял все, как есть. Однако, что-то мне ясно говорило, где-то в глубине души, что мои фантазии также далеки от реальности, как и реальная подоплека дела. Да-с. Мечты. Нам кажется, что мы все знаем. Все понимаем. Нам кажется, что только начни что-то воплощать и все наше знание придет нам на помощь и сделает все, так как нам виделось и представлялось. Но коснись дела, все выходит ровно наоборот. Мы вдруг понимаем, что наше знание утопия, и все, что нам казалось простым и логично красивым – не красиво и не логично. А грубо и слишком поверхностно, чем на самом деле. Мы заблуждаемся на наших возможностях и слишком преувеличиваем свои знания и умения воплощать…
Дом стоял все в том же виде, в каком я его оставлял. Палисадник, терраса с зонтиком. Мы остановились на лужайке. Автомобиль застыл, а его пассажиры замерли, на пару секунд, точно опасаясь открыть двери раньше другого. Наконец я открыл водительскую дверь, и тотчас остальные последовали моему примеру. Ручки щелкнули почти синхронно. Напряжение возрастало.
Я взглянул на часы. Что-то около пяти пятнадцати. Еще не вечер. Мысли, до сего момента довольно стройные и обвинительные, вдруг перестали складываться в предложения. Я все позабыл. Все, что напридумывал к этому моменту. Весь ход разговора, предстоящей беседы, нарисованный мной и почти что срежессированный, потерялся в волнении. Словно налетел ветер и все сложенные листки, утвержденные и пронумерованные, унес прочь. Разметал куда не добраться. Не успел я закрыть дверцу машины, как миссис Хохерти уже показалась на крыльце. Она держала в руках полотенце и какую-то тарелку. Видимо услыхав машину в третий раз за день, вышла посмотреть, с чем к ней пожаловали на этот раз. Она не поразилась, увидев меня во главе делегации. Зато увидав мэра, она потрясенно вскрикнула:
— Оскар?! Добрый вечер. Давненько я тебя не видела у себя дома. Что случилось?
Мэр Поулз как-то странно переменился в лице. Покраснел, лицо его исказилось судорогой не то улыбки, не то растерянного недоумения. Он посмотрел на хозяйку дома, на сам дом, потом поочередно на меня и на Кууперса. Смотрелся он в эту минуту так, словно бы ступил в огромную лужу. Извозился, а ему предстояло быть в оперном театре в таком вот виде. Досада, растерянность, злость, приправленная бессилием.
— Здравствуйте снова! – произнес я скованно, обращаясь к таинственной миссис. – Это снова мы…
— Шериф, Каспер, Сьюзен…- перечислила нас Миссис Хохерти. – Какая неожиданность. Что же сегодня за день такой?! Проходите в дом, что же вы стоите! Если желаете, я что-нибудь приготовлю!
— Пройдем, - согласно и решительно кивнул Кууперс. Он решительно прошел по мощеной дорожке к дому. Сьюзен улыбаясь слегка удивленно, словно бы попала в сказку, проследовала за ним. Мэр помедлил, словно решал, бежать ему сейчас, или же все-таки остаться немного и пошел третьим. Он как-то ссутулился и старался не смотреть на хозяйку дома. Я пошел четвертым.
Внутри гостиной в доме уже се осталось следа утреннего солнца. Лежали тени, но помещение не казалось погруженным в сумрак. Предметы и вещи оставались на своих местах с моего утреннего визита сюда. Я не удостоил внимания обстановке, тогда как пришедшие со мной гости с интересом и удивлением все это разглядывали. Преуспел Кууперс. Его взгляд был взглядом опытного домушника, силой мысли желающего отыскать хозяйский сейф. Снова мелькнуло пораженное и бледное лицо мэра. Очевидно, он решил, что ситуация, рассказанная мною несколько иная, чем имел в виду я. Что-то свое Поулзу представлялось, и он лишь решил убедиться в этом. Но, оказавшись на месте и услышав слова в свой адрес, мнение его кардинально переменилось. Он глядел направо и налево, как японец, оказавшийся в другой стране. Не хватало только фотоаппарата. Лишь Сьюзен вела себя достойно, не глазела и не пялилась по сторонам, а лишь с любопытством осматривалась. Обыкновенно так ведут себя мужчины. Женщины в силу своей природы более импульсивны. В этот раз правило перевернулось. Девушка с интересом, но без страха рассматривала обстановку, и не казалась расстроенной или чрезмерно пораженной. Вот это выдержка. Я обменялся с нею взглядами, прежде чем мы гурьбой остановились в середине комнаты.
