…И зима как капризная девица, дарит таким смелым непостоянством. То засыпает мокрым снегом, тяжелым, липким, что твои мысли. Снег ложится на землю, превращаясь в водянистую кашу, из которой трудно вытянуть ноги. То, словно играя, некстати подморозит, превращая вчерашние лужи в лёд, и посыпая их мягкими нечастыми снежинками. И все так же трудно идти вперед по этому льду…
А твоя память, чем радует тебя она? Она как опытный чтец, ровным поставленным голосом читает снова и снова одну и ту же историю, историю, в которой любви было поровну с отчаянием, но в конце концов отчаянием стало всё. Эта история одного имени, одного героя, который подобно солнцу согревал тебя, зато потом выжег из твоего сердца всё, что там было. Чтец беспощаден, он не прекращает своего дела ни на минуту, ни днем, ни ночью. А ты стоишь у него за плечом, силясь заглянуть в ту самую книгу, но ничего не видишь за застилающими твой взор слезами.
Ночь – это твой палач. Она приносит самую страшную пытку - немую тишину, в которой стук твоего сердца превращается в набат, а тебе нечего ответить твоему замученному сердцу. Все, что могло быть сказано, уже сказано, намертво вписано в ту самую книгу, которую тебе читает твоя память.
И вдруг в этом лихом и тревожном мраке где-то далеко ты увидишь мерцание одинокой звезды, едва-едва пробивающееся сквозь льдистую толщу, остужающую твое тепло. Ты несмело смотришь на это мерцание, на этот далекий маяк, до которого ходу неизвестно сколько. А он все так же мерцает, не переставая ни на мгновенье и только в том его странный зов. Зов, за которым уже не слышишь монотонного бормотания чтеца, за которым не страшен палач с иссушающей пустотой, зов, который говорит тебе, что капризы зимы – это не на всегда. И ты живешь на этот зов, который становится исходом твоего отчаяния…