С первой же искоркой пробуждающегося сознания радость мягким тихим светом наполнила душу.
Произошло что-то очень хорошее... Но что же?..
«Софи приехала! И сейчас она тут, дома, с ним!» - сладко встрепенулось сердце.
Он вспомнил, как в аэропорту, побросав вещи, дочь с разбегу повисла на нем. Прижалась, обняла изо-всех сил так, что он отчетливо уловил биение драгоценного сердечка. Теплом по холодной щеке пробежалось родное дыхание. И ощутив знакомый запах милых волос, он понял, как же сильно соскучился.
Истосковавшись, они не могли наговориться. И не было ни мелочей, ни секретов, а все казалось важным, значимым и необычайно интересным.
Конечно же главной темой был предстоящий юбилей.
Для Софи это был первый серьезный выход в свет, и поэтому ее волновало все: сколько приглашено гостей, кто там будет и еще тысячу как, зачем и почему.
Незаметно перешли на обсуждение ее коктейльного платья, специально выписанного из Франции. Потом обговорили, какого стилиста лучше пригласить из модельного агентства.
Софи также хотелось побывать на двух премьерах в театрах, на выставке живописи. Ей предстояло посетить благотворительный концерт, где ее присутствие, как дочери влиятельного крупного бизнесмена, было необходимо.
Увлеченные разговором, они просидели до ночи.
И вот теперь он все оттягивал наступление утра. Не хотелось выныривать из уюта мягких теплых простыней.
Хоть когда-то можно же не думать о делах!
Сказывалось многолетнее напряжение и усталость, хотелось почему-то именно сегодня расслабиться.
К тому же Сергей сейчас был просто безмятежно, бездумно счастлив.
С таким ощущением праздника в душе он просыпался только в детстве, когда дома были родители, и они вместе собирались провести день.
Мама, отец…
Как хорошо, что вчера они созвонились и так тепло пообщались.
Обрадованные приездом внучки, старшие Горюновы настояли, чтобы дети навестили их в ближайшие же выходные. Ведь и сын, и внучка у них были единственными. Вера Юрьевна, подорвавшая здоровье, мотаясь с мужем-военным по гарнизонам, Сережу родила, рискуя жизнью.
Безусловно, пожилые люди скучали и очень хотели увидеть, обнять Софи. Когда-то настороженно встретив невестку, внучку они просто обожали, перезванивались с ней, гордились ее успехами, радовались.
Ощущение счастья переполняло. Мысль о скорой поездке в Отрадное грела.
Достигнув вершины материального благополучия, к которой он стремился много лет, и которая в его представлении должна была дать ему ощущение свободы и счастья, Сергей вдруг понял, что человек по-настоящему счастлив только тогда, когда находится в окружении тех, кто дал ему жизнь, и тех, кому дал жизнь он сам. И только тогда счастье совершенно, осмысленно и значимо. А свобода - призрак, иллюзия. Поскольку имущий человек – самый несвободный человек в мире.
Сергей почувствовал на губах улыбку. Слава Богу, все благополучно. Слава Богу, не жалуются на здоровье. Хотя он понимал, он все понимал…
Он с наслаждением до хруста в суставах потянулся.
Неожиданно громыхнуло. Сергей вздрогнул. Это как-то не вписывалось в идиллию утра.
Похоже, домработница Люся что-то неловко уронила в кухне. Это непостижимым образом повлияло на ход мыслей. Сергей наконец-то вспомнил, что его «ждут великие дела».
Верх взял выработанный за много лет режим повышенной интенсивности при катастрофической нехватке времени.
Но он подумал, что сегодня уже не успеет просмотреть новости. А это означало, что он изменил все-таки своей многолетней привычке.
«Нет! - тут же восстало его внутреннее счастливое Я, - ну, разве не могут быть у человека исключения и праздники?»
Сейчас ему гораздо было важней, что его дочурка спала в своей комнате безмятежным сладким сном. А новости? Да что там могло измениться за ночь!
По существу он знал, что свирепствует мировой кризис, хищно и беспощадно расправляясь с тысячью и тысячью бизнесменов. Число проблемных банков возрастало с каждым днем, и Центробанк активно отзывал лицензии.
Тревожные заголовки в СМИ и интернете зачастую звучали как приговор. Но почему-то Сергей самонадеянно был уверен, что под удар попадают только неудачники и слабаки. А он ни в коем случае не относил себя к последним и считал, что удар держать умеет.
Нет, Сергей не был наивным, понимал, что жизнь может поставить и подножку.
Он просто все тщательно, на несколько шагов вперед, просчитывал. А если говорить точнее, то проплачивал, поскольку язык денег был самый понятный в кругах российского бизнеса.
