Регулярные Артемкины самоволки и гуляние Наташи до двенадцати ночи под луной, не остались без внимания отчима.
У них с Наташей сложились доверительные отношения. Он уважал ее за серьезность, здравомыслие и за то, что та нянчилась с его больной дочкой с самого раннего детства. Вот уже пять лет. Наташа выросла на его глазах, и относился он к Клавиным девочкам, как к своим.
- Что за парень к нам повадился, мать, - поинтересовался однажды.
- Да как будто неплохой парнишка. С Украины.
- Хохол, значит. То ли дело вон у Ивана дочка. Поступила в политехнический. Там с парнем познакомилась из Болгарии. Свадьбу собираются играть. А с этим я разговаривал как-то. Наташку ждал. Спрашиваю кто, да что. Да никто и ничто выходит. Из армии сейчас уволится – и все. Ни образования, ни за душой ничего. В Харьков собрался в институт поступать. Авиационный вроде. Да ведь это одни разговоры. Вон, наша, уже напоступалась. Два раза пыталась и что?
- Володь, ты б не лез в их дела. Устала она от нас. Что ж ей всю жизнь Мариночку нянчить?
- А ты чего хочешь? - вдруг сорвался он. Чтоб они поженились и с нами тут жили? Чтоб нарожали тебе внуков, которые, не успев родиться, уже топали здесь. А Маринка смотрела на них и завидовала!
Да ты что, спятил, отец?! Ты же вырастил девчонок, ты им за отца. Как же ты так можешь говорить? Разве они виноваты в нашем горе? Побойся Бога. Радовался бы, что замуж дочку возьмут.
- Чью дочку возьмут? Твою?! Какой я им отец? Никакой я им не отец!
Наташа еще с порога услышала скандал.
« Что это он развоевался?»
- Пап, что за шум, а драки нет? – шутливо спросила она, войдя в дом.
- Какой я тебе пап? – закричал ей в лицо отчим. Вон моя дочка в инвалидном кресле.
Наташу обдало ледяным холодом. Она привыкла называть отчима папой, как хотела того мать. Чтобы тот чувствовал себя отцом. Чтобы была семья. Она по-своему любила его и уважала. Но всегда чувствовала неловкость, обращаясь к нему, как к отцу. Она испытывала постоянное чувство вины перед памятью своего отца. И сейчас слова отчима прозвучали, как пощечина. Казалось, время остановилось, застыло. Наташа медленно вышла вон.
Возле калитки дожидался Артем.
- Что-то случилось?
- Да нет, все нормально.
Ей не хотелось говорить об этом. Подумалось – «поделом, так и должно было случиться. Отец может быть только один. А я забыла об этом».
Прогулка не удалась. Разговор не получался. Артем понимал, что произошло что-то неприятное, но с расспросами не лез. Когда подходили к дому, заметили «скорую». Наташа сорвалась с места и метнулась к дому с криком:
- Мамочка!
Мать стояла на коленях на полу возле лежащего белого как мел отчима. Врач слушал его сердце.
- Давайте быстренько простынь. Его нельзя шевелить. Это инфаркт.
- Наташа выскочила во двор, позвала Артема и водителя «скорой» и они все вместе с трудом донесли отчима до машины.
Забыв обиду, девушка сиделкой была для него все два месяца, пока он был в больнице. Но отцом уже больше никогда не назвала.
Напрасно отчим старался загладить вину и вернуть прежние отношения. Для Наташи он стал просто Александрычем.
Дотянувшись до края стола ручонками, Антошка смотрел на маму с папой. А они, уткнувшись каждый в свой конспект, готовились к зачетам.
Ему исполнилось три годика. Родители, занятые учебой, никак не находили времени поиграть с ним.
- Вы бы мне дружочка купили, что ли…, - грустно протянул он и снова сполз под стол к своим игрушкам.
Мама с папой громко рассмеялись.
- Антон, нам бы с тобой справиться. А тебе еще дружочка подавай!
