"Ещё не плачется от счастья,
Что можешь от любви летать,
Не шьётся свадебное платье,
Не страх, не вздох - лишь благодать.
Ещё не падали с рассветом
Под ноги звёзды и мечты,
В стихах и песнях не воспета -
Прозрачная от чистоты..."
(Елена Белозерова)
Наступило долгожданное утро пятницы.
Ощущение новизны легким покалыванием зародилось в самых кончиках пальцев. И неудержимо нарастая, заполняя радостью бытия каждую клеточку, нежной волной подкатило к груди. Софи глубоко вздохнула.
Светлый незамутненный сон еще блуждал по сомкнутым векам, но мечтательная улыбка уже как бы невзначай коснулась губ. Сердце забилось наполнено энергично. Девушка с блаженством потянулась и проснулась.
Окончательно стряхнув остатки ночи с кончиков ресниц, Софи включила прикроватный светильник и немедленно отыскала глазами свое новое коктейльное платье, которое только вчера прибыло от модельного дома Альберта Ферретти из Франции. И, разумеется, прилагавшиеся к нему изящные туфельки и изумительные аксессуары в виде сумочки и перчаток.
Осознание, что именно сегодня в ее жизни должно случиться что-то необычайно важное значимое и, возможно, судьбоносное, приятно взволновало. На щеках, до сих пор сохранивших детскую трогательную припухлость, выступил нежный румянец.
Вчера платье тщательным образом было примерено и с помощью стилиста, специально приглашенного из имидж студии для этой цели, слегка подогнано по фигуре.
Восхитительное, из тончайшей струящейся ткани модного карамельного цвета, достаточно простого, но элегантного кроя, оно безупречно сидело на девушке.
- Какая худышка, - горестно ахнула заглянувшая полюбопытствовать Люся.
- Идеальная фигурка, - возразила ей стилист. - А платье подчеркивает ее безукоризненность, стройность и женственность. Я много лет работаю с моделями, на всякие бедра и талии насмотрелась.
И, взглянув на недоверчиво качающую головой Люсю, вынесла вердикт:
– Красота, да и только!
Скорей бы! Скорей бы вечер!
Стрелки настенных часов показывали только половину восьмого утра и, казалось, совсем не двигались. Ужас! Время шло так бесконечно медленно.
Софи прислушалась к едва уловимому движению в доме. Звук торопливых и таких родных шагов угадывался в прихожей. Похоже, папа еще не уехал на работу. И ей срочно захотелось обнять, сказать, как сильно любит его. Софи вдруг показалось, что если она не сделает это немедленно, сейчас, то не сможет этого сделать никогда… Скорее!
Вихрем слетело одеяло, и Софи, подпрыгнув на кровати упругим мячиком, стремглав, презрев все приличия, в пижаме вылетела из спальни.
Сергей не успел ничего понять, как дочь всклокоченная, теплая от сна и самая любимая в мире, уже повисла у него на шее, захлестнув волной нежности.
- Ну-ну, дружочек, я опаздываю, - смущенно бормотал он, боясь раскиснуть.
Не хватало только расплакаться.
- Папочка, ты даже не знаешь, как крепко я тебя люблю! – Софи, не обращая внимания на его слова, расцеловала по очереди обе щеки. – Нет, ты должен, должен это знать!
- Я знаю, радость моя, знаю, - он осторожно, но настойчиво расцепил ее руки, - я тоже люблю тебя. Но сейчас мне пора ехать. Кстати, к четырем пришлю за тобой машину, будь готова.
- Ой, паа! – смутилась Софи, вдруг о чем-то вспомнив, - а можно за мной Дени заедет?
- Дени? Он что, звонил? Он уже в Питере?
- Да, - замялась Софи и покраснела.
Она обманула. Солгала неумело, наивно, бесхитростно. В другой раз Сергей непременно почувствовал бы это. Но сегодня мысли заняты были предстоящим непростым, можно даже сказать, решающим днем.
Уважая право дочери на личное пространство, чутко улавливая ситуацию, он никогда не переступал допустимую грань. К тому же привык доверять ей.
Да и, собственно, что плохого, если Софи к ресторану подвезет сын давнего проверенного друга?
- Ну, договорились! Позвонишь перед выходом из дома, – ответил Сергей, и заторопился.
«Прости меня, папочка», - тут же мысленно раскаялась Софи.
Над рассудочностью и осторожностью брали верх так свойственные ей романтичность и неискушенность. Она была абсолютно уверена, что ее интернет переписка с Дени только игра. Тайная, запретная, но игра.
Сам Сергей никогда нигде не давал никакой личной информации и строго-настрого не позволял это делать Софи. Ни о каких тусовках в интернете, где требовалась регистрация с указанием личных данных, и речи быть не могло. Во-первых, в их среде это считалось дурным тоном, во-вторых, было продиктовано необходимыми мерами предосторожности. Миллиардный бизнес и высокий статус семьи обязывали к максимально закрытому образу жизни.