Это было не хорошо, не плохо, это было данностью, которую надо было просто принять. Все и вся имело свою цену. Сергей считал, что его «крыша», которая находилась на самом верху, у самых властных структур, была вполне надежная, «не протекала», а посему беспокоиться было не о чем. И для него всегда наступит новое утро!
- Утро доброе! – входя в кухню, поздоровался он с Люсей, которая, потея и краснея, заметала какие-то осколки.
- Ой, Сергей Иванович!.. – упавшим голосом ответила она, - я случайно, тут…
Сергей краем глаза выхватил наиболее крупный осколок со знакомым рисунком его любимого кофейного сервиза. Сердце невольно екнуло. Этот сервиз достался им с Софией от старших Горюновых, был знаком ему с детства и был особенно любим.
Люся, ожидая приговора, нахохлилась, напряглась и приготовилась плакать.
- А!- Неожиданно беззаботно махнул рукой Сергей, - к счастью!
И включил кофе машину.
Та бодро зашумела, перемалывая ароматные зерна и наполняя чашку дымящимся крепким напитком.
Запах и обжигающий вкус, который был как нельзя кстати, волшебным образом включили мозги. Можно было жить дальше, работать, побеждать.
Душ и тщательное бритье хорошей фирменной бритвой довершили пробуждение, и Сергей во всеоружии, благоухающий дорогим одеколоном, вышел из туалетной комнаты.
- Люся! – с шутливой строгостью сказал он все еще пасмурной домработнице, - не пищать! – Сегодня он готов был обнять и простить весь мир вместе с виновато надувшейся домработницей.
- Блюдца к несчастью бьются, - пробубнила она как-то неуверенно.
Торопясь и не слушая ее боле, Сергей оделся и вышел.
Заждавшийся водитель без лишних слов тронул машину с места.
Автомобиль, привычно по-хозяйски развалившись на дороге, колесил в крайнем левом ряду. БМВ вез очень важного человека, да и сам считал себя «О-го-го», а не каким-то там «хухры-мухры». Даже когда с него сняли мигалку, он не стал чувствовать себя менее значимым и деловым. Всегда начищенный и успешный, как и его хозяин, он также любил хорошую скорость и дорожное радио.
От белых ночей в Петербурге не осталось и напоминаний, и утро было по-осеннему сумеречно. Но город уже проснулся и бодро начинал отсчитывать часы и минуты нового дня.
У станций метро, на остановках городского транспорта, зябко кутаясь в воротники и капюшоны от сырого ветра, толпился рабочий люд. Все еще светились ночными фонарями, вывесками и рекламами улицы города. Сергей невольно выхватывал взглядом вывески с названием одного из своих самых крупных банков, одноименного с корпорацией, которые то и дело мелькали за окном.
Это были его отделения, офисы, пункты обмена валюты. И он знал, что их много, очень много в городе, в каждом районе Петербурга десятки и сотни таких вывесок со знакомым логотипом «РоФинК». Они не только бросаются в глаза петербуржцам и рекламируют его бизнес, но и несут важную информацию о том, что он, Горюнов, крепкий бизнесмен, которому можно доверять свои деньги и делать инвестиции в его бизнес.
Приятно было чувствовать себя хозяином городских банков, это грело и тешило его самолюбие.
Греясь в лучах собственной значимости, он не заметил, как БМВ с шиком подрулил к офису. Это был основной офис, в котором находились головной банк и почти все руководство корпорации.
Четырехэтажный особняк постройки начала девятнадцатого века был выкуплен у города и отремонтирован с особой роскошью. Простой человек, заходя по сверкающим мрамором и гранитом лестницам и полам, в просторные светлые холлы, обставленные кожаной мягкой мебелью, должен был внутренне невольно сжаться, испытывая трепет и уважение. Величие созданной Горюновым империи не допустимо было подвергать сомнению.
Нужно отметить, что, щедро вкладывая деньги в промышленность, строительство, в рекламу и внешний лоск, Горюнов умело экономил на многом другом. Так его управленческий персонал, числясь за одним банком, управлял сразу всеми, коих было четыре только в Питере. И меньше всего его волновало, что они перегружены.
Сергей экономил на рабочих местах, кабинетах, и получить отдельное помещение даже руководителю достаточно высокого уровня было проблематично. Он экономил на зарплатах работников среднего и первичного звена, что время от времени приводило к оттоку кадров. Спасало только то, что в городе свирепствовала безработица, и на место старых кадров всегда приходили новые. Он охотно брал на работу не оперившихся молодых специалистов и людей предпенсионного возраста, пенсионеров. Они были более сговорчивыми и без больших запросов, хотя к работе подходили ответственно, стремясь всеми силами оправдать доверие.