- Ну, мне же ведь скучно! – резонно заметил малыш.
- А ведь он прав!
Артем подхватил сына на руки, и они принялись так визжать и барахтаться на диване, что Наташа отложила учебу и присоединилась к ним.
Артем окончил школу прапорщиков, куда уехал учиться через два месяца после рождения сына. Послужив немного, поступил в военное училище. Выбор был небольшой. На гражданке жилье им неоткуда было ждать. Особого желания навсегда связать свою жизнь с военной службой не было. Настояла Наташа.
Она поняла – никто не расстелет перед ними скатерь-самобранку. Можно скитаться всю жизнь по чужим углам. И, может быть, к пенсии, твоя очередь на квартиру подойдет. Наташа для себя сделала вывод – не обязательно, что твое место там, где тебе кажется, что оно твое. У жизни на этот счет свое мнение. И правила игры диктует она. Поэтому заставила себя сменить мечту стать педагогом на цель получить высшее образование. Поступила на заочное отделение экономического факультета института. И уже со второго курса работала главным бухгалтером на небольшом кирпичном заводе.
Впервые войдя в бухгалтерию завода, она увидела горы бумаги, какие-то папки, счеты, дыроколы. За столами, не поднимая головы, шуршали бумагами женщины разного возраста, чем-то похожие друг на друга.
- Вера Семеновна, подскажите, пожалуйста, где у нас подшив авансовых отчетов за прошлый год?
- У Тани спросите, она их в архив относила.
- Что Таня? Я только с больничного вышла, все лежало, меня ждало?
- А кто за тебя, что будет делать, милая? Ты знаешь, что наша работа не признает больничных и отпусков.
Атмосфера коллектива, да, по-видимому, и сама работа не выглядела творческой. От нее веяло пылью и скукой. Девушке стало ужасно жалко себя.
- Владимир Иванович, это к вам девушка. По поводу работы.
Та, которую называли Таней, кивнула в сторону Наташи, обращаясь к вошедшему мужчине.
Владимир Иванович, почему-то очень обрадовался, увидев Наташу.
- Проходите, пожалуйста, вот сюда. Присаживайтесь.
Главный бухгалтер явно излишне суетился. Когда девушка села на предложенный стул, то почувствовала запах перегара, исходивший от Владимира Ивановича. Трясущиеся руки выдавали в нем натуру увлекающуюся, но явно не бухгалтерией.
- Мне нужен заместитель, - перешел он сразу к делу.
Наташа, не ожидавшая такого поворота событий, собралась уходить.
- Простите, но я думала, вам нужен рядовой бухгалтер. Я ведь только на втором курсе.
- Ну и что с того? Все когда-то начинали. Не Боги горшки обжигают.
У нас хороший коллектив. Научим, подскажем.
Ситуация складывалась интересная. Наташа готовилась упрашивать, чтобы ее, без опыта, практически не имеющую понятия о бухгалтерии, взяли на работу. На самом же деле уговаривали ее.
- Может быть, у вас есть кандидатура на помощника главного бухгалтера среди своих сотрудников? А я бы поработала рядовым, - попыталась она направить Владимира Ивановича на путь к здравому смыслу.
- Видите ли…, - он скосил глаза на ее паспорт, лежавший перед ним, -Наташенька, у нас очень опытный, хороший коллектив, но каждый привык к своему рабочему месту. И каждый хорош на своем месте. И я хорош на своем месте, - увлекся Владимир Иванович. - Но, бывают ситуации, когда мне одному трудно справляться с большой нагрузкой. И для этого мне нужен помощник. Почему вы не хотите попробовать свои силы? Ведь для вас это хорошая практика. И может быть даже большая удача.
При этих словах, женщины откровенно рассмеялись.
- Да…, Это уж точно, - заметила одна из них, сидевшая спиной в дальнем углу бухгалтерии.
А Наташа, почувствовав насмешку, и приняв ее на свой счет, неожиданно ответила,
- Может быть вы и правы. Я, пожалуй, попробую.
