Волжский царь. Глава 14
ТАНГРА
Пример с Хурсой дает повод мне, нетерпеливому, рассказать о булгарских алпах подробнее. Вернемся к Торе, к ее важному компоненту – обрядности.
Столько много у древних булгар алпов, что и не поймешь, наверное, кому молиться.
Однако обрядность как раз у них была довольно простой, не в пример современной.
В глубокой древности главных молений («мэн тайрэ» переводится как «большое моление») было два: зимнее и летнее. Летнее «мэн тайрэ», на котором молились Тангре, называлось Джиен. Зимнее, устраивавшееся в честь Нардугана и духов предков – героев (переводится «сын») – называлось Нардуган или Мардукан. Эти моления вели выборные кельбиры.
Кельбиры имели на груди изображения Тангры или духов (в зависимости от того, кому посвящалось моление), а в руке держали посох, увенчанный полумесяцем, шаром и лошадиным хвостом красного цвета. Во время молитвы, посвященной непосредственно Тангре, кельбиры смотрели в небо с поднятыми вверх руками. Потом кланялись и падали ниц. Смотреть в землю было нельзя – ведь под ней живут нечистые духи. Раньше солнце, луну и звезды считали глазами Тангры, и молились восходящему солнцу…
Но всем бюрганам (юрганам) или кам–боянам (шаманам) в местах молений появляться запрещалось, так как во время общений в обычной жизни со злыми духами они впитывали зло, были грязные и могли испачкать своими грехами место моления – «карамат». А раньше, когда приносились человеческие жертвы, мужчины нередко боролись друг с другом за честь принести себя в жертву. Так удобнее было управлять немытыми туземцами.
Кстати, и в Библии к песнопениям допускались только левиты.
А в древней Булгарии кельбирами избирались цари или другие члены царствующего дома.
Гази–Баба так описывает Джиенное моление. Карамат располагалось на возвышенном месте на поляне. «Стена»– плетень – у трех ворот карамата (у восточных – Тангра Капа, северных – Кук Капа и южных – Ер Капа). С западной стороны Карамат наглухо закрыта от злых духов. Посреди Карамата – несколько деревьев, самое красивое – священное дерево Бай Терек. Южнее Бай Терека на земле – помост для кельбира – «ег–кэпэ».
Когда Кельбир вводит в Карамат людей, к западной «стене» подводят жертвенных животных (белые лошадь, бычок и овца) и привязывают к трем столбам. Затем животных переводят к трем столбам на месте у Тангра Капа, называемом аба или уба, закалывают и разделывают. Их шкуры развешивают по трем столбам. Вместо настоящих животных к столбам у западной «стены» привязывают чучела – для обмана злых духов, чтобы они оставались у « животных» у западной «стены» и не входили внутрь Карамата. Через Кук Капа вносят воду для приготовления жертвенной пищи и разжигают три костра для варки мяса жертвенных животных. Люди смотрят на это, пока Кельбир с дерева не возгласит: «Мэн тайрэ! Глядя на солнце, говорите!»
Тогда люди обращают взгляд на восточную часть неба, положив шапки под мышки. А Кельбир начинает молитву. В старые времена она была такой:
Ты, белый властитель,
Имеющий тысячу лиц!
Ты, золотой властитель,
Имеющий тысячу глаз!
Ты, серебряный властитель,
Имеющий тысячу ушей!
Ты, медный властитель,
Имеющий тысячу кос!
Ты, изумрудный властитель,
Имеющий тысячу туловищ!
Ты, розовый властитель,
Имеющий тысячу рук!
Ты, черный властитель,
Имеющий тысячу ног!
Я молюсь, подчиняясь вращению твоему!
Я молюсь, поворачиваясь по Солнцу!
Бир Тангра! Бир Канар (Один Правитель)!
Бир Торе (Один Порядок)!
Мэн Тайрэ (Большое Моление).
Одно начало, Один Кельбир.
Ты – владыка нашей семицветной земли,
Ты – владыка наших семи племен!
Мы –люди, которые собрались здесь,
Чтобы умилостивить тебя подношениями,
В знак покорности мы даем тебе
От семи наших племен
Семь душ чистых юношей,
Семь душ чистых девушек.
Ты – владыка всего живого.
В знак этого мы даем тебе
Семь чистых иджиков (жертвенных коней),
Семь чистых мосха (бычков),
Семь чистых баранов.
Прими от нас, смиреных, все это,
И пошли нам свою милость.
Пусть будет окрашена твоя земля
В твои семь благословенных цветов.
Пусть будет плодородна черная земля,
Пусть будут розовыми цветы,
Пусть будут полноводны изумрудные реки,
Пусть будут высоки изумрудные травы.
