"Пролетая над Лондоном, я всегда думаю о судьбах людей, о повторяющихся и неизбежных сюжетах в их жизнях. Они спешат на работу, не поднемая глаз, не отрывая взгляда от земли, не зная, что я совсем рядом, наблюдаю за ними свысока(я не имею в виду, конечно, надменный взгляд или что-то вроде этого, я нисколько не считаю себя их превосходящим). Они спешат на работу, после отправятся домой, где их ждет семья, выходные они проведут вместе с ними, естественно. После снова рабочая неделя и так из года в год. Затем наступает старость: дети покидают своих родителей, друзья медленно уходят в землю, мысли и чувства блекнут, оставляя за собой белое размытое пятно в их головах. Жизнь становится скучной, еще более однообразной, чем ранее, но у всего есть конец. Всем даровано освобождение от скуки, печали, страданий.
Но вот что беспокоит меня: не все люди умирают тогда, когда это им нужно, когда пришел их час. Многие(в особенности известные и значимые личности) уходят из жизни слишком рано:на пике их популярности, славы, в кульминационный момент их жизни, в самый счастливый момент в их жизни, в переломный момент в их судьбе. Отчего так? Кто пишет их истории и почему он так безжалостно выкидывает скомканные страницы жизни в ржавую урну небытия? Почему одних он отрывает от жизни так скоро и резко, а других оставляет бессмысленно гнить на земле?
Эти вопросы не дают мне покоя, и временами такие мысли мешают уснуть. Но я не философ вовсе. Я всего лишь Летчик. Всего лишь?
Люди вокруг меня так не считают. Вся эта Богема начала уважать меня после моего "подвига" в 31-ом году. По правде говоря, не только мой это был подвиг. В не столь далеком 31-ом( прошло всего шесть лет, но Боже мой чего мне стоили эти шесть лет...) я вместе с Матильдой Мэтфесс совершил рекордный(как говорят люди) перелет из Лондона в Австралию. Да, по правде говоря, полет был не из легких, но я был не один, и это придавало мне сил. "Ласточка" тогда была еще деревянная и летать на ней было сложно, в особенности из-за недостаточной прочности. Но успешно проделав сей перелет, мы моментально достигли апофеоза нашей карьеры. Я был неописуемо рад этому, к тому же, мы с Тильдой стали больше времени проводить друг с другом уже не только как коллеги... "Тильда Мэтфесс и Чарли Ларкенз"-вся пресса только и говорила, что о нашем романе. Романе? Громкое название для наших отношений. Да, пожалуй, слишком громкое тогда. Тильда не хотела этих слухов, они жутко претили ей, хотя я и не понимал, что ей в них. "Милочка, люди всегда говорили и говорить будут. Не все ли равно нам?"-спрашивал я ее. "ВАМ, быть может и все равно,-холодно отвечала она,- а я, однако, не последнее лицо в этом городе. Мой отец не будет рад этим сплетням, он с самого начала был против моей с ВАМИ связи, как и против моей карьеры".
Да... Тильда, Тильда. Что мне в ней, спросите вы? Она совершенство, она идеал для меня. И дело вовсе не в походке, не в прекрасных,струящихся волосах холодного оттенка темного шоколада, не в ее властном и строгом взгляде, не в идеальной фигуре(я ласково и шутливо величал ее пышечкой, и она жутко сердилась), не в длинной шее и не в прекрасных, уточненных чертах лица. Нет. Дело обстояло в ином. Я был влюблен, да что мне лгать? Я люблю ее и сейчас, но обо всем по порядку. Я пишу этот дневник вовсе не для спешных читателей, а для кого же я его пишу? Не знаю. Сейчас я не даю его читать ровным счетом никому, но все же пишу в нем. После смерти моей я хотел бы, чтобы дневник мой был прочтен, возможно тогда многие люди перестали бы сердится на меня, поняв причины моих поступков.
Итак Тильда. Мы познакомились в 30ом году на ежегодном лондонском съезде летчиков. Я не обратил на нее ни малейшего внимания, ровно как и она на меня. Но друг мой, Адам сказал мне, что она довольно милая и умная девушка, рассказал о ее достижениях и упомянул об ее отце. Раздразнив таким образом мое любопытство, он все же пообещал меня ей представить, так как сам имел счастье быть с ней в приятельских отношениях.
Итак, Адам подвел меня к ней, она обернулась и взору моему предстал Ангел во плоти. К счастью или к несчастью, но я видел много красавиц и внешность ее не особенно поразила мое воображение, к тому же, я был женат. Я любил Эмили, но любовь моя не простирается в будущее, по крайней мере, так было с ней. Я любил горячо и страстно, но только сейчас, лишь в это мгновение. Возможно, говоря это, я пытаюсь оправдать себя, только и всего. Но посудите сами, ведь ни один человек не знает, что есть любовь. Так как же быть? Ведь я не мог быть уверен, что моей любовью, моей истинной любовью была Эмили. Правильнее сказать:тогда я был в этом уверен, но после знакомства с Тильдой я понял, что ошибался. После встречи с ней, моя любовь могла смотреть вперед с надеждой, я жил и живу с уверенностью, что она никогда не угаснет. Но простите мне мою манеру повествования, меня швыряет от одного к другому, будто бы кленовый листок в жуткую пору метели, так внезапно начавшейся в середине осени.
-Позволь представить тебе моего лучшего друга, Мистера Чарли Ларкенза. Он находится на этом съезде впервые и немного растерян, я надеялся, ты сможешь объяснить ему что к чему...-ехидно сказал Адам. Естественно мне приходилось бывать на подобных съездах, и этот спектакль был ни чем иным как попыткой познакомить нас с Матильдой поближе, но она была не так проста, как это могло показаться с первого взгляда.
-Ларкенз? О, Адам, ты верно шутишь! Чарли Ларкинз впервые на съезде? Я все же не безрассудна и читаю вырезки из газет, знаешь ли. Но что ж, я буду считать это неудавшейся шуткой. Как ваша карьера, Мистер Ларкинз? Слышала вы собираетесь поставить рекорд?
-Да. Была идея, абсурдная быть может, но все же...
-Абсурдная? Что вы! Перелет из Лондона в Австалию, это замечательно, вот только много ли нужно денег, вы ведь простой офицер-летчик, простите меня за эту предубежденность.
-Нет, вы нисколько не обидели меня. Это действительно так. Я нуждаюсь в финансировании и именно поэтому смею предположить, что перелет этот может не состояться.
-Какой кошмар! Не состояться? Деньги! Только и всего, я всегда знала, что они большее зло и большая благодетель в нашем мире одновременно. В данном случае однако они шило в задней части биплана,-рассмеялась она.
Я легонько улыбнулся и мягко перевел разговор на другую тему. Между тем, Адам покинул нас, не желая мешать, я был крайне рад этому.
Мы проговорили всю ночь, гуляя вдоль парка Сент-Джеймс, он очень нравился ей. После этого знакомства встречи участились, и она начала подумывать о том, чтобы вложить свои средства в финансирование моего перелета, естественно в ее сопровождении. Я был влюблен, она только смеялась и переводила разговор, когда я заговаривал с ней о любви. Но вот документы подписаны и настал день отлета, в этот день произошло счастье всей моей жизни.