Выйдя на работу на следующий день, девушка пожалела о своем решении. Она не представляла с чего начать. А Владимир Иванович не пришел на работу. Заболел.
Казалось, что у всех работников завода были какие-то вопросы к главному бухгалтеру. Кому-то подписать накладную, кому-то ордер на выдачу денег в подотчет. Наташа не понимала, чем она может помочь. А бухгалтерия смотрела на нее одним большим глазом и, затаив дыхание, ждала развязки.
Буквально через пол часа после начала рабочего дня позвонила секретарь и сообщила, что директор завода приглашает главного бухгалтера к себе. На что Наташа ответила, что Владимир Иванович заболел.
- Что ж теперь заводу остановиться? – съехидничали в трубке. Зайди сама.
- А мы что с вами на «ты»? – ледяным голосом парировала замглавбуха.
Бухгалтерия замерла. Стал слышен рев грузовиков за окном и колоритная перебранка грузчиков.
Дверь распахнулась, и в бухгалтерию влетело нечто. Вероятно, оно и было секретаршей. Маленькая пигалица с неописуемо некрасивым лицом. Что-то между китайцем и неандертальцем. Узкие брюки обтягивали костлявый зад, а декольте кричало о хроническом недоедании.
- Боже мой, и эта мышка у нас теперь заместитель главного бухгалтера? - обмахиваясь отпечатанным приказом о назначении Наташи на должность, - желчно произнесла она.
- Распишись! Нет, вы только посмотрите, она меня даже не слышит!
Но Наташа уже выходила из бухгалтерии. Войдя в кабинет директора, и поздоровавшись, спросила:
– Вызывали?
- Давайте познакомимся, - разочарованно глядя на совсем юную девушку, предложил директор. - Присаживайтесь, пожалуйста. Я и сам здесь человек новый, поэтому будем осваиваться вместе. Меня зовут Денис Матвеевич. А Владимир Иванович не сказал мне, что вы так молоды.
- Вы знаете, Денис Матвеевич, я не настаивала на этой должности, а сейчас мне кажется, что мне сюда вообще не стоило приходить.
- Уже испугались?
- Не то чтобы испугалась, но коллектив тут странный.
- Вы, наверное, о Галине? Да, она человек своеобразный. Работает на заводе чуть ли не со дня его основания. Прежний директор поощрял ее бестактность, а коллектив привык. Но это поправимо. Я поговорю с ней. А сейчас, принесите мне, пожалуйста, сводку по отгрузке за вчерашний день.
Вернувшись на свое место, Наташа почувствовала на себе взгляд бухгалтерии.
- Кто готовит сводку по отгрузке продукции? – громко спросила она. Бухгалтерия сморгнула Татьяниным глазом и ее же голосом заверещала.
- Я на больничном была!
- Ну и что из того? Уже час как вы на рабочем месте. В чем проблема?
Проблема рассосалась как-то сама собой. Тайком друг от друга женщины стали посвящать новое начальство в тайны «кирпичного двора».
Владимир Иванович, оказывается, ушел в запой. Это теперь недели на две. Работать главным бухгалтером сюда никто не хочет идти, поэтому его и держат.
Галина – старая дева, злая на весь свет. В особенности на молодых и хорошеньких женщин. Что сами они работают здесь, в основном, потому, что живут поблизости. И ни одна из них не имеет специального образования. Работают уже много лет.
Владимир Иванович действительно появился через две недели в разгар квартального отчета. На все вопросы, накопившиеся у нового заместителя, ответил коротко:
- Учись сама разбираться. Что и откуда. Найдешь сама – запомнишь навсегда. Подскажу я – до следующего отчета.
Через два месяца он ушел в отпуск «по состоянию здоровья» и больше не вернулся. Замену ему не нашли ни до полугодового отчета, ни до годового.
Наташа дома до глубокой ночи читала учебники, а на работе составляла отчет.
- С тобой я живу или с твоей «себестоимостью», - возмущался Артем.
