Глава VII. Спуск в преисподнюю
Всю последнюю ночь перед роковым вылетом Коломин не находил себе места. Как только достаточно стемнело чтобы можно было закончить театрализованное представление под названием «ремонт самолета», он зашел в свою каюту и упал на койку. Он совсем не устал, но тяжелое давящее чувство, которое терзало его весь день было куда хуже чем усталость. В голове подобно заевшей пластинке постоянно крутилась одна и та же мысль – нужно помешать Главе, нужно помешать, помешать… Как именно и что для этого нужно было сделать он не знал, но план Столяра казался ему самоубийственным. Интересно что будет когда на мониторе системы идентификации там в далеком Союзе побегут сплошные линии – скупое свидетельство, что сердца их перестали биться. Наверное, Совет вышлет сюда боевую группу, но что она обнаружит когда прибудет на место? Вряд ли остатки их тел удастся собрать и на погосте появятся еще несколько свежих могил, под которыми будут лежать пустые гробы. Коломин невольно начал вспоминать всех тех, кого уже не было с ними. Изрубленного на куски радиста, пропавшего Валеру, который был вторым пилотом. Хороший был мужик, с золотыми руками. Он был первым в Союзе, кто умудрился собрать из хлама ядерный мини-реактор, который снабжал электричеством сразу несколько общин, и кто знает сколько еще полезных идей он унес с собой в могилу. Перед мысленным взором Коломина проносились череды лиц, событий, образов, беспорядочно и ярко, словно в калейдоскопе. В такие минуты у него появлялось почти неудержимое желание зафиксировать на бумаге хотя бы скупую частичку его чувств. Он поднялся с койки и прошел в каюту Столяра. Командира пока не было на месте, но бортовой журнал стоял там же где и всегда. Коломин взял толстый блокнот, пошел через кают-компанию и пассажирский отсек туда в самый хвост самолета, где никто не помешает ему писать. Он отпер дверь в техническое помещение. Здесь в тишине и спокойствии, вдали от посторонних глаз он сможет немного расслабиться. Кстати может быть напоследок запустить систему идентификации? – мелькнула в голове шальная мысль. Он не знал зачем ему это делать, как будто некий неосознанный порыв руководил им и в другой раз он посчитал бы данную мысль странной, но сейчас, находясь в состоянии какой-то отрешенности, он решил выполнять любые прихоти своего сознания. Бортинженер извлек ключи из специального шкафчика в железном полу отсека и открыл один из ящиков, стоящих вдоль стен. Он пошарил внутри, нащупал кнопку, надавил. С чуть слышным жужжанием из недр ящика поднялись укрепленные на специальной стойке приборные панели, больше всего похожие на маленький сервер, опутанный проводами. Устройство было довольно сложным и непосвященный ум не смог бы на глаз определить назначение всех этих мигающих разноцветными индикаторами прямоугольных коробок, маленьких пультов с рядами тумблеров, жестких дисков и микросхем, видимых сквозь полупрозрачный пластик. Наверное, если много лет назад всю эту систему не обнаружили бы разведчики в заброшенных помещениях старой военной базы, старейшины вряд ли стали бы рисковать. И план полета через океан так и остался бы просто мыслями вслух. Между приборными панелями на крошечном столике стоял специальный герметичный контейнер. Коломин открыл замок контейнера специальным ключом, висящим у него на шее вместе с жетоном, откинул защелки и поднял крышку. Внутри оказалась штуковина, состоящая из клавиатуры и большого отсвечивающего глянцем экрана. Это был портативный компьютер, который предки называли ноутбуком – старая добрая довоенная электроника в потертом от времени пластиковом корпусе. Подобная вещица считалась ныне редчайшим сокровищем, хоть и почти никому не было известно для чего она когда то предназначалась. Он нажал кнопку включения, и прибор ожил, чуть слышно загудел, засветился синим светом экран. Бортинженер отошел за стулом в дальнем конце отсека, а когда вернулся обратно к ноутбуку экран был уже черным и почти все его пространство кроме нескольких узких панелей со множеством пиктограмм занимало окно, на котором бежали потоки пульсирующих линий, похожих на кардиограммы. В несколько полос внизу экрана ползли бесконечные прямые. Коломин горько вздохнул, глядя на них. Потом пробежался глазами по отметкам. Вот Столяр, это его собственное, вот Миха, Костя и Валерий… Валерий??? Он поперхнулся, вскочил, едва не уронив стул, стиснул обеими руками контейнер с ноутбуком и впился готовыми вылезти из орбит глазами в узкую полоску пульсирующей линии. Она ползла, через равные интервалы вспыхивая волнами пульсаций. Четко, спокойно, размеренно. В отличие от его собственной, которая бешено танцевала, словно океанские волны во время тропического шторма. Он смотрел на экран и не верил своим глазам.
Так четко, спокойно и размеренно билось сердце того, кого они считали давно погибшим.
* * *
Столяр проснулся как обычно в восемь утра, хотя накануне снова несколько долгих часов просидел за бумагами. Бесконечные строки отчетов, докладов и статей до сих пор мелькали у него перед глазами, целое море информации, девяносто процентов которой было на первый взгляд совершенно непонятными наборами слов, каких-то имен никому не известных людей, ссылками на события, которые уже никто и никогда не вспомнит. Для того чтобы во всем разобраться, уложить все это в голове требовалось гораздо больше чем несколько бессонных часов каждой ночью, иначе информация превращалась в бессмысленную кучу многолетней давности, бесполезную архивную пыль, никому не нужную и не несущую никакого смысла. Единственные крупицы полезных данных, которые изредка удавалось извлекать из массы древней макулатуры, не давали полной картины. Это были лишь разрозненные кусочки, крошечные фрагменты гигантской мозаики, из которых при всем желании невозможно было сложить что-либо цельное. Они выплывали иногда из моря строк, для того чтобы снова затонуть, погрузится в донный ил, зарыться под многолетние напластования никому уже ненужной информации и чем глубже Столяр погружался в эту бумажную муть, тем острее чувствовал свое бессилие. Но отступить он не мог. Не мог, достаточно было вспомнить лица сошедших с ума людей, которые предавали смерти своих близких со сладострастным упоением маньяков. Даже звери, ведомые инстинктом, даже морры, терзаемые жутким голодом, никогда бы не стали так поступать. Но человек мог, потому что нечто проникающее в его мозг находило способ уничтожить даже вечные инстинкты, доставшиеся от животных предков. Не хотелось даже представлять себе что будет, если «зона безумия» начнет постепенно расширяться, захватывая в свои незримые пределы все новые и новые территории и обращая все новые и новые общины в толпы кровожадных психов. Этому раз и навсегда надо было положить конец!
Столяр прошел в душевую, открыл кран умывальника и плеснул на лицо холодной воды. Остатки сна медленно растворялись и на смену грезам проявлялась тяжелая реальность сегодняшнего дня. Дня, который может оказаться последним в его жизни. Он оперся рукой на стену возле зеркала, глубоко вздохнул и посмотрел на свое отражение. Под глазами набухли мешки, лицо казалось каким то серым и осунувшимся, как будто он не спал несколько суток. Все-таки нелегкие думы давали о себе знать, медленно подтачивая его изнутри, как червь древоточец разрушает деревянную балку. Наверное, если бы он мог взять и навеки застыть вот так в одной позе, он непременно так и сделал бы сейчас. Остановил бы время навсегда, чтобы короткие мгновения стали вечностью. Но секунды неумолимо бежали вперед, приближая неминуемую развязку. Когда Столяр наконец пришел в себя, он обнаружил что прошло уже несколько минут. Возле двери душевой стоял Костя, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
- Ты Коломина не видел? – спросил он, зевая.
- Нет – буркнул Столяр и прошел к себе в каюту, чтобы одеться. Закрывая дверь, он услышал бормотание Кости.
- Куда это он уматал с утра пораньше?
Одеваясь, Святослав поймал себя на мысли, что не знает чем ему сейчас заняться. Глава пока видимо не связывался с ангаром и когда он приедет было неизвестно. Стоило ли дальше изображать ремонтные работы или пора было уже остановиться, чтобы не вызывать подозрений? Эхх.. задать бы сейчас Коломину этот вопрос. Ожидание было для него худшей пыткой на свете. Особенно когда знаешь, что тебе предстоит сделать нечто чудовищное…
Он прошел в кают-компанию, но кроме двух охранников там никого не было. Они тут же поднялись с кресел и последовали за ним. Интересно они вообще когда-нибудь спят? – подумал Столяр, открывая дверь в пассажирский отсек. Но и здесь тоже не было никого. Пустые ряды сидений. Он прошел между ними, заглянул в туалет, потом осмотрел задний салон, заваленный огнетушителями, аварийными буями и прочим экстренным запасом.
- Куда же он подевался – пробормотал Столяр и двинулся обратно к выходу в ангар. Нужно было спросить Толмача связывался ли с ним Глава.
Командир уже проснулся и раздавал какие-то указания Лому и Киру, сидя на водительском сидении «тигра», в котором он спал вот уже вторую ночь. Еще двое ретдингеров из караульной
смены устало шли к машинам отдыхать после ночного дежурства.
- Глава еще не выходил на связь? – спросил Столяр, дождавшись пока Толмач отпустит бойцов.
- Нет – ответил командир и, посмотрев на него, Святослав внутренне усмехнулся. Толмачев выглядел сегодня не лучше чем он сам. Те же покрасневшие веки, то же серое лицо с выражением бесконечной усталости в глазах. Вряд ли он крепко спал сегодняшней ночью. Скорее не спал вовсе.
- Тогда нужно сообщить ему, что мне необходимо провести общую проверку самолета. Раньше
чем к полудню закончить не смогу, нас ведь двое всего – сообщил Столяр.
- Хорошо, я сейчас свяжусь с поселком.
Толмач включил рацию и начал запрашивать общину. А Столяра снова стали одолевать мрачные мысли. Он сможет оттянуть полет еще на несколько часов, но что делать дальше? План с захватом в заложники Главы оставался единственным вариантом, альтернативой которому было только массовое самоубийство. Но больше ничего в голову не приходило, хоть тресни. Был конечно крошечный призрачный шанс, что когда Глава появиться здесь с бомбой, какое либо решение придет само собой, исходя из анализа обстановки. Возможно, где-то старик допустит ошибку…
- Глава говорит, что в любом случае приедет через пару часов – отвлек его от размышлений голос Толмача – Сказал, ему тоже надо подготовиться.
- Понятно – через силу выдавил из себя Столяр и издал тяжелый вздох – Будем ждать.
Он повернулся, собираясь уходить, но вдруг, спохватившись, обернулся и спросил у командира:
- Коломина не видел?
- Нет – коротко ответил Толмач.
Столяр на какое то время замер, глядя вдаль, где за широким полем аэропорта точно источенные морем прибрежные скалы поднимались над крышами ангаров и павильонов, обглоданные каркасы высоток. Куда же пропал Коломин? – внезапная мысль отодвинула на второй план тяжкие думы – Надо его найти.
Бортинженера не было нигде. В этом он убедился, после того как обшарил всю грузовую палубу, прошелся по ангару, заглянул даже в заваленное всяким пыльным хламом подсобное помещение в дальнем его конце. Коломин словно в воздухе растворился. В глубине души начало зарождаться беспокойное тревожное чувство, пока едва заметно покалывая где-то глубоко внутри. Он снова поднялся на верхнюю палубу, опросил Костю с Михой, но оба ответили что последний раз видели бортинженера накануне ночью в каюте. Он пришел откуда то и лег спать, а утром его уже не было на месте. «Странно – подумал Столяр, ощущая как усиливается внутри чувство тревоги – осталось проверить только одно…».
Он двинулся через пассажирский отсек к двери в техническое помещение. И чем ближе он приближался к ней, тем сильнее ускорялись его шаги, как будто смутное предчувствие чего-то гнало его вперед. Дверь была закрыта, но не заперта. Он распахнул её, ворвался внутрь и застыл, захлопал глазами, ошеломленно глядя на мигающую разноцветными огоньками панель системы идентификации. Кто?? Зачем?? От неожиданности он даже сперва не обратил внимания на включенный ноутбук, по экрану которого бежали пульсирующие линии кардиограмм. А когда медленно подошел ближе и пригляделся внимательнее, едва не рухнул на пол, от того что подкосились ноги. Он подскочил к ноутбуку, чуть ли не уткнувшись лицом в экран и дикими глазами смотрел как бьется сигнал жизни того, кого они все считали умершим. Интервалы были ровными, прямая бежала, через равные промежутки вспухая волнами пульсаций. Несколько секунд Столяр пребывал в полном замешательстве. Он просто не мог поверить собственным глазам! В голове бурлили противоречивые мысли. Может быть система дала сбой? Но нет, он видел как бешено скачет сигнал его собственного сердца. Сомнений быть не могло – Валерий был все еще жив! Каким образом он выжил и где находится все это время? И куда же черт возьми запропастился Коломин? Ответ на последний вопрос лежал на крошечном столике рядом с ноутбуком. Столяр схватил бортовой журнал и пролистал его до последней записи.
Бортинженер Коломин.
Я не знаю с чего начать… может быть я сошел с ума и вижу галлюцинации, но факт есть факт. Система идентификации врать не может и если верить ей то Валерий до сих пор дышит! Мы не запускали систему с тех самых пор как тварь убила радиста, а после мы просто забыли ей воспользоваться. Мы ушли, не зная что Валера жив. И сейчас кому то нужно исправить нашу ошибку. Я ухожу туда один… Знаю это выглядит чистейшим безумием, но кто-то должен его спасти. И у меня есть шансы. Я взял с собой оба своих костюма, так по крайней мере морлоки не будут на меня нападать. Второй я надену на него, когда найду. Я запускал поиск и он выдал что сигнал исходит от одного из павильонов, там где мы нашли вход в подвал. Я иду туда завтра утром… Возьму с собой на всякий случай пистолет и банку фосфора, чтобы оставлять указатели на стенах. Буду надеяться, что не заблужусь там под землей. Прошу вас – не ходите за мной! Если я не вернусь, вы потеряете всего лишь одну жизнь. До встречи!
Столяр с хлопком закрыл дневник и опустился прямо на пол, как будто не видя стоящего рядом стула. Ну и ну! Сказать, что это было для него полнейшей неожиданностью, значило совсем ничего не сказать. В голове бурлили сотни разрозненных мыслей, перемешавшихся в одну общую кашу, и понять о чем же именно он думал в этот момент было совершенно невозможно. Он ошеломленно смотрел в одну точку и вдруг совершенно неожиданно даже для самого себя разразился громким истерическим смехом. Охранники, стоящие у выхода из отсека даже переглянулись между собой, наверняка подумав что Столяр сошел с ума. А он продолжал хохотать, и звук его дикого смеха глухо звенел, отражаясь от металлического пола. Он нашел одного члена экипажа и потерял второго. А гораздо вероятнее потерял их обоих. И все, чего ему хотелось сейчас – поддаться шальной мысли, на мгновение промелькнувшей в голове. Сперва набить морду обеим охранникам, а потом запустить двигатели самолета на полную мощность и врезаться прямо в двери ангара.
* * *
Вслед за Столяром в техническое помещение ввалилась целая толпа взволнованных людей и в нешироком пространстве, стиснутом закругленными кверху стенами, стало почти тесно. Здесь были и Миха, с Костей, и Толмач с несколькими бойцами. Все взгляды сразу же устремились на систему идентификации, мигающую огоньками в полутьме словно рождественская елка. Миха тут же подскочил к экрану ноутбука и смотрел сверкающими глазами на линию с отметкой «Валерий», а его губы медленно расползались в счастливой улыбке.
- Он жив, слыш-те! Жив! Живооой Валерка!! – восторженно заорал он остальным и вдруг, подскочив к Косте, обхватил его за плечи и что есть силы захлопал по спине, так что тот даже поперхнулся. Костя стоял молча, как будто впал в легкий ступор от неожиданности, но в его глазах блестела искренняя радость. Толмач обернулся к Столяру, глядя на него с таким видом,
как будто хотел сказать «Так вот как твои люди узнавали что ты еще не отдал концы».
- Хитрая система – проговорил командир, внимательно изучая восстановленные учеными Союза довоенные приборы – Как она работает?
- Все очень просто – Столяр сел на стул и застучал по клавишам ноутбука. Его глаза возбужденно блестели – У каждого из нас есть личный жетон. В него встроен датчик сердцебиения и специальный маячок. Спутник с орбиты пеленгует сигналы маячков и выводит на экран местоположение каждого, а заодно и кардиограмму, которая подтверждает что владелец жетона жив.
