ГЛАВА 1.
ГОСТЬЯ.
http://www.proza.ru/2016/09/21/2290
В то незабываемое лето Марина приехала в отпуск домой не одна, а с племянницей Кариной, юной особой пятнадцати лет.
Девушка захотела впервые в жизни оторваться от своих родителей и надоевших подруг, грязной и душной Москвы, опостылевших пионерских лагерей и глухих подмосковных деревенек далёких родственников. Её пленил рассказ о красивом селе в ущелье гор, ледяной даже летом бурной речке с каменными перекатами и форелью, заоблачных вершинах в шапках ледников и упоительном воздухе высокогорья.
Карин всё сначала пугало: быстрокрылый самолёт, забравшийся из-за грозового фронта на высоту почти шестнадцати тысяч метров:
– Уважаемые пассажиры! Мы стараемся облететь ураган, сохраняйте спокойствие! Высота нашего полёта составляет пятнадцать тысяч восемьсот метров, температура за бортом минус семьдесят два градуса Цельсия. Приятного полёта!
И оглушающая жара Киргизии, когда вышли в аэропорту «Манас»:
– Вай, совсем сегодня не жарко! Сорок два в тени – прохладно!
И обилие узкоглазых, дочерна загорелых лиц, впервые увиденных москвичкой близко и в таком количестве:
– Марин! Они все на одно лицо!
И говорливый кореец-таксист, домчавший до Вознесеновки за полтора часа, не умолкающий ни на минуту, горланящий песни и сыпящий анекдотами, сплетнями и районными страшилками:
– А вот прошлый год что было…
Особенно поражена была величием и монументальностью, устрашающей громадой гор.
– Ой, Марин! А они на нас не рухнут? – ужасалась, с непривычки вжимая в худенькие плечики светлую головку. – Не раздавят?
– Через пару миллиардов лет упадут точно. Да разве это горы? Так, отрог Киргизского хребта Тянь-Шаня. Тут трёхтысячники только. На Памире вдвое выше!
Взирая на новый непривычный мир широко распахнутыми глазами цвета весеннего льда, не переставала всему восхищаться и удивляться!
Мари смотрела на неё и по-хорошему завидовала: первым впечатлениям от знакомства с окружающим миром, не притупившейся способности видеть красивое в малом, неприметном для привыкшего глаза, жажде всё знать и понять, в готовности слышать и верить.
Вздохнула тайком, задумавшись: «Как часто мы, привыкнув, становимся равнодушными к природе, в которой родились и выросли! Нас уже не удивляет цветок, выросший в голой скале; оставляет невозмутимым спокойный полёт орла в небесной выси; принимаем, как должное, стремительное течение вод в горной речке; вкус первого абрикоса в этом году; маленькому ягнёнку, раскачивающемуся на тоненьких слабеньких ножках; бегу резвого стригунка вокруг лошади; задумчивому верблюду, надменно взирающему на нас, людишек, с высоты своего роста; старику-узбеку, едущему на старом худом ишаке и волочащему ноги по земле, смеёмся только: “Кто кого везёт? Тоже мне, ездок!” Вот чему завидую – радости обновления. Откровенно сожалею, что самой никогда эти новые чувства не испытать, не почувствовать, не попробовать, не вдохнуть и не увидеть – всё пройдено. Жаль».
Рейсовый автобус только свернул на сельскую дорогу, ведущую неуклонно вверх в ущелье, а Мари уже сошла с ума от радости и предчувствия:
«Это будет не просто отпуск, а полный приключений и волнений экскурс в прошлое! Мне опять пятнадцать, а не двадцать пять. Теперь – девочка, и вновь влюблена, полна надежд на чудесную и счастливую, полноценную, наполненную смыслом жизнь!
Верила в это предвкушение, предугадывание, предощущение всеми фибрами трепетной души и тонкого тела, напряжённого, натянутого, словно струны божественной арфы! Волновалась и покрывалась “мурашками”, замирая от неведомого распирающего и толкающего сердце чувства.
– Это моё лето! Кто сыграет на струнах души и сердца? Будет ли он живым или неодушевлённым предметом? Что за музыку извлечёт, чем напишет? Радостью или… кровью? Нет, не буду думать о плохом. Мне нужны лишь радостные, жизневозрождающие события и чувства! Простое счастье и воздух. Тот, без которого не дышится».