Однажды в бухгалтерию вошел секретарь парторганизации Ковалев. Он галантно поздоровался и тоном прокурора произнес:
- Как всем нам известно, половина года бухгалтерия завода работает, по-существу, без главного бухгалтера. Молодой наш сотрудник – он повернулся лицом к Наташе - старалась, не отрицаю. Но недостаток опыта не позволил ей навести надлежащий порядок на этом участке нашего предприятия. Городской комитет партии направил к нам специалиста высокой квалификации. Который возглавит бухгалтерию с сегодняшнего дня.
- Валентина Михайловна, войдите, пожалуйста, – крикнул он в открытую дверь. В двери появилась сияющая физиономия Галины, а за ней бюст Валентины Михайловны. Став посреди бухгалтерии, она долгим взглядом ощупала каждого. На Наташе ее взгляд даже не остановился.
- Ну что ж, – проговорила она. Как не сложна моя задача, но решение партии для меня закон. Так что товарищи, попрошу принять во внимание, что поблажек не будет. Учет, учет и еще раз учет! В бухгалтерии нужно будет провести субботник. Вычистить всю грязь и пыль. Она брезгливо смахнула с лацкана пиджака воображаемую соринку и, повернувшись к Ковалеву, спросила
- А где мой кабинет?
- А вот ваш стол, – услужливо указала на стол главного бухгалтера кассир Мария Федоровна.
- Я спросила кабинет, а не стол. Взглядом Валентина Михайловна поставила кассира на место.
Вопрос с отдельным кабинетом был решен в течение получаса. Валентина Михайловна оказалась неплохим психологом. Она позволила Марии Федоровне реабилитировать себя, вызвав на ковер и получив от нее полный отчет про «кто есть кто».
Следующую вызвала Наташу.
- Ты, милочка, не переживай. Как работала, так и будешь работать за главного бухгалтера. А я буду тебя контролировать. Между нами говоря, - Валентина Михайловна сменила тон на подкупающе доверительный, - я здесь не надолго. Я работала в бюджетной организации. Производства не знаю. Очень рассчитываю на твою поддержку. А сейчас иди.
В присутствии посторонних «посланник партии» вела себя по отношению к Наташе пренебрежительно. А, вызвав в кабинет, становилась родной матерью. Политика кнута и пряника не помогла. Девушка написала заявление на увольнение и ушла с завода.
Дома ее ждала неожиданная радость. Артем сообщил, что им дают квартиру.
- Как это? – удивилась Наташа – ведь наша очередь еще очень далеко.
- Понимаешь, ко мне подошел полковник с кафедры и попросил провернуть комбинацию. У него есть квартира полуторная в старом доме. А училище сдает новую девятиэтажку. У полковника есть связи в комиссии по распределению. Вот он и предлагает впихнуть меня в список поближе. Мне выделяют квартиру, и мы с ним обмениваемся.
- Вот сволочь! – люди годами ждут квартиры, а он аферы проворачивает.
- Наташа, мы что с тобой воспитывать их будем? Или все-таки используем свой шанс?
- Ты прав, но все равно противно.
- Зато у нас будет своя крыша, представляешь?
Когда через неделю список на квартиры был утвержден, полковник вдруг передумал переезжать в девятиэтажку. Только вычеркнуть из очереди Артема уже не рискнули. Ограничились однокомнатной квартирой. И даже это было для молодой семьи нежданным счастьем.
Наташа устроилась на работу в техникум. После завода с ней произошла какая-то метаморфоза. Она поняла, что при желании может справиться с любой работой. Директор техникума предложила параллельно с бухгалтерией несколько часов в неделю преподавательской работы.
Войдя впервые в аудиторию, в качестве преподавателя, девушка поначалу растерялась. Вместе с вчерашними выпускниками школ за столами сидели ребята, отслужившие армию. Ее ровесники.
- У-у-у-у у! - Раздалось вместо приветствия.
- Здравствуйте, – ответила она негромко.