Но Дени убедил ее, что если они придумают себе легенду, ники, пароли, как настоящие конспираторы, то это совершенно безопасно. А главное, чтобы об их секрете никто не узнал, нельзя рассказывать даже родителям.
Итак, они переписывались. И Дени, конечно, заранее знал о ее приезде.
Сергей же был уверен, что информацию Дени получает от своего отца. Ему и в голову не могло прийти, что Софи могла ослушаться.
Интуиция ли вела Сергея, любовь ли, но для дочери в первую очередь он был понимающим другом. Мудро и ненавязчиво направлял он ее по жизни так, что девочка была убеждена, что все увлечения ее сознательный и добровольный выбор. Она делала прекрасные успехи в музыке, рисовании, конном спорте. Сергей гордился дочерью, и они вместе радовались.
Вопреки всем опасениям педагогов-психологов, которых Сергей тщательно подбирал в качестве воспитателей, выросшая без матери, девочка все кризисные периоды взросления прошла на редкость легко. И плавно вписавшись в юношеский возраст, не стала ни замкнутой, ни недоверчивой. Конечно, она любила маму, ждала встреч, но факт ее отсутствия принимала как данность.
Непосредственная, Софи простодушно верила, что этот мир ее любит. Любит бескорыстно, чисто и светло, и отвечала ему взаимностью. Конечно, где-то в чужих жизнях, книгах, кино жили люди, способные на подлость, предательство, зависть, но в ее судьбе такие действующие лица просто не были предусмотрены сценарием. Наверно, самый добрый из ангелов придумывал сюжет ее жизни.
Тучки, если и сгущались на горизонте, то достаточно было самого легкого смешливого ветерка, чтобы они пристыженно разбежались.
Софи вспомнила, что однажды ее предала самая лучшая школьная подруга. Аленка влюбилась в мальчика, которому нравилась Софи. И приревновав, наговорила ему гадостей про нее. Софи тогда даже удивиться не успела, поскольку как раз в это время по какому-то совпадению, отец перевел ее на обучение в Лондон. И Аленка, заскучав, в слезах уже звонила ей с извинениями и уверениями в самых нежных чувствах.
Они и сейчас поддерживали отношения. Правда, с годами разрыв между ними становился все более ощутимым. Благополучная, почти тепличная жизнь Софи раздражала ее сверстниц. И буквально вчера Алена, придя полюбоваться на новое платье, с обидой сказала ей, что хорошо жить на всем готовом.
- Я учусь, и скоро буду самостоятельно работать, - возразила София, - и никогда не буду жить на готовом.
- Ага, а кто платит за твою учебу, и кто устроит тебя на работу? Ты даже не знаешь, как трудно устроиться с улицы без стажа и опыта. Мой Мишка – классный компьютерщик, а его никуда не берут. О! Может, поговоришь со своим папашей? – кстати, сообразила она.
- Мой папа достиг всего сам, - твердо возразила девушка. - Он рассказывал мне об этом. А тебе зачем такой парень, который ничего не может?
- Что ты понимаешь? В свои девятнадцать такая инфантильная вся. Мишка трахается гениально.
- Что он делает? – Софи чуть не поперхнулась. Они с Аленкой никогда в таком тоне еще не разговаривали.
- Дура ты великовозрастная, - разозлилась Аленка.
Дальнейший разговор не заладился, и Аленка, сославшись на какие-то дела, быстро ушла.
По своей сути Софи, действительно, была совсем ребенком. Повзрослевшим, умным, но все равно неискушенным в жизни ребенком.
Утренняя ложь отцу и воспоминания о вчерашнем разговоре с Аленкой серой тенью легли на лицо девушки, придав выражение некоторой скорби и задумчивости. Брови непроизвольно напряглись и нахмурились.
- Сонюшка, - в комнату заглянула Люся, - иди, милая, завтракать.
- Люся, Люсечка, - Софи накрыла новая волна нерастраченной нежности, - можно я обниму тебя?!
Потребность в любви была бесконечна. Люся, полненькая невысокая опрятная женщина, пахнущая сдобным тестом, котлетами и уютом, добрая душа, конечно, позволила. Она даже неловко чмокнула девушку в плечо, но тут же заспешила.
У Люси всегда было много дел, Сергей экономил и на прислуге. И Софи горько вздохнула и поплелась в душ.
Пенился, приятно расслабляя душистый гель, мягко скользила губка, струи воды уносили остатки сна, сомнений, вины. Пора было настраиваться на интересный, полный интригующей неизвестности день.
Зеркало, встроенное в кафельную стену ванной, отражало девушку в полный рост, тщательно растирающую себя толстым махровым полотенцем.
Сначала из-под мягкой ткани показались разрумянившиеся щеки и два серых любопытных глаза, потом она увидела себя всю. Посмотрела внимательно, как бы со стороны. Это она? Неужели?
Софи смутилась и тут же рассердилась на себя. И внезапно засмотрелась, не в силах отвести глаз. И вдруг, подчиняясь очарованию, робко провела пальцами по изумительным белоснежным изгибам своего тела.
