Луна ласково улыбалась, щедро светя юным влюбленным, которые стояли, обнявшись, в кустах под балконом “хрущевки”. Впрочем, им, кажется, вовсе не хотелось быть на виду даже у небесного светила.
“Ромео и Джульетта нынче еще больше помолодели” – подумала луна и чуть-чуть притушила голубые лучи, чтобы не мешать парочке объясняться в любви.
Но молодые люди не спешили. Тесно прижавшись друг к другу, они молча любовались луной, и время от времени целовались. Так прошел час.
“Неужели так и будут молчать? – размышляла луна, пристально вглядываясь в раскрасневшиеся лица подростков. – Ведь сейчас, кажется, самое время для признаний. Да и матери, наверное, ждут не дождутся своих любимых чад, бедняжки. Добавлю-ка я немного света, а то за кустами совсем не видно, чем они там занимаются…”
И тут, наконец, из кустов послышался громкий шепот “Ромео”:
- Да ты че, сука, ломаешься, как девочка! Ты скажи прямо - дашь или не дашь! Я ведь за такое и по рогам могу отломить!
- Да пошел ты на…, козел, яростно отвечала “Джульетта”. – Сказала, завтра дам, а сегодня не лезь! Все одно – пьяный, так что толку от тебя не будет…
- Да ты кому, телка, уши трешь! Это у меня-то не получится? Да после поллитра “Пшеничной», что мы с тобой отоварили, я и заколебать могу!
- Сказала – не дам и баста! – отбивалась от влюбленного “Джульетта”. – Надоел уже, черт прыщавый. Да как ты не поймешь, что не могу я с тобой, придурком, любовью заниматься на сырой траве! Погоди, вот завтра “шнурки” уйдут горбатиться на родной завод, вот тогда мы все и оттопыримся, как люди…
- А не врешь? – недоверчиво спросил “Ромео”.
- Сукой буду! – авторитетно заверила “Джульетта”.
- Ладно, отдыхай пока, но если что – весь пятак разобью! – пригрозил на всякий случай “Ромео”. – Ну, пока, у меня еще не все уроки сделаны…
-У меня тоже… До завтра…
…Влюбленные давно разошлись по своим квартирам. А луна все никак не могла опомниться от услышанного.
“О, времена, о, нравы!” – шептала она, накрываясь темной тучкой. И, уже засыпая, добавила: “Какое счастье, что великий Шекспир не дожил до этого дня! Если бы старик услышал такое от своих героев, он, наверное, сжег бы свою трагедию, к …. матери!”