- Хм – с сомнением хмыкнул Толмач и почесал подбородок – А если жетон окажется у кого-нибудь другого?
- В этом случае маячок не сработает. Если его снять – придется потом прикладывать палец к внутренней части жетона. Он включится снова только после проверки отпечатка владельца. Система надежна, не сомневайся. Если она показывает что сердце Валерия бьется, значит он все еще жив! А если он жив…
- Я понял – перебил Толмач. На его лице была заметна лихорадочная работа мысли. Он уже что-то просчитывал в уме – Значит, эта штуковина показывает кто из вас жив а кто мертв. И у вас на родине следовательно тоже всё знают? – Столяр и остальные ретдингеры кивнули – Тогда я понимаю, почему вашу операцию до сих пор не свернули и никого сюда не прислали на помощь. А Коломин ушел под землю, следуя за сигналом Валерия. И захватил с собой оба костюма… Хех! Была у меня мысль в одном из этих костюмчиков по подземке прогуляться.
- Что делать то будем? – спросил Костя глядя поочередно то на Столяра, то на Толмача – Ждать когда он вернется? А если Валера ранен и идти не может, или с самим Коломиным что-нибудь случится?
- Ждать в любом случае нельзя – покачал головой Толмачев – Он может никогда не выйти обратно. Есть только один вариант – идти вниз вслед за ним! Так хотя бы будет больше шансов найти обоих. Правда и потерь может быть больше.
Он обвел присутствующих таким взглядом, что сразу становилось ясно – он уже принял решение и вряд ли теперь отступит. Его глаза вопрошали всех вокруг, и во взглядах каждого светилась столь же ясная решимость. Если потребуется, они готовы были рискнуть.
- Сразу скажу: подземелье место крайне опасное – продолжал Толмач - Мало того что там тварей немерено, так еще и заразу можно подхватить на раз плюнуть. Уже не раз бывало так что нарывались там люди на какую-нибудь чуму, а потом приносили её в поселок. В прошлый раз после подземки нам всем пришлось неделю в карантине отсиживаться. На подготовку у нас
есть всего пара часов. В любом случае нам придется дождаться Главу, а уже потом выступать. Кто из вас бывал в том павильоне куда Коломин ушел?
- Я, Костя, ну и Коломин само собой – ответил Миха - Это тот самый павильон где Валера пропал. Когда мы его искали, нашли подвал и там в одном месте был спуск в коллектор.
Естественно туда никто не полез, но я думаю Коломин ушел по нему.
- Он ушел по нему – заявил Столяр, не отрываясь от экрана ноутбука – Сигнал как раз указывает на павильон. Нам повезло – пока спутник на нашем полушарии, сигнал будет. Как только уйдет на другое полушарие – все пропадет на сутки.
- Сколько у нас времени пока есть сигнал? – быстро спросил Толмач
- Понятия не имею – пожал плечами Столяр – Система не дает сведений в каком месте сейчас находится спутник. Но сигнал пока устойчивый, а значит он пока еще на нашей половине.
- Ладно – махнул рукой Толмачев – Все равно нам от сигнала толку никакого. Как только спустимся глубоко под землю – связи с поверхностью практически не будет. Я так понял эта отметка указывает на вход? – он указал пальцем на красную точку на схематическом изображении построек аэропорта – А где именно под землей находится владелец жетона – неизвестно?
- Да – с разочарованным вздохом ответил Столяр – Этот тип сигнала под землю не проходит, поэтому спутник показывает ближайшее местоположение. Хорошо, что хотя бы кардиограмму
выдает.
- Все ясно – заявил Толмач – Мне нужно собрать моих людей, посоветоваться.
- Я тоже с вами пойду – крикнул вслед Миха, когда командир развернулся, чтобы выйти из отсека – Я Валеру упустил, я его и найду!
Столяр обернулся и посмотрел на своего разведчика. Миха встретился с ним глазами и прочел в них все, о чем сейчас думал Святослав: «если ты не вернешься, некому будет исполнить наш план».
- Если никто из нас не вернется, ты знаешь что делать – заявил Миха, хмуро глядя на своего командира – Не можем же мы бросить его там под землей. Ты сам на моем месте поступил бы так же!
Столяр спросил самого себя – а как бы он сам поступил? И почему то не смог четко ответить на этот вопрос, хотя в глубине души понимал, что при нынешнем раскладе полез бы даже к черту в пасть, лишь бы оттянуть вылет. Ситуация была слишком сложной, чтобы знать наверняка как ему правильнее поступить. Быть может сгинуть в подземке, пытаясь спасти своего товарища было бы не самым худшим вариантом. Так он хотя бы сорвет планы Главы и сохранит жизни тысячам невинных жертв. А может быть, если спасательная операция увенчается успехом, его экипаж пополнится еще одним выжившим и шансов остановить Главу станет больше. Чаша весов неустойчиво колебалась то в одну то в другую сторону. Но все-таки стоило еще раз рискнуть. В конце концов он уже привык рисковать на каждом шагу.
- Понять не могу зачем вообще Коломин ушел один? – с досадой произнес Костя – Он не мог дождаться утра чтобы нам все рассказать? И мы бы вместе подумали как нам вытащить оттуда
Валеру.
- Может быть он не хотел подвергать нас риску? – предположил Столяр – У него ведь всего два
костюма. На всех не хватит.
- А если там под землей не морлоки, а какие-нибудь другие твари, которым плевать на его костюм? Вместе с ним и сожрут! – Костя заметно нервничал. Кусал губы и теребил свою шевелюру.
- Да откуда я знаю! – не выдержал Столяр – Что ты мне теперь прикажешь делать? Знал бы я что он задумал, запер бы его в самолете! Поздно пить лекарства, когда на башке рога выросли!
Нам еще Главу надо дождаться, без него никто никуда не пойдет.
- Ты в любом случае никуда не пойдешь! – вдруг заявил один из охранников, незаметно вошедших в отсек, когда Толмач покинул собрание. Миха посмотрел на него таким взглядом, как будто собирался прямо сейчас размазать его по стенке.
- Почему? – опешил Столяр от неожиданности. Охранник заговорил с ним впервые за все эти дни.
- Потому что, если ты не вернешься - некому будет управлять самолетом – ответил тот твердокаменным голосом - Глава ясно дал понять - ты не должен покидать аэродром! Значит до его распоряжения, ты всегда обязан оставаться здесь.
- Он прав – неожиданно заявил Миха – Слава, если с тобой что-нибудь случится – нам всем
можно будет копать себе могилы. Ты здесь нужнее! – он вдруг многозначительно подмигнул и
вышел из отсека.
Столяр отвернулся к экрану ноутбука и обреченно покачал головой. Они самоубийцы – подумал он – Хотя нынешняя жизнь сама по себе сплошное самоубийство. Он снова посмотрел на кардиограмму Коломина. Судя по частой пульсации, бортинженер был чем то взволнован или напуган. Где же ты сейчас, Леша? Знать бы что там с тобой творится в эти минуты! Зрелище было невыносимым, каждый миг казалось, что пульсирующая линия вот-вот превратится в сплошную… Он не выдержал, захлопнул крышку ноутбука и запустил пальцы обеих рук в волосы.
«Крепость» Главы на сей раз появилась в аэропорту в сопровождении старого армейского грузовика, когда то принадлежавшего чужакам, который можно было узнать еще издали по характерным броневым листам, закрывающим радиаторную решетку, бока и стекла кабины. Что находилось внутри, за бронированными стенками кунга ни у кого из встречающих не вызывало сомнений. Целая процессия – Толмач со всеми своими бойцами, Столяр, Костя и Миха стояли у ворот ангара и почти одинаково угрюмыми взглядами встречали подъезжающий транспорт. Глава вместе с Рубцом и десятком человек охраны вышел из бронированных дверей «крепости» с торжествующей усмешкой на губах и, глядя на его надменный вид победителя, Столяр почувствовал как все задрожало внутри от острого приступа ненависти. «Ублюдок!» - пылала в мозгу одна единственная мысль и он едва мог сдерживать себя чтобы не набросится на старика и не стиснуть руками его горло. Наверное, отблеск яростного пламени, бушующего внутри него, был виден даже сквозь зрачки его прищуренных глаз, потому что едва старик посмотрел в них – победное выражение тут же сошло с его лица. Толмач без всяких приветствий крикнул Главе:
- У нас проблемы!
Старик нахмурил кустистые белые брови, подошел почти вплотную к Толмачу и вкрадчивым тоном осведомился:
- Какие еще проблемы?
Толмачев переглянулся со Столяром и последний рассказал старику о пропаже Коломина. Глава выслушал короткий рассказ на первый взгляд без всякого интереса. Он гневно метнул на Святослава горящий взгляд лишь тогда, когда тот заявил что без бортинженера полет осуществить невозможно. Естественно он врал, самолет можно было поднять в воздух и в одиночку, но разве Глава мог знать об этом?
- Так найдите же его! – в голосе старика звучали визгливые нотки. Его и без того красные глаза
налились кровью и он смотрел на Столяра так, будто хотел испепелить его взглядом – Какого черта вы не следите за своими подчиненными?! Вы знаете что сейчас ставите нашу сделку под угрозу?! А заодно и кое-чьи жизни! А вы? – набросился он на двух амбалов – охранников Столяра, которые скромно стояли за спинами остальных – Я оставил вас здесь, чтобы вы наблюдали не только за ходом ремонта, но и за экипажем тоже! Куда смотрели ваши чертовы глаза?! Убирайтесь оба немедленно! – он махнул рукой в сторону своей «крепости» и охранники поспешили скрыться с глаз долой.
- Глава! – спокойно сказал Толмач, не обращая ни малейшего внимания на припадок бешенства
старика – Я решил идти за Коломиным.
- Ну так идите! Идите и приведите его сюда как можно быстрее! Я буду ждать вас двое суток. Если к тому времени никто из вас не вернется, ты – он ткнул Столяра пальцем в грудь – ты полетишь без экипажа! Я не знаю как ты это сделаешь, но ты полетишь!
Толмач с той же непроницаемо спокойной миной развернулся и пошел к своей машине где его ожидали бойцы. Вместе с ними стоял и Миха, чей зеленый в мелкую бурую крапинку камуфляж резко выделялся среди серо-черной униформы ретдингеров. В нем не осталось уже ничего он прежнего грязного и обросшего бродяги, каким его впервые увидел Толмач. Теперь перед ним был грозный умелый боец в легком удобном, но в то же время прочном бронежилете со встроенной разгрузкой и компактным рюкзаком на спине. Специальные накладки из металлокерамики, крепившиеся к ногам ниже бедер, металлические наплечники и наручи обеспечивали отличную защиту почти всех самых уязвимых частей тела. На голове был одет шлем-сфера, напоминающий выкрашенную в цвет хаки старинную мотоциклетную каску. В руках Миха держал какой-то совершенно непривычного вида небольшой сверкающий начищенной вороненой сталью автомат со складным прикладом и стволом, похожим на длинный толстый глушитель. К магазину, он предусмотрительно примотал запасную обойму, а в специальные кармашки возле пояса сунул несколько цилиндров сигнальных фонарей. Вся его экипировка была подогнана с тщательностью профессионала, так чтобы ничего не мешало при
движении и в то же время обеспечивало максимальную защиту.
Толмач посмотрел в глаза своим бойцам и увидел в них ту же решимость идти до конца, что светилась сейчас в его собственном взгляде. Не было смысла спрашивать кто из них готов был последовать за ним – они без колебаний согласились бы все. Командир выбрал троих как будто наугад - Штыка, Ветра и Кира. Больше никого он не согласился брать, заявив что кому то нужно остаться, чтобы продолжить его дело, если он не вернется. Но в глубине души каждый из остающихся знал почему на самом деле он не берет их с собой. Ведь там в поселке их ждали семьи. Они не стали ничего говорить друг другу, только обменялись красноречивыми взглядами. Прощаться было дурной приметой. Если отряд не вернется, товарищи запомнят их такими какими они были и назовут своих детей их именами. Такова была традиция. Командир дал группе несколько минут, чтобы проверить еще раз все снаряжение.
- Не жалейте боезапаса – говорил он – Лучше взять больше, чем потом остаться без патронов в самый неподходящий момент. «Филинов» у нас всего два, остальным придется обходиться фонарями. Не шуметь, соблюдать крайнюю осторожность, руками ничего не трогать, особенно кости. Противогазы у всех с собой? Хорошо! На время моего отсутствия за главного остается Лом. Организуйте дежурство возле радиостанции. Мы можем выйти обратно в совершенно другом месте и нужно будет нас быстро подобрать.
Прежде чем сесть на свое место в салоне «тигра», он оглянулся, но Столяра уже не увидел. Святослав прошел внутрь ангара через все расширяющуюся щель в створках ворот. Грузовик со смертоносным грузом внутри развернулся задом и порыкивал двигателем, собираясь заехать следом. Командир опустил голову, с задумчивой грустью посмотрев на извилистые трещины бетонных плит под ногами, и почему то вдруг вспомнил своих родных, которые навеки остались там – в далеком прошлом.
* * *
Обширное помещение павильона было как бы продолжением выставки под открытым небом. Здесь тоже стояли самолеты, поднятые высоко над полом на специальных металлических стойках. Точнее стояло то что осталось от самолетов, после того как над ними потрудилось не одно поколение человеческих рук, выворотив большую часть электроники из кабин и корпусов, оставляя после себя зияющие пустотой дыры в металле, из которых словно разорванные внутренности свисали обрывки проводов. Между по рыбьи обтекаемыми остовами крылатых машин громоздились кучи всевозможных обломков, густо припорошенных пылью, за годы нанесенной сюда ветром. Прямо на них росли пучки травы, мха и даже крошечные искореженные мутациями деревца с мелкой жесткой листвой, больше напоминающей колючки. Ветер свободно гулял по обширному залу, залетая сквозь длинные проемы давно разбитых окон в дырявой крыше. Он свистел в отверстиях металлических тел, поднимал с пола хороводы сухой листвы как будто стараясь хоть немного оживить мрачное полутемное царство, заполненное мертвой техникой предков.
Миха уверенно шел в глубину павильона, под нависающими над головой стальными листами крыльев. Вокруг царило такое же запустение как и везде, лишь несколько столов с разложенными на них остатками мелких запчастей являлись единственным свидетельством того что здесь не так давно были люди.
- Вот тут я стоял когда начался туман – сообщил Толмачу Миха, хмуро кивнув на столы – Копался в старых приборах. А Валера пошел туда – он махнул рукой во мрак там где высокий потолок павильона резко понижался, переходя в узкую пристройку, в которой когда-то находились витрины с экспонатами. Сами витрины обломками разбитого стекла поблескивали в темноте, а большинство экспонатов разграбили еще много лет назад, оставив только негодный мусор. Толмач не успел рассмотреть подробнее что именно лежало на уцелевших полках, отряд стремительным шагом прошел мимо витрин и остановился у двери в подвал.
Командир жестом приказал Штыку проверить помещение. Боец опустил на глаза окуляры «филина», укрепленного на шлеме, вскинул автомат и скрылся во тьме. Спустя несколько коротких секунд изнутри раздался тихий свист – сигнал что все в порядке. Отряд спустился вниз по короткой лестнице.
Подвал оказался небольшим, всего метров десять в длину. В лучах фонарей мелькнули щитки многочисленных электроприборов на стенах, толстые трубы под потолком, пучки кабелей, груды разломанной мебели. Миха со вторым «филином» на шлеме снова встал впереди отряда и прошел к дальнему концу подвала, где в полу зияло квадратное отверстие люка. Тяжелая решетчатая крышка стояла рядом, прислоненная к стене.
- Он спустился сюда! – полушепотом сказал Миха – Там внизу коллектор. Насколько далеко он тянется – не знаю, туда я уже не заглядывал.
- Штык проверь – шепнул Толмач бойцу. Тот подошел к люку, глянул вниз, оценивая высоту, потом сел на край и осторожно сполз в жерло колодца. Следом за ним в квадратное отверстие нырнул Миха. Снизу раздался негромкий всплеск и наступила тишина. Командир как будто видел внутренним взором, как в двух метрах ниже оба ретдингера затаились, вглядываясь в подсвеченный зеленым цветом мрак через окуляры «филинов».