— Пройдите же, садитесь! – хлопотала миссис Хохерти, убирая, как ей показалось что-то лишнее с дивана. – Оскар, можешь сесть в свое любимое кресло. Да что с тобой. Что-то произошло? Как Мэри? У нее все в порядке? А Джордж. Кажется… она вдруг остановилась, присмотревшись к нашим лицам. – Господа и леди, - Она как-то быстро присела на краешек дивана. - У вас такие лица, будто бы вы приехали мне сообщить нечто ужасное. Я не хочу об этом говорить, но также выглядели лица друзей на похоронах моего мужа…. – Она провела рукой по лицу, точно снимая невидимую паутину траура. Потом продолжительно вздохнула. – Что происходит, шериф? Оскар! Ты так и будешь стоять?
— Мэм, - я посмотрел на мэра, но тот сжался, словно еж перед лисой. Он небрежно сел в кресло, положа ногу на ногу. Руки его подрагивали. Не знаю, «угадал» ли он со «своим креслом», как сказала только что наша хозяйка. Кууперс выглядел решительно, и я понял, что если не начну говорить сам, он выплеснется эмоциями не хуже миссис О.Нил-старшей. – Мэм дело очень серьезное и не простое.
— Ох! – произнес Поулз, точно проснулся. Он бесцеремонно перебил меня, давая знак рукой, что б я помолчал.
— Оскар, что происходит? Тебя не было больше двух месяцев. Ты обиделся? На что, если это так, то….
— Нет, нет, что Вы, - произнес он, как бы подбирая слова. Он не знал, как обращаться к незнакомке. – Дело не в нас, не в Мэри…- он снова како-то печально вздохнул. Я не могу, шериф. Продолжите вы! – неожиданно, как и прервал, осекся он. – Скажите все, что считаете нужным!
— Вы меня пугаете, господа. Сьюзен, что случилось?
— Я, - девушка посмотрела на меня. Я кивнул, показав, что она может говорить свободно, и я не прерву ее. – Я не знаю, как вам сказать, то, что собираюсь сказать. – Она сглотнула, набирая воздуха.
— Ничего…, - произнесла миссис Хохерти, успокаивая ее. Говорила хозяйка спокойно, размеренно, добросердечно. – У меня снова, как утром начинает ломить виски. Это к перемене погоды. Надеюсь… - добавила она вздыхая.
Сьюзен замолчала, так и не решившись что-то добавить. Тогда снова вступил я.
— Миссис Хохерти. Как мне не неловко признаться, но мы приехали с вами очень серьезно переговорить. Дело касается нас всех. Так что мэр Поулз приехал с нами.
— Оскар, да что же здесь происходит!
— И я бы это хотел знать! – выпалил мэр. – Что здесь твориться!
Миссис Хохерти недоуменно посмотрела на него, переводя глаза поочередно на каждого из нас. Ее слегка повело, и она откинулась на спинку дивана.
— Вам плохо? – вскричала Сьюзен.
— Вы так и будете меня томить, издеваться!? – едва не плача произнесла хозяйка надтреснутым голосом. - Что за день, что за день… - запричитала она, переставая глядеть на нас.
— Как бы не трудно было мне сказать это, – снова собрался я, - но мы вас не знаем. Да, все документы у нас на руках. Все, что касается вашей жизни. Но лично вы неизвестны. Я никогда не встречал вас в городе. Никогда и не при каких обстоятельствах. Готов сказать также, что и все прочие, что присутствуют здесь, повторят за мной. Мы вас не видели никогда в жизни.