Здороваясь с охранником за руку, а этим он всегда подчеркивал свою демократичность по отношению к подчиненным, Сергей интуитивно почувствовал какое-то необъяснимое напряжение, то ли в неуверенности пожатия, то ли в испуганном взгляде парня. Но сегодня он был слишком в благодушном состоянии, чтобы заострить на этом внимание.
Секретарша, как всегда, была уже на рабочем месте.
Анна Дмитриевна приходила раньше и встречала Сергея в приемной. И каждый раз он, здороваясь, привычно отмечал, как робко она смотрит на него своими огромными глазами цвета морской волны и дежурно покрывается румянцем.
- Анна Дмитриевна, - говорил он тогда деловым тоном, не допускающим фамильярности, - доложите повестку дня.
- Да, - тотчас отвечала девушка и краснела только выразительней. Взгляд ее становился глубоким и влажным.
Поначалу это раздражало Сергея, и он не мог понять, как эта размазня могла пройти столь сложный в несколько этапов кастинг на престижную должность секретаря-референта в его офис.
Потом ее смущение начало слегка забавлять. А теперь, спустя полгода, он просто привык к ее небольшим странностям и даже ловил себя на том, что ему это нравится. Тем более что со своими обязанностями Анна справлялась превосходно, нареканий не имела. Но что-то не так было в этой девушке. Словно она не договаривала чего-то, словно несла в себе какую-то тайну, которая тяготила и ее, и окружающих. Задумываться же об этом Сергею было некогда. И все шло, как шло.
Иногда он дольше обычного задерживал взгляд на Анне. Это происходило, когда она в своей манере хорошо поставленной размеренной речи увлеченно докладывала. Тогда ее лицо, ничем не примечательное, преображалось, становилось очаровательно-серьезным, сосредоточенным, в глазах появлялся живой блеск. Ему нравилось, как ясно доходчиво излагалась суть поставленной задачи. От второстепенного Анна плавно переходила к основному, точно и последовательно выражая мысли.
Тогда он непроизвольно разглядывал ее губы, не очень выразительные, почти без изгибов, прямой, слегка длинноватый тонкий аристократичный нос. Русые волосы, по офисному гладко зачесанные назад, открывали чистую прозрачную кожу лба с проступающей синей венкой у правого виска. Элегантная, в строгом деловом костюме, она как нельзя лучше вписывалась в эти стены, в дресс код корпорации, не выделяясь среди других сотрудников. И если бы не глаза, в которых подчас вдруг одномоментно отражалось множество самых разнообразных чувств, эмоций, девушку можно было принять за хорошо сконструированный образец-манекен.
Сегодня Анна была сдержана, как обычно, но от Сергея не ускользнуло, как в глубине ее потемневших, словно перед грозой сине-зеленых глаз промелькнула явная тревога. В этих глазах, которые не умели лгать…
С чего бы это? Сергей быстрым шагом прошел в кабинет, но в сердце неприятно царапнуло. Показалось? Встала не с той ноги? Но он тут же забыл об этом.
Планов было громадье, жизнь ласково гладила по головке, обещая очередную вершину успеха.
- Сергей Иванович, - секретарша поскреблась в дверь, - Вы сегодня в Интернет заглядывали? – ее растерянные испуганные глаза встретились с его безмятежными и самодовольными.
Дважды щелкнув мышкой, Сергей мгновенно весь подобрался, напрягся. На экране монитора в новостях делового мира в главном на первой странице наглым красным шрифтом высветился заголовок статьи: «Банки корпорации С. И. Горюнова потеряли свою ликвидность».
«Вот и гром!» - он озадаченно пощелкал мышкой. Статья была убийственно краткой, почти никакой информации, одни голословные утверждения. Гамма чувств, от удивления до возмущения и неконтролируемого гнева, отразились последовательно на его лице. Надо было срочно во всем разобраться. Кто допустил эту дезинформацию в интернет? Кто мутит воду? Куда, наконец, смотрят служба безопасности, пиар-менеджер и отдел по работе с общественностью?
Он не растерялся и не запаниковал, но вдруг явственно почувствовал, как лапы кризиса, вчера еще мягкие и плюшевые, начали выпускать весьма острые и болезненные когти. Кто-то хотел использовать это неспокойное мутное время против него.
Опытный бизнесмен, он не мог допустить даже мысли, что где-то просчитался, что его грамотно подобранный и хорошо обученный персонал мог сделать ошибку.
Что это? Подстава? Злой глупый розыгрыш? Недоразумение?