…Добравшись до родительского дома, гостьи сразу окунулись в оглушающую, шумную атмосферу радости от встречи с родными! Восторги, объятия, поцелуи, визги, восхищение, слёзы, первые торопливые вопросы о дороге, полёте, здоровье родных в Москве, желание узнать побольше и быстрее всех – на улице соседки сходят с ума от любопытства!
Радостная суета чужой семьи несколько ошеломила юную москвичку и вызвала лёгкий шок.
На Карин накинулись столько незнакомых людей: обнимали, как родную, спрашивали о маме-папе, как близкие, искренно интересовались самочувствием, как давние знакомые…
Немного придя в себя от подтруниваний над её растерянностью, стала улыбаться и, наконец, вздохнула с облегчением: «Почти как дома. Свои!»
Восторги первых минут начали стихать, возникли простые, насущные требования: распаковать багаж и ручную кладь, помыть руки с дальней дороги и переодеться, пообедать нормальной, домашней пищей, взамен аэрофлотовских упакованных странных блюд с непонятным вкусом.
Высвободившись из объятий, девушки засмеялись:
– Так налетели все, что мы бросили сумки прямо на дорожке во дворе! А ведь там конфеты, колбасы, всякая вкуснятина скоропортящаяся!
Кинулись гурьбой, занесли, зашуршали упаковками и бумагой. Затащив всё в прохладу полутёмных комнат, стали лучше соображать – жара с отвычки и от волнения одурманила головы.
– Марин, а где мои гостинцы?
– Ха, спроси что полегче! Сама всё перепутала, – в ответ только смеялась. – А ты пощупай сумки: если мягкая – то одежда…
– Подсказала она! – фыркнула, покраснев, как свёкла. – В вещи самое вкусное и засунули!
Со смехом и недоразумениями стали сортировать багаж.
Дочь Марины Иветта, гостящая у бабушки с весны, и приехавшие из Караганды племянники старались помочь в этом нелёгком деле, но только усугубили поиски нужного объекта: обнаружив сладкое, едва не передрались!
Мать Варвара, зайдя в комнату, заваленную вещами и свёртками, внимательно окинула поле деятельности, оценила масштаб катастрофы опытным взглядом.
– Девчонки! Бросайте это неблагодарное дело и галопом в душ, – дала дельный и весьма своевременный совет. – А я тут потихоньку разберусь, пока вы плескаться будете.
Облегчённо выдохнув, вспотевшие гостьи схватили по большому столичному банному полотенцу и в шлёпках ринулись на улицу.
– Мам! Я с вами хочу! – завопила Ветка.
– В следующий раз, козявка. Присмотри за подарками пока – не доверяю я племяшам, – поцеловав дочь, Мари покосилась на мальчишек, стоящих возле колонки с хитрым видом. – Бди!
Повела удивлённую Карин в сельский душ, что находился между двух холмов, скрываясь в их сени и складке.
Спускаясь по шатким деревянным ступенькам к заветной кабинке, расхохоталась, увидев объект вожделения.
– Ой, Марин, а я думала, что это туалет! А это ещё и душ! Ничего себе!
– Что значит «ещё»? – шутя, пригрозила племяшке кулаком. – Туалет напротив. А здесь и есть настоящий деревенский душ. Папа построил своими руками.
Пока, хохоча, плескались под горячими струями, нагретыми щедрым азиатским солнцем, мама успела рассортировать сумки с продуктами, рассовав в холодильник. Что не влезло – соседка приютила в своём со словами:
– Целее будет. Ко мне не набегаются!
Мокрые, освежившиеся, завёрнутые в красивые японские полотенца с огромными хризантемами, гостьи вышли из сада на мощёный двор и оказались с обеих сторон зажатыми в дружеские объятия… Маринкиных одноклассников и друзей!
Они прибежали со всех улиц села, прослышав о её приезде.
Тискали подругу, а заодно и юную гостью, своими лапищами и руками, радостно верещали, жадно оглядывая изменившееся до неузнаваемости лицо Мари: «Чужая…»
Карин стояла опешившая, донельзя смущённая, пунцовая, как помидор!