- Чисто – прошипела командирская рация голосом Штыка и Толмачев спрыгнул в коллектор. Неглубокий канал внизу был заполнен водой всего лишь наполовину, но её уровень все же был достаточным чтобы ноги погрузились в холодную жидкость по самые лодыжки. Берцы тут же промокли до нитки, однако командир даже внимания не обратил на такую мелочь. Он едва не поскользнулся на илистом дне канала, но сумел удержаться на ногах и направил луч фонаря вперед. Неширокий сводчатый тоннель уходил куда-то в кромешную тьму, по краям его над проходящим в середине каналом находились узкие возвышения, под потолком ползли бесконечные трубы подземных коммуникаций, закованные в толстую корку ржавчины. Толмач прислушался. Едва слышный плеск воды, тихий почти неуловимый отголосок дыхания людей, отражавшийся от сырых бетонных стен, покрытых мерзким налетом плесени. Больше никаких звуков не было вокруг, как будто живые существа впервые спустились сюда – в зловещее царство вечной ночи. Но совсем скоро он убедился в обратном, когда приказал отряду двигаться вперед и пошел вслед за бойцами, освещая лучом фонаря узенький карниз над каналом. Слизистая грязь под ногами почти везде была стерта, словно здесь не так давно ступали чьи то ноги. Скорее всего логово морлоков было гораздо дальше того места где сейчас находился отряд. Почему он так был в этом уверен командир не знал, но какое-то почти сверхъестественное чутье подсказывало ему, что поблизости никого нет. Бойцы шли гуськом по узкому карнизу на дистанции двух метров друг от друга. Все хранили молчание, но тоннель тем не менее был заполнен звуками. Эхо осторожных шагов, многократно отражаясь от стен в тесном пространстве, дробилось, искажалось до неузнаваемости и замирало где то далеко в непроглядном мраке. Каждые пятьдесят метров отряд останавливался и идущий впереди Штык уходил на разведку. Первую отметку Коломина они обнаружили пройдя метров сто. На серой поверхности растрескавшегося бетона слабо светилась в темноте нарисованная фосфорной краской стрелка. Она указывала вперед в глубину коллектора и отряд, не говоря ни слова, двинулся дальше. Метров через двадцать после отметки, карнизы вдоль стен стали настолько узкими что бойцам пришлось сойти вниз, в канал. Лучи фонарей метались по тоннелю то освещая покрытый густой сеткой трещин как будто вот-вот готовый обрушиться потолок, то отражаясь бликами от поверхности воды, какой-то густой и чернильно черной, больше похожей на нефть. Продвижение отряда значительно замедлилось. Илистая грязь на дне канала была настолько скользкой, что приходилось шагать медленно, тщательно фиксируя подошвы ботинок в тестообразной массе. Они прошли уже несколько сот метров по бесконечному тоннелю, не встретив никаких ответвлений, лишь в двух местах сводчатый потолок пробивали вертикальные шахты, теряющиеся где-то наверху в непроницаемой тьме. Пятна света падали на сырые стены с ползущими вдоль них пучками толстых кабелей на гнутых стальных скобах и Толмач заметил вдруг что многие из них отсутствуют, как будто куски толстой арматуры были выворочены из прочного бетона чьей то неведомой силой.
Он внезапно вспомнил свой первый спуск под землю двадцать лет назад. Их отряд, довольно большой по меркам ретдингеров, состоящий из десяти бойцов, пробился тогда к самому центру Лондона. Толмач до сих пор помнил зубчатые развалины Вестминстерского аббатства, израненную воронками обширную площадь перед ним, заваленную остатками военной техники. Сквозь круглые стекла противогаза, окружающий пейзаж казался слегка нереальным, но тем не менее не терял своей мрачной зловещей притягательности. Почти весь город был одним сплошным сгустком радиации. Даже спустя много лет после войны находиться здесь дольше нескольких дней было равносильно медленной мучительной смерти. А в некоторых местах без средств защиты можно было заработать тяжелую лучевую болезнь всего за считанные сутки. Поэтому почти все в городе сохранилось нетронутым. Во многих жилых домах даже вещи лежали на тех же местах где их оставили хозяева. Лондон был настоящим клондайком где можно было найти самые невероятные штуки и добыть много ценной информации. Тогда они спустились в метро чтобы переждать радиоактивный ливень и от нечего делать решили прогуляться по заброшенным тоннелям. Никто не думал что тут может обитать что либо живое кроме крыс. Как же они ошибались. Толмач еще долго видел в кошмарных снах тот момент когда ретдингеры впервые встретили обожженных. Он до сих пор не мог понять, что же могло так изуродовать их, но несмотря на совершенно ужасный вид эти твари несомненно когда то были людьми. Кожа их выглядела сплошным месивом отвратительных черных струпьев, как будто несчастных заживо окунули в кипящее масло а потом подожгли… Наверное они до сих пор испытывали невероятную чудовищную боль, иначе чем объяснить их душераздирающие вопли, которые буквально разрывали барабанные перепонки. То был первый и последний раз когда Толмач спускался в лондонскую подземку. С тех пор он бывал в городе неоднократно, но ни разу даже близко не подходил к станциям метро. Они потеряли тогда троих… Причем все они погибли только потому что растерялись, увидев перед собой целую толпу кошмарных созданий, которые далеко не сразу погибали от казалось бы смертельных ранений. Остальные смогли спастись лишь благодаря командиру, который выпустил в стаю уродов термобарический заряд из РПГ. Они оказались так же чувствительны к огню, как и все остальные живые существа, хоть и казались выходцами из самой преисподней.
Толмач невольно поежился и виноват в этом был совсем не холод подземелья. Он постарался отбросить совершенно лишние сейчас мысли. Не время предаваться воспоминаниям находясь внутри одной из самых крупных в мире систем рукотворных катакомб. Парижские подземелья и до войны считались местом загадочным и опасным, что уж говорить про времена, когда и на поверхности практически невозможно было выжить в одиночку. Здесь всегда был свой особенный мир, сюда стекались люди самых разных мастей от обычных грабителей до сектантов и маньяков, отсюда на поверхность выползали чудовищные эпидемии, здесь же хоронили тысячи людей, которым не хватало места на городских кладбищах. Множество заброшенных шахт, которые время от времени напоминали о себе многочисленными провалами, брошенные станции метро, замурованные технические тоннели, бомбоубежища, густая паутина канализационных стоков, прорытые людьми ходы в разные периоды существования города – весь этот сложный многоуровневый муравейник до сих пор был полон жизнью. Люди давно ушли с поверхности, оставив город медленно разрушаться, но подземелье, раскинувшееся под ним на многие десятки километров, все еще жило уже по своим неведомым человеку законам. Чуждая и непонятная жизнь наполняла с виду давно покинутые катакомбы, странная пугающая и смертельно опасная для всех, кто посмел бы вторгнуться в царство вечного мрака.
Не потому ли сейчас Толмач так судорожно сжимал цевье легкого пулемета «миними» и палец
чуть подрагивал на спусковом крючке. То был смутный отголосок неосознанного первобытного страха перед закрытым пространством и темнотой. Все же нервы командира не были железными и он понимал что его бойцы испытывают сейчас тот же незримый тяжелый гнет, все возрастающий по мере того как они все глубже и глубже уходили в мрачные лабиринты подземного мира.
Луч фонаря внезапно высветил на стене какой то символ, нарисованный бурой краской. Или может быть это был всего лишь причудливый узор плесени. Командир остановился и снова посветил на то место где он разглядел странный знак. Он смотрел на него и не мог понять что же могло означать хаотичное сплетение каких то кругов, линий и загогулин, начертанное на стене чем то очень напоминающим кровь.
- Что это? – одними губами спросил Миха, который шел позади Толмача, замыкая отряд.
- Никогда ничего подобного не видел – пробормотал командир, пожимая плечами – Идем дальше.
Отряд снова двинулся вперед. Через несколько десятков метров показалась развилка. Второй тоннель коллектора, как две капли воды похожий на первый, ответвлялся влево и уходил куда-то во мрак. Здесь обнаружилась вторая стрелка. Она указывала на левый тоннель и Штык двинулся было по нему, но Ветер остановил его, дотронувшись до плеча и указал на противоположную стену коллектора, где виднелась еще одна стрелка указывающая в обратном направлении. Видимо Коломин сперва свернул туда, но обнаружив какое-то препятствие, снова вернулся в основному тоннелю. Отряд безмолвно двинулся дальше, лишь тихо плескалась вода под осторожными шагами, доносился откуда то из недр канализации чуть слышный крысиный
писк и эхо множеством отголосков разносилось далеко по темному жерлу коллектора.
Узкий прямоугольный провал бокового хода показался внезапно в левой стене, когда бойцы отошли от развилки на несколько десятков метров. Никаких обозначений возле него не было видно и Штык с немым вопросом на лице повернулся к командиру. Толмач утвердительно кивнул и сделал Михе жест – прикрывай! Оба ретдингера исчезли в проеме, а остальные заняли
круговую оборону, целясь во мрак стволами автоматов.
Узкая каменная лестница со стертыми ступенями вела куда то вверх, вдоль неё пролегал жёлоб канализационного стока, по которому когда то текли нечистоты. Коммуникации города давно не работали и кроме крысиного помета и затхлой застоявшейся воды в коллекторах не было ничего, поэтому запах сырости был единственным миазмом, наполнявшим воздух. Но здесь отчетливо чувствовался другой, чуть более резкий и неприятный запах, которым тянуло откуда то сверху. Штык обернулся к Михе и жестом приказал ему выключить фонарь. Оба бойца надвинули на глаза окуляры «филинов» и тьма вокруг мгновенно превратилась в призрачную картинку, состоящую из однотипной гаммы зеленых оттенков. Штык убрал за спину свой G3 с удлиненным магазином, вынул из кобуры бесшумный Р90 и кошачьим шагом начал медленно подниматься по лестнице. Шорох его шагов был практически неслышным, поэтому щелчок предохранителя михиного автомата прозвучал в почти абсолютной тишине неестественно громко.
Лестница оказалась довольно длинной и чем выше поднимались бойцы, тем сильнее становился странный запах. Внезапно за поворотом ступени уперлись в чернеющий прямоугольник выхода с остатками металлических жалюзи, когда то закрывавших узкий лаз в коллектор. Штык замер, напряженно прислушиваясь. Из мрака впереди доносились странные и зловещие звуки. Какое то неясное бормотание, фырканье, покашливание и едва слышный хихикающий смех, который в другой обстановке даже можно было бы принять за человеческий, но намётанный слух ретдингера все же сумел различить в нем совсем не человеческие нотки.
Штык поудобнее перехватил в руках оружие и осторожно взошел еще на несколько ступеней вверх, так что его голова поднялась над нижним краем дверного проема. Он с огромным трудом сумел подавить судорожный вздох, в последний миг задержав дыхание чтобы его звук не выдал людей тем, кто находился перед ними во мраке. Все тело бойца обдало волной озноба, как будто на него сверху вылили ведро ледяной воды и он постарался унять бешеный ритм сердца, часто и бесшумно прогоняя через легкие сырой холодный воздух. Представшее его глазам зрелище было по настоящему жутким. Обширное помещение с высоким потолком, опирающимся на множество массивных колонн, когда то видимо было подземной парковкой. До сих пор здесь стояло множество автомобилей, целые ряды мертвых одинаково бурых от ржавчины металлических коробок на спущенных колесах. Большинство из них оставались практически целыми если не считать выпотрошенных салонов, разбитых кое где стекол и частично разобранных двигателей. Но не это заставило ретдингера застыть подобно изваянию. Множество уродливых сгорбленных силуэтов шевелились среди машин, копошились в бесформенных грудах мусора и какого-то вонючего тряпья, бесцельно бродили по огромному залу, сидели за покрытыми пылью стеклами в салонах, словно чудовищные пародии на людей. Тощие высокие с непропорционально длинными руками и приземистые карлики на коротких ножках с огромными как арбуз головами, покрытые отвратительными наростами, практически голые и завернутые в грязные лохмотья. Забияки! Их были здесь десятки. Некоторые из них спали, свернувшись калачиком прямо на полу или на рваных сиденьях автомобилей, некоторые почти беззвучно совокуплялись с самками, верещали детеныши, бегающие среди взрослых, кто-то рылся в кучах совершенно разнообразного хлама, собранного со всей округи. Все это страшное сборище со стороны отдаленно напоминало один кошмарный гротескный лепрозорий, набитый больными - одичавшими давно брошенными на произвол судьбы и доживающими свои дни в страшной нищете. Но каждый из ретдингеров знал насколько опасными могут быть эти на вид нелепые и неуклюжие существа, несмотря на то что многие из них напоминали страдающих последней стадией рака.
Когда прошло первое оцепенение, Штык начал осторожно отступать вниз, не поворачиваясь спиной к дверному проему и не сводя глаз с копошащихся во мраке мутантов. Он чувствовал как по коже лица скатываются мелкие противные капельки пота, а легкие судорожно сокращаются, казалось готовые лопнуть от напряжения, вбирая воздух мелкими порциями. Еще один медленный и осторожный шажок назад, потом еще один… Подошва берца внезапно поскользнулась на тонком слое влажной грязи и Штык, едва удержав равновесие, опустил ногу на нижнюю ступеньку. Опустил слишком быстро. Резина с громким шлепком впечаталась в каменную поверхность и эхо тот час же повторило этот звук, разнося его далеко в темную глубину наполненного тварями зала. Снова пришло ощущение будто его с ног до головы окатили ледяной водой, но на этот раз оно было куда сильнее. Потому что ретдингер буквально кожей почувствовал как подозрительно зашевелились во тьме монстры, те из них кто были ближе всего к спуску в коллектор. Вот сейчас они тревожно замерли, повернули свои уродливые лысые головы к ведущему вниз проходу и насторожили огромные оттопыренные уши.
Оба бойца замерли, присев на ступенях лестницы и выставив вперед стволы. Расширенные глаза цепко всматривались через окуляры «филинов» в густую зелень мрака, выпирающую из прямоугольного проема наверху. Штык ощутил, как все его тело словно сжимается, превращаясь в один туго натянутый нерв, а кровь начинает гулко стучать в голове под аккомпанемент частых ударов сердца. В любое мгновение перед ними могли возникнуть десятки разъяренных мутантов и оба они готовы были встретить их смертоносным ливнем свинца, благо емкость магазинов позволяла сделать в общей сложности около восьмидесяти выстрелов без перезарядки. Но секунды бежали вслед за секундами, лишь еще больше усиливая мерзкое тягучее чувство ожидания неизвестности. Оба успели взмокнуть от пота, а мышцы ног начали понемногу неметь от неудобной позы. Никто из них не мог понять сколько именно времени прошло в таком вот бесконечном напряженном выжидании. Сверху по-прежнему доносились те же шумы и отголоски бессвязного подобия речи, провал выхода все так же густо зеленел пустотой. Когда Штык уже хотел было снова медленно двинуться вниз, что-то показалось вдруг в дверном проеме. Палец на спусковом крючке рефлекторно напрягся, но ретдингер так и не выстрелил. Нужно подпустить противника ближе – мелькнула мысль – тогда остальные мутанты не сразу переполошатся, когда заметят гибель своего товарища. Тем временем забияка уже стоял в проеме в полный рост и что-то чуть слышно бормотал себе под нос. Его призрачный искривленный силуэт почти сливался с зеленым фоном тьмы. А потом тварь шагнула вниз по лестнице. Штык не успел заметить было ли у монстра в руках какое либо оружие, потому что увидел как еще две твари начали крадучись спускаться вслед за ним. Выбора не оставалось. Миха среагировал первым. Толстый ствол его автомата издал серию чуть слышных плевков и на туловище забияки в районе груди возникли несколько маленьких черных точек. Он издал булькающий хрип и завалился вперед, с глухим стуком ударился о ступени лестницы. В ту же секунду пистолет-пулемет Штыка выплюнул короткую очередь в двух забияк, идущих следом. Один из них умер почти мгновенно, не издав ни звука, когда пуля пробила его голову, но второй стремительно дернулся, пытаясь развернуться в узком пространстве, и свинцовые посланцы прошили его легкие. Однако за мгновения перед смертью он успел истошно взвизгнуть. Всего лишь один раз, но этого было вполне достаточно. Резкий звук, стиснутый со всех сторон бетонными стенами, после почти полной тишины прозвучал чуть ли не оглушительно, породив звонкое эхо, которое мгновенно разнеслось по подземелью постепенно затихающими отголосками. У Михи все невольно оборвалось внутри, когда до него дошло что именно сейчас произойдет.