Как завороженная, коснулась шеи, ключицы, девственной нежной выпуклости груди, плоского живота, изящной линии бедра и… замерла. Осознание, открытие заново собственной красоты было так необычно, так удивительно и, одновременно, так стыдно…
Непременно надо что-то сделать! Непременно! Она схватила подвернувшуюся под руку помаду, случайно забытую здесь когда-то, и жирно, с чувством обвела себе рот. Склонила голову набок, полюбовалась и осталась довольна. Губы безвкусно чувственно грубо пылали бесстыдством на светлой нежной девичьей коже. Таак, теперь щеки! Помада прошлась по высоким скулам, с вызовом заполыхало лицо, глаза залучились озорным блеском. Софи, с удовлетворением склонив голову на бок, снова полюбовалась собой и начала тщательно смывать макияж. Вечером она поразит Дени и всех гостей отменным изысканным вкусом, достойным истиной леди.
Ей очень хотелось понравиться Дени. Пусть он увидит, как она похорошела за то время, что они не виделись.
- Ты вырастешь и станешь моей женой, - под самым небом пьяно качались верхушки сосен, а под ногами журчал свои вечные песни ручей.
- Ах, - голова закружилась, и Софи чуть не упала прямо в воду. Дени подхватил ее сильно, уверенно. Притянул за тоненькую талию к себе так, что ей пришлось встать на цыпочки, и поцеловал. Темные, как ночь, жаркие, как раскаленные угли, обжигающие глаза смутили.
Она вырвалась и, смеясь, сама не зная отчего, бросилась бежать обратно к дому.
Да-да, тогда они гостили у Ажаевых, и был День рождения Дени, который с особой роскошью несколько дней отмечался в их загородном доме. Ему тогда исполнилось восемнадцать.
С тех пор прошло два года. Целая жизнь! Какой он стал? А она? В письмах он много писал о себе, учебе, обычаях семьи, чеченского народа. Но все-таки письма не могли заменить живого общения, когда глаза в глаза, когда слышишь голос, каждый вздох!
Мастер уже заканчивал укладку волос. Осталось только нанести последние штрихи макияжа, а Дени все не звонил.
А когда позвонил, то этот звонок, которого Софи ждала, все равно застал ее врасплох.
- О, Дени! – обрадовалась она, - Дени, я только что вспоминала о тебе. Заходи, я почти готова.
Он дожидался ее в холле, пытаясь листать какой-то журнал. Но руки предательски дрожали, выдавая волнение, и глянцевые иллюстрации расплывались перед глазами.
- Привет! – звук ее голоса, так близко, рядом…
Сердце остановилось, замерло. И словно сорвавшись в пропасть, падая, застучало сильно, гулко.
Сначала он увидел носочки ее туфелек, потом… глаза. Она шагнула навстречу, протягивая ему руки, улыбаясь так просто, так бесконечно мило и очаровательно, словно они расстались только вчера. Платье так гармонично вписалось в ее облик в целом, так дополняло красоту и изящность форм, что, если бы его спросили, что на ней было надето в тот момент, то он бы не ответил. Свет серых огромных глаз – это все, что он видел.
От Софи не укрылось волнение Дени, но истолковав это по-своему, она спросила:
- Я очень изменилась?
Он молча кивнул, и они наконец обнялись.
Это был только ритуал, этикет. Он не позволил себе ничего лишнего, хотя кровь тотчас жарко рванулась по сосудам. Софи так же была сдержана. Хорошее воспитание брало верх над эмоциями.
Он пошел следом и уже в прихожей, накинув ей на плечи меховое манто, позволил себе приложиться к ее такой тонкой нежной, почти прозрачной, слегка дрожащей руке.
И это был не сон, Софи была рядом. Он чувствовал тонкий запах ее духов, дыхание, сознавая, что скоро, совсем уже скоро…
- О, нет! – как только они вышли на улицу, воскликнул Дени, - трубка села, а мне надо позвонить!
- Возьми мою, - Софи тут же достала свой телефон, – кстати, надо папе позвонить, - беспечно вспомнила она, - я обещала.
- Я мигом, - он отошел на два шага в сторону, набирая номер абонента.
Воздух был прохладным, влажным и каким-то особенно свежим.
- Каак хорошооо! – Софи вздохнула полной грудью, готовая закружиться, запеть от счастья. И хотя день был, как обычно пасмурным, только ей одной откуда-то светило солнце. А теплый ветер грез гладил щеки.
- Дее-нии!!! – позвала девушка, - посмо…
Но в тот же момент кто-то неимоверно сильный подхватил ее словно пушинку и затолкнул в подъехавшую машину. Она даже не успела испугаться, как ей натянули на голову что-то плотное темное, закрывающее глаза, вывернули назад и связали руки.
- Дее, - первое, что пришло в голову, позвать на помощь Дени. Но девушка тут же почувствовала, как машина рванула с места, а к ее рту приклеилось что-то липкое и холодное. Слезы брызнули из глаз.