ОДАРЕННАЯ ПРОМЕТЕЕМ
Давно не зажигала свечи,
И мрак души не освещала,
И не вела с тенями речи;
Не отпускала, не прощала…
Уединилась, закрылась ото всех, зажгла четыре свечи, расставила их на столе.
И из памяти души моей, души, помнящей все ее предыдущие посещения этой планеты, используемой высшими силами, как полигон для отработки навыков, выплыло вдруг воспоминание об одном из таких ее посещений.
В тот раз моя душа, меняющая тела, как одежды, жила в теле черной молодой женщины. Теперь, при мерцании свеч, она, утомленная, вернулась в всопоминание своей юности.
Каждый земной человек любит вспоминать все поры своей, человеческой, жизни: как это было, где, с кем, в чем…
Вечная же душа человечкская, взрастая и падая, страдая и радуясь, проходит свои этапы, и не всегда это – этапы взросления. Если изображить жизнь души в виде спирали, поместив начало ее в начало кооргдинат даже в примитивном двумерном промтранстве, то есть на плоскости, то рука, рисующая кривую, наматываяя ее, будет, путеществуя по всем четырем четвертям координатной плоскости, то подниматься вверх, то опусаться… Линия будет преодолевать и положительные и отрицательные значения координат. Но все это будет – движением, и все это будет опытом, независимо от знака «плюс» или «минус».
…Мне поручено охранять огонь. Все племя, уставшее за долгий день от нелегкого первобытного труда, заснуло. Все окутано тишиной. Густая мгла ночи хочет сомкнуться надо мной, но против нее – само небо, плотно убранное звездами. Костер я должна была поддерживать до утра, до передачи его тем, кто станет готовить еду, тем, кто впервые осваивает кузнечное и гончарное дело.
А зведы – яркие-яркие, ибо небо еще не закопчено выбросами плодов цивилизации (вот что оказалось истинной дикостью, цивилизация…). По небу не летают еще творения рук человечкских, и НЛО еще никто не придумал, и не прожжено еще небо озоновыми дырами.
Я сижу, глядя на огни – рукотворный и космические. Тихо и радостно на душе моей. Не страшно мне. Звери и птицы, окружающие меня, сами бояться – костер горит. Я их успокаимваю, разговаривая с ними о вечности, и рассказывают они мне: куда летали, где бегали… И такая вокруг меня гармония! Войн и грабежей еще нет – золото еще валялось, противно отблескивая, не догадываясь, что глупость и алчность людские возвеличат его и станут из-за него проливать кровь. А потому пока и грабить-то не было чего, и оружия не было, особенно огнестрельного.
Это потом люди, утратив данный всевышним разум, стали совмещать несовместимое: огонь – свет и чистоту, и стрельбу – тьму. Но свалили это, что называется, с больной головы на здоровую: животных обвинили. Дескать, «озверели мы», и накинулись на все живое: пожирая его ненасытно, напалмами выжигать.
Тот огонь я сберегла, не уснула, не обрекла одноплеменников на смерть.
Позднее, когда моя душа приходила на замлю уже в другой физической оболочке, была я Жрицей Огня (одной из них, лучше, чтоб самая младшая по рангу, чтоб гордыня меня не сожгла подобно Великому Огню).
И опять я с восторгом и благоговением взирала на Огонь и хранила его, и воспевала, гортанные звуки издавая, помогая себе медленным танцем. Гибкое тело мое плавно двигалось вокруг уже не костра, а прекрасного строения, в котором жил Огонь.
…И много жизней прожила я, пока на сей раз не родилась тем, чем родилась… О! Вспомнила мамин рассказ. В момент моего последнего появления на свет вдруг погас свет электрический. Спешно разыскали какую-то керосиновую лампу, зажгли ее с помощью спичек. И первое, что увидела я в этой жизни, был опять же живой огонь!
И снова сама ждизнь все годы пытается окружить меня тьмой и безысходностью. То меня подло завалили при поступлении в университет, разорвав мой листок с решенными задачами на экзамене по физике, в результате чего мне не хватило половины проходного балла, что должно было озлобить меня – и мыслей таких не возникло!
На следующий год поступила, сдав первые два экзамена на отлично, что автоматически освобождало от необходимости сдачи двух оставшихся эзаменов, и окончила с лучшим распределением не только для себя, но со мной взяли и моего мужа. Потом тройное замужество, из клешней которого не было выхода - нашла («Я прописан в твоей квартир, потому имею право здесь проживать!» - жесткий аргумент жертвы женской эмансипации). Безысходно больной сын – и опять - «Не дождетесь!».
В любой тьме – вижу свет! И обидеть меня пытались, и вызвать зависть, и разгневить… Но тьма никогда не захлестывала меня.
И, если на душе становилось тяжелее обычного, рука тынулась всегда к спичкам и свече… И все темное в душе сгорало за несколько секунд. Оставался всегда только чистый отблеск огня!!! Люботно, что свечу всегда хочется зажечь не газовой зажигалкой, а огнем, добытом трением – спичкой. Прочитав еще в юности стихи Михаила Светлова, я поняла, что это про меня, это во мне как врожденное качаство, проявившееся еще в раннем детстве: «Чтоб носили меня, зажигали, чтобы я с человеством был…»
О, Всевышний! Благодарение тебе великое за посланного тобою Прометея! Да сохрани меня и впредь от ослепляющей тьмы рассудка и сердца. Такова молитва мою во всю жизнь мою!
И с детства любимые девизы мои: «Светить всегда, светить везде…», «Предпочитаю блистать, нежели блестеть…»