Мир мой окутан мраком. Непреодолимое желание проснуться, но это не сон. То, что происходит, всё на самом деле. Реальность ужасна. Я на арене цирка. Артисты демонстрируют свою силу и ловкость. Одни жонглируют гирями и поднимают огромные тяжести, показывают необычную гибкость, другие глотают огонь и дрессируют змей. Выдающиеся возможности вызывают восхищение и гордость. Было бы уместно классическое требование римской черни: «Хлеба и зрелищ!» Вот и дрессировщик с парой истощенных голодом дворняг. Акробат готовится к выступлению. Всё представляет собой законченную картину в красно-чёрных красках, насыщенные цвета дополняют трагичность происходящего. Блеклое очертание лиц, лишь издали, заметен персонаж, всеми любимый-клоун. Лицо под маской и толстым слоем грима. Невозможно понять, что на самом деле думает и чувствует этот человек, хотя тот всегда сохраняет на лице улыбку. Странствие- игра моего больного разума, куда приведут мои грёзы. Дотронувшись рукой забавного мальчишки в шапке шута, он словно дымка исчезает под лёгким дуновением ветерка. Иллюзия? Я схожу с ума.
Где я? В мире, созданном мною…
Отблеск света вдали, быть может, там выход. Стремлюсь к едва уловимому свечению, навстречу неизведанному. Щелчок дверной ручки, яркий свет ослепляет. Едва привыкшим глазам к яркому освещению предстает образ, знакомый с детства. Мать возле постели ребёнка, нежно напевает колыбельную. Знакомый, родной голос, согревающие нотки, пронизывают всё тело, подобно тысячам игл. Малыш уснул, женщина уходит. За дверью слышу, плач. Отзвуки напоминают треск ярко горящей свечи, когда на неё брызжут водой. Всхлипывает. Чувствую, знаю ,что смахнув последнюю слезу, примерив очередную маску идёт к отцу. В постели сладко спит малыш, улыбается. Мама. Быть долгожданным ребёнком, и с рождения быть настолько слабым существом. С начала пути я доставлял хлопот. Больница была моим убежищем. Говорили, что не выживу после очередной затянувшейся болезни. Так нет, на удивление врачам опроверг тот факт. Сказали «родился в рубашке», был дан шанс, шанс продолжать жить. Верите, но многое забыто , это подобно воде, ускользающей неуловимой , покидает безвозвратно самое дорогое и близкое. Последовать за ней, но что ждёт меня за очередной дверью, закрываю глаза…
За спиной ощущаю чьё-то присутствие. Холодно, безумно холодно. Открываю глаза. В старом кресле дремлет отец, всё так же, как и раньше за чтением книги его клонит в сон, очки съехали на нос. За окном снегопад, крупными хлопьями покрывает зима своим одеялом землю. Мальчишка радуется первому снегу, пытается схватить каждую снежинку. Падает, смеётся…рядом бегает пёс, черный с белым пятном на кончике хвоста. Помню, мы долго не могли выбрать ему кличку. Но в итоге наш спор разрешился сам собой, особенно, когда в дело вступает тяжёлая артиллерия. Никто не мог перечить деду, поэтому имя Тузик было единогласно принято и утверждено на семейном совете. Как это было давно, с тех пор прошло уже немало лет. Но в памяти моей так и остался этот фрагмент. Давно ушедший из жизни дедушка был для меня примером для подражания. Жаль, что я так и не смог оправдать чужих надежд…
Снова эта невесомость, будто невидимая рука, тянет меня обратно, но куда на этот раз.
Торт, украшенный свечами. Это мой день рождения, исполнялось на тот момент всего десять лет. Отчётливо вижу счастливое лицо матери, тёплые руки поправляют воротничок рубашки. Всё так торжественно, собрались всей семьёй. Отец в очередной раз не в духе. Порой мне казалось, что думает он только о себе, и состояние других его не волнует. Почему раньше не мог понять, что единственным смыслом жизни своих родителей был я. Они всевозможными способами могли вытащить меня из самой непроглядной темноты, остановить в шаге от неминуемой гибели. На этот раз, лечение затянулось, инвалидное кресло заменяло мне ноги, самостоятельно не было возможности передвигаться. Всё тело сковал недуг. Как вспоминаю, невольно бросает в дрожь.
Что-то происходит, уже не ощущаю свое тело, не вижу рук. Сердцебиение учащается, будто пробежал длинную дистанцию. Задыхаюсь, не хватает воздуха. Всего один необходимый глоток,
позволивший задержаться в этом времени. Цепляюсь за осколки воспоминаний. Но только всё дальше уносит поток мыслей. Они как оковы ,а я лишь узник своей тюрьмы. Что-то до сих пор держит меня и не даёт освободиться. Пустота в душе, я как загнанный зверь терзаю себя за не способность найти выход, спастись. Но путь, что выбран мною, должен быть пройден в одиночестве. Невозможно проститься ,не имея возможности остаться. Вернусь, знаю, обязательно вернусь. Вы только ждите.
Закат, красное зарево, подобно пролитому вину на белоснежную скатерть, потрясающий и таинственный вид. Я всё в тех же четырёх стенах. Замкнутый круг, возврат к истокам. Откуда зародилась жизнь, там и наступит конец мучениям. Нет, что вы жалеть себя мне не под силу. Причинять боль близким людям большая роскошь для меня. Отчётливо вижу заплаканное лицо матери, отец сжимает фото в руке с такой силой, что проступает кровь. Прошу вернуть одно мгновение, в последний раз познать счастье, ощутить его каждой клеточкой. Я молю…
Бездонная пропасть…лечу, как птица, вспорхнув над крышами домов к тому моменту, когда надежды не угасали, вера была не сломлена и не омрачена печалью. В тот день мы собрались семьёй к пруду, кормить уток. Прекрасный солнечный денёк, мне 12 лет, мама в сером плаще, желтый шарф окутал её тонкую лебединую шею, ярко-красная помада на губах, будто она только что съела спелую сочную вишню. Отец в своём любимом свитере, поверх него чёрное пальто. Смеюсь, говорю, что не стоит кутаться так, зима сдала свои позиции, весна на дворе. Бранит меня, увесистый подзатыльник усмиряет мой пыл. Хватаю мать за руку, бежим вместе к пруду, она улыбается так тепло и нежно. Она моё солнце. Отец размеренным шагом мигом настигает нас, и вот мы уже дружно отломив по кусочку хлеба, кормим совсем недавно прилетевших птиц. Последний раз, когда мы были вместе. Последний день, оставивший в моей памяти неизгладимый след. Через неделю мы покинули город. Часто приходилось переезжать из года в год, менялась местность, но эти до боли уже надоевшие стены были неизменны. Казалось, никогда не закончится постоянный бег. Это как поздней осенью, затянет небо тучами и конца дождю не предвидится . Капли тихо стекают по стеклу, рисуя узоры. Тоска в душе по дому, которого никогда не было. Мечтатель наивен в своей вере будто достигнет цели. К чему я стремился? Чего искал? Возможно, тепло и ласку родного сердца познать, забыть невзгоды, прекратить быть обузой своим родителям, стать больше, чем просто «никто» .
Не ищу оправданий, мне достаточно только улыбки матери, рукопожатия отца, знать, что меня простили, ведь понимали это неизбежно. Держась за тонкую нить, нужно понимать рано или поздно она оборвётся.
Не так давно меня не стало, я ещё помню взгляд матери над холодным телом единственного сокровища. Посвятив лучшие годы своей жизни, она не сомневалась, что познать истинную сущность быть матерью, стало для неё важнее всего. Отец, как же мало знать тебя, понимать вдвойне сложнее, ты был опорой семьи, как раньше я этого не замечал, тот груз ,что нёс ты на своих плечах, тяжесть не смог бы выдержать просто человек. Хотелось бы сказать спасибо. Спасибо за любовь, открытую порой наивную, всепоглощающую, не требующую ничего взамен.
Никому не говорил, что боль всё чаще наведывалась ко мне гости, поздней ночью, с бессонницей заодно, как кровные родственники не давали мне покоя последние несколько недель. Признаться в слабости родным, не было ни смелости, ни сил. Осознавал, что им и так не сладко приходится. Именно в ту проклятую и освобождающую от оков ночь, навязчивая идея теплилась в моём подсознании. Горсть таблеток избавляла от сомнений, не то, чтобы я боялся, нет не было страха, лишь желание…освободиться.
Простите.
Однажды, и вы разорвёте эти цепи и мы вместе устремимся к свету.