Могу сказать, что среди нас нет ни одной суки. Так как-
то проще. Нет. Так спокойнее. Сук нет, и мы особенно и не
выпендриваемся… Все проще. Нормальные, вполне терпи-
мые мужские отношения.
Преступно думать, что каждый из нас лишен инстин-
кта к продолжению рода и что при определенных услови-
ях не попытается это осуществить, причем даже самым
экстремальным образом и, невзирая на условия жизни и
родословную. Иногда кажется, что каждый из нас спосо-
бен залазить на наших «девушек – добровольцев» не одно,
а все четыре времени года.
Все бывает… Весной и летом инстинкты обостряются
и доводят до совершенно разнузданных мыслей… Напри-
мер, как бы найти какую-нибудь «продвинутую», чтобы
могла дать в миссионерской позе. А то от этой незатейли-
вой обезлички рождаются не те, кто нужен. Вернее, тот,
кто никому не нужен. Вернее, тот, кто никому не нужен
или не от того, кто нужен, – влез в мои размышления се-
рьезный такой пацаняка, с кликухой Майн Рид.
Хороший парень. Жил почти с малолетства у какой-
то бабы. Она в нем души не чаяла. Даже пускала его в по-
стель, конечно, специально приготовленного… Динамист-
ка. Парень думал, что-то серьезное… Барабанил по кла-
вишам фоно, выпрашивая любовь. Выл… Фотографиро-
вала его, сидя с гитарой. Попробуй!? Сидеть без жопы с
гитарой и стараться попасть то в фа, то в ля… Нашими
полуволчьими голосами. Короче говоря… Все до поры до
времени.
Подвернулся ей как-то мужичок с ноготок. По их су-
чьей породе подвернулся – кто? Кто-то… Все равно это
счастье, особенно если никого долго не было… Настоящее
счастье со всевозможными предпосылками любви. А как
же… Заодно и освободиться от внутреннего психоза и бес-
причинной раздражительности. Расслабиться… Был бы
вообще-то кто, «хучь всякий»… Тут и сюжет первородно-
го греха вспомнишь…
Короче, невзлюбили они друг друга люто и с первых
слов, с первых минут, с самого начала. Наш-то парень по-
толковее того будет, и от греха подальше слинял на первой
же еще репетиционной прогулке вместе с поводком.
Подобрались мы и случайно и не случайно… С одной
стороны, мы все от нормальных сук-мамашек и неизвест-
ных героев – папашек. Конечно, каждый из нас имеет свою
родословную. Наверное, ни одно городское животное не
имеет столько родословного пафоса. Я правильно употре-
бил это слово? Как мы – собаки… Или собачьи души? Или
сукины дети?
На самом деле мы вполне компромиссные парни, понят-
но, что каждый со своей судьбой. С другой стороны, каж-
дый из нас – действующая составляющая первого в мире
автономного, некоммерческого кооператива, посвященного
своему собственному выживанию.
Где мы живем? Мы живем в мегаполисе. Каждый из
нас добровольный или насильственный изгнанник.
Историй об этом шесть, ровно столько, сколько чле-
нов кооператива. Каждый из здесь присутствующих оши-
вался примерно на одной и той же территории. Ареал на-
шего существования был полон внутренних противоре-
чий, поскольку чаще всего мочились мы на одни и те же
столбы, углы домов, деревья и колеса автомобилей. От-
сюда то постоянные разборки, то очередная групповуха –
стыдно вспомнить…
Потечет какая-нибудь «ненаглядная», и мы трусим за
ее задом, как привязанные, и, противно смотреть, все с вы-
сунутыми языками. Готовые ради нее на все. Конкурируя
и не ненавидя друг друга. Некоторые ребята, вылитые ари-
стократы, и те в Бог знает кого превращались. Настоль-
ко непристойный вид. А сколько раз бывало…Когда вдруг
приспичивало где-нибудь в публичном месте… То что люди
рядом – это ничего, они во много раз хуже вытворяют… А
вот то, что дети смотрят – это не очень…Неприятно. Конеч-
но, они тоже неминуемо этим начнут заниматься, но зачем
им демонстрировать нашу одну единственную позу, да еще
и в очередь. Без хоть какого-либо разнообразия жизни. Ко-
нечно, мы живем не так, как люди, но к, несчастью, в том,
что создали люди. Слава Богу, что нас создали не они… Но
нам, самым верным и преданным друзьям, надо их лю-
бить, все им прощать, служить, угождать, радовать и т.п.
И все? Всего то…
«Кавказец» рассказывал, когда еще он был «семейный»
и жил в человеческих условиях, хозяева ему стали под-
ыскивать суку на случку. Он говорил, что они это так по-
человечески «отстойно» обсуждали, после чего, единствен-
ное, что ему захотелось, – это дать обед безбрачия или трав-
мироваться в этом вопросе навсегда.
Его романтическая генетика и сексуально-меркантиль-
ные размышления «семьи» стали для него большим откро-
вением. Оказывается, он, его подруга и будущие дети, все
они часть специально задуманного бизнеса.
И что основные «действующие лица» должны были осу-
ществлять необходимые совокупления в присутствии плохо
скрывающих свое возбуждение людей посреди двухкомнат-
ной квартиры. А такие возгласы как:
– Молодец! Ну, молодец! Трахает как надо! – призваны
были создать особую атмосферу творческого подхода к любви.
– Гриш! Гришаня! Иди сюда! Учись, как нас трахать
надо!… Что значит кавказский темперамент!?
– Конечно, – говорил он, – нам с ней было неудобно… И
за себя и за них… Но живем-то мы в чем? И потом то, что ка-
сается ее, – она мне до сих пор снится, но только на воле…
«Кавказец» – один из лучших, один из самых грамотных…
Итак, что – то надо было решать, и на учредительном
собрании вариантов оказалось несколько. Первый – пере-
грызть друг друга… Пробовали. Малоэффективно. Второй
– попасться в руки «собачатникам»… Это – смерть. Кто ее
жаждет? Среди нас таких слабохарактерных псов не оказа-
лось. Третий прописаться в приюте. Короче говоря, в самом
расцвете сил стать нахлебником и оглоедом. Затяжной ва-
риант второго. И потом – это уже самый крайний случай.
Например, если кто заболеет, и самим невозможно выле-
чить, то тогда, может, это и выход из положения… Четвер-
тый – попробовать вернуться в «семью», но тут сразу же не-
сколько «если»… Пятый – жить сообща, самостоятельно, на
самообеспечении, ни от кого не завися. Тем более, что есть
масса положительных примеров существования и сосуще-
ствования различных биологических видов в городской сре-
де. Вороны, воробьи или мышки с тараканами.
– Только не сравнивай нас с тараканами! – протестова-
ли все на своем первом учредительном собрании.
– Ну хорошо, а ведь на самом деле вороны, голуби, во-
робьи как-то адаптировались… Хотя им особенно зимой не
меньше нашего достается… Но ведь те-то организовались…
По моим наблюдениям, они как-то умнее стали. Что значит
правильная организация… – прокомментировал «Доби».
– Точно! – согласились все неравнодушным лаем.
– Итак, организация… В нашем случае – это автоном-
ная… некоммерческая, – продолжал «Доби».
– Это очень важно сейчас, – вставил я, – не ровен час и
фискалы и до нас доберутся, если разнюхают, что мы здесь
чего-то имеем и не делимся с системой. А она у нас устроена
таким образом, что ей всегда не хватает на прокорм или на
космическое пространство, которое мы им помогали осваи-
вать или, например, на истребление нас, «горожан», по из-
вестным нам всем причинам…
– Правильно! – согласились все, – лучше некоммерче-
ская. Некоммерческий кооператив…
– А основной вид деятельности? – спросили сразу двое.
– Просто прокормочный, поисковый…
– Хорошо. Поисково-прокормочный.
– Под названием: «Жизнь – сучий потрох»! – горячился
«Вошь», самый местный московский сторожевой.
– Что сравнивать? Я против, – сказал я. – Жизнь – это
жизнь. Сука – это сука! Давайте начнем разделять, а то как
назовешь, так она и пойдет.
– Конечно, качество жизни может иметь такое опреде-
ление, например, сучья жизнь! Но зачем выносить это во
главу угла? – развивал мысль «Доби», – может, давайте про-
сто «Жизнь»!
На том и постановили, и началась у нас с тех пор но-
вая жизнь.
Мы заявились на всю округу как серьезный, сплочен-
ный коллектив. Каждый из нас был не какое-нибудь «чи-
хуа – хуа», а скорее совсем наоборот. Так вот, мы целых два
дня с воодущевлением обходили зону своих жизненных ин-
тересов и обсыкали все, что только для этого годилось. Ми-
моходом погоняли три-четыре разрозненные группировки,
на которые достаточно было наехать жестко и без оговорок.
Дезорганизовали каких-то абсолютных отморозков, осталь-
ным шавкам объяснили: как и где, и с кем мы теперь видим
улучшение своей жизни. Вопросов практически не последо-
вало. Как говорится, сплошное паническое уважение. Из-
менения к лучшему произошли сразу же, как и положено
происходить изменениям только к лучшему. Заметно стано-
вилось просторней легче и сытнее.
Кое-кто из нас устроился на ночную работу. При усло-
вии, что никакой цепи совершенно добровольно за справед-
ливую заработную плату, которую можно было бы взять
бартером. Кто-то ходил по шабашкам. Кто-то охмурял жен-
щин из общепита. Сразу скажу, чтобы не портить экологию
и никого не пугать своей целесообразностью. А также заод-
но иметь возможность консервации провианта мы выбрали
изолированное и в то же время неприступное по всем пара-
метрам место. Сюда, в основном, все и сносилось…
Здесь происходили трапезы, праздники, отмечались дни
рождения… В силу того, что, как оказалось, никто не то что
не помнил, а просто не знал своего дня рождения, мы с огром-
ным удовольствием придумывали их каждый раз по разно-
му и все чаще и чаще… Здесь неподалеку мы могли и кое-что
утилизировать. С другой стороны, запастись чем-то впрок…
Стало на самом деле легко… Жизнь стала как-то упорядочи-
ваться, появилось свободное время, которое можно было по-
тратить ради собственного развития.
Например, сегодня «Коля-Кола» решил повезти нас ту-
да, куда мы еще ни разу не удалялись. Повезти нас на психо-
логический тренинг «Хозяин положения».
Дело в том, «что-то», в чем мы все с вами живем, по-
стоянно, откровенно и незаметно, почти неощутимо и со-
вершенно неприглядно нацелено на унижение. У бесконеч-
но шустрящего большинства уже выработался своеобраз-
ный комплекс неполноценности и развился в них до такой
степени, что оно уже и не понимает… О чем, собственно го-
воря, речь?
– Унижение? Да, подумаешь… В жизни, знаешь ли, без
этого тоже нельзя…
Нас, конечно, это касается тоже, и только кажется,
что как-то по-особенному. Ничего подобного. Так же, а
иногда и сильнее…
Так вот, «Коля-Кола» настырный, но грамотный такой
пес, родом из Северного округа, собрал весь коллектив и в
предназначенное для развития каждой собачьей личности
время решил провести мероприятие «Хозяин положения».
Перед тем, как это осуществить, мы долго купались
в реке под мостом на Братеево. Слегка распушились, от-
чего казались габаритнее и двусмысленнее. Потом мы
обоняли направление и вошли на заднюю площадку ав-
тобуса, тут же ощутив на себе гробовое молчание, и, ле-
ниво, но образно поглядывая на пассажиров, доехали до
Текстильщиков.
Кстати, на автобусе, действительно, и удобно, и гораз-
до быстрее перемещаться на большие расстояния. Это надо
обязательно взять на вооружение.
Хотя дело уже не в этом… Если бы в автобус вошел кто-
нибудь из нас в одиночку… Даже несмотря на то, что каж-
дый из нас парень крепкий, обязательно нашелся бы ка-
кой ни будь неврастеник, такая у людей натура… Да и жиз-
ни их не позавидуешь… А если еще и за ним другой… Тог-
да человеческая стая объединяется, чтобы изгнать потен-
циально опасное существо. Кому же это приятно такое не-
приятное и, главное, опасное соседство? И как бы ты ни
стелился и не показывал смирение и позу жертвы, прямо
пропорционально этому будет нарастать угроза…
Лучше выйти на какой-нибудь остановке от греха по-
дальше… Тем более, что можно действительно испугать
малышей. Очень редко, но можно, а вообще-то, у нас с
ними всегда есть нормальная коммуникабельность и хо-
роший контакт.