- Хи-хи-хи-хи-хи, – послышался идиотский смех механической игрушки, видимо принесенный кем-то для такого случая. Студенты радостно подхватили его. Наташа посмотрела на доброжелательные, счастливые от солнечного дня, осознания своей молодости и беззаботности лица и тоже рассмеялась.
Контакт был налажен. И ребята за все время их занятий ни разу ее не подвели. К немалому удивлению и зависти бывалых преподавателей, бесконечно жаловавшихся на зарвавшуюся молодежь.
Однажды в аудиторию заглянула директор и позвала Наташу.
- Звонила ваша мама, Наташенька. Просила передать, чтобы вы приехали. Умерла ваша бабушка. Вы ее очень любили?
Как гром среди ясного неба прозвучали эти слова. Бабушка была всегда. Была неслышной, незаметной. Она просто была, как воздух, как вода, как теплое солнышко. Никто и никогда не уделял ей особого внимания, потому что у всех было море своих проблем. А она, вытесненная Марией и Виктором в маленькую комнатку своего дома, молилась за них своему Богу день и ночь. Старшей дочери просила у Бога разума, а младшей сил вынести ее горе с больным ребенком.
Сколько помнила Наташа, бабушка собирала себе на смерть копейки с небольшой пенсии и всегда держала несколько метров марли для похорон. Но вот подходил Новый год, и она отдавала марлю Клаве, для дочек. Девочкам на «снежинки». А когда подходило лето, зашитые и запрятанные в матрац деньги, исчезали вместе с Марией и Виктором на Черноморском побережье. И все повторялось снова.
Когда бабушка приходила к Клаве и ставила свою палочку в угол небольшой кухоньки, всегда оказывалось, что пришла она не вовремя. То зять злой, то Клава вся в заботах. Не до разговоров с матерью. И она уходила так же тихо как приходила.
Наташа боялась мысли о том, что увидит бабушку мертвой. Было ощущение непоправимости вины перед ней за невнимание, за долгую разлуку.
Родилась бабушка под Воронежем. В молодости Варвара была красавицей. Все деревенские парни не прочь были жениться на такой.
Знатной певуньей была. Ее даже в хор Пятницкого приглашали. Но в это время она уже была вдовой местного священника и растила двух дочек и двух сыновей.
В войну, всей деревней собрали зерна, погрузили на телегу и отправили Варвару, как самую пробивную бабенку, в Воронеж. Сменять зерно на другие продукты. По дороге сердобольная Варвара подобрала попутчика.
Мужчина казался серьезным и при средствах. Всю дорогу развлекал женщину байками. Попросив остановить лошадь возле магазина у дороги, предложил зайти.
- Выбирай, шляпку, отблагодарю тебя за транспорт. Я пока покурю.
Обрадовавшись, Варвара увлеклась выбором наряда. Только вдруг забеспокоилась - что-то больно долго попутчик курит. Вышла из магазина. Попутчика и к великому ее ужасу, лошади, след простыл.
Деревенские женщины, обозленные голодом и горем, кляли Варвару, на чем свет стоит. На следующий день пришла похоронка на старшего сына, Федора. Затонул при переправе через Днепр на танке. Варвара собрала детей и уехала на Дон, где жила ее родная тетка, Титовна.
Электричка, в поселок, где жила бабушка, отправлялась через час. Наташа сбегала в садик за Антошкой. Позвонила Артему в училище. Ноги не шли к бабушкиному дому. Но когда Наташа заметила по дороге разбросанные цветы, то бросилась бегом. Во дворе суетились соседки, расставляя тарелки для поминок.
- Ее что, уже похоронили?!
- Да детка, - грустно проговорила баба Даша, бабушкина подруга.
- Как же так? Ведь еще и часу дня нет? Почему меня не дождались?
- Так Мария решила, Наташенька, у нее спроси. Все пулей оформила, даже мать твоя толком не попрощалась. Благо у Вари все готово было. И деньги шлында, прости меня Господи, не успела истратить.
