ГЛАВА 7.
НЕВИННАЯ ПРОСЬБА.
– …Поступил в тот год в институт, появилось свободное время перед началом занятий: пара недель. Вот и предложила мама навестить её брата Азима в Вознесеновке на юге Казахстана.
Я почти не знал его семьи и самого, потому что мои родители, отучившись когда-то в Омском институте, так и остались там, найдя работу и друг друга. Вот мы, их дети, и не знали почти родни. Только письма, открытки и фотографии связывали наши семьи, да ещё редкие телефонные звонки. Дети родились уже в Сибири и росли по русским законам и правилам, ходили в обычные сады-ясли, потом учились в простых советских школах, а летом предпочитали не расставаться с друзьями, выезжали на все три потока в пионерские и трудовые лагеря в настоящую тайгу! Я очень любил там бывать, а на все приглашения погостить отмахивался, пока был маленьким.
Но в то лето, окончив школу с золотой медалью и поступив в ВУЗ, у меня, наконец, проснулась тяга к родне, моим корням, истории рода. Зов крови, что ли, проснулся? Потому и принял предложение мамы с радостью.
В середине августа на поезде приехал в село к дяде.
На станции Чалдже встречали огромной шумной толпой. Вся родня дяди – целый полк! Я даже обалдел от такого количества людей, которым оказался родственником! Так и не запомнил всех по именам. Только семью Азима.
В семье только детей было тринадцать! Из его мальчишек сразу готовая футбольная команда образовалась! А какие у дяди Азима и тёти Зары, его жены, красивые дочери! Как же они мне были рады!..
Собирались большой дружной семьёй на званые обеды, чаепития, поздние ужины. Игры, смех, рассказы, смешные случаи с детьми и родичами…
В общем, гостил, радовался, иногда помогал родне в их делах, пока не настал тот день, вернее, вечер. Тот страшный вечер.
…Часто, сидя по вечерам у самовара, мне рассказывали всякие случаи, которые происходили в районе за последние годы.
Я их слушал, и так становилось стыдно за своих соплеменников!
Понимаешь, Марина, рассказывали ужасные и постыдные вещи про знакомых и при этом… восхищались!
Ааа… вижу, ты уже догадалась, о чём они говорили.
Да, рассказывали о недопустимых, возмутительных поступках, отвратительных, неприличных и позорящих любого мужчину! У нас в Сибири за такие дела просто на месте убивали, а тут… Это же 117-я статья – самая позорная на зоне! Здесь же, на юге Казахстана и вообще в Средней Азии, знакомые дяди творили беззаконие, а родичи, говоря об этом, смеялись!
Представляешь?
Они потешались! Над чьей-то трагедией, бедой и унижением! Безнравственность. Низость. Мерзость.
Было так неудобно такое слушать, а приходилось. Я был юношей и не мог высказывать осуждение старшим, понимаешь? К тому же гость – обязан уважать кров и хозяев. Только молча возмущался, стиснув зубы, держал на лице скромную улыбку. Едва сдерживался!
Правда, Марина, клянусь честью!
После таких бесед тётя Зара просила меня быть осторожным, чтобы не втянули в историю.
Я не выходил из дома один никуда. Общался только с роднёй и их детьми.
Местные мужчины мне ужасно не нравились! Такие неприятные парни были в селе и Чалдже: разнузданные, наглые, развратные, с такими-то неприличными взглядами: смотрели на девушек и женщин так, словно раздевали их прилюдно, сыпали оскорблениями и непристойностями.
Гадко и гнусно было до тошноты! Ощущение грязи потом долго преследовало, словно в сточной канаве побывал.
Так и гостил – сидел дома. Хотел тихо провести время перед учёбой и спокойно уехать. Не вышло.
…Как-то вечером Азим ушёл на встречу к знакомому и попросил помыть новенькую «Волгу», что стояла перед гаражом во дворе дома. Ворота были открыты, и я не стал их закрывать, думая, что дядя куда-то поедет по делам, коль чистый транспорт понадобился.
Навёл ведро мыльной воды и стал мыть машину большой губкой. Как мне нравилась эта красавица: новая, элегантная, блестящая, серая. Решил, что когда стану работать, тоже куплю себе такую же. Ага, купил…
Пока мыл, слушал радио из салона, протирал насухо стёкла, полировал бархоткой гладкие бока машины, чистил фары…
Не заметил, в какой момент во двор вошли трое незнакомых взрослых мужчин-турков.
Они спросили Азима, на что им ответил, что дома нет, ушёл в гости. Стали говорить, что дядя обещал им дать «Волгу» на вечер, съездить с соседнее село по делам.
Я этого не знал, пошёл спросить у тёти Зары.