Но сейчас, когда нас шестеро и мы умны и сплоче-
ны, сыты и физически и духовно развиты, ситуация со-
всем другая…
Пассажиры добровольно спрессовались в другой части
автобуса в большей части и нам гостеприимно оставили за-
днюю площадку.
«Коля-Кола» произнес что-то сладким урчанием в жи-
воте: – Ну как!?
– Кайф! – тихо заурчали мы в ответ. – Это кайф!
Потом мы вышли у метро «Текстильщики» и сразу
же почувствовали на себе острое внимание. Люди внима-
ли нам… Нас не просто заметили, нас заметили с инте-
ресом, как абсолютно новый, еще не осознанный в таком
виде объект.
«Коля-Кола» был неудержим, мы впервые в жизни спу-
стились вниз на коротком эскалаторе и попали в зону неис-
товых перемещений под землей. Приятно было констатиро-
вать, что там достаточно уютно и тепло, пахло слой-
кой и ванилью.
Мы легли согласованно и демонстративно. С точки зре-
ния, натоптанных маршрутов никому не мешали… Рядом
был тот же эскалатор и лестница, только с другим пред-
назначением – наверх. Напротив тетки с букетами цве-
тов. Цветы сильно пахли. Люди, увидев шесть упитанных
псов, с масленными от удовольствия, удивления и удо-
влетворения глазами почтительно и осторожно проходили
мимо. Еще бы, лежат тут себе шесть вальяжных кобелей,
и никто из защитников власти здесь ничего не делает...
– Ни черта милиция мышей не ловит… Причем здесь
милиция? А вот и они… – проходя, нашептывал народ.
– Спокойно! – сказал «Кавказец». – Они силу уважают…
Два милиционера посмотрели на нас с пристрастием и, не
обращая внимание на немые упреки пешеходов, отошли в
другую сторону.
– Кайф! – весь кооператив «Жизнь» оттачивал уважение
к себе, наблюдая за теми, кто это уважение должен был про-
являть. Уважение, по большей степени, было по-настоящему
паническим, и это постепенно стало надоедать…
Но вдруг… Внезапно подошел храбрец.
– Не трогайте его! – предостерег «Вошь», – он датый…
Тем временем «датый» подошел к «Кавказцу» (нашел к
кому привязываться). – Сука! – сказал он. – Скотина! Дума-
ешь, я тебя боюсь?
– Ну вот и дождались гуманитария, – зашевелился
«Вошь». – Сукой обозвать моего друга!
– Не надо, – успокоил «Кавказец», – я сам с ним пого-
ворю, – и он встал этаким эталоном овчарок этой породы,
во весь рост. Но для того, чтобы окончательно переубедить
храбреца и на всякий случай показать всем, что никакая он
не Сука… «Кавказец» стал на задние лапы, а передние во-
друзил ему на грудку. «Храбрец» попятился и завалился на
спину. Половина теток с букетами поспешно поднялась на
эскалаторе. И народ, наш родной московский народ, впер-
вые отреагировал в нашу пользу.
– Правильно! По делом тебе! Мудак, куда ты лезешь?
Они же тебя без соли сожрут...
Мужик вертко встал на ноги и, не оглядываясь, устре-
мился на поверхность планеты Земля. «Кавказец» победо-
носно лег, мы пребывали в кайфе самоутверждения.
И тут произошло то, что я никак от себя не ожидал, мы
встретились глазами с женщиной, которой я, наверное, был
нужен. У меня даже вывалился язык от неожиданности.
Она всегда хотела иметь такую псину, как я, доброго, интел-
лигентного, верного, которого она бы могла одного остав-
лять в машине, когда ее вернут из ремонта. Да мало ли, что
можно поручить на веки преданному существу.
– Какая женщина! – восхитился я.
– Дааа... – проурчали наши. На эскалаторе она огляну-
лась, и я вскочил и пошел следом, совершенно не понимая
своего нового будущего и раскаиваясь за это перед товари-
щами.
– Смотри, не заблудись! – услышал я в догонку.
– Да куда я денусь... – подумалось в ответ.