Наташа прошла мимо накрытых столов в бабушкину комнату. На стене висел старенький голубой в крапинку плащик. Под ним стояла палочка.
- Бабушка, родная, прости меня, - повисла Наташа на плаще. – Бабушка, я ведь не успела ничего тебе сказать хорошего за всю жизнь. Я не успела для тебя ничего сделать. Зачем ты не дождалась меня? Как же ты там без своей палочки. Бабушка, прости! - Она билась в истерике, осознав непоправимость смерти во второй раз. И, как в детстве, когда хоронили отца, ей казалось, что мир не может остаться прежним, когда уходит человек.
- Успокойся, доченька, - мать обняла ее за плечи. Мы все перед ней виноваты, мы перед Богом виноваты. Она тебя слышит и простит. А мы помолимся, чтобы Бог принял ее, ведь она так его любила.
Старушки тихо перешептывались за столом. Клава горестно вздыхала:
– Как же так? Я ведь только на минуточку выскочила домой. Мариночка у меня одна дома. Посмотрела – не упала ли с коляски? Не оставляем мы ее одну надолго. Мама была в памяти, когда я уходила. Разговаривала со мной. Только просила не отходить от нее. Боялась остаться одна. Но ведь Мария рядом, я и отбежала на минутку. А вернулась, ее уже не стало.
- Дай Бог нам столько пожить, - возразила Мария какой-то соседке, -
сама мучилась и меня намучила. Памяти никакой. Все вечно перепутает. Сто раз на дню спросит одно и то же. Семьдесят два года прожила и за то спасибо.
- Мария, ты же о матери говоришь, – урезонили ее.
- Ну и что же? Я ничего плохого не сказала. Я правду говорю. Всему свое время.
Наташа встала из-за стола и пошла в бабушкину комнату. Бабушка смотрела на нее с фотографии на стене. Вдруг внутренним голосом девушка как будто услышала:
«Не печалься обо мне, внучка. Я вернулась к Отцу своему, небесному. Здесь все по-другому. Нет болезней, нет обид и печалей. Я прошла длинный путь по земле, чтобы оказаться здесь. Но душою я всегда буду с вами».
Наташа выскочила из комнаты. Подумала, – «надо взять себя в руки. И жить дальше. Ведь могла же я не вспоминать о ней все это время, занятая своими делами. Лицемерка! Обозвала она себя». Но легче не стало.
Александрыч не намного пережил бабушку. Через год после ее смерти Артем помог ему устроиться слесарем в домоуправление и получить служебную квартиру в их девятиэтажке. Стало легче ухаживать за больной дочерью в квартире с удобствами. Отпала необходимость топить печь. Клава была безумно рада этому. Но через два месяца с Александрычем случился второй инфаркт. Когда они с Артемом вбежали в квартиру к матери, узнав о несчастье, она сидела с отрешенным видом. Бледная, как полотно.
- Дочка, ты знаешь какое сегодня число?
- 17 октября, мама, – произнесла Наташа и схватилась рукой за голову. В такой же день умер ее отец.
- Значит, цыганка была права, когда говорила, что сделано мне что-то злым человеком.
- Мамочка, это совпадение. Всякое бывает.
- Как же я теперь с Мариночкой одна? Я же не подниму ее одна, без отца? – и она горько зарыдала. – Что же ты, Володя так поступил со мной несправедливо? Ты оставил меня одну с нашим горем.
Жизнь шла своим чередом. Артем закончил училище. Получил распределение в столицу Казахстана Алма-Ата. Он хорошо подготовился, чтобы объявить об этом Наташе. Выписал в библиотеке все об этом городе и начал издалека. Что это город с миллионным населением, что там много высших учебных заведений. Есть аэропорт, фабрики и заводы, знаменитый каток. Население этого города на семьдесят пять процентов состоит из русских.
Ей не хотелось уезжать из родного города, оставлять мать и Ларису одних с больной сестрой. Но, выбирать не приходилось. Поэтому все вышеперечисленное не вызвало в ней каких-либо эмоций. Пока Артем не дошел до сейсмических характеристик.