— Это так! – мэр хлопнул ладонями по коленкам. – Уму непостижимо. Откуда, откуда вы меня знаете. Знаете мою жену, сына? Как? Что за силы дали вам это знание? Я вас не знаю, миссис. Никогда не видел и уж точно не бывал в этом доме. Я не шучу, клянусь.
— Я тоже, - вставил Кууперс.
— И я, - прибавила очень тихо Сьюзен.
— Миссис Хохерти, - снова произнес я, словно обвинитель. – Мы вас никогда прежде не видели и не знаем. Но вы знаете всех нас. Постарайтесь нам это объяснить. Невероятно чтобы мы все были загипнотизированы и лишены части памяти.
— Не только мы, но и весь город! – вставил мэр. – Невероятно. Что еще знаете вы обо мне?
— Все, ведь я тут прожила всю жизнь, - тихо, но внятно произнесла хозяйка дома. – Мы же дружили, Оскар. Ты помогал нам строить этот дом. Помогал моему покойному мужу, как и он - тебе…. И это ты счел недостойным его памяти? – она уставилась в одну точку в полу. Сжалась. Словно бы ожидая ударов. Голос ее сломался, точно от пыток или долгой мучительной болезни. Превратился в хриплый шёпот. - Я не вру. Не издеваюсь. Я говорю правду. Я прожала здесь всю свою жизнь… - лицо ее сделалось пепельно-серым. – Каспер брал у меня в библиотеке книги. Я даже знаю, какие ты предпочитал приключения. «Том Сойер» - были твоей любимой книжкой в детстве. Ты приезжал на желтом велосипеде и очень стеснялся его цвета. Прятал на заднем дворе. У тебя была собака, черненькая и она часто бегала за тобой следом. Сьюзен в школе ты была влюблена в Чарли Нистрома. Как-то однажды я застукала вас целующимися в библиотеке. Между ряда поэзии и классической американской литературы… Твоя мать едва не погибла под колесами грузовика. Пьяного водителя задержали только через три часа… Оскар, ты помогал нам сажать вишни, и пару саженцев потом все вместе мы посадили и у тебя в саду. «Шоколадная индианка», если ты это помнишь. Варенье… еще, еще, что же вы хотите еще? Шериф, я не знаю, что вам ответить…. – Глаза женщины закатились. Руки задрожали мелкой дрожью, и она потеряла сознание.
— Я не целовалась в библиотеке ни с кем, - произнесла внезапно после всеобщего молчания Сьюзен. - Чарли мне нравился, но мы никогда… - она замолчала, прикрывая рот рукой.
17. Финал отражение.
Никто не успел возразить ей или спросить. Тело миссис Хохерти привлекло наше внимание. Оно стало… пропадать…
То, что произошло потом, я бы никогда не смог записать словами. Переписать в дневник. Назначить ответственные слова. Потому что это невозможно. Никак. Эмоции. Никогда и никоим образом. Но это произошло. Нет, мир не перевернулся, Земля не треснула пополам. Не случилось торнадо и нас не унесло в страну Оз…
С улицы послышался шум автомобиля. Мы не придали этому значения. Тем более, что черты хозяйки дома стали как бы замороженными, восковыми, потом сепий проявился на ее чертах и даже одежде… Жутко, признаться. Но потом, я услышал клаксон и был вынужден и выглянуть наружу.
Возле моего припаркованного служебного автомобиля стоял точно такой же полицейский автомобиль. Один в один. Сидящего за рулем не было вино. Но я почему-то весь сжался от предсказуемого предчувствия. Я знал, что произойдет дальше. Откуда?!
Дверца открылась. Одновременно с нею, открылись еще дверцы. Все четыре. И сначала показался высокий, начинающий полнеть мужчина в полицейской форме и фуражке. Повернувшись затылком, он подождал, пока остальные выйдут из машины. Я приблизился к окну сильней, удерживая рукой занавеску. Моему предвиденному удивлению казалось, не будет преграды. Я увидел мэра Поулза, Кууперса и… Сьюзен, что вышли из машины. Приехавшие люди как-то робко остановились и переглядывались, топчась на месте.