- Твою мать! – отчаянно прошипел Штык – Отходим!
Скрываться уже не было смысла. Бойцы начали пятиться вниз, настолько быстро насколько им позволяла узкая лестница, а сверху уже доносился встревоженный гвалт множества голосов, и эхо повторяло его на разные лады, еще больше усиливая беспорядочную какофонию звуков. Сразу несколько теней, размахивающие чем-то похожим на оружие, вынырнули из зеленого мрака и свинцовый рой мгновенно обрушился на них, расшвыривая тела словно тряпичных кукол. Они падали и сползали вниз по ступеням, загромождая собою узкий проход, но все новые и новые твари рвались вперед, лезли прямо через трупы своих мертвых сородичей. Пули впивались в их тела, перебивали суставы, разрывали мышцы и разбрызгивали раскроенный мозг из бугристых голов. В густо зеленом цвете сквозь окуляры «филинов» морды атакующих мутантов практически не были видны, их распахнутые в свирепом крике рты выглядели черными провалами под темными кругами глаз. Гортанные надрывные вопли, угрожающий рев и страшный визг множества глоток были единственными звуками, наполняющими казалось всю бесконечную паутину подземных тоннелей. Люди словно по неосторожности открыли дверь в саму преисподнюю, откуда бесконечными потоками полились полчища демонов, кошмарных гротескных созданий, чье отвратительное сходство с человеком наводило лишь еще больший ужас. Они перли вперед одной живой лавиной и в смутном зеленом цвете казались единым организмом, этакой многоножкой со множеством когтистых лап, многоголовой гидрой, чудовищной тварью, порожденной воображением душевнобольного. Пистолет-пулемет Штыка плевался частой трелью хлопков и струи пуль вгрызались в вал из перемешавшихся тел, живых, мертвых или уже конвульсивно дергающихся в предсмертной агонии. Миха давно уже отстрелял первый магазин и перекинул сдвоенную обойму с тридцатью смертельными кусочками свинца внутри, которые понеслись вперед к цели, хищно впиваясь в мягкую живую плоть и окропляя темные стены брызгами крови. Если бы не узость окружающего пространства волна монстров уже захлестнула бы отчаянно отстреливающихся людей, но все, что было в распоряжении забияк – полтора метра лестницы – было явно недостаточным для нормальной атаки. Поэтому мутанты гибли один за другим, пытаясь прорваться через эти короткие густо нашпигованные свинцом метры. Ретдингеры давно уже потеряли счет секундам, и им казалось, что поток тварей никогда не иссякнет, а ступени лестницы, по которой они пятились - никогда не закончатся. Фаланги пальцев все давили и давили на спусковые крючки, и оружие без устали плевалось смертью, выбрасывая горячие гильзы. Но внезапно жуткое окровавленное месиво голов рук и ног застыло буквально в считанных метрах от людей. Никто больше не лез вперед, не размахивал заточенными кусками железа, лишь слабо шевелились умирающие твари и неуклюже ползли вверх раненые, цепляясь за трупы скрюченными пальцами и оглашая тесное пространство душераздирающими воплями боли. Вонь пороховой гари и острый кисловатый запах крови, смешались в воздухе, перебивая миазмы десятков мертвых тел, почти закупоривших собою узкий проем лестницы.
Разведчики дружно выдохнули и посмотрели друг на друга с таким видом, как будто до сих пор
не верили что им удалось выжить в страшной мясорубке. Они не заметили даже подошедших сзади товарищей, которые поддерживали их огнем. Миха невольно вздрогнул когда Толмач хлопнул его по плечу и махнул рукой в сторону выхода в тоннель коллектора.
- Уходим быстро! – приказал он – Миха ты ведешь. Штык - замыкающим!
Отряд проделал бегом не меньше пятисот метров. Бежать приходилось медленно, рискуя на каждом шагу поскользнуться и упасть на илистое дно канала. По жерлу тоннеля метались отголоски тяжелого дыхания и плеска взбаламученной воды, которые быстро заглушили эхо от криков забияк, все еще мечущихся где то далеко позади. Больше всего каждый из ретдингеров опасался что впереди окажется какой-нибудь тупик или еще хуже – новые орды монстров и тогда они попадут между двух огней. Но Толмач даже на бегу успевал бросать взгляды на стены и не видел на них никаких отметок. Неужели Коломина разорвали на части забияки? Он даже думать не хотел об этом. Вряд ли осторожный и хитрый бортинженер так глупо попался бы в лапы тварей, которые в большинстве своем не отличались особым интеллектом. Умными у них были только вожаки и с ними командир предпочел бы не встречаться.
Тоннель на этом участке пути довольно сильно обветшал. В потолке среди сетки широких трещин кое где зияли рваные раны, которые оставили после себя выпавшие куски бетона и под ногами громоздились большие кучи обломков. Даже бесконечные трубы вдоль стен местами были погнуты, как будто бы только они и сдерживали напор земляной толщи, пытающейся навеки похоронить жалкие норы, прорытые здесь в давние времена людьми.
- Стоп! – негромко крикнул Толмач, когда через несколько сот метров в правой стене тоннеля
показался еще один узкий лаз. Выведенная фосфором стрелка на стене у прямоугольного проема была красноречивее всяких слов.
- Три минуты отдых – приказал командир – Следите за тылом!
Бойцы присели на край бетонного карниза, свесив ноги в канал. Штык повернулся назад и луч
фонаря внезапно высветил на его плече маленький поблескивающий металлической поверхностью предмет, который торчал из кожаного покрытия стального наплечника. Это была грубо вырезанная из куска железа четырехконечная «звезда» с остро заточенными гранями. Толмач вытащил её и повертел в руках. Все таки некоторым забиякам хватало ума чтобы изготовлять примитивное оружие, которым они однако умели превосходно пользоваться. И предназначалось оно как раз для такой вот двуногой дичи. Хотя и не все забияки были каннибалами, но многие предпочитали почти исключительно человечину, даже тогда когда была возможность добыть мясо какого-нибудь животного.
- Командир, у тебя есть карта подземки? – внезапно спросил Миха – На случай если придется другим путем возвращаться. Здесь заблудиться – раз плюнуть.
- Нет никаких карт – пожал плечами Толмач, бросая «звезду» в темную воду канала – Я уже пару лет как пытаюсь хоть что-то найти в городе, но пока ничего не обнаружил. Тем более далеко не все норы заносились на карту. Многим коллекторам здесь уже пара веков, их планы еще до войны были потеряны. Так что все будем делать по старинке – отметками на стенах. Как Коломин. Далеко же он успел уйти, чертяка.
- Ему проще – раздался из темноты голос Ветра – В костюме его твари не трогают. А нам приходится с боем пробиваться. Главное чтоб со всех сторон не полезли…
Он не договорил, потому что понял как сейчас смотрит на него командир, хоть и не видел в темноте выражения его лица.
- Не каркай! – сердито цыкнул Толмач, вскинул руку и посмотрел на часы. Обычные механические часы в хромированном корпусе с чуть позеленевшей медной оправой циферблата - предмет его любви и гордости. Они были почти единственной вещью, кроме нагрудного знака да пары потертых кожаных сапог, доставшейся ему в наследство от отца, который когда-то нашел эту интересную безделушку во время поискового рейда по заброшенным городам. С тех пор как Толмач достиг сознательного возраста, он бережно хранил часы как последнюю память о своей семье. В последнее время редко у кого можно было увидеть такие вещи. Они попадались все реже и реже, становясь чем то вроде причудливого анахронизма и потому надобность в них понемногу отпадала. К чему считать прожитые мгновения, если жизнь и без того коротка?
– Подъем! – скомандовал Толмач - Миха, ты идешь первым!
Круто уходящий вниз узкий лаз больше напоминал трубу, вытянутую вверх и сплющенную с
боков. Здесь было настолько тесно что облаченные в бронежилеты бойцы с трудом протискивались между стенками, по которым ползли бесконечные линии древних коммуникаций. Толмач на сей раз встал позади Михи и жестом остановил отряд, ожидая пока ушедший вперед боец проверит что находилось дальше. В эти минуты командир ощутил как снова возвращается прежнее гнетущее чувство тревоги. Оно было уже ощутимо сильнее чем прежде, как будто его источник неумолимо приближался. Он мог быть где угодно, даже совсем рядом за стеной тоннеля, мог внезапно вынырнуть из-за каждого угла. В этой неожиданности и невозможности заранее разглядеть признаки опасности крылась вся предательская сущность подземелья. Здесь выживал не сильнейший, а тот кто умел почти подсознательно чувствовать откуда исходит угроза. И командир понимал, насколько дьявольски острым может быть подобное чутье у тварей, всю свою жизнь проживших здесь - глубоко под землей в кромешном мраке, непроницаемом для зрения существ с поверхности. Здесь было их царство и они играли в свои жуткие игры по собственным правилам. Наверное, когда вымрут последние остатки человечества, наше место на земле займут другие существа. Те, которые вынуждены прятаться, пока мы еще живы. Пока по этой проклятой земле еще ступает нога человека, они будут терпеливо сидеть в своих темных углах и ждать своего часа. А когда нас не станет, они заселят новый для них мир и начнут преображать его уже по своим, чуждым нам законам…
Негромкое эхо свиста, долетевшее снизу, было сигналом продолжить движение. Лаз оказался на удивление длинным, он спускался вниз на десятки метров и лучи фонарей растворялись где
то в непроглядной тьме впереди. Буро рыжие стены, испещренные темными потеками влаги, походили на утробу гигантского подземного червя. Пол под ногами был засыпан гнилыми остатками чего-то напоминающего переваренную желудочную требуху, которая мерзко чавкала под подошвами ботинок, наполняя воздух затхлой приторной вонью.
Лаз вывел ретдингеров в просторное помещение коллекторной станции, показавшееся огромным после тесных тоннелей. Едва лучи фонарей пробежали по высоким потолкам и стенам с зияющими в них рядами боковых проходов, как воображение Толмача мгновенно нарисовало перед его глазами мрачную картину. Тяжелые своды пыточных камер средневекового замка, оранжевые отблески факелов на сырых сочащихся влагой каменных плитах стен, пустые глазницы скелетов, закованных в ржавые железные цепи... Образ этот возник совершенно внезапно как вспышка и тут же погас, оставив в напоминание только странный холодок, ледяной струйкой стекающий в сердце. Сходство обеих картин – реальной и воображаемой – было поразительным. С высоких сводов, обросшие седыми космами паутины свисали бурые от грязи пластмассовые плафоны электрических ламп. По потолку и стенам змеились трещины. Тонкие как ниточки и шириною в палец словно морщины, избороздившие старинную кладку глубокими черными зигзагами, они разветвлялись, пересекали друг друга, сплетались в некое подобие абстрактного узора, похожего на ветви дерева, который, казалось, таил в себе высший недоступный человеческому пониманию смысл. Свет фонарей не в силах был пробить густую толщу мрака и в дальнем конце зала сгущалась безликая тьма, скрывая от взора десятки мелких комнат, тупиков и коридоров уводящих куда то вглубь жуткого каменного лабиринта. Это было царство мрака и мертвой всепоглощающей пустоты. Даже тишина вокруг стояла как вода в черном омуте – немая и враждебная, словно сами звуки здесь умерли, замороженные могильным холодом подземелья.
Бойцы рассредоточились полукругом по обеим сторонам от командира и присели на колено.
- Штык, Кир и Ветер – осмотрите правую сторону зала – полушепотом отдал приказ Толмач – Миха – мы с тобой пройдемся слева.
Бойцы бесшумно поднялись на ноги и заскользили во мрак, обшаривая темную пустоту лучами
фонарей. Толмач посветил в один из боковых тоннелей, не обнаружив там ничего кроме грязной воды канала и склизких слизистых комков на карнизах вдоль стен. Тем не менее он чувствовал все нарастающую тревогу внутри. Но гораздо сильнее сейчас было ощущение какой то скованности, как будто сам воздух вдруг загустел и стал плотным, насыщенным приторным духом смерти и тлена, или вся многотонная масса земляной толщи над головой вдруг стала ощутимо тяжелой, незримо давила, грозя вот вот рухнуть и похоронить под собой слабую искорку жизни. Луч фонаря лихорадочно метался, пытаясь пробить плотный саван тьмы, но безнадежно проигрывал, уже через десяток метров бесследно растворяясь в ней.
Острое и неприятное ощущение чьего-то незримого присутствия, жесткого пронзительного взгляда в спину мгновенно приковало Толмача к месту. Он напряг слух до предела, пытаясь понять кажется ему или на самом деле из глубины тоннеля доносятся чуть слышные шорохи. Вдруг справа раздался глухой звук, как будто что-то мягкое упало на каменный пол, а следом из-за спины Толмача послышался тихий хрип. Он резко обернулся и в луче фонаря показалось лицо Михи. Он смотрел прямо на свет немигающими глазами и не щурился, даже зрачки его глаз оставались такими же расширенными, как будто в его лицо не бил сейчас яркий луч. Рот бойца приоткрылся, безвольно обвисла нижняя губа и в последнюю секунду перед тем как его тело рухнуло на пол, Толмач с ужасом успел заметить какой-то длинный шип, торчащий из его шеи. А потом что-то больно укололо командира в плечо и ногу, почти одновременно. Он успел почувствовать только, как теплая волна разлилась где-то под черепной коробкой, будто на голову ему легла чья то большая мягкая лапа и все его тело вплоть до мельчайших нервных окончаний стало превращаться в камень. Он попытался закричать, но сумел издать только слабый чуть слышный стон. Конечности быстро наливались тяжестью, немели и он не успел даже почувствовать боли от падения на пол, потому что тьма вокруг мгновенно пожрала последние искорки света и сознание провалилось в вечный сон…
* * *
- Пригнись! – горячо прошипел Лис и Марк вжался в стену между окнами. Ретдингер, придерживая рукой автомат на груди, осторожно приподнял голову ровно настолько, чтобы его глаза поднялись над краем оконного проема. Он смотрел сквозь линзы бинокля туда откуда доносился рев, грохот и стук множества двигателей разнообразных машин.
Лис и Воробей заехали за Марком сегодня утром по приказу Толмача. Накануне командир втайне собрал всех своих подчиненных и рассказал им про ужасный план Главы. Он дал задание разыскать для французов другое место, где они могли бы временно укрыться от карательного отряда, который вероятно будет прислан к ним завтра и Лом вспомнил одно приметное здание, находящееся в нескольких кварталах ближе к центру города. Это небольшое двухэтажное сооружение с высокой крышей и остатками маленькой часовой башни в середине стояло особняком. Полосы травянистых прогалин, которые когда то были дорогами, отделяли его от окружающих зданий, полукругом обтекая прямоугольную коробку из красного камня. С лицевой стороны к зданию примыкала прямая и широкая улица, когда то вымощенная плиткой, а задний фасад смотрел пустыми провалами окон на обширное пространство, с трех сторон окруженное остатками дорог. Давным-давно здесь начали что-то строить, но война помешала завершить начатое, и обширный пустырь так и остался заваленным строительными материалами. Из травы повсюду торчали штабеля железобетонных плит, колонн и столбов, груды кирпичей и ржавые сетки, сплетенные из арматуры, между которыми стояли вагончики-бытовки и металлические контейнеры. Высоко над площадкой поднимались покореженные временем фермы двух башенных кранов. Один из них согнулся, подобно дряхлому старику, прошедшие годы источили металл тросов и некогда могучий великан уронил на землю огромную стрелу, не в силах больше нести свою тяжкую ношу. Его собрат оказался прочнее и все еще простирал над пустырем длинную ажурную длань, но и она опасно скрежетала под порывами ветра, грозя со временем рухнуть к подножию рукотворного богатыря.
Ретдингеры первым делом обследовали здание сверху донизу, переворошив все груды пыльного хлама внутри, но кроме нескольких тараканов в подвале ничего не обнаружили. Они уже собирались было ехать обратно к французам, как вдруг заметили в маленьком парке за строительной площадкой подозрительное движение. Точнее сперва они услышали далекий рев моторов, а потом уже увидели скопление разнообразного транспорта, на большой скорости петляющего между мертвыми деревьями.
