ГЛАВА 16.
НЕСЧАСТЛИВЫЙ МАЙ.
Весна завладела землёй полностью!
Зацвели сады, село покрылось бело-розовым покрывалом цветущих слив, урючин, абрикосов, яблонь, черешен и вишен. Грушевые, персиковые и миндальные деревья источали такой аромат, что даже у животных кружились головы.
Люди, и молодые, и старые, ходили лёгкой упругой походкой, улыбались друг другу, говорили комплименты, радовали добрыми делами и поступками. Кровь у всех кипела и бурлила, подобно вздувшейся реке по весне.
Вскоре горы покрылись красным нарядным одеялом: маки зацвели! Алея, полыхая багрянцем на ярком солнце, они кричали людям, кивая хрупкими мохнатыми головками:
– Эй! Просыпайтесь! Полюбуйтесь на нас! Мы быстро отцветаем – не опоздайте!
Жители целыми семьями выходили за село на дальние поля и пригорки, расстилали на подсохшей земле покрывала, усаживались на них и любовались подолгу красными разливами цветов, вдыхая их неуловимый и слегка перечный аромат, гладя шёлковые лепестки и растирая между ладоней, смеясь, показывали заалевшую кожу детям, пугая тех цветочной «кровью».
За ними и тюльпаны стали манить в горы ценителей красоты и цветов, и те охапками несли букеты алых, оранжевых, малиновых, жёлтых и пёстрых тюльпанов, раздаривая их встречным и знакомым, делясь с ними весенней радостью.
Ошалевшие бабочки, шмели и пчёлы тыкались в сорванные цветы, допивали последние капли сладкого нектара, недоумевая:
– Куда идут благоуханные головки цветов? Почему не стоят на месте? Откуда у цветов взялись ноги?
…Первомай пришёл, не мешкая, и выгнал жителей на Маёвку!
Нарядные, с бумажными цветами, транспарантами, красными флагами в руках, люди толкались и переговаривались, возбуждённые хорошей погодой, расцветшими одуванчиками, дурманом цветущих ароматных яблонь и кипением чувств, вызванных ранней и бурной весной.
Пройдя по улицам, маршируя и поя бодрые песни, колонна прошествовала в Летний парк, где и заканчивалось празднование.
Пока на трибунах разглагольствовали почётные гости, заслуженные ветераны трудового и политического фронта, в стройных рядах жителей царила своя жизнь: люди тихо приветствовали семьи друг друга, справлялись о самочувствии домочадцев, передавали приветы, договаривались о встречах под сенью домашних навесов в садах и совместных вечерних чаепитиях. Молодёжь хихикала, строила глазки, посылала воздушные поцелуи своим пассиям и назначала свидания.
Жизнь бурлила и клокотала!
После официальной части праздника начинались весёлые конкурсы, викторины, концерт самодеятельности и… мороженое.
Каждый год на Первомай привозили ящики мороженого!
За ним тут же выстраивалась громадная очередь, и продажа превращалась в битву. Его не покупали, а «доставали»! «Достав» с боем заветное лакомство, спешили домой, стараясь донести быстро тающее чудо детям и старикам. Нетерпеливые тут же на аллеях и скамейках парка немедленно съедали, капая сладкими каплями на праздничную одежду и, обмазавшись, испачкавшись, со смехом шли к арыкам ополоснуть липкие руки и замыть следы на одежде.
Праздничное настроение витало по улицам села не один день.
Только для компании Марины эти светлые деньки стали сущим адом.
…Пятого мая, после пробежавшего дождя, поскользнувшись на мокрой трассе, разбился на мотоцикле Серёжка-брюнет. Насмерть.
Сонюшка узнала об этом только через несколько дней – ребята скрывали страшную весть, сколько могли. Но шила в мешке не утаишь.
Кто-то в магазинной очереди заговорил о трагедии, а Соня стояла там же, ожидая машину с хлебом. Побледнев, стала спрашивать женщин, не известна ли фамилия парнишки, разбившегося «на низах», на что ответили, что фамилии не помнят, знают только, что звали того Сергеем.
Что случилось потом – не трудно догадаться.
Боясь за подружку, девушки по очереди караулили её в школе и дома.
Мать Сони, тётя Маля, с ужасом глядя на дочь, даже боялась с ней заговорить, понимая, что та просто накинется на неё с кулаками, обвиняя в том, что так мало давала с Серёжкой видеться и встречаться, даже не дав полюбить вдоволь.
Сонечка, неживая, мертвенно-белая, двигалась по инерции, выполняя какие-то привычные дела, действуя на полном «автомате», подчас не соображая, что сейчас за окном: день или ночь. Перестала есть и спать, смотрела перед собой остановившимся взглядом и… постоянно разговаривала с любимым. Подруги для неё перестали существовать.
Марине пришлось пожить в её комнате несколько дней – Маля собралась срочно съездить к Сониному отцу, дяде Степану, с которым была в разводе, и посоветоваться, что делать с дочерью?
Он действительно приехал вскоре, и девушка помогала ему, тихо выведя под руки Соню, усадить в машину, уговаривая на поездку к отцу. Удалось.
– Вы её вернёте? Не насовсем увозите? – спросила у Степана.
– Я вернусь, Мариш, – вдруг ответила сама Сонюшка. – Это наше с ним место…
Степан что-то сказал Мале, потом обратился к Марине.
– Дочь поживёт у нас немного, познакомится с родными, сменит обстановку, – оглянувшись на отвлёкшуюся на что-то в стороне Мальвину, шёпотом прибавил: – На могилу к парню заедем. Пусть попрощается по-человечески…
Долго Мари стояла на дороге, провожая грустными глазами удаляющуюся машину, а Маля подошла и успокоила:
– Не переживай, погостит и вернётся. В школе мы отпросились на несколько дней. Экзаменов этот год нет, закроют годовые отметки и без неё.
Протяжно вздохнула, и только в ту минуту на её глаза навернулись слёзы.
Девочка замерла, поспешно отведя изумлённые глаза. Тайком вздохнула: «Надо же: “железная Маля” тоже умеет плакать! А то мы уж думали, что в её груди нет сердца».
…Грусть и ощущение катастрофы накрыло компанию.
Сидели на скамейках зелёного, благоухающего, цветущего, нарядного, радостного парка и молчали часами, слушали любимый погибшим «Спейс» на кассетном магнитофоне, не в силах разговаривать или заняться чем-то ещё.
Серёжка-блондин смотрел влюблёнными глазами на Мари, на что-то надеясь…
Дико переживая за Соню, она ничего не могла ему дать: ни в моральном, ни в дружеском плане. На душе было пусто. Ушли все чувства, словно сдулась душа, съёжилась, оставив лишь жалкий сморщенный комочек. В голове стучалась и билась птицей одна мысль: «В Москву!»
Школьный год подошёл к концу, отгремели выпускные вечера и линейки.
Девятиклассникам осталось только пройти трудовую практику. Кроме обычных ремонтных работ в здании и в классе, предстояла настоящая взрослая работа: перекрыть шифер на крыше родной школы.
Работая под руководством взрослых мужчин, мальчишки познали «прелести» взрослого труда: ссадины, царапины, ушибы, волдыри на ладонях и… сгоревшие спины.
Случай с такой спиной и стал завершающим аккордом в симфонии школьной жизни Марины Риманс. Той самой кодой.
Февраль 2013 г. Продолжение следует.
Фото из личного архива: маковое поле за селом.
http://www.proza.ru/2013/02/08/483