- Азия, - догадалась жена.
- Ну да. Азия. Но зато столица.
Под пение Розы Рэмбаевой, самолет приземлился в аэропорту Алма-Ата. Получив свой багаж, Артем с женой и сыном вышли на привокзальную площадь. Вслед за ними вышел Андрей, сокурсник Артема, получивший распределение сюда же.
Наташа с сыном сидели в небольшом скверике перед штабом округа, дожидаясь ребят, которые пошли представляться командованию. Как прибывшие для прохождения службы. Заразительный смех Андрея отвлек ее от печальных мыслей об оставленном доме. Артем не выглядел веселым.
- Вот козлы! Выругался он, подходя.
- Что случилось? Чем это вас так обрадовали?
- Понимаешь ли, Наташа, оказывается Алма-Ата это еще не конечный пункт нашего путешествия. Из пункта «А» нам следует теперь попасть в пункт «Ч». А если точнее, в Чингильды, – кривлялся Андрей.
- Что это такое, Артем? У нас же ребенку через месяц в первый класс идти. Ты хочешь сказать, что он будет учиться в казахской школе?
- Да подожди, ты, нужно еще добраться до этого Чингильды, чтобы успеть устроиться на ночь.
Небольшой автобус, на боку которого красовалась табличка «Алма-Ата-Чингильды», был переполнен. Незнакомая речь раздражала Наташу. И вообще с этой минуты ее раздражало все. Нарочитая невозмутимость обоих новоиспеченных офицеров, излишнее внимание Артема, которым он пытался загладить положение. Два казаха поднялись со своих мест и на русском языке предложили сесть Наташе с сыном. Во взгляде остальных пассажиров чувствовалось уважение. Часа через полтора путешествия, во время которого за окном автобуса, кроме сухой степи в колючках, ничего не было видно живого, автобус притормозил.
- Военные! - закричал водитель, - вам здесь выйти нужно.
Пробираясь меж мешков и корзин с дынями, молодые люди вышли из автобуса.
- Ну вот, картина Репина «Приплыли», - прокомментировал Андрей.
На фоне голой степи стояло двухэтажное кирпичное здание, похожее на тюрьму. Впечатление закреплял забор, обтянутый колючей проволокой. Напротив здания, через дорогу еще не остывшую после автобуса, виднелось что-то между юртой и сараем с вывеской «Ресторан».
Слов не было ни у кого. Не глядя в глаза жене, Артем махнул рукой товарищу, и они направились в сторону «тюрьмы».
- Я не останусь здесь одна, - возмутилась Наташа.
- Пошли, - махнул Артем рукой.
Когда приблизились к проходной, навстречу вышел солдат. Посмотрев документы, пропустил их в часть, оставив Наташу с ребенком за воротами.
Ожидать пришлось недолго.
- Нас здесь не ждали. Свободных вакансий в этой части нет. Направили в Капчагай. Капчагай, Капчагай, кого хочешь, выбирай! – ухохатывался Андрей.
Пришлось вернуться в столицу и оттуда снова на рейсовом автобусе ехать в этот самый Капчагай.
Город отличался от Чингильды большим количеством песка и четырехэтажными зданиями. Здесь, как оказалось, их тоже не ждали. Но, посмотрев на вконец измученных ребят, оставили переночевать в гостинице при воинской части.
Хотелось элементарного – покушать и упасть спать. В магазинчике неподалеку, кроме рыбных консервов и бутылок со спиртным, почти ничего не было. Продавщица посоветовала зайти в столовую, напротив.
Поужинав, вернулись в гостиницу. Ребята вывернули карманы и Наташа с изумлением увидела, что они прихватили с собой по ложке, вилке и стакану.
- Вы что, сдурели? Вот бы опозорились!
- А из чего пить? – удивился Андрей, - а закусывать чем?
И он вынул из-за пазухи бутылку какой-то бормотухи и две банки кильки.
- Ну, должны же мы отметить приезд, в конце концов.
- Он вышел на балкон гостиницы посмотрел на луну, освещающую эту Богом забытую землю, и завыл – уууууууууууууу.
Наташе захотелось сделать то же.
Наутро вернулись в столицу, в штаб округа. Не пристроив молодых лейтенантов на периферии, нашли таки для них место в одной из воинских частей в Алма-Ата. Но не надолго. Через год Артема направили к новому месту службы под Семипалатинск. В большой военный городок на берегу Иртыша.
Там была хорошая большая школа, Дом культуры, свой госпиталь и даже гостиница, в которой и застрял он со своей семьей почти на год. Им выделили номер – комнату с четырьмя кроватями. Две из них использовались по прямому назначению. Третья была в роли шкафа для одежды, где рядами были разложены вещи папины, мамины и Антона А четвертая заменяла всякую другую мебель.
Питались в столовой. Возвращаясь, домой после ужина, смотрели на окна домов, где жили со своими семьями офицеры. И мечтали о том, когда же и им так повезет. Артем почти сутками находился в части. И почти через ночь в гостиницу прибегал посыльный и барабанил во все двери, вызывая офицеров по тревоге.
Работы не было и Наташа целыми днями сидела в гостинице, скучая. После школы ходили с Антоном смотреть на замерзший Иртыш. Она чувствовала себя так, как будто жизнь проходит где-то мимо нее. По пол ночи в гостинице стоял гомон. Из разных комнат доносилась музыка на разные вкусы. Подвыпившие холостяки кричали и матерились, уже не обращая внимания на то, что рядом жили две семьи с детишками. Однажды Наташа не выдержала.
- Сколько это может продолжаться? Когда нам, в конце концов, дадут жилье?
Артем попытался поговорить об этом с командиром. Тот предложил им комнату в санчасти. Подумали и решили, что это лучше, чем гостиница.
Артем с солдатами перетащил вещи. К вечеру, после отбоя в части, забрал из гостиницы семью.
Наутро, Наташа, вся, как ей казалось, пропахшая тушеной капустой, которой кормили солдат в санчасти, собралась в магазин. Подходя к КПП, услышала за спиной грубый окрик,
- Эй, стоять! Ты что это здесь делала?
Перед ней возник, как из-под земли колобок в военной форме с красным заплывшим лицом и погонами майора.
- Ночевала, - ответила Наташа, с презрением глядя в лицо хаму.
- Ха! Ночевала тучка золотая на груди утеса великана! Ну и кто у нас этот великан?
- Старший лейтенант Савельев.
- Оба на! – колобок нагло оглядывал молодую женщину, явно принимая ее за ночную гостью воинской части.
В это время через КПП вошли, командир части и замполит.
- Доброе утро! – обратился замполит к Наташе. Ну, как устроились на новом месте?
- Вы знаете, хамов здесь не меньше, чем в гостинице, - едва сдерживая слезы, проговорила молодая женщина и бросилась к выходу.
- Ваш пропуск, – преградил дорогу дежурный.
– Да пошел ты, - Наташа оттолкнула солдата и выскочила за территорию части.
Она шла, не видя перед собой дороги. Слезы обиды душили ее.
«Господи, и ты называешь это жизнью? За что мне это? Я хочу жить, я не хочу существовать!»
Она развернулась и пошла обратно в часть.
Антон собирался в школу.
- Где папа, Антон?
- Его вызвали.
Минут через двадцать пришел Артем. Не поднимая глаз, произнес:
- Командир просил передать извинения за этого придурка и обещал в скором времени квартиру. Тут у нас один офицер переводится.
Квартиру действительно в скором времени выделили. Когда-то это была трехкомнатная квартира. Но городок жил обычной земной жизнью. Семьи распадались. Мужья росли по службе, переводились в другие места, а их бывшие жены, в большинстве случаев оставались жить и работать в гарнизоне.
(продолжение следует)