Даже издалека достаточно было одного единственного взгляда, чтобы определить кем являлась эта дикая разношерстная толпа. Легкие мотоциклы, квадроциклы и трициклы полукустарного производства, несколько собранных из разных запчастей автомобилей типа «багги» – весь транспорт, хоть и был совершенно разным, выглядел предельно агрессивно, напоминая закованных в сталь живых чудовищ. Вместо фар на почти всей мототехнике висели черепа животных, коров собак и оленей, а кое-где виднелись и человеческие. К толстым стальным рамам кузовов «багги» крепились листы шипованной брони, разрисованные краской так, будто они были покрыты потеками и пятнами крови. А на заостренных концах длинных пик, которыми словно ежи ощетинились чудовищные механизмы, темнела засохшей коркой уже настоящая кровь. Остальные машины тоже были сплошь расписаны аляповатыми рисунками и разукрашены шкурами животных, вперемешку с частями человеческих тел, словно их хозяева соревновались друг с другом в своем жутком искусстве. Целые гирлянды из ушей носов пальцев и даже отрубленные кисти рук висели снаружи на рамах перед водительскими сидениями, на металлических боках машин и гнутых перекладинах над крышами. Оголенные внутренности механических монстров и зримые свидетельства изуверской дикости в виде засушенных людских останков – все выглядело словно неописуемый сплав буйства извращенной фантазии, призванной повергнуть в ужас всякого на чьем пути окажется эта жестокая варварская армада.
Страшное пестрое сборище съехалось в середину парка, остановилось там и люди вышли подышать воздухом. Их было много, не меньше пятидесяти и надо сказать, выглядели они под стать своим монстрам на колесах. Если представить себе причудливый гибрид какого-нибудь дикаря с далеких островов Тихого океана и свирепого бандита с большой дороги можно было бы получить некое понятие о тех, кто предстал удивленным глазам ретдингеров. Одежда пришельцев являла собой невероятную смесь металлических, кожаных и костяных элементов, щедро сдобренных рваными шкурами и чем-то сильно напоминающим содранную человеческую кожу. На головах с несусветными прическами сидели кожаные шлемы или старые мотоциклетные каски, а некоторые даже напялили выкрашенные в разные цвета черепа животных. Тела многих были почти сплошь покрыты агрессивной татуировкой в виде скелетов, пронзенных копьями, зверей, распахнувших огромные пасти и причудливых картин, явно порожденных безумным воображением в состоянии наркотического или алкогольного бреда. Несмотря на сумасшедшую пестроту их одеяний у каждого из них была одна общая деталь. Пояс, на котором висели совершенно разнообразные, но одинаково жуткие орудия убийства от гнутых стальных крючьев и бумерангов, до коротких мечей и маленьких секир. Огнестрельное оружие тоже присутствовало в довольно больших количествах, хоть и нельзя было ручаться за его состояние. Но глядя на спаренный зенитный пулемет внушительных размеров, который стоял на крыше самого большого «багги», нельзя было сомневаться в том, что банда способна стать серьезной угрозой даже для крупной общины. Впрочем, технопанки всегда являлись серьезной угрозой, особенно когда их собиралось так же много как и сейчас. Более безжалостной кровожадной и дикой стаи маньяков-садистов мир наверное никогда не знал. Неспроста все представители банды выглядели лишь отдаленно похожими на людей, как будто они хотели подчеркнуть всем своим видом, что человеческого внутри них осталось так же мало, как и снаружи. Каждый из технопанков олицетворял средоточие самых низменных страстей, всей той черной мерзости, которая накопилась в человеческих душах за многие десятилетия полной анархии, когда ничто не в силах было остановить разгул насилия и жестокости. Да и чего еще можно было ожидать от существ, чей мозг медленно разлагался, отравленный наркотической дрянью и крепким алкоголем. От одних только слухов об их злодеяниях кровь застывала в жилах. Они не только занимались грабежом, но и подчистую вырезали иногда целые общины, с садистским удовольствием глумясь над умирающими, устраивая многочасовые казни и пытки, чтобы как можно дольше растянуть мучения жертв. А некоторым выжившим, которым «посчастливилось» уцелеть, они подрезали коленные сухожилия, сажали на поводок и таскали за собой повсюду как животных.
Технопанки образовали круг, в середину которого вышел мускулистый великан в костюме больше всего напоминающем отделанный клочками меха наряд садо-мазохиста. Лицо его закрывала маска из человеческого черепа с двумя коровьими рогами, над которой торчал огненно красный ирокез. Он стал что то вдохновенно вещать остальным, размахивая руками и банда поддерживала его пламенную речь дикими воплями. О чем он говорил с такого расстояния невозможно было разобрать, да Лис честно говоря и не горел желанием узнать содержание его речи. Все чего он хотел сейчас – как можно быстрее смыться отсюда.
- Что они здесь делают? – встревоженно шепнул Марк, хотя в том чтобы соблюдать тишину не было необходимости. Банда шумела так что наверное не услышала бы даже выстрел, если ретдингеры вдруг принялись бы палить по ним из окна.
Ладони Лиса взмокли от пота. Он вытер их об одежду и снова приставил к глазам бинокль:
- А хрен его знает – процедил он сквозь зубы – Это же технопанки. Одному черту известно что
у них там на уме. Принесло же их, твою мать, на нашу голову. Теперь придется французам остаться на своем месте. Надо их предупредить чтобы за пределы дворца – ни ногой!
- До них всего пара кварталов – с беспокойством заявил Воробей, который пристроился у соседнего окна, разглядывая банду через снятый со «Взломщика» прицел – Технопанки могут случайно на них наткнуться.
- Все может быть – пробормотал Лис – Впятером нам французов все равно не защитить. Где ж они столько горючки награбили, сволочи? – вдруг добавил он - Эхх руки так и чешутся вдарить зажигательной прямо по ихнему бензовозу!
Марк осторожно высунулся, проследил глазами за взглядом Лиса и увидел огромный шестиколесный «багги», явно переделанный из какого-то старого грузовика. Большую цистерну, поставленную на широкую раму вместо кузова и наверняка доверху залитую топливом, закрывали толстые листы брони.
- Но увы нельзя – огорченно вздохнул Лис, совсем как малыш, которому мама не дала конфетку – Их слишком много, всех не поджаришь. И вообще сваливать надо пока не поздно.
Перед глазами у Марка внезапно всплыла картина, такая поразительно яркая, что у него тягуче заныло сердце. Он представил Эмилию, ползающую на четвереньках с ошейником и цепью на тонкой шее. А другой конец цепи держала в руке грязная татуированная обезьяна с ожерельем из человеческих ушей на поясе. Один образ сменялся другим, как картинка в калейдоскопе и перед Марком проносились то разукрашенные лица технопанков, оскалившиеся в звериных ухмылках, то каменные бесстрастные физиономии охранников общины, готовых расстрелять десятки ни в чем не повинных людей по первому же приказу. Неизвестно кто из них был хуже.
Потом хаотичную мешанину образов мало-помалу заслонил проступивший сквозь них седой величественный одухотворенный и вместе с тем суровый лик. В первое мгновение Марк подумал что видит бога, про которого рассказывала ему в детстве мать. Но потом с легким разочарованием и даже долей отвращения узнал призрачные черты того, кто на самом деле являлся "богом" их общины, того кто был властителем судеб, ангелом смерти и земным судьей. Он видел Главу...
* * *
Сперва в беспредельной всепоглощающей темноте родились слабые отголоски звуков. Незнакомых и смутных, как будто слышимых впервые в жизни, так что их невозможно было описать так же как невозможно было сравнить их с чем либо. Они просто существовали. Возникали сами по себе из вселенской тьмы, которая заполняла собою все мироздание. Кроме звуков вокруг больше не было ничего, поэтому Толмач не сразу осознал, что его глаза открыты. Он попробовал повернуть голову, и неожиданно это движение удалось сделать без всякого труда. К телу вернулась возможность двигаться, однако он больше ничем не смог пошевелить. Не мог потому, что был связан и крепкие путы при каждом движении больно врезались в тело. Сознание, постепенно выплывая из пучины забытья, пыталось привычно анализировать обстановку, хотя перед глазами стояла только кромешная тьма. Может быть он ослеп, а может быть находился внутри чего то. Он чувствовал под собой холодную твердую и слегка влажную поверхность. Наверное, он по-прежнему был под землей, судя по звукам, почти каждый из которых сопровождался негромким эхом, отражавшимся от невидимых во тьме стен. Кто-то ходил здесь, почти беззвучно ступая голыми ногами, какое то невнятное бормотание и сопение доносилось отовсюду, иногда сопровождающееся металлическим лязгом и целой россыпью непонятных шорохов. Тьма вокруг была живой, она буквально бурлила жизнью. Десятки а может быть и сотни неведомых существ находились рядом. Их выдавал запах – резкий и неприятный. Звериный. Он попытался вспомнить что было после того как отряд попал в засаду, но цепочка воспоминаний обрывалась в том месте, когда командир посветил фонарем в лицо Михе. Что было дальше и куда они попали оставалось неизвестным. Командир разлепил сухие губы и негромко вопросил окружающий мрак:
- Ребята… ребята вы здесь?
Больше всего на свете он боялся что ответом ему будет безмолвная жуткая тишина. Но его опасения не подтвердились.
- Я здесь командир – спокойный голос Кира прозвучал совсем рядом. В нем не чувствовалось страха, или панических ноток, лишь тень легкой обиды.
- Кто-нибудь еще есть? – облегченно вздохнув, спросил Толмач. Он почти оправился от первого потрясения и теперь его мозг заработал в полную силу, лихорадочно ища выход из сложившейся ситуации. Даже если они остались вдвоем, возможно у них еще есть шансы выбраться.
- Не знаю. Больше никто не откликается – мрачно ответил Кир – Неужели только мы остались?
- Ты тоже пошевелиться не можешь? – задал вопрос командир только лишь для очистки совести, потому что заранее знал каков будет ответ.
- Да. Спеленали как младенца по рукам и ногам. Оружия нет, шлема тоже. Все остальное вроде при мне. Не помнишь как мы сюда попали?
- Я вообще ничего не помню – с досадой процедил Толмач – Попались мы с тобой как дети. Без
единого выстрела всех взяли, почти голыми руками. Что же это за твари такие?
- Морлоки – секунду поразмыслив, ответил Кир – Кто ж еще? Они оказались умнее чем мы думали… Что теперь делать то будем? Ждать когда нас на убой понесут?
- Не знаю - сквозь зубы пробормотал командир – Подумать надо. Давай темноту послушаем, может что-то в голову придет.
Разговор на время прекратился. Оба напряженно, до мелкой лихорадочной дрожи во всем теле прислушивались к сонму непонятных звуков. Для того чтобы разобраться в их общей массе, вычленить из неё отдельные группы и хотя бы примерно представить себе, что происходит вокруг им понадобилось неизвестно сколько времени. Казалось сами секунды прекратили свой стремительный бег, уничтоженные беспросветной тьмой, так же как и все остальные предметы материального мира. Наконец в голове у Толмача начала складываться смутная картина. Возле людей находились по меньшей мере двое существ. Они сидели или стояли в нескольких метрах от пленников и по большей части молчали, лишь иногда обмениваясь глухим быстрым бормотанием. Само помещение было довольно большим, размерами не уступающим станции коллектора, где они попали в засаду. Скорее всего от него в разные стороны отходило несколько тоннелей, в которых тоже шастали твари. Выяснить сколько их здесь было не представлялось возможным, все что Толмач сумел понять – морлоков вокруг никак не меньше десятка, а скорее всего гораздо больше. Для чего их сюда принесли и почему не убили сразу же? Не хотелось даже думать об этом, чтобы не распалять воображение жуткими мыслями, которые и без того упорно старались проникнуть в голову. Нужно было придумать хоть какой-нибудь способ выбраться из западни. В сознании лихорадочно, как пчелы возле опрокинутого улья роились мысли, но в их бессмысленном водовороте невозможно было выловить что-либо более-менее ясное. Смятение и растерянность с каждой секундой росли, постепенно вытесняя все остальные чувства. И тем не менее командир продолжал вопреки здравому смыслу и воле разума барахтаться в топком болоте мыслей, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход.
- Кир – тихо сказал Толмач, повернув голову туда где лежал невидимый во мраке ретдингер – Попробуй до меня дотянуться и перегрызть веревку. Только осторожно.
- А смысл? – обреченно вздохнул боец – Перегрызу, а дальше что? Оружия нет, фонарей нет…
Пару секунд командир молчал. Видимо он в этот момент задавал себе тот же вопрос. И вряд ли
сумел найти на него вразумительный ответ.
- Теперь у нас нет выбора - чуть слышно произнес командир. Его язык казалось стал втрое тяжелее и ворочать им было нелегко – Хочешь чтобы с тебя заживо шкуру содрали? Хотя бы умрем сражаясь, а не как два барана на бойне. Давай.
В ответ послышалось только кряхтение, сопение и шорох, будто что-то тяжелое медленно и мучительно волокли по грязным каменным плитам. Командир представлял себе как Кир извивается всем телом, словно червь, изо всех сил стараясь подобраться к нему. Его частое натужное дыхание ощущалось уже совсем близко, как вдруг тьма впереди недовольно рявкнула, раздался глухой удар во что-то мягкое и вслед за ним послышался возглас боли, быстро перешедший в надсадный кашель.
- Сссууука! – выдавил Кир, сквозь стиснутые зубы и издал сдавленный стон.
- Ты живой? – поперхнулся Толмач. От волнения у него на миг сперло дыхание.
- Живой – прохрипел Кир и сплюнул – Эта падла мне чуть ребра не поломала.
- Черт! Мы у них как на ладони оказывается. Сидят и смотрят, уроды!
Толмач почувствовал как каждая мышца его тела напряглась, где-то в груди вдруг заполыхало жаркое пламя и начало разливаться по всем венам и артериям потоками расплавленного свинца. Он понимал, что за чувство вскипало в нем грозной всесокрушающей волной - безумный слепой гнев, который затуманил его разум, быстро перерастая в дикую ярость. Он со свистом втянул воздух сквозь плотно стиснутые зубы и напряг крепкие мускулы до ломящей боли, как будто хотел одним сильным рывком порвать крепкие путы.
В темноте неожиданно раздался тихий смех. Безрадостный и горький, словно вымученный, вырвавшийся из самой глубины души, пробив все барьеры мужественного спокойствия и стойкости. Такое обычно случается у людей в моменты безнадежного отчаяния, когда они готовы уже на все, но совсем ничего не могут сделать.
- Представляешь командир – сквозь смех проговорил Кир - я одному уроду из общины в карты автомат проиграл. Заложил свое оружие, а тебе конечно не сказал ничего. Ты бы меня на первом же столбе за это вздернул. Только я автомат не отдал, потому что ушел на задание. Сказал – отдам, когда вернусь… - он перестал смеяться и добавил – Одно хорошо - теперь хоть позориться не придется!
- Конченый ты человек, Кир – судя по тону, Толмач улыбался – Не пороли тебя в детстве родители… ох не пороли…
Оба пленника почти одновременно расхохотались и вездесущее эхо подземелья тут же подхватило их жуткий обреченный хохот, дробя его и унося зловещие отголоски вглубь наполненных кромешным мраком тоннелей. Они каждую секунду ожидали что их начнут награждать увесистыми пинками, но морлоки видимо застыли в неподвижности, прислушиваясь к странным звукам, которые им еще никогда не приходилось слышать здесь – в самом сердце своих владений. Ретдингеры смеялись до тех пор пока в легких оставался воздух и, когда наконец взрыв истерического веселья прекратился, совсем рядом с ними раздался приглушенный, но тем не менее до боли знакомый голос:
- Хорошо смеется тот, кто смеется последним – насмешливо изрек он - Только это не про вас. Вы смеетесь хреново. Громче надо было, тогда я бы вас сразу нашел!
Сердце подпрыгнуло в груди Толмача и несмотря на влажный холод подземелья, ему вдруг стало жарко. Он отчаянно хотел верить в их единственную возможность спастись, хоть она и казалась ему очень призрачной. Но обстоятельства похоже сложились как нельзя лучше.
- У меня галлюцинации или этот тот за кем мы сюда пришли? – с превосходно разыгранным сомнением в голосе спросил Кир.
- Нет, это его призрак – усмехнулся голос – Вы так и будете здесь валяться или все-таки
попробуем сбежать?
- Коломин, падла, где ж ты был все это время…? - с напускной суровостью спросил Кир, хотя
по его голосу было слышно что он безмерно рад встретить друга именно тогда, когда уже всерьез решил распрощаться с жизнью.