Потом тот полицейский повернулся. Я обомлел, схватился за подоконник. Там был я. Собственной персоной. Выглядел я абсолютно так, как я сам выгляжу. То есть лицом, фигурой, выражением лица. Там, на улице стоял я и смотрел на дом. Потом снял фуражку, характерным жестом, и протирая лоб свободной рукой, своим же жестом посадил фуражку на место. Что-то произнес, шевеля губами.
Компания, что со мной приехала, остановилась за машиной и выстроившись в ряд, принялась рассматривать дом. Я видел выражение их лиц. Удивленное, опечаленное, какое-то растерянное. Кууперс по обыкновению вышел вперед и, указывая руками туда и сюда, что-то декларировал. Я же, второй я, указал на машину. Мою машину. Первую машину. Пожал плечами. Подошел к ней и заглянул внутрь. Понаклонял голову. Вернулся и посмотрел номер машины. Застыл, притронулся очень медленно к лицу…
Я не мог поверить собственным глазам. Как такое могло быть. Зачем, почему. Как? Я видел себя самого. Действующего, живого, осязаемого. Видел свои же действия, походку, форму, выражение лица. Медленные, абсолютно верно переданные движения тела. Шаги, как я ставил ногу, как поднимал руки. Все это я видел и не мог осознать, что происходит.
Мэр Поулз подошел ко мне и что-то спросил. Я не ответил. Он сказал еще раз громче:
— Ей хуже, вы же видите шериф! С ней что-то не так! Надо вызывать скорую! – потом он посмотрел в окно и машинально спросил. – Кто там еще? – потом он увидел все то, что видел я. Лицо его вытянулось, щеки пропали, а глаза стали размером с яблоко. – Аххх?!? – прохрипел он, указывая рукой вперед.
Тем временем те, кто был на улице, неторопливо и с осторожностью направились к нам. Я чувствовал, как трясется в груди мое сердце, как завывает мой голос, спрятанным там же криком. Я бы сказал, что волосы шевелились у меня на голове. Фуражка спала. Я ее подхватил.
Кууперс и Сьюзен в конце концов оставили тело миссис Хохерти и подошли к нам, что-то требуя. Но я ничего уже не слышал. Меня замкнуло. Парализовало.
Дверь, оставленная, по-видимому открытой, дала приехавшим возможность беспрепятственно войти внутрь. Первым озираясь и с величайшей осторожностью вошел «второй я» за ним следом Второй Кууперс. Мэр и девушка остались на крыльце.
Лишь только мы увидели друг друга, что-то произошло еще. Это не являлось взрывом, возгласом, хлопком, но что-то определенно переменилось.
Мы все разом вскликнули. Застыли, пораженно смотря друг на друга. На звук явились те двое: мэр и девушка с улицы. И теперь четыре пары абсолютно одинаковых людей глядели друг на друга. Мы не могли оторваться, так крепко стиснулись наши перекрестные взгляды. Каждый смотрел на себя, и по лицу и по тому ужасу, панике, смертельно-затравленному и изумленному взгляду были понятны чувства всех нас сплотившие. Голова у меня, естественно, пошла кругом. Кто это такие?! Мои двойник вылупился не на шутку. Хорошо, что нас всех, точно парализовало. Не удивился бы, если кто-то из нас, вооруженных, начал бы палить. К счастью этого не произошло. Голос меня не слушался, но я попытался что-то спросить. Мой двойник, также сумевший собраться, попытался спросить также. Мы поняли смысл вопроса, хотя не произнесли ни полслова. Каждый из нас показал, что хотел бы узнать, что происходит…
А дальше. Дальше дом принялся рассыпаться у меня на глазах. Первое, что сразу исчезло запах. Домашнее тепло, шерсть ковра, запахи дерева, обоев, гостиной, исчезли. Точно перекрыли вентиль. Потом свет стал меняться. Из приглушенно-вечернего он стал нарастать, словно бы кто-то стал крутить диммер. Стены начали медленно, как бы приобретать черты насыщения контрастностью. Свет прибывал, а стены мутнели, не расплываясь, а как бы уходя на понижение. Предметы и люди оставались на своих местах, но до ожидаемого предела. Потом стены как бы подернулись пеленой, стали тускнеть, превращаясь в сито, когда глаз уже не мог ничего различить. И все закончилось.