Она ничего не знала об уговоре мужа. Отказать им не посмела – закон гостеприимства и уважения. Только попросила меня сесть за руль и отвезти гостей туда, куда попросят.
Пришлось подчиниться.
Ох, как же тогда не хотелось с мужчинами никуда ехать!.. Они так мне не понравились!
Всё уговаривали, успокаивали и убеждали, что только заберут своих подруг с танцев и вернуться с ними тут же. Мол, за полчаса обернёмся.
Поверил. А зря.
Едва выехали на трассу в сторону районного центра, как попросили свернуть налево, на дорогу, идущую наверх в горы.
Успел увидеть указатель «Красногорск-18». Подумал: «Какое красивое название! Казахи называют это село “Шахта”, а тут такое поэтичное слово: красные горы, красные от маков, красные от зари».
Пока думал, не заметил, как приехали в тёмное, почти неосвещенное фонарями селение.
Мужчины стали показывать дорогу.
Свернув у магазинов направо, вскоре прибыли к клубу.
– Близко не подъезжай, – тормознули меня. – Ставь машину здесь, в тени, света в салоне не зажигай, не то тебя москиты съедят. Разверни, ключ из зажигания не вынимай, двери приоткрой.
Пошли к невысокому зданию справа за деревьями, из которого слышна была музыка.
Я развернул машину, раскрыл дверь, сидел, слушал радио, удивляясь странному приказу гостей. Заметил на лобовом стекле много грязных точек.
Подумал: «Чёрт! Только помыл, так нет, принесла их нелегкая. Опять надо мыть. От мошкары столько грязи!..»
Вздохнул, достал канистру с водой, раствор для окон, тряпки и начал отмывать стёкла от следов раздавленных москитов. Мыл, мыл, никак не мог вымыть – липкие и жирные такие следы!
Сколько мыл, не помню.
Внезапно музыка в клубе стихла, стали слышны визги, крики, ругань.
Удивился: «Драка там, что ли? Ааа… не моё дело!»
Дальше стал мыть и протирать стекло. Закончил, положил всё на место, затолкал канистру в багажник. Собираясь захлопнуть крышку, поднял нечаянно глаза в сторону клуба и увидел такое!
Со ступенек слетела… ведьма!
Не поверишь!
В круге света стояла молоденькая девушка в светлом платье, пылая рыжими волосами и сверкая изумрудными глазищами, которые светились в темноте, как у таёжной рыси! Сжав кулаки, вдруг как закричала на пол-улицы:
– Бей турков!
Я от неожиданности ударил крышкой по пальцам! Тогда и очнулся. От боли.
Хотел подойти к дверце машины и сесть в салон, но… не смог! Просто прирос ногами к земле! Так и остался стоять, не решаясь сдвинуться с места под пристальным взглядом этой чертовки.
Стояла и смотрела на меня такими злющими глазами! Ооо, она была прекрасна и… ужасна!
Замедленно стал соображать: «В кромешной тьме вряд ли меня увидит. Хотя… машина серая, и сам в голубой рубашке. Конечно, видит меня, рыжая бестия, оттого и злится так. Даже искры красные летают вокруг её головы! Как от разъярённой кошки искры сыплются!»
Честное слово! Собственными глазами их видел! Клянусь, Марина! Крупные такие, красно-жёлтые искры…
Вдруг на улицу из клуба высыпалось столько мужчин!
Ахнул: «Драка! Кажется, бьют моих гостей!»
Они с огромным трудом вырвались из клубка взбешённых местных. Побежали к машине, падая и спотыкаясь о крупные камни на дороге, дико крича на турецком и русском языках:
– Мотор! Машина! Заводи! Давай…
Опомнился, бросился в салон, от растерянности и страха никак не мог завести!
В конце концов, заведя мотор, открыл все дверцы «Волги» и медленно поехал по дороге наверх, на ходу подбирая пассажиров.
Они еле-еле успели подхватить младшего, который ничего не видел из-за заливающей глаза крови.
Забрав последнего, я надавил на педаль скорости.
Машина взревела и понеслась по каменистой улице в сторону магазинов к спасительному повороту.
Мужчины хрипло дышали и осматривали друг друга: у младшего была пробита голова, а старший выплюнул на ладонь три выбитых золотых зуба, матерясь и обещая вернуться сюда вскоре с многочисленной подмогой.
У меня дико тряслись руки от волнения, почти ничего не видел перед собой в темноте. А дорога была просто ужасна: куски гранита так и били днище дядиной «Волги»!
– Уходят! Камни! Бросай! По машине!
Это моя ведьма не унималась и… летела следом.
Клянусь! Летела по воздуху! Я это видел в зеркалах! Её глаза там хорошо отражались!