- Погоди – остановил его Толмач, облизнув сухие губы. Хаотичная вьюга мыслей в голове исчезла как по волшебству, уступив место четкой последовательности. У него была куча вопросов к Коломину, но сперва он должен был выяснить судьбу остальных ретдингеров, численность противника и попробовать добраться до оружия.
- Где мы сейчас находимся? – первым делом спросил командир.
- Ммм… похоже на станцию коллектора, только раза в два больше. Тут целых три этажа с боковыми тоннелями. Самый нижний этаж наполовину затоплен, там у тварей что-то вроде свалки. Вы на самом верхнем этаже.
- Ясно… Тут кроме нас должен быть Миха, Ветер и Штык. Видел их?
- Нет. Они могут быть уровнем ниже или в одном из боковых тоннелей. Я на этом уровне еще не все облазил.
- Постарайся их найти. И заодно поищи наше оружие. Без него мы точно отсюда не выберемся…
- Постой – вдруг с сомнением произнес Коломин – Мне кажется, если я вам принесу оружие, морлоки все равно не дадут им воспользоваться. Может заметил тут рядом двое сидят. Если начну вас развязывать – они скорее всего вмешаются.
- А что если ты попробуешь надеть на меня второй костюм? – вдруг осенило Толмача – Он у
тебя с собой?
- Я не уверен какова будет реакция морлоков. Кто знает что у них там на уме. Вдруг что-то заподозрят и порвут меня на куски. Лучше не рисковать!
- Ладно. Тогда сперва найди наших и принеси оружие, а там видно будет. У тебя самого что-нибудь есть?
- Пистолет с глушителем.
- Возьми мой нож. Он в кобуре на лодыжке.
Толмач почувствовал как мягкие пальцы ощупывают его ногу.
- Нет там никакого ножа – разочарованно заявил Коломин – Наверное, вместе с остальным оружием забрали.
Командир выругался. Вот же умные сволочи. Даже странно, что при всем своем уме они не смогли распознать в своих рядах «подсадную утку», ряженого «псевдоморлока». И дай бог, чтобы они и дальше считали его своим.
- Ладно хрен с ним с ножом. Когда вернешься постарайся бесшумно избавиться от всех тварей поблизости. Или хотя бы от наших «сторожей». Ну а потом… потом будем действовать по ситуации. Понял?
- Понял. Вот скажи мне за каким чертом вы сюда поперлись? Я же просил не ходить за мной!
- Потом об этом поговорим. Времени мало. Действуй!
Послышался тяжелый вздох, потом едва слышный шорох осторожных шагов. Коломин уходил куда то вглубь обширного помещения, снова оставляя пленников наедине с их жуткими часовыми и командиру отчаянно хотелось верить что твари еще не успели убить и сожрать его бойцов. В этот момент он подумал, что возможно им на самом деле не стоило лезть под землю вслед за бортинженером. Судя по тому как он преспокойно разгуливает по гнезду тварей, совершенно ничего не опасаясь, у него действительно куда больше шансов выбраться на поверхность живым. Хотя как видно Валерия он до сих пор не нашел и вряд ли откажется довести свое дело до конца. А значит ретдингерам придется ходить за ним по пятам, ежеминутно рискуя своими жизнями.
Хорошо что пленники сейчас не видят того что вижу я – думал Коломин, который осторожно двигался по галерее мимо арочных входов в боковые коллекторы, подражая неровной раскачивающейся походке морлоков. Зрелище для человеческих глаз выглядело зловещим, таинственным и странным до леденящей жути. Когда Коломин впервые очутился здесь и увидел логово морлоков их глазами, все его тело еще долго сотрясала дрожь. Он словно попал в девятый круг ада, только этот ад был погружен в кромешную тьму, лишенную даже крошечного проблеска света. Сквозь пленки на мертвом черепе монстра окружающее пространство виделось в однообразной гамме сероватых оттенков, но от этого картина не становилась менее пугающей. Перед ним был обширный зал, который уходил вниз во влажный мрак тремя высокими ярусами. Больше всего помещение было похоже на центральный узел какой-то неведомой старинной системы вентиляции. Сюда сходились десятки узких колодцев, их жерла чернели на потолке самого верхнего яруса, на стенах между входами в тоннели коллекторов и поэтому огромный зал чем-то напоминал один мрачный рукотворный улей, заполненный мертвыми пустыми сотами. Отверстия некоторых колодцев были забраны решетками, за которыми виднелись лопасти огромных вентиляторов, по стенам ползли пучки труб, извиваясь точно железные змеи. На самом нижнем ярусе из черной жидкости торчали горы разнообразного мусора, густо покрытые пометом тварей. Среди прочего гниющего хлама Коломин разглядел там и заскорузлые обрывки одежды и кучи чьих то костей, в том числе и человеческих. Целые пирамиды, тщательно сложенные из людских останков и увенчанные черепами стояли на двух верхних ярусах, между входами в боковые тоннели, а иногда и прямо посреди галерей, словно чудовищные алтари. Некоторые кости выглядели совсем свежими, еще темнела на них корка засохшей крови, другие уже рассыпались от старости коричневым прахом. Бетонные стены, кое-где покрытые отвратительным слизистым налетом, были местами разрисованы странными кровавыми символами из хаотичного сплетения каких-то кругов, линий и причудливых завитков. В спертом затхлом воздухе стоял запах сырости и плесени,
сквозь который явственно пробивалась приторная вонь гниения.
Тварей здесь было много, даже очень много. Большинство из них сидели или стояли почти неподвижно, словно погруженные в болезненный тревожный сон. Некоторые особи, кого Коломин про себя назвал «охраной», разгуливали по обоим ярусам помещения, исчезали в боковых проходах, тьма которых скрывала под непроницаемым покровом тайное движение теней. Бортинженер старался не касаться взглядом этих ничего не выражающих, будто высеченных из мрамора морд. Хотя Коломин видел их далеко не впервые, он до сих пор не мог смотреть в них без дрожи. Тощие, сгорбленные с нечеловечески длинными руками монстры вокруг казались ему ужасными существами из иного измерения. Оттуда, где собраны были все человеческие представления о потустороннем мире, о преисподней, там где таились все людские страхи, приходящие ночью вместе с кошмарными снами. Не хотелось даже думать о том, что произойдет если вдруг наряд морлока перестанет служить защитой. Кучи обглоданных человеческих костей, сложенных в жуткие пирамиды, красноречивее всего свидетельствовали о
судьбе сотен и тысяч несчастных, которым не посчастливилось попасться в лапы кровожадных тварей.
Он обошел почти весь верхний уровень, гадая какой именно тоннель может вывести его на нижний ярус. Одинаково жуткая всепоглощающая тьма хищно скалила зубы из угольно черных проемов, которые казались вратами в иной мир. Он наугад свернул в один из боковых тоннелей, и в нос сразу ударило невыносимое зловоние. Под ногами влажно и мерзко хлюпала какая то гнилая каша. Коломин прошел метров двадцать, прежде чем наткнулся на целый вал из чьих-то смердящих объедков. К горлу мгновенно подступила тошнота и он поспешил выбраться обратно в центральное помещение. Второй тоннель был пуст и уходил куда-то далеко вперед. Даже зрение морлока не позволяло пробить плотную завесу тьмы, что сгущалась метрах в пятидесяти впереди. Коломин снова вернулся обратно и поспешно нырнул в следующий тоннель. Он продолжал бродить в кромешном мраке, расцветающим перед ним в однообразной гамме серых оттенков, и видел бесконечные тупики заполненные предметами, которые твари за долгие годы натаскали с поверхности. Они словно муравьи перли к себе все что могло им пригодится. Здесь было собрано буквально все, начиная от старых велосипедов и заканчивая танковыми запчастями. Среди прочих вещей в одних общих кучах валялось множество оружия, в основном холодного, но было и огнестрельное, по большей части превратившееся в бесполезный ржавый металлолом. В одном из тупиков Коломин разглядел даже сваленные в кучу артиллерийские снаряды и именно здесь обнаружил нож Толмача, который торчал из трещины в бетонной стене. Тут же лежал и шлем командира. Бортинженер вынул тяжелый зазубренный клинок, засунул его за пояс, надел шлем и двинулся дальше. На пересечении двух тоннелей он внезапно столкнулся с морлоком, с виду праздно шатающимся по бесконечному лабиринту. Тварь то застывала на месте, чуть заметно шевеля круглой чуть приплюснутой головой, то снова продолжала брести куда-то, касаясь длинными когтистыми пальцами стен, словно бы ощупывала их как слепой. Однако спустя какое то время Коломин понял что монстр шел куда-то, придерживаясь одного направления, и двинулся вслед за ним на некотором расстоянии. Его спина покрывалась мурашками, сердце застывало в груди, холодные капельки пота ползли из подмышек вниз по ребрам. Все-таки постоянно находиться рядом с тварью, способной за считанные секунды разорвать тебя на куски, слышать её частое с жуткими вкрадчивыми хрипами дыхание было серьезным испытанием даже для железных нервов.
Морлок привел Коломина в небольшое помещение с высоким потолком и стенами, обшитыми мощными железобетонными плитами. Почти все пространство тут было занято сплошным переплетением труб и прямоугольных вентиляционных коробов. Они ползли по стенам, вертикально тянулись от пола до потолка, словно пещерные сталагнаты, обросшие бугристой коркой ржавчины. Бортинженеру сразу бросились в глаза ряды разнообразной тары. Бочки, ведра, котлы, кастрюли и даже большие цветочные вазы, наполненные каким то грязно-белым похожим на муку порошком, стояли повсюду где позволяло свободное пространство. Грязный пол местами был покрыт белым налетом. Обоняние, несмотря на вонь морлочьей шкуры улавливало в воздухе довольно резкий незнакомый запах. Пахло какой то химией, неприятно и едко, до сверления в ноздрях, однако источник странного запаха невозможно было определить. Им было пропитано здесь буквально все, каждый кубический сантиметр пространства был наполнен густыми химическими миазмами.
Морлок на ходу зацепил лапой одно из ведер, подошел к стене, где виднелось забранное решеткой большое прямоугольное отверстие, открыл решетку и выдвинул наружу металлический желоб. Потом он наклонил ведро и начал засыпать порошок куда-то внутрь колодца. Коломин с удивлением следил за его странными действиями, но ничего не мог понять. А монстр между тем насыпал порошок в еще несколько таких же прямоугольных отверстий и отошел к дальней стене, где виднелся широкий пульт с приборной доской. Бортинженер осторожно приблизился на несколько шагов и разглядел множество непонятных циферблатов, по большей части разбитых или заросших изнутри плесенью, так что за мутными стеклами ничего невозможно было увидеть. Над приборами, кнопками и рычажками местами проглядывались почти стершиеся от времени обозначения и непонятные надписи на французском. Монстр замер, положив когтистые лапы на несколько рычажков. Коломин прислушался и уловил в тишине чуть слышный ровный глухой гул, который исходил как будто бы снизу. Неужели здесь что-то еще работает со времен войны? Но не это было самым удивительным, а то что действия морлока со стороны выглядели совершенно осмысленными. Он не просто тыкал пальцами в кнопки и трогал рычажки, он управлял какой то сложной системой, назначение которой было неведомо даже человеку.
У бортинженера внезапно пересохло в горле. Коломин до сих пор не мог до конца осознать насколько могут быть умны эти твари и потому их действия снова и снова заставляли его испытывать безграничное удивление, смешанное со страхом. Он невольно начал пятиться обратно, как будто пораженный ужасной мыслью о том, что возможно морлоки все это время знали кто он такой на самом деле. Может быть они специально позволяют ему находиться среди них, пока он не проявляет никакой агрессии, а потом, когда он попытается освободить пленников… Нужно было немедленно разыскать оружие. В одиночку он точно не справится с десятками врагов и его кости будут догнивать внизу вместе с остатками сотен других жертв подземелья.
Он почти побежал по тоннелю прочь от странной комнаты с белым порошком. Гулкое эхо шагов металось между выщербленными бетонными стенами в тесном объеме тоннеля и замирало в темной глубине катакомб неясным отголоском похожим на шелестящий человеческий шепот. Хотя Коломин старался избегать лишних мыслей, даже этот чуть слышный звук мгновенно рождал в его воспаленном воображении неожиданные странные причудливые образы. Ему казалось что где-то там в немом сумраке пустых помещений невидимыми тенями одиноко скользят призраки погибших в подземелье людей. Они перешли ту незримую грань что отделяет мир живых от мира мертвых и растворились в вечном сумраке забвения, стали звуками, запахами, дуновениями холодного ветерка, утренним туманом и росой на траве. Рассыпчатое эхо его одиноких шагов – то был их шепот. В нем чудились невнятные голоса – они о чем-то просили, кого-то звали, проклинали жестоких убийц. Под ногами влажно скрипели полусгнившие остатки, назойливое эхо продолжало с раздражающим упорством сопровождать каждый его шаг, многократно дробясь, искажаясь до неузнаваемости в глубине бетонных лабиринтов.
Он остановился в том месте где в стене тоннеля рваной раной зиял узкий пролом, уводящий куда то в кромешный мрак. Бортинженер протиснулся через сплетения проржавевшей арматуры, на которой болтались комья бетона и оказался в узком проходе, пробитом сквозь толщу известняка. Лаз крутым спуском уходил вглубь катакомб и Коломин начал торопливо спускаться, держась за холодные влажные стены. Под его ногами с шорохом сползало вниз известняковое крошево. Наверное, технический тоннель в этом месте соединялся с фрагментом одной из древних шахт, где когда то добывали камень для строительства города. На стенах узкого лаза до сих пор были заметны следы работы острыми металлическими орудиями. Камень был аккуратно сколот, чтобы острые углы не мешали движению.
Метров через пятнадцать тесный проход внезапно расширился, превратился в каменную утробу, шириной в несколько метров и высотою метра в три. Судя по следам на поверхности известняковой толщи, это тоже когда то был отрезок старинной шахты. На потолке даже виднелась почти стершаяся черная полоса, как будто тут на протяжении множества лет ходили рабочие и пламя бесчисленных факелов закоптило поверхность камня. С одной стороны тянулась сложенная из грубо отесанной кладки стена, и Коломин пошел вдоль неё, потому что какое то шестое чувство подсказывало – где то здесь должен быть проход дальше. Он шел почти касаясь плечом огромных угловатых блоков, невольно все ускоряя шаг. Хотя здесь в подземном царстве время, казалось, остановилось навсегда, он все же понимал что каждая минута приближает пленников к смерти. Он боялся не успеть, пропустить тот момент когда десятки морлоков вдруг придут в движение и потащат людей на заклание, чтобы положить их обглоданные кости в одну из своих страшных пирамид.
Наконец он добрался до места, где в сплошной стене виднелась черная клякса довольно широкого пролома. Большой фрагмент кладки в этом месте обвалился, по большей части внутрь шахты, но какая то часть вывалилась и наружу, свидетельствуя о том что за стеной есть еще одно довольно большое пустое пространство. Коломин заглянул в пролом и разглядел бетонный коридор со сводчатым потолком, на котором висели разбитые заросшие грязью лампы. Это был уже не коллектор, скорее что то похожее на технический тоннель, почти такой же по которому совсем недавно шел бортинженер. Но судя по расположению, этот коридор уводил еще дальше от логова морлоков. Вряд ли по нему можно было спуститься на нижний уровень. И еще Коломин ощутил дуновение ветра. Легкое, едва заметное движение воздуха, которое означало что коридор нигде не перегорожен обвалом. Он тянулся куда то далеко и где-то там в неведомом мраке соединялся с системой подземных коммуникаций, возможно даже с тоннелями метро.
Снова потянулись бесконечные минуты скитаний по мрачным лабиринтам. Коломин снова выбрался в технический тоннель и пошел обратно до самой комнаты с белым порошком. Возле нее на развилке он повернул в другой проход и здесь в одном из маленьких подсобных помещений наконец наткнулся на оружие ретдингеров, которое было сложено в кучу на подстилке из грязного рваного тряпья. Коломин издал облегченный вздох и, обвешавшись стволами, так что с трудом мог двигаться, поплелся дальше по тоннелю. Не пройдя и двадцати метров он уперся в тупик и ему снова пришлось вернуться в центральный зал, где как ему показалось один из морлоков, скорчившийся на полу, внезапно вышел из своего странного оцепенения и проводил бортинженера заинтересованным взглядом. Хотя, наверное, ему просто почудилось, потому что по бесстрастной морде твари совершенно невозможно было определить о чем она думала. И тем не менее Коломин поспешил скрыться подальше от
любопытных глаз во тьме тоннеля.