Пацаны и не заметили в порыве радости, что девушки перед ними… голые, завёрнутые лишь в широкие полотнища.
Только подружки, заметив этот пикантный наряд долгожданных гостей, повалились со смехом на лавку возле стены дома, держась за животы и потешаясь над непроходимой тупостью мужчин.
– Ребята! Очнитесь! – завопила изо всех сил Мари, прижимая сползающее полотенце от их постоянных касаний и объятий. – Эй! Алё!
Замерли, сообразив, наконец, что ей что-то нужно им сказать срочно.
– Вы зенки-то раскройте, олухи! Да посмотрите на нас, как следует, гады! – завелась, но не сердилась, давясь от смеха. – Стоим перед вами голышом! Озабоченные, что ли?..
Эффект разорвавшейся бомбы после таких слов безусловно был обеспечен.
Парни, осмотрев москвичек ошалевшими глазами с головы до ног, стали такими же пунцовыми, как девочка-гостья!
Она мгновенно улизнула, воспользовавшись их замешательством.
Маринка же упрямо стояла столбом, возмущённо уперев руки в бока: мокрая, в резиновых шлёпках, с взъерошенными волосами и… тёмными разводами под глазами от водостойкой туши, которая плохо смывалась простым мылом и требовала ещё лосьона. Забыв, в чём находится и как выглядит, грозно рассматривала алеющих от стыда друзей.
– Ну, здравствуйте, любимые! И я вас тоже очень ждала! – издевалась, стыдила, мягко мстила за конфуз. – А теперь, можно мне удалиться на пять минут, а? Кто-то против? Или стриптиз, как приветствие, обязателен в родном селе? С каких это пор? Кто завёз сюда сей буржуазный извращённый ритуал? Покажите мне эту особу! Я быстро научу её изысканно снимать не только одежду, но и кожу!
На эскападу ответили громогласным безостановочным басовитым ржачем все мужики.
Пока дрыгали ногами на траве газона, укрытого альпийским клевером аморией, озорница ушла, напоследок одарив ослепительной улыбкой а-ля Мэрилин Монро и послав жаркий воздушный поцелуй в том же стиле.
– Вот это скандал! – встретила отчаянным стоном пригорюнившаяся Кэри. – Как я теперь выйду из дома? – стенала и ломала тонкие ручки. – Вот ведь опозорились…
– Это ты о чём, Кариш? Об этой незабываемой, самой чудесной на свете сцене нашей встречи с моими мальчишками? – смотрела твёрдо и старалась не улыбаться. – Всё было специально так придумано – это в нашей компании в порядке вещей, уверяю тебя. Не переживай и не стыдись. Успокойся, всё было отлично! Вот увидишь – эта встреча запомнится тебе на всю твою жизнь, зая, – увидев, как распахнула удивлённо глаза, заверила. – Верь! Так и будет. А теперь, срочно надеваем самые красивые сарафанчики и – на улицу к друзьям. О косметике забываем до танцев в клубе! Пусть наша кожа дышит чистейшим горным воздухом и загорает на настоящем азиатском солнце. И не забывай чаще сбрызгивать кожу нашей восхитительной минерализованной водой прямо из арыков – лучшее увлажнение и естественное питание. Вечером перед сном можешь наложить лёгкий увлажняющий крем. Про шляпу и панаму не забывай ни на миг – это приказ!
Заговаривая зубы, стала приводить себя в порядок, чем окончательно успокоила Каришу: тоже засуетилась с нарядом, стала расчёсывать чудесные волосы цвета спелой пшеницы, заулыбалась мечтательно.
Мари выдохнула с облегчением, покосившись в её сторону: «Фууу. Поверила, кажется. Ну, пацаны, я вам отомщу! Вот ведь учудили, а! – одеваясь и удаляя следы упрямой туши под глазами, поглядывала на девочку. – Юна, красива, неглупа и воспитанна – порядок».
В саду, под сенью кружевной тени от старых развесистых вишнёвых деревьев, накрывали стол друзья и мама с малышами. Они носили на стол посуду и тарелки с угощениями, ставили стаканы и чашки, украшали вазами с только что сорванными цветами. Племянники жадно посматривали на московские лакомства, красиво разложенные на блюдах, и строго следили за яркими конфетами, не позволяя друг другу объесться ими до обеда.
