Горечь на десерт ч. 3

 
        Стирая пыль с окон старого  дома, в котором располагался детский садик, Наташа заметила запрятанный за занавеску коробок спичек.
        «Наверное, опять тетя Соня курила»,- подумала девушка и швырнула коробок в окошко. «Кашляет как мужик, а все не отвадиться от курева». 

- Простите, это не вы уронили? - услышала она за спиной.
В дверях стоял курсант мореходки и, улыбаясь, смотрел на девушку.
Да, это был явно не «ракушечник», как называла учащихся речного училища их квартирная хозяйка, а прямо настоящий мореход.

Наташа покраснела от неожиданности. Сколько раз они с девчонками, гуляя по набережной после работы, встречались с гурьбой ребят в морской форме. Но в поведении морячков всегда сквозила развязность или высокомерие. И все-таки каждая мечтала о таком парне.

Вдруг она увидела себя со стороны и зарделась еще сильнее. Белый халатик санитарки, косыночка и тряпка в руках. Это совсем не то, что может украсить девушку восемнадцати лет.

За спиной морячка появилась старшая медсестра их садика, Нина Павловна.
- Сережа, хорошо что ты зашел за мной. Пойдем. Я буду готова через минуту.

И, повернувшись к Наташе, как будто что-то вспомнив, томно произнесла:             
        - Наташенька это мой сын.

С этого дня Сережа стал частенько заходить за своей мамой. Самой Нине Павловне, по всему видно, это не очень нравилось. Ее  женская интуиция подсказывала ей истинную причину таких визитов.

Муж Нины Павловны был капитаном дальнего плавания. Не стесненная в средствах женщина, сорока пяти лет, отличалась от других сотрудниц высокомерием и циничностью. Она очень любила себя и старалась это чувство культивировать в других. Часами  могла  рассказывать о своих портнихах, нарядах, покупках. Была у Нины Павловны заветная мечта -  приобрести шиньон из натуральных волос. Для осуществления этой мечты, она растила волосы на голове своей соседки-восьмикласницы.  Лучшие шампуни, привезенные из-за границы мужем, направлялись для «волос Нины Павловны».

И вот, однажды, старшая медсестра явилась на работу, гордо покачивая «конским хвостом» до пояса. В этот день никто не получал замечаний по поводу санитарного состояния в садике. Нина Павловна любила себя и всех окружающих.

К концу рабочего дня выразить свое восхищение «хвостом» успели все, кроме воспитателя ясельной группы Татьяны Семеновны. И лучше  ей было бы этого  не делать. Когда она вернулась в группу, Наташа и тетя Соня подумали, что случилось что-то непоправимое.

- Наташенька, иди к ней – трясущимися губами попросила Татьяна Семеновна, указывая рукой на дверь кабинета медсестры, откуда доносились горькие рыдания.

Наташа, почуяв неладное, вбежала к Нине Павловне. Она едва удержалась от смеха, от представшей перед ней картиной. Медсестра сидела с кисточкой собственных волос на голове, а в руках держала что-то взъерошенное, похожее на парик клоуна и громко выла.
- Видишь, как она мне его подправила, додельница хренова. Она мне жизнь испортила! Столько лет, столько лет и все зря…
         Слова прерывались рыданиями, в которых слышалось неподдельное горе. Наташе стало жаль «свекруху», как в шутку в садике стали называть за глаза Нину Павловну. Имея в виду Сережкины ухаживания.

Она взяла шиньон, повертела его в руках, расправляя ниточки, потом встряхнула и стала потихоньку расчесывать. Вскоре каким-то чудесным образом от путаницы не осталось и следа. Нина Павловна, не веря в свое счастье, вертелась перед зеркалом, водружая «хвост» на затылок. Она все еще продолжая всхлипывать, вещала о том, как эта нехорошая Татьяна Семеновна испортила такую вещь!

    Наконец, успокоившись, и искренне расчувствовавшись, она присела рядом с Наташей.
- Чем мне тебя отблагодарить, зайчик? Ты меня так выручила!
- Да что вы, Нина Павловна,- смутилась девушка,- мне ничего от вас не
нужно.
- Вот как? Хочу тебе сказать, а ты запомни мои слова -  не надо бояться обращаться к людям с просьбой. Без помощи людей прожить трудно вообще, а в наше время особенно. Ни купить, ни пробиться. А у меня есть связи. Так что, не стесняйся.
  Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Сергей.

