(записано со слов волонтера работавшего на ликвидации последствий наводнения на Кубани шестого июля две тысячи двенадцатого года)
Лето, непонятное, жуткое. Внизу под нами черная яма смытого наводнением города. Оттуда несет тошнотворным запахом разложения. Запах жизнедеятельности микроорганизмов, запах падали, запах смерти. Запах от разложения тысяч тел, людей животных. Запах от разложения тел любимых родителей, детей, домашних любимцев, всяких Шариков и Мурок. Запах от разложения трупов домашней скотины, Хавроний и бурёнок, которые погибли прямо в своих хлевах.
Зловоние везде и всюду, от него не спрятаться и нес крыться. Шарики «Дирола» в носу спасают только на первые десять минут, но потом привыкаешь. Привыкаешь ко всему, к любой гадости.
На костре булькает чайник, жрать хочется, несмотря на запах, который стоит над погибшим городом, но принимать еду желудок протестует, потому главная альтернатива еде- подслащенный кипяток. Лица людей вокруг костра казались одинаковыми, толи от недостатка освещения, толи от грязи. К костру присуседился мужичок лет шестидесяти из местных.
-Мужик, а правда вас не предупредили?
-Не, не предупредили, участковый только со своим матюгальником ездил и агитировал уезжать. А все начальство свалило еще накануне днем.
-А сам что?
-А сам вышел посмотреть, докуда вода дошла. Нас то ить в две тыщщи восьмом уже топило, а тут несколько дней, дождь стеной. Тоже начальство набрехало с три короба про компенсации, и хрена…
-Ну вышел и что?
-И когда шел к дому, волна хлобысь, прибыла за минуту, - мужик показал руками как его накрывает волна, - накрыла, пока до дому шел, хорошо за крыльцо ухватился, а то бы унесло. Хорошо бабка моя шла мне дверь открывать, успела выскочить, а то бы так дома и утопла.
-А сейчас она где?
- На том конце, - мужик махнул в сторону не затопленных улиц, -у своячешнецы.
Мужик хлебнул чая из кружки и замолчал.
-А Нижне Баканской и того хуже.- подал голос эмчеэсовец с нашивками фельдшера, - их то вообще забыли, а самый сильный удар был на них. Люди озверели прям…
-А Ткачев – гнида, - отозвался мужичок, рассказывавший о волне, - своими руками бы задушил.
-За что?
-Эта гадюка велела на нас водохранилище спустить, что бы дача Путина не пострадала.
-Брехня.
-Не брехня, нас постоянно топит, и в две тыщщи четвертом, и в две тыщщи восьмом, но такого, шоб волна, никогда не было.
-Ну так потоки заторились мусором…
-А что было врать?- эмчеэсовец рассказывавший по Нижне Баканскую перебил говорившего про мусор.
-В смысле врать?
-Сначала врали что водохранилища вообще нет!- эмчеэсовец выставил большой палец с с толстым покалеченным ногтем, - потом стали говорить, что оно есть, но у него нет слива,- говорил он выставляя второй палец, -потом что слив есть, но сброса не было, потом (третий палец), что аварийный сброс был, но не он послужил причной. Враньё , раз два три, скажите мне, можно ли им вообще верить?
-Ткачев гнида! – еще раз отозвался потерпевший мужик.
Эмчеэсовец взял кружку другой рукой и продолжал, - А в Нижней Баканке помощи вообще нет.
-Крысы, - заявил некто явно не слушавший эмчеэсника, - они за три часа свалили из города.
-Уроды, плевали на людей, и сейчас плюют.
-Людоеды, - сказа местный, отхлёбывая из кружки, - Мой свояк слышал будто на закрытой вечеринке у Самого -мужичок махнул свободной рукой куда-то вверх, - человечину подавали, - и озирая онемевших от неожиданности собеседников добавил, - китайский суп из человеческих зародышей.
-Враньё, - привычно отозвался эмчеэсовец рассказывавший про Нижнюю Баканку.
-Почему враньё, - спокойно парировал местный, - мы же для них не люди, почему бы им нас не жрать?
-Может и правда,- отозвался из темноты, чей то голос, - они от бабла своего давно маньяки, им человечину жрать это моральное удовлетворение…