Мы стояли внутри давно заброшенного дома. Стояли и не могли перевести дух. Гостиной, стекол, дверей не осталось. Равно как и никакой обстановки. Потолок был пробит и провалился в нескольких местах. Пахло сыростью, чем-то не живым, землей и чем-то кислым и неприятным. Торчала дранка. Свисала трава и какие-то листья были наметены всюду. Любопытная ящерица грелась на давно растрескавшемся подоконнике…
Дневник шерифа.
«Это событие глубоко запало мне в душу. Тем не менее, развязка его ничего не прояснила, а наоборот подняла массу вопросов. Собственно я догадался, что по какой-то причине мы попали в параллельный мир. Как бы это ни звучало дико и таинственно. Как попали так и вернулись. Поразмыслив еще, я пришел к выводу, что скорее часть параллельного мира попала в наш. Та часть, где жила миссис Хохерти и где она существовала. И часть нашего мира попала в их мир. Да, так думать легче. Мы приехали в обитаемый дом, они, то есть мы из другого мира – в необитаемый… чему тут удивляться, когда, оказавшись перед ожившим зазеркальем, мы испугались…
Дела… Отправившись по указанному адресу, захватив с собой снова Кууперса и еще двоих свидетелей, как я надеялся обвинения, мы застали… дом разрушенным. Точнее, необитаемым. Куда подевалась миссис Хохерти, так и осталось неизвестным.
Когда мы очнулись, в глазах бегали солнечные зайчики, словно бы мы долго глядели на солнце. Дом представлял собой если не руины, то давно и капитально заброшенное место. Исчезло все: цветники, дорожка, предметы вокруг дома, даже та лужайка, на которой внезапно припарковались две идентичные полицейские машины. Все вернулось к тому, что упорно рассказывали мне жители города в течение всего дня.
Мы долго молчали, пока мэр не предложил единственно верное, на наш общий взгляд решение. Ничего не было. Дом, мы ездили просто осматривать… А что еще было решать? Никто не желал быть упрятанным в сумасшедший дом.
Мэр был зол, но старался держать себя в руках.
Девушка больше испугалась, чем сердилась за нашу поездку.
Мы с Кууперсом облегченно вздохнули. Нам еще больше стало по душе, когда я, открыв папку, бывшую при мне, уже не увидел на фотографиях четы Хохерти. Многочисленные снимки словно бы рассосались. И само упоминание о чете Хохерти исчезло. Ни в каком виде. На их месте находились уже другие люди. Мэр их охотно, я бы сказал с радостью, опознал. Равно как и мой помощник. Мы повеселели.
Когда вернувшись назад, мы еще раз, скопом, зашли в архив, то и там все было уже не так как накануне. Холденхупер не высказав никаких эмоций, принес нам распечатки. Я сравнил их с теми же, но полученными ранее. Дом, точнее его обитательница – исчезли. Равно, как и все упоминания о ней. Я еще не ездил на кладбище, но думаю, что и там лежит могильная плита с совершенно другой фамилией.
Что это было? Сон разума, коллективная галлюцинация, эксперимент других сил или выездное заседание некоего медиума, осталось не раскрытым. Мы хотели видеть то, что видели, или нами управляли с тем расчетом, чтоб мы видели то, что хотел кто-то. Видели и вниклись. А потом все изменилось и надобность пропала. Как и жилой дом и его жилица.
За отсутствием состава преступления и мотивов оного, я вынужден закрыть дело.
Кто была эта женщина, так странно появившаяся здесь и также странно исчезнувшая, знавшая всех нас и, тем не менее, незнакомка, призрак – осталось непознанным. Но думаю, каждый из активных и невольных участников этого «дела» вздохнули с облегчением»
Приписка.
«Возможно, мы когда-нибудь и что-нибудь узнаем еще»