- Мам, мне тут предложили три билета на концерт во Дворец спорта. Один могу подарить тебе.   

- У меня не возникает сомнения по поводу того, кому предназначены два других, - благосклонно улыбаясь, проговорила Нина Павловна.

Сергей подмигнул покрасневшей Наташе.
- Ну, тогда до завтрашнего вечера, а то я в самоволке. Пока!
И он исчез так же внезапно, как и появился.

- Наташенька, а ведь я о тебе ничегошеньки не знаю. Расскажи мне о себе.
        Доверительный тон медсестры, попахивал анкетой. Но девушка чувствовала, что рано или поздно, заполнить ее придется. Нина Павловна как платье будет подбирать себе невестку. Чтобы и качеством и фирмой и фасоном соответствовала.

         Тем не менее, как бы бросая вызов этой устроенной в жизни даме, Наташа стала рассказывать о себе. О том, что рано осталась без отца. О том, что у них с сестренкой появился отчим. Который, в общем-то, был неплохим человеком. По-своему, любил их и растил, как своих. О том, что у нее появилась еще одна сестренка, поздний и единственный ребенок отчима. К несчастью всей семьи, страдающая церебральным параличом. О том, что Наташа, по просьбе матери, ищет по аптекам города необходимое для лечения лекарство. Но пока его нигде нет.

- Вот видишь, - грустно произнесла Нина Павловна, - а ты говоришь, что тебе ничего не нужно. Я достану тебе это лекарство.
 

Назавтра Сергей не пришел. И вообще он не приходил больше никогда. Нина Павловна избегала общаться с Наташей. Но обещанное лекарство все-таки достала. Муж привез из плаванья.

Через три месяца пришло время сдавать вступительные экзамены в пединститут, для чего собственно и нужно было поработать и заработать стаж. Наташа уволилась и уехала в свой родной город.

При увольнении воспитательница ее группы Татьяна Семеновна и санитарка тетя Соня подписали акт инвентаризации, согласно которому была выявлена недостача одеялок, простыней, посуды. Что благополучно перекрылось заработной платой девушки и оставило в ее неокрепшей душе осадок горечи и несправедливости.

Вечером, узнав о приезде подруги, прибежала Вера и уговорила ее пойти на танцы. Девчонки стайкой собрались в уголке площадки и бурно обменивались новостями после долгой разлуки.  К ним подошел парень в солдатской форме с лычками сержанта, и пригласил Наташу на танец. Танцевать не хотелось. Но, взглянув в глаза парню, она не смогла отказаться. Было ощущение, что этот взгляд ей давно знаком, что была долгая разлука. Такая долгая, что она забыла его, и вот он вернулся. О чем говорили, когда заканчивался один танец и начинался другой, как Артем пошел ее провожать…. Все смешалось. Ощущение покоя и одновременно тоски и тревоги не покидало ее.

Неделя до экзаменов пролетела как во сне. Днем Наташа зубрила билеты, а вечером прибегал в самоволку Артем.  И, как в песне, «опять от него сбегала последняя электричка». Они все не могли расстаться. А потом пятнадцать километров пешком, да на попутках в свою воинскую часть. А через неделю он спросил:
- Мы ведь с тобой поженимся, правда?

Они стояли возле Наташиного двора меж двух молодых кленов. Луна проглядывала сквозь деревья, освещая лицо  Артема, застывшее в ожидании ответа. А она подумала,- «зачем он спрашивает? Ведь все и так ясно». И тихо прижалась к его плечу.