Металлический лязг оружия смешивался с топотом тяжелых шагов. Дыхание с шумом вырывалось сквозь стиснутые зубы, на лбу выступил холодный пот. Он успевал внимательно оглядываться по сторонам, боясь пропустить очередную развилку и в то же время лихорадочно размышлял, продумывал пути отхода. Единственный известный ему маршрут пролегал как раз до фрагмента старой шахты, соединяющейся с техническим коридором. Скорее всего это был почти единственный путь, по которому можно было быстро уйти от преследования. Потому что все остальные пути представляли собой запутанный лабиринт, в котором твари могли напасть откуда угодно, с любой стороны. Но чтобы добраться до шахты, ретдингерам на нижнем уровне придется подняться на верхний и пройти по галерее центрального зала, а значит это привлечет внимание всех находящихся здесь морлоков.
От размышлений его отвлекло громкое фырканье, раздавшееся как будто под самым его ухом. Он резко обернулся, так что лязгнул металл оружия и увидел в небольшой нише сидящего на корточках морлока. Тварь медленно выпрямилась и двинулась прямо на него. Неужели он определил во мне чужого? Эта быстрая мысль заставила Коломина похолодеть от страха. Он отступил на шаг назад, инстинктивно стиснув рукоять ножа, а монстр прошел мимо, как будто совершенно не замечая странного, обвешанного оружием собрата. Бортинженер разглядел даже как шевелились челюсти под бугристой кожей его лица, покрытого редкими белыми волосками. Морлок что-то чуть слышно бормотал себе под нос, удаляясь вглубь тоннеля. Коломин проследил за ним взглядом и увидел как он вдруг свернул куда-то и начал спускаться вниз. Когти на его лапах застучали по ступеням лестницы. Бортинженер рванулся следом со всей быстротой на какую только был способен с тяжелой ношей, которая оттягивала его плечи. Замусоренная лестница с единственным пролетом вывела Коломина в один из коридоров второго яруса. Морлок свернул в противоположную сторону от выхода в центральный зал и пошел куда то вглубь коридора.
На этом уровне было намного меньше помещений. За те метров сорок, что он прошел вслед за монстром, на их пути встретилась только одна небольшая комната. Однако заглянув в неё, он едва сдержал судорожный спазм, мгновенно стиснувший внутренности и покрылся холодной испариной. Оружие на нем внезапно стало будто бы втрое тяжелее и он пошатнулся, едва удержавшись на ослабевших ногах. Там в глубине комнаты на железных крюках словно туши скота висели окровавленные человеческие тела. Не меньше десятка. Вся кожа с них была тщательно содрана, загустевающая кровь лениво сползала по оголенным мышцам и темные капли падали на пол, покрытый жирной блестящей коркой. Кошмарное зрелище возникло перед его глазами как вспышка и тут же исчезло, потому что он быстро отвел взгляд и привалился спиной к стене тоннеля. Воздух со свистом вырывался из его груди. Неужели это все что от них осталось?! – думал он, чувствуя как сердце с каждым мгновением набирает обороты и кровь быстро приливает к лицу. Тело напряглось, как будто готовясь к последнему отчаянному прыжку, руки сами собой сжались в кулаки, вцепившись в складки надетой на нем шкуры. Он с великим трудом подавил в себе желание бросится не глядя наугад во тьму тоннелей, куда угодно лишь бы подальше от этого жуткого места, насквозь пропитанного духом смерти. Только осознание того, что именно от него сейчас зависят жизни пленников, не дало ему совершить столь опрометчивый поступок. Откуда ты можешь знать чьи именно тела, там в комнате? – твердил рассудок, упрямо пробиваясь сквозь затуманившую разум пелену страха. Судя по их состоянию, люди были убиты уже довольно давно, не меньше двух суток назад. Нужно искать дальше, нужно проверить каждый закоулок, прежде чем бежать отсюда со всех ног. Коломин прошептал быструю молитву, перекрестился, подняв глаза к испещренному трещинами потолку коридора и снова двинулся вперед. Морлок к его удивлению уже куда то пропал, хотя всего минуту назад его скрюченная спина маячила в паре метров впереди.
Если бы не громкий звук, похожий одновременно на скрип и верещание, который раздался из-за поворота коридора, Коломин мог бы проскочить мимо. Он быстро обернулся и увидел распахнутую металлическую дверь, за которой было небольшое подсобное помещение. Первое что ему бросилось в глаза, когда он вошел - странные предметы, лежащие на ржавом железном столе. Длинные хищного вида клещи с покоробленным от крови клювом, несколько остро отточенных ножей с загнутыми лезвиями, усеянные зазубринами пластины тисков, тонкие иглы и крючья... Больше всего этот жуткий набор инструментов напоминал орудия пыток. И нетрудно было догадаться для кого они были приготовлены. Пленники стояли у противоположной стены, привязанные к трубам. Все трое были в сознании, однако ничего не могли разглядеть в кромешной тьме и только беспомощно вращали огромными глазами, которые казались одними сплошными черными кругами в сером сумраке морлочьего зрения. Наверное они о чем то разговаривали между собой, но сразу же замолкли как только услышали, что кто-то вошел в комнату. Морлок стоял у стола спиной к Коломину и вытаскивал из угла какой-то мешок, от которого за версту несло отвратительным зловонием. Момент был вполне подходящим.
Оружие загремело об загаженный бетонный пол и разбуженное эхо тот час же отозвалось из тьмы исковерканными обрывками звуков. Монстр обернулся на шум и широкое лезвие ножа вонзилось ему прямо между глаз. По морде, с удивленно распахнутой пастью потекла струйка крови. Коломин толчком в грудь отпихнул уже мертвое тело твари назад и для верности полоснул его по горлу, прежде чем оно с глухим стуком рухнуло на пол. Потом он нагнулся над слабо подергивающимся трупом и вытер нож об редкую белесую шерсть.
- Эй – раздался за его спиной осторожный голос. Кажется, это был Миха – Кто здесь?
- Свои. Это Коломин – ответил бортинженер – Только тихо! – зашипел он, когда Ветер чуть
было не завопил от радости – Времени мало. Слушайте внимательно! Сейчас я вас развяжу и отдам оружие. Здесь чисто, морлока я прикончил, в тоннеле тоже пока никого. Сидите здесь и ждите меня. Я пойду за командиром, он и Кир лежат уровнем выше. До моего прихода ни единого звука не издавать! Заприте дверь, когда вернусь постучу три раза. Кроме оружия вам что-нибудь нужно?
- Наши каски и «филины» – ответил Штык – Все остальное вроде на месте. Хотя не уверен. Развяжи, тогда скажу точно.
- Сейчас. Только свет не зажигайте.
Коломин осторожно перерезал путы и пленники рухнули на пол, не в силах устоять на затекших ногах.
- Оружие в метре впереди вас. Что мне оставить командиру?
- У него пулемет «миними» был – ответил Ветер, наощупь выискивая свой автомат – У Кира «калаш».
- Так вот, парни – заявил Коломин, подбирая стволы – Я похоже нашел проход дальше. Он находится уровнем выше, там где лежит командир. Как только я его освобожу, мы будем пробиваться к вам. Потом пойдем обратно наверх. Я поведу, так что всем держаться меня и не отставать. Ясно?
- Ясно – ответил за всех Миха – Много там их? И вообще где мы?
- Хватит, чтобы создать нам серьезные неприятности. Мы прямо в их логове. У вас «светляки» есть?
- Есть. И еще несколько сигнальных фонарей. Оба «филина» вроде потеряли – сказал Штык, обшаривая руками пространство возле себя.
- Один остался – Коломин, поднял с пола каску Михи и надел её на голову Штыка – Проверь работает ли. А мне пора бежать. Еще раз повторяю – отсюда ни ногой. Я закрою за собой дверь.
Не дожидаясь ответа, бортинженер выскочил обратно в коридор и побежал на верхний уровень.
Надо было отдать им второй костюм морлока, или хотя бы маску. Так в отряде появился бы еще один боец способный видеть в кромешной тьме. Но мысль запоздала. Возвращаться уже не было времени.
Едва лязгнула во тьме закрывающаяся дверь, Штык вынул из кармашка разгрузки зажигалку и чиркнул кремнем. Маленький трепетный язычок пламени высветил почти прямо у его ног, распластавшееся по полу тело убитого морлока. Взгляд бойца остановился на морде твари, где между огромных круглых глаз в едва заметном бугорке переносицы зияла кровоточащая рана. Внезапно его осенило. Спустя несколько мгновений, Штык подобрал свой нож, потушил
зажигалку и надвинул на глаза окуляры «филина». Он надеялся что времени ему хватит…
Больше всего Коломин опасался, что морлоки переполошатся раньше времени. Он остановился
возле двух «часовых», которые по прежнему сидели возле пленников, и задумался. Нужно было
расправиться с ними максимально быстро, убить наповал сразу обоих, так чтобы остальные не
сразу заметили гибель своих товарищей. А потом надо было еще успеть освободить пленников и сдержать натиск тварей до того момента когда люди смогут растереть занемевшие конечности. Плохо что они сразу же не смогут бежать, очень плохо. Это может стоить жизни кому-нибудь из них, или даже всем сразу. Что же сделать в первую очередь? Он осторожно опустил оружие на пол, стараясь не производить лишнего шума и огляделся. Ближайшее скопление морлоков находилось у крайнего входа в тоннель, метрах в тридцати от них. Все они сидели спиной к Коломину, возле одной из своих жутких пирамид. На противоположной стороне зала, на галерее расположился еще с десяток тварей. Они тоже были довольно далеко, но при случае им хватило бы всего несколько секунд чтобы добраться до пленников. Одна тварь стояла возле круглого вентиляционного колодца буквально в десятке метров от Коломина. Может сперва прикончить эту? Но тогда оба «часовых» могут встревожиться раньше времени и быстро ликвидировать их он не успеет. Черт возьми, что же делать? Взгляд бортинженера лихорадочно метался по огромному залу и видел вокруг одни только уродливые серые лица монстров. Казалось, их тут было столько что они заполняли собою все подземелье от края до края, все тоннели и закоулки. Огромное бесчисленное воинство, погруженное в зловещий сон. Они же порвут нас на куски – с ужасом думал Коломин – Черт, куда же нас занесло!! Он успел подумать еще, что теперь то наверняка все кончено и назад уже ему не вернуться. Но отчаяние напротив придало ему сил. Теперь он чувствовал себя как загнанный зверь, который инстинктивно борется за свою жизнь, заранее зная что не уцелеет в борьбе, но желая перед смертью унести с собой в могилу как можно больше врагов.
Он внезапно заметил прямо позади пленников неглубокую нишу с несколькими трубами и массивными кранами. Если успеть затащить ретдингеров туда, возможно получиться выиграть несколько секунд драгоценного времени. Пора действовать!
Коломин крепче стиснул рукоять ножа и полушепотом произнес:
- Я вернулся. Все живы, они на нижнем уровне. Я нашел выход из логова. Нам придется спуститься вниз к остальным, а потом снова подняться сюда. Сейчас лежите тихо. Оружие возле вас…
- Погоди – остановил его Толмач – Возьми у меня несколько сигнальных фонарей. Положи их
на пол. Как только разрежешь веревки, зажигай их и швыряй во все стороны. Это ненадолго ошеломит тварей. Ни в коем случае не стреляй без крайней необходимости. Возможно, они до последнего будут считать тебя своим и нападут только на нас. Не забывай, без тебя мы не выберемся. Что с «часовыми»?
- Пока живы – ответил бортинженер, метнув на морлоков быстрый взгляд. Он присел на корточки возле Толмача, надел ему на голову шлем и вытащил из его разгрузки четыре красных цилиндра – Сейчас я это исправлю!
Наверное, когда Коломин положил оружие возле пленников, или тогда, когда он вытаскивал сигнальные фонари, один из монстров все-таки сумел распознать в его действиях что-то подозрительное, нехарактерное для остальных особей. К счастью реакция существа в данный момент оказалась очень медленной. Тварь шевельнула маленькими прижатыми к голове ушами, лоб покрылся морщинами, как будто она напряженно размышляла о чем то, или прислушивалась, стараясь понять что же её насторожило. Но додумать возникшую мысль до конца уже не успела…
Коломин осторожно приблизился к морлокам почти вплотную, так что слышал частый звук их дыхания. Молниеносное сходящееся движение рук… и оба клинка, зажатые в его ладонях, одновременно вспороли глотки тварей, выпустив наружу фонтанчики крови из разорванных артерий. Раздались чуть слышные влажные клокочущие хрипы. Морлоки задергались в конвульсиях и чуть было не рухнули прямо на него. Бортинженер напряг мышцы, подхватил обмякшие трупы и покачнулся, едва не упав на пол вместе с ними.
Стремительный опасливый взгляд по сторонам. Остальные монстры то ли пока ничего не
замечали, то ли не могли понять что происходит. Некоторые из них, до этого неподвижно замершие, заметно зашевелились, откуда то долетел отголосок встревоженного бормотания. Счет уже шел на секунды. Коломин опустил тяжелые омерзительно склизкие холодные тела на пол и тут же схватился за стягивающие пленников веревки, рывком потащил их в нишу. Он не отрывал глаз от морлоков и заметил как мгновенно изменилась еще секунду назад зловеще застывшая картина.
Яркая вспышка красного огня внезапно в клочья разорвала кромешный мрак и Толмач невольно зажмурил привыкшие к темноте глаза. Коломин взмахнул рукой и цилиндр сигнального фонаря, описав короткую дугу в воздухе, приземлился возле темной, испещренной зеленоватыми потеками бетонной стены. В ту же секунду с хлопком загорелся еще один фонарь и улетел в противоположную сторону, на мгновение выхватив из мрака бледные фигуры морлоков, которые моментально кинулись обратно в темноту, ослепленные ярким светом.
- Режь веревки! – крикнул командир, хотя в этом не было необходимости. Шерстяная рука с ножом уже торопливо вспарывала путы и Толмач чувствовал как исчезают невидимые тиски, сдавливающие его онемевшие мышцы. Он попробовал встать на ноги, но лодыжки свело судорогой так, что командир до боли закусил нижнюю губу и перевалился на бок. Он непослушными руками нащупал возле себя пулемет, с трудом поднял его и передернул затвор. Кир, отчаянно пытаясь размять задубевшие мышцы, корчился рядом с командиром. Коломин протянул ему автомат и нож, боец судорожно схватился за оружие.
Стремительная тень мелькнула справа сквозь освещенное сигнальным фонарем пространство. Ослепленный морлок видимо бежал наугад, ничего не различая перед собой. Рука Коломина скользнула вниз, нащупывая в кобуре под складками шкуры холодную рукоять пистолета. Он колебался не больше секунды, потом выхватил оружие и выстрелил в монстра. Пуля раздробила ему кадык, и морлок резко завалился назад, схватившись руками за развороченное горло.
- Зачем?! – с досадой воскликнул Толмач – Они же сейчас поймут что ты не из них!
- Уже поняли! – Коломин подскочил к командиру и рывком поднял его на ноги. В ту же секунду по залу внезапно разнесся гортанный многоголосый вой. Сперва завыли ближайшие к людям морлоки, а потом множество глоток подхватило их вой как сирену, возвещая о врагах десяткам тварей, которые затаились в паутине тоннелей, и эхо еще больше усиливало жуткий эффект. Все громадное подземное царство как будто застонало и заревело вокруг, точно единый живой организм, проснувшийся от многовековой спячки, захлестывая людей волной мгновенного ужаса. Они все как один испуганно вздрогнули, неровный колеблющийся свет сигнальных фонарей высветил на их побледневших лицах растерянность и смятение. Но длилось оно совсем недолго. Ровно до того момента, когда первые твари показались на глаза из рваной завесы мрака.
- Кир! – крикнул Толмач и боец спустил курок. Бесшумный «калаш» с тихими хлопками выплюнул длинную очередь. Тяжелые пули калибра 7.62 прошили насквозь тела нескольких
морлоков, а те, кто следовал за ними отпрянули во мрак прежде чем трупы их сородичей повалились на пол. Коломин расстрелял еще одну тварь, бегущую с другой стороны. Гортанные крики, сотрясающие воздух, затихли почти разом, и в зловещей тишине послышался тихий металлический лязг. Толмачу понадобилась всего доля секунды, чтобы сообразить что сейчас произойдет.
- Назад! – рявкнул он, подбирая с пола два оставшихся сигнальных фонаря – Коломин веди! Кир прикрывай его!
Кровообращение еще не до конца восстановилось, что мгновенно почувствовал вскочивший Толмач. Его ноги были все еще ватными и непослушными, но времени ждать не было совсем. В полуметре от него, как раз между ним и Киром промелькнул гнутый кусок железа и со звоном отскочил от бетонной стены. Группа помчалась по галерее и командир на бегу дал длинную очередь почти наугад куда то во мрак за горящим сигнальным фонарем. «Миними» забился в непослушных еще скованных ноющей болью руках, оглушительно рыкнул, выбрасывая струю
горячих гильз. Где то в темноте брызнули искры рикошетов и сквозь ватный шум в ушах глухо
зазвучали стоны раненых. Морлоки стонали почти как люди, протяжно и жалобно.
- Держись за плечо! – бросил Кир Коломину когда тот чуть было не прошмыгнул перед дулом
его автомата – Веди меня и не закрывай мой сектор, иначе пулю схлопочешь.
Боец успел подумать, что если бы не старый брезентовый рюкзак на спине бортинженера в багровой полутьме он точно мог бы принять его за морлока.
Толмач швырнул сигнальный фонарь вперед и он приземлился прямо посреди толпы морлоков, которая мгновенно бросилась врассыпную. Кир дал по ним серию коротких очередей и две твари остались корчиться на бетонном полу. Заостренный кусок железа чиркнул по руке ретдингера, едва не выбив искры из металлической пластины бронежилета, и почти одновременно второй кусок ударил по командирскому шлему. В ответ Кир разрядил почти весь магазин, короткие росчерки пуль резали темноту, находя в ней живую плоть и хищно впиваясь в неё. Из тьмы неслись пронзительные крики боли.
Маленький отряд шел вперед, встав тройкой. Впереди двигался плавными и частыми шагами Кир, Коломин чуть позади держал его за плечо, а его двадцатизарядный «стечкин» выплевывал свинец в одному ему видимые цели. Толмач пятился позади, успевая одновременно следить за тылом и оглядываться вперед, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Он видел как через освещенное фонарями пространство с противоположной стороны зала, где они лежали связанные всего минуту назад, по галерее бегут десятки тварей и его «миними» с оглушительным грохотом поливал их пулями, роняя монстров на землю одного за другим. Он поводил стволом из стороны в сторону, разбрасывая свинец широким веером. Смертоносные кусочки металла вспарывали пространство, натыкались на рвущиеся вперед цели, сшибая их с ног, с визгом рикошетили от бетонных стен.
Сигнальный фонарь освещал впереди довольно большое пространство галереи с несколькими входами в боковые тоннели. На освещенной части противников не осталось – шквальный огонь Кира, которому помогал Толмач и меткие выстрелы Коломина превратили всех морлоков в мертвые туши, лежащие бесформенными грудами на окровавленном полу. Все кто уцелел либо убежали дальше по галерее на противоположную сторону зала, либо спрятались в глубине тоннелей. Оттуда к ним подходило подкрепление с нижнего яруса. Толмач не видел сколько морлоков скопилось внизу, но знал что там их ждет настоящий ад. Ему приходилось сейчас тяжелее всех. Кир и Коломин смотрели в основном вперед, а он пытался контролировать боковой сектор и одновременно тыл, вращая стволом пулемета на сто-восемьдесят градусов. В любой миг из тоннелей могли выскочить целые толпы морлоков и он опасался что даже мощь его пулемета не сможет сдержать живую лавину тварей.
Бортинженер вел отряд к крайнему входу, который чернел за пределами освещенного круга, там где постепенно сгущалась тьма.
- Я пустой! – внезапно крикнул Кир, меняя обойму. Отряд на секунду замедлил движение.
Что-то стремительное мелькнуло вдруг на самом краю зрительного пространства и командир
молниеносно развернулся, как раз вовремя чтобы лоб в лоб встретить атаку твари, которая неожиданно вынырнула из тьмы бокового тоннеля. Морлок обрушил удар огромного топора, как будто собираясь разрубить человека надвое, но командир успел отскочить в сторону и тварь по инерции проскочила между ним и остальными, мгновенно разворачиваясь для новой атаки. Толмач на миг растерялся, не решаясь стрелять в монстра который оказался на одной линии с его людьми и морлок взмахнул топором, целясь прямо в голову командира. Внезапно тварь захрипела и изогнулась, запрокинув голову назад, словно от резкой боли, но топор в её лапе по инерции продолжал движение. Стальное лезвие ударило по шлему командира с такой силой что его голова зазвенела как церковный колокол и он рухнул на спину, инстинктивно выставляя перед собой на вытянутых руках пулемет, чтобы хоть как то защититься от нового удара. Но вместо того чтобы занести топор над беззащитной жертвой, монстр неожиданно обрушился на него всем весом, так что локтевые суставы прострелило острой болью, когда они приняли на себя тяжелую тушу и Толмач рефлекторно согнул руки. Пулемет оказался зажатым между грудью человека и широким торсом твари. Морлок извивался всем телом, размазывая по щитку шлема хлещущую изо рта кровь, как будто пытался в последнем яростном порыве добраться зубами до лица человека. Толмач напряг мускулы и отпихнул тварь в сторону, вскочил, с трудом выдернув пулемет из её лапы, намертво вцепившейся в ствол оружия. Хлопнул пистолет Коломина, в голове морлока появилось круглое отверстие и он наконец затих.
- Туда! – заорал бортинженер срывающимся голосом, махнув рукой в сторону крайнего тоннеля, и кинулся бежать. Толмач, едва не споткнувшись об труп морлока, бросился следом за ним. Он словно чувствовал прямо у себя за спиной свирепое дыхание десятков глоток и топот множества ног, неразличимый за глухим звоном в голове. Метательный снаряд врезался в его спину, но кроме несильной тупой боли командир ничего не почувствовал – амортизирующая прокладка бронежилета погасила энергию удара. Только бы не попали в ноги – металась в голове лихорадочная мысль – если попадут, мне конец! Вряд ли даже прочная кожа сможет выдержать попадание заостренного куска железа. Но он не позволил себе оглянуться ни разу до тех пор пока отряд не достиг жерла крайнего тоннеля. Кир на ходу закинул туда светошумовую гранату и заорал:
- Уши!
Отряд приник к стене возле входа в тоннель. Даже сквозь плотно прижатые к ушам ладони пробился тугой звенящий грохот разрыва. Командир открыл глаза и огляделся по сторонам. Морлоки в нескольких метрах от него трясли головами, шатаясь словно пьяные. Некоторые даже упали на пол и неуклюже пытались подняться. Соблазн был слишком велик чтобы им не воспользоваться, поэтому командир на секунду задержался, когда краем глаза заметил как Кир и Коломин нырнули в жерло тоннеля. Маленький закругленный цилиндр прикатился под ноги морлоков и спустя несколько секунд на том месте где они стояли полыхнула короткая вспышка. Резкий громовой удар сотряс незыблемую твердь подземелья, и продырявленные осколками тела повалились друг на друга.
Тоннель оказался почти пустым. Лучи фонарей освещали около десяти метров пространства впереди и люди мчались сквозь мрак, как будто сама бетонная поверхность под их ногами вдруг превратилась в раскаленную печь. Кир на ходу пристрелил оглушенного монстра, который корчился на полу и отряд быстро достиг поворота, там где Коломин обнаружил лестницу вниз.
Совершенно неожиданно из темной ниши бесшумно как привидение выскочила тварь, размахивая то ли обрезком трубы, то ли огромным разводным ключом. Кир мгновенно пригнулся и тяжелое орудие монстра просвистело в считанных сантиметрах над его головой. Резкий удар прикладом в грудь отбросил морлока назад и Коломин несколько раз выстрелил в его туловище. «Слаженно работают» – подумал Толмач.
Командир еще издали почувствовал всем своим существом призрачный ветер глухой безмолвной угрозы, готовой подобно волне цунами сокрушить любую преграду. Именно здесь, почти у самого спуска на нижний уровень бойцы встретились с ордой, подоспевшей из глубины тоннелей на помощь своим собратьям. Толмач вовремя успел зажечь последний сигнальный фонарь и швырнуть его в жерло правого коридора, когда они оказались на развилке. Увиденное заставило его невольно содрогнуться. Морлоки неслись вперед одной визжащей и хрипящей толпой. Их морды, в багровом свете фонаря больше всего похожие на лица призраков исказились гримасой неистовой звериной ярости. Почти у каждого в руках было оружие – топоры, заостренные куски арматуры, палки, густо усаженные шипами…
- Кир осколочную! – крикнул Толмач и боец выпустил прямо в толпу гранату из подствольника. Она ударила в потолок тоннеля прямо над головами морлоков, их глухой плотоядный рык утонул в неистовом грохоте взрыва, который в замкнутом пространстве больно ударил по ушам, мгновенно застилая слух звенящим ватным шумом. Бетонная твердь под ногами чуть заметно всколыхнулась. Взрывная волна отбросила далеко в сторону сигнальный фонарь и командир не успел понять какой урон нанесла морлокам граната. Коломин первым свернул налево, добежал до лестничного пролета, вскинул пистолет и очередями по три патрона начал стрелять вниз. Кир из за его плеча вел огонь одиночными. Потом оба рванулись дальше, быстро спускаясь по ступеням между трупами монстров. Толмач немного отстал, прикрывая тыл, ему приходилось спускаться боком, вполоборота. Поэтому он последним заметил как в тоннеле внизу расцвела вспышка бледно-зеленого сияния осветительной гранаты. Коломин и Кир выскочили с лестничного пролета и взгляды их, бешено сверкающие через рамки прицелов неожиданно уперлись в перепачканные лица Ветра и Михи, которые нарушив приказ бортинженера, все это время пробивались навстречу.
Ретдингеры резко остановились, опустив вниз стволы автоматов.
- Не стрелять! – машинально рявкнул Миха.
Толмач вывалился в тоннель последним и быстрым взглядом пробежался по бойцам, мгновенно отмечая все наиболее важные детали. Никто вроде не ранен, у Ветра нет шлема, Штык… Какого черта? Штык стоял рядом с остальными, опираясь на длинный ствол G3 как на костыль. Вместо его головы Толмач с изумлением увидел лицо морлока. Огромные немигающие глаза с рваной раной между ними, перекошенная окровавленная пасть…
- Свои, свои! – воскликнул Штык, предостерегающе замахав покрытой кровью рукой. Его голос звучал глухо, словно через толстый слой ткани.
- Хорошо придумал! – только и сумел промолвить Кир.
В следующую секунду по тоннелю волнами прокатился жуткий многоголосый вой. Все невольно бросили тревожные взгляды в сторону центрального зала, откуда раздавался шум надвигающейся лавины тварей. И вдруг точно такой же зловещий вой раздался из противоположного конца тоннеля. Оттуда тоже шла живая волна. Еще немного и людей просто сомнут в тесном пространстве, задавят числом, загрызут, изрубят и разорвут на части.
- Наверх! – отчаянно крикнул Коломин. Пока лестничный пролет наверху еще не был перекрыт лезущими со всех сторон группами морлоков, нужно было двигаться, не теряя ни секунды. Занимать круговую оборону в тоннеле не имело смысла. Их просто перебьют по одному. Единственный шанс вырваться из западни – пробиваться через тварей стремительным напором, штурмовать, нанося им как можно больший урон и не давать им времени на перегруппировку. Командир прислонился к стене, ожидая пока бойцы проскочат мимо него, чтобы занять место в арьергарде отряда. Штык с трудом доковылял до командира и внезапно опустился на одно колено возле входа на лестницу, вынул свой Р90, не отрывая взгляда от жерла тоннеля, из которого вот-вот должны были показаться первые твари. Потом он расстегнул разгрузочный жилет, быстро снял его, вынул две гранаты.
- Штык! – крикнул Толмач, с недоумением наблюдая за его странными действиями – Ты что делаешь?!
- Я прикрою – внезапно заявил боец и протянул ему свой G3, вместе с разгрузкой – Уходите!
- Ты с ума сошел?! Марш наверх! – командир махнул рукой в сторону лестницы.
Штык повернул голову и череп морлока уставился на Толмача мертвыми кляксами глаз. Сквозь их непроницаемую черноту командир не мог видеть какой твердой неуклонной решимостью светились глаза бойца, скрытые под маской монстра. Он сделал свой выбор. Вся его фигура излучала такую неколебимую стойкость и непреклонную волю, что командир понял – бесполезно пытаться его отговорить. Да и времени на это у него не было. Совсем. А было только острое грызущее чувство потери. Ведь сейчас он видел парня в последний раз.
- Что ж ты делаешь… сынок… – горько прошептал командир.
Вместо ответа Штык пошевелил левой ногой и бледно-зеленое сияние «светляка» отразилось от острой металлической грани метательного снаряда, который торчал из кровоточащей раны на его лодыжке. Командир мгновенно понял все. Его рука стиснула ствол G3, он поднял разгрузку Штыка, потом повесил его автомат на плечо. Он хотел было сказать ему что-нибудь напоследок, но слова застревали в горле и не мог ничего произнести. Надо было спешить, иначе волна тварей настигнет отряд. Толмач отвернулся как будто боялся что боец увидит как по его щеке катится вниз скупая солдатская слеза. А потом торопливо поднялся вверх по лестнице. Туда где кипел жаркий бой.
Слабый голос рассудка призывающий его к спокойствию, утонул растворился без следа в пучине кипящей злости, которая словно раскаленная магма полилась через край и поглотила все остальные чувства. Он уже не видел и не ощущал ничего вокруг. Перед ним стояли только перекошенные звериной ненавистью морды тварей и раскаленный ствол пулемета изрыгал потоки свинца, сея смерть в их рядах. Раскатистое эхо гуляло по тоннелям, гудело мощно и грозно словно похоронный марш тому, кто пожертвовал жизнью ради своих соратников, а бесконечный гром очередей был последним салютом над его безымянной могилой. Толмач не смотрел вперед, он пятился, переступая через бездыханные трупы монстров, и все стрелял и стрелял одновременно из двух стволов, яростно стиснув зубы и с мрачным восторгом видя как падают пронзенные пулями тела. Как разрываются на кровавые куски головы, как ломаются кости, перебитые тяжелыми кусочками свинца… Он не замечал острых железяк, которые вылетали из мрака и отскакивали от пластин бронежилета. Он жаждал крови. Он пылал одним лишь жгучим стремлением перебить всех врагов до единого. Он готов был броситься на них с ножом, рвать зубами их дряблую плоть, чтобы навсегда уничтожить, стереть с лица земли уродливые порождения подземелья.
Пулемет сухо щелкнул, извещая о том что кончились патроны. В жутком шуме командир скорее почувствовал чем услышал этот звук, торопливо отщелкнул пустой короб, уронив его под ноги, и хотел было достать следующий, как вдруг кто-то потряс его за плечо. Толмач наконец оглянулся назад. Ветер, наполовину высунувшись из рваного пролома в стене тоннеля, махал ему рукой, звал за собой. Кир стоял рядом, прикрывал. Командир, перекинув на спину горячий пулемет, полез в кромешную тьму. Лучи фонарей освещали перед ним узкий проход в каменной толще. Коломин несся где то впереди в сопровождении Михи и никто уже не нападал на них, не выскакивал внезапно из тьмы, только сзади все еще неслась по пятам ревущая толпа тварей и бойцы за его спиной посылали короткие очереди в подсвеченный лучами фонарей мрак.
Они пролезли в сводчатый коридор сквозь еще один пролом в стене, сложенной из грубых каменных блоков. Успели все кроме Кира. Он отступал последним и твари уже наседали на него сзади, несмотря на то что Ветер стрелял по ним через пролом. Он перестал вести огонь тогда, когда Кир, закинув свой автомат в коридор, стал карабкаться внутрь, и этим мгновенно воспользовалась одна из тварей. Боец вдруг зажмурил глаза, лицо исказила гримаса боли и он хрипло взвыл. Скрюченные лапы вцепились когтями в его руку, раздирая кожу до крови. Толмач несколько раз ударил прикладом пулемета прямо по суставам, не слыша хруста ломающихся костей, и лапы мгновенно скрылись во тьме, где неистово ревели десятки глоток. Ветер отчаянным рывком втащил Кира в коридор, поволок его, отчаянно матерящегося, в сторону. Бойцы мгновенно разбежались подальше от пролома и Миха швырнул туда лимонку.