Петров

Как-то однажды, плотно позавтракав, Петров вышел на улицу. Светило солнце, сеял прохладный ветерок, бегали озабоченно прохожие, взвенело на перекрёстке милое чудище-трамвай. Настроение его было преотличнейшее, весь день впереди рисовался в радужных красках, жал под мышкой набитый до отказа купюрами портмоне. Полы нового габардинового плаща, купленного в фирменном, очень дорогом магазине, похлопывали на ветру, внизу шуровали вычещенные до блеска ботинки, над ними - широчайшие штанины брюк, скрывающие полные икры и ляжки Петрова; квадратные крыши, и выше - покой, синева. Вдруг на балкон второго этажа выкатился Сидоров и, высосав последнюю горчайшую затяжку из бычка, вышвырнул тот щелчком в заросшую бурьяном клумбу, цыкнул вниз жёлтой никотиновой струёй; он был в мятых семейных трусах и в майке, небрит, явно нетрезв, скрылся, нырнув на тонких со вздутыми коленками ногах в комнату. Струя слюны, омерзительно извиваясь, раздвоившись, брызнула Петрову на плащ и брюки. Мгновение он стоял, размышляя, на розовом полном лице его зазвучала ироничная, чуть злая улыбка, затем, хрустнув крошевом на асфальте, повернул, вошёл в подъезд, поднялся на второй этаж, надавил кнопку зачуханного звонка, сжимая в кармане рефлёную ручку пээма, ловя указательным пальцем остренький, как гвоздь, спусковой крючок. За дверью послышались кашель и шаркающие шаги.