Возле литературного факультета пединститута гомон перекрывал шум электричек, снующих туда-сюда вдоль вокзала, расположенного неподалеку. К Наташе подошла Алена. Как всегда в сопровождении отца. С Аленой они познакомились перед первым экзаменом. Она подошла первая и заговорила просто и как-то по взрослому.
        Алена была уверена на сто процентов, в том, что поступит в институт. Она          действительно свободно ориентировалась по всей программе. Казалось, что уверенность исходит оттого, что рядом с ней всегда был ее отец. Статный полковник просто стоял неподалеку, никогда не вмешиваясь в разговор девушек.
        Наташа сдала два экзамена на пятерки, сочинение на четверку. Сегодня был последний, решающий – история. Алена сжала руку новой подруги и прошептала:

- Когда подойдешь к двери, про себя попроси Господа о помощи. Я всегда так делаю.
Совет был неожиданным, и Наташа оглянулась вокруг, не слышал ли кто. Но, когда подошла ее очередь перешагнуть порог аудитории, ее внутренний голос робко попросил:
« Господи, пожалуйста…».
Видно Бог услышал ее мольбу. Билет достался легкий, и Наташа  смело направилась к экзаменатору. Отвечая на вопросы, она отметила про себя, что преподаватель как будто совсем ее не слушает.

- Давайте экзаменационный лист, достаточно. Хорошо. - прозвучало будто приговор.
        «Четверки» было мало, чтобы пройти по конкурсу.

- Почему «хорошо»? Я ведь ответила на вопрос. Задайте мне, пожалуйста, дополнительный вопрос, – попросила девушка.

Преподаватель удивленно подняла, наконец, глаза.
- Чем вы недовольны? Я поставила вам хорошую отметку. А если вас это не устраивает, вон за тем столом находится председатель экзаменационной комиссии. Подойдите к ней.
Наташа вышла из-за стола и, как во сне, пошла, куда ей указала экзаменатор. Навстречу ей поднялась из-за стола пожилая женщина,

- Присаживайся, деточка. Ты, я вижу, не хочешь сдаваться без боя,- доброжелательно улыбнулась она. - Ну, давай с тобой побеседуем.
Возле аудитории сияющую подругу встретила Алена. Наташа чувствовала себя победительницей. В экзаменационном листе поверх перечеркнутого «хорошо» стояло «отлично».

Вечером пришел Артем. Но к великому удивлению он совершенно не обрадовался ее успеху. Наташа поняла, что ему совсем не хочется, чтобы она уехала учиться в другой город. В нем смешалось чувство гордости за нее и боязнь разлуки.

Но жизнь распорядилась по-своему. На собеседовании преподаватель, поставившая Наташе четверку по истории, оказалась членом комиссии. Наклонившись к рядом сидевшему старичку в очках с толстенными стеклами, она что-то стала быстро и возмущенно ему объяснять при виде вошедшей по вызову Наташи. Ей задали один-два незначительных вопроса и, поблагодарив, вызвали следующего абитуриента. А в списке прошедших по конкурсу, вывешенном на двери института, Наташиной фамилии не оказалось.

Изогнутая подковой трамвайная линия, упиралась в площадь железнодорожного вокзала. Наташа шла по ней, не разбирая дороги. Глаза полные слез, плохо видели, а в ушах стучало - «можете жаловаться в конфликтную комиссию, можете жаловаться в конфликтную комиссию…». Резкий перезвон трамвая за спиной вернул ее в реальность.


Мама дежурила в ночную смену и Наташа прямо с электрички пошла к ней на работу.
- Не прошла?! – горестно всплеснула руками Клава, увидев заплаканное лицо дочери. – Не грусти дочка. Может и к лучшему. Ну не будешь ты учительницей, будешь кем-нибудь другим. Нервы целее будут.
- Мам, те, кто не прошел и не согласен с решением, завтра приедут с родителями на конфликтную комиссию. Поедем со мной…
Мать тихо прижала дочку к себе.
- Утром сменюсь и съездим.


В фойе института народу было не много. Но те, кто приехал «добиваться правды», громко ругались, кричали о взятках, знакомствах и прочих способах достижения поставленной цели. Чья-то мама слезно уговаривала выделить для ее чада дополнительное место. Неважно на каком факультете, лишь бы он учился. Она  была согласна на любые суммы, лишь бы не забрали сына в армию.

- Я на вас в суд подам! - грозился чей-то дедушка.

- Мама, поехали отсюда, - Наташа потянула мать за рукав к выходу.
- Прости, дочка. Я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы тебе помочь.
- Ничего не нужно. Зря я тебя потащила сюда. Не будем унижаться. Видно у меня другая судьба.

(продолжение следует)