За ней, подбирая с земли крупные острые куски камней, бежала целая толпа мужчин! Все они начали бросать их в мою машину.
– Нет, только не это! Дядя меня убьёт!.. – я закричал в ужасе.
Даже не представлял в тот миг, что ещё предстоит увидеть и почувствовать.
Бабах! Заднее стекло взорвалось на тысячу мелких острых осколков!
Влетевший следом большой камень попал в голову младшего гостя, и без того травмированного. Вот и верь, что бомба в одну воронку не попадает. Ещё как попадает!
Он вскрикнул и рухнул бездыханным на руки друга. Тот на меня ещё сильнее стал кричать.
А камни летели и летели: все нашли цель. Грохот оглушил нас.
Гости вдвоём орали, чтобы я ехал быстрее, но по камням делать это быстро не получалось. Машина юзила и буксовала!
Пока мы доехали до магазина, нам разбили и лобовое стекло!
Только и успел подумать: «Мне конец!»
Когда стал поворачивать «Волгу» налево, на ровную асфальтную дорогу, в моё боковое окно влетел камень. Осколки мгновенно осыпали всего, порезав лицо, шею и руки… Спасло то, что уже выехал на твёрдый и гладкий асфальт.
Машина мгновенно набрала скорость.
Теперь были вне досягаемости каменного артобстрела. Преследование также прекратилось.
Как доехал до дома дяди не помню.
На повороте в Вознесеновке пассажиры выскочили, подхватили на руки так и не пришедшего в себя друга и скрылись в темноте.
…Возле дома дяди, у распахнутых ворот и в ярко освещённом дворе, толпились множество людей: родня и соседи.
Увидев, что осталось от его драгоценной машины, Азим потерял дар речи.
Когда я с трудом выбрался из салона и вышел на свет, женщины закричали и запричитали, кинулись ко мне. Потащили во двор, плача и обнимая, ощупывали и осматривали – перепугались до ужаса за жизнь гостя, ведь мои лицо, руки и рубашка были залиты кровью.
А машина…
Мужчины, возбуждённо переговариваясь и возмущенно крича, осматривали повреждённую «Волгу», негодующе шумели и кому-то грозили жестокой расправой.
Дяде же сказали, сочувствуя:
– Ну что, Азим, теперь сделаешь? Её, конечно, проще выбросить, чем восстановить, но ты не горячись с мальчиком, не обвиняй ни в чём. Не знал, с кем имел дело. Слава Аллаху, жив остался! Будь мудр. Благодари Всевышнего, что вернул тебе племянника живым! А машина, что – железо…
Но дядя смотрел на меня так, словно готов был убить на месте! Если б ни люди…
Что ж, я виноват был и… невиновен. Так сложились обстоятельства. Дикий случай и нелепость.
Урон оказался чудовищным: два лобовых стекла – заднее и переднее, боковое стекло слева, множественные вмятины кузова и… пробитая крыша. Не говоря уже о фарах, сколах, царапинах, заднем бампере, подвеске и глушителе.
Славная получилась поездка!
Если б не тётя Зара – плевал бы на незнакомцев. Отказал бы и точка! Крик бы поднял, созвал соседей…
Как рассказали женщины, промывая, обрабатывая и перевязывая мне раны, эти взрослые турки – организованная банда насильников и убийц, держащих в страхе весь регион! Все члены банды, а их было больше десяти человек, неоднократно судимые, многие по «убийственным» статьям. И ещё: если б им удалось украсть девушек, то подставили бы меня, а, сделав своё дело, сами бы скрылись. И это в лучшем случае! Могли убить с обесчещенными девушками, а машину угнать подальше и продать где-нибудь в Киргизии, в Узбекистане, а то и в Китае – границы рядом.
Ошалел тогда, разинув рот: «Это что же получается? Если б ни моя рыжеволосая зеленоглазая ведьма с друзьями, лежать мне в канаве за Кара-Балтой?.. Спасла!»
Дядя стоял в дверях летней кухни, где родственницы отпаивали меня чаем, перевязанного и униженного. Внимательно слушал с мрачным лицом, когда я рассказывал подробности. Не скрыл ничего, ни одной мельчайшей детали – могли потом пригодиться для следствия. Понимал, что такое происшествие не пройдёт бесследно ни для жителей того гордого и неприступного села, ни для селения родичей.
Потом долго рассказывали похожие случаи. Вероятно, для людей наступил предел терпения. Радовались, что мне удалось избегнуть страшной смерти, три дня молились Аллаху, благодарили.
…Вот что я испытал и узнал той ночью, когда моя судьба висела на волоске от смерти.
Мы с Азимом потом долго тебя искали, но не нашли.
Нам сказали, что ты уехала, возможно, навсегда.
Февраль 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/02/09/427