Москвички вышли, наряженные в новенькие сарафанчики, со свежими и радостными лицами без следа косметики: восхитительные, примерно одного возраста на вид!
Парни переглянулись и покраснели, поймав себя на одной и той же мысли: «Маринка стала ещё моложе и красивее, и годы ей не помеха – лишь красят».
Одноклассницы откровенно рассматривали прозрачную мраморную кожу подруги и тайком завистливо вздыхали:
– Как куколка китайская: тоненькая, нежная, маленькая, – покосились на парней из класса, хихикнули, переглянувшись. – «Поплыли» пацаны! Глазки враз сделались маслеными!
Посмеиваясь, начали неспешный отвлекающий разговор, довершая сервировку.
Обед можно было начинать, если бы не одно происшествие…
Во двор к Риманс с криками и визгом ворвалась ватага детей, что-то наперебой горланящая и чего-то срочно требующая!
Ничего не понимая, все захохотали, оборачиваясь на группу орущих малышей, которых с трудом удерживала Варвара, растопыривая руки и уговаривая тех оставаться на дорожке возле дома.
– Марин, а это к тебе, – со смехом обратился Борька Воронский. – Прознали уже. Вот ловчилы!
Ничего не соображающая Мари так и не могла взять в толк, что здесь происходит.
Матери с трудом удалось угомонить детей и заставить говорить по очереди «с чувством, с толком, с расстановкой». Устало повернулась к дочери.
– Доча, это дети наших соседей и друзей. Они пришли к тебе, чтобы поздороваться и поприветствовать. А ещё они хотят, чтобы ты их узнала!
Хитро улыбаясь, посматривала на детей, которые так же ехидно стали улыбаться москвичке.
«Дааа, вот это “мина”! Прошло немало лет, и многих уже не могу при всём желании узнать – выросли. С тех пор, когда их нянчила и называла Натуськами, Ленуськами и “медвежатами”, утекло столько воды!» – ахнула.
Рассматривая детей и внуков соседей, друзей и знакомых, понимала, что одной просто не справиться с непростым заданием, не опозорившись. Вздохнув, пришлось унять гордость, спесь и польский гонор, и… просить помощи у одноклассников.
Как неистово малыши обижались, если Марине не удавалось сходу узнать кого-то! А как отчаянно радовались, когда справлялась с трудной задачей и верно называли имя и фамилию ребёнка, стоящего в данный момент перед ней. Наконец, кое-как разобравшись с малышнёй и одарив ватагу московскими конфетами, спровадили со двора, продолжая смеяться находчивости малолетних пройдох.
– Это же надо было такое придумать! И всё лишь для того, чтобы завладеть горсткой столичных конфет в ярких броских фантиках! Не пропадут в этой жизни эти маленькие проныры. Молодцы, хитрецы, ловко нас провели на мякине – «купились» на невинную проделку, как слепые котята! – Маринка хохотала, заражая озорным звонким смехом и ребят, и детей, и мать. – Ай, да детки пошли в селе! Загляденье! Не страшно теперь за них. Даже в столице не растеряются. Ещё и свои правила там начнут диктовать!
Переглядывалась с Каринкой, перемигивалась, отчаянно кокетничала с парнями, счастливо гогочущих и радующихся её приезду. Понимающе вздохнула: «Соскучились хулиганы. Даже не сознавали, насколько, пока сегодня вновь меня не увидели».
Так и посмеивались, пока обедали, пили чай с московскими сладостями, сообща мыли посуду в большом тазу, полоскали в ледяном арыке под старым деревом абрикоса; болтали, пели, играли в карты…
Потом до смешного медленно прощались, большой гурьбой провожая то опомнившуюся одноклассницу, соскочившую со словами: «Боже, муж убьёт – обед!», то парня, хлопнувшего себя по лбу и возопившего: «Чёрт! Магазин, хлеб, молоко!», то начавших зевать племяшей: «А можно, мы в спальню пойдём, мама… бабушка… Марина?..»
Ночь угомонила не скоро.
Рухнув в постель, успела подумать: «Отпуск начал обратный отсчёт».
Февраль 2013 г. Продолжение следует.
Фото из личного архива: дорога домой.
http://www.proza.ru/2013/02/08/492