Пусть будет бесчисленным меднобокий скот,
Пусть будет высок среброствольный лес,
Пусть сияет золотое солнце,
Пусть крепко стоит тысячелетняя белая юрта!
Бывало и немного по–другому. «Канар» произносили как «кана». Фраза о человеческих жертвах пропускалась, и сразу говорили слова «Ты владыка всего живого». Далее говорили о животных, которых действительно жертвовали. Люди повторяли за Кельбиром, смотрящим на небо, слова молитвы, и после каждой фразы низко кланялись.
Со словами «Я молюсь, подчиняясь вращению твоему», все шли вслед за Кельбиром вокруг Бай Терека. После этого, по призыву Кельбира на возвышении возле дерева, все встают на колени и молятся, подняв к небу голову и руки, заканчивая эту часть молитвы словами: «Чистого и красивого иджика, чистого мосху и чистого барана». После этих слов Кельбир встает, взяв в руки ковш из черепа и серебра. Своими руками он наливает в этот ковш бал, поднимает к небу и со словами: «Прими от нас, смиренных, все это», выливает бал в огонь одного из костров возле уба. Затем кладет в ковш хлеб с солью и тоже выливает, как бал. Наконец, положив в ковш мясо, с теми же словами бросает из ковша мясо в третий костер.
Потом Кельбир возвращается на свое возвышение у дерева, поднимает руки в начале каждой фразы и опускает в конце, а люди повторяют за ним все его слова (до слов «В твои семь благословенных цветов»). Затем Кельбир поливает из ковша кровью жертвенных животных Бай Терек и другие деревья, при этом «казанчеи» несут за ним котлы («казаны») с этой кровью, а люди повторяют молитву. Затем Кельбир возвращается на тахет и словами «Мэн тайрэ! Глядя на Солнце – пойте!» вызывает дынгырчиев (музыкантов) с барабанами, дудками, волынкой, дынгыром (бубном), домброй и кубызом. Дынгырчии, опустившись на колени возле Бай Терека, играют. А девушки, встав и поднимая над собой несколько длинных белых льняных покрывал, хором поют часть молитвы (до слов «Пусть крепко стоит тысячелетняя белая юрта»). В конце девушки опускают покрывала себе на голову. Это укрывание означает, что люди с радостью вступают под защиту Тангры.
Как бы утверждая могущество Тангры, духов–алпов и свое собственное, булгарские тенгрианские священники кам–бояны («шаманы») всегда имели при себе жезлы или посохи в виде «трезубцев». Сами кам–бояны объясняли, что посох (жезл) – «трезубец» означает власть Тангры и его алпов над тремя мирами – Небесным, Земным и Подземным – и позволяет им совершать путешествия туда для встречи с алпами и душами предков. Трезубец, как символ Тангры и сильнейших алпов, изображался также на бубнах булгарских шаманов.
Простые булгары называли трезубец «бэрэнджар» («баранья голова»), «эщтэк» («иштяк») или «байсанак» («большое копье»), «хазар» («вожак стада») и т.д. В трезубце видели изображение лука и стрелы, рогов хазара, полумесяца, бунчука.
У шаманов было собственное название трезубца «казак» («гусиная нога»), запрещенное для произношения простым людям под страхом кары небесной. Это название возникло на почве того, что могущественнейшие алпы Мардукан и Кубар принимали вид драконов с гусиными ногами. Кстати, Мардукан, создавший – по воле Тангры – Землю, был по этой причине превращен народными сказителями в гуся (утку).
После песни девушки опускают полотна на землю, и на одно из них садится Кельбир. Четверо мужчин – «маджаров» или «батыров» поднимают его и три раза проносят на полотне вокруг Бай Терека, три раза сказав при этом: «Пусть крепко стоит тысячелетняя белая юрта». Народ ходит за ними. В начале каждой фразы мужчины поднимают полотно с Кельбиром вверх, а в конце – опускают. Кельбир с народом поднимают и опускают руки, глядя в небо. Казанчии в это время переливают часть бала из деревянного корыта в казаны (котлы), а шамбаты разрезают приготовленное мясо на куски.
Когда пение закончилось, Кельбир первым привязывает к ветке Бай Терека три ленточки и связывает их, это же делают другие люди, загадывают свои желания и клянутся в верности Тангре словами: «Бир Тангра! Бир Канар! Бир Торе! Мэн тайрэ!» Причем почтенные мужи привязывают ленточки к ветвям Бай Терека, а простой народ – к ветвям других деревьев. Ленточки должны быть белыми, синими (зелеными) и красными (желтыми). Белый цвет означает Тангру, синий или зеленый – Небо и небесные воды, а красный или желтый – благодатную Землю, озаренную светом и милостью Тангры. Кроме этого, в маленьких платочках привязывают также монеты. Затем Кельбир берет поданную казанчиями чашу с балом и окропляет из нее Бай Терек, ленточки и людей. За ним деревья и ленточки окропляют все люди. При этом Кельбир и все присутствующие восклицают: «Бир Тангра! Бир Канар! Бир Торе! Мэн тайрэ!»
После этого казанчии и шамбаты раздают бал, мясо, бульон, яйца и кашу мужчинам, замужним женщинам и юношам. Пищу расставляют на полотнах, садятся вокруг и начинают пировать. Через некоторое время девушки, оставшиеся без еды, поют песню «Батумар», в которой алп грозы, небесных вод и молнии Кубар назывался «Кумаром» и «Самаром»:
Кумар, лей, лей, лей!
Самар, лей, лей, лей!
Принесу тебе в жертву черную овцу!
Ляжку оставлю тебе,
Разноцветную ложку дам тебе,
Вкусную кашу дам тебе!
Дождик мой, лей, лей –
Чтобы народ не умер с голоду,
Чтобы было много трав,
Чтобы сыты были коровы,
Чтобы можно было нам пить молоко!
Покушали ли вы, подружки?
Сыты ли вы, подружки?
Дынгырчии подыграют им, а потом подыгрывают парням, поющим в ответ девушкам:
Солнце, выйди, выйди, выйди!
Ложку каши дам тебе,
Масло со сковородки дам тебе,
Зарежу жирного быка (для тебя)!
Кашу тебе отдам,
Мясо съем сам,
Кости брошу собаке!
С этими словами парни дают девушкам еду, в которой нет только мяса. Через некоторое время девушки опять поют «Батумар», и вновь парни угощают их, но опять не дают мяса. Так повторяется несколько раз, до конца пира. В конце концов, девушки получают немного мяса, но должны унести его с собой и съесть только на рассвете следующего дня. Чтобы злые духи думали, что это мясо пожертвовано им, и не вредили людям, так объясняли этот обычай.
Покрывало, на котором носили Кельбира, разрывают на части так, чтобы кусочки достались всем. Расходятся по домам, говоря: «Бир Тангра! Бир Канар! Бир Торе! Мэн тайрэ!» Из этих кусочков потом сделают мешочки для амулетов. Кельбиров, казанчиев, шамбатов и дынгырчи щедро вознаграждают большим количеством еды.
Мой сказочный конь Кеме сказал мне:
– Для булгар Бай Терек – алп лесов и добра. Принимал вид огромного зеленого тополя.
Другой мэн тайрэ – Нардуган – проводился в далеком прошлом в десятом месяце, который в народе назывался также нардуганом. Люди с масками на лицах и в самых причудливых одеждах выходили на улицы села и с громкой музыкой и с дикими криками прогоняли нечистых духов. Эти ряженые называли себя кукерами – «небожителями». Они действовали в их образах и от их имени, скрывая себя под масками, чтобы избежать мести злых духов... Несколько человек тащили за собой сани, на которые из каждого дома складывали на выброс какие–нибудь старые вещи. Вместе с этими вещами они как бы выбрасывали все накопившееся в доме за год зло. Все были вооружены палками, вилами, топорами, деревянными саблями, самодельными копьями, на головы надевали рогатые шлемы. В двери каждого дома стучали этим оружием, а потом заходили внутрь с дымящимися ветками арчи или сосны и окуривали жилище, считая, что нечистые духи боятся этого дыма и покинут дом. При этом все «кукеры» пели начало нардугановской молитвы, в которой славился Мардукан или Нардуган.
Мой сказочный конь Кеме сказал мне:
– Мардукан (Нардуган) – алп света, сын Мара (алпа Солнца и везира добрых духов) и Туран. Принимал облик дракона, грача–ворона. Другие булгарские названия этого алпа – Карга, Симбир (Сэмбэр), Кунгош, Атряч (Дракон с головой лошади и хвостом змеи), Леуген (змеевидный Дракон).
В нардугановской молитве люди разных местностей указывали разные числа:
Ты, находящийся за белыми облаками,
Ты, находящийся за черными облаками,
Ты, находящийся на синем небе,
Ты, находящийся во владениях Тангры,
Ты, носящий столько–то кос,
Ты, совершивший столько–то подвигов (или «убивший столько–то врагов»)
Ты, чья слава достигла Неба,
Ты, аба (родоначальник) такого–то рода,
Ты, чье лицо лучилось красотой,
Ты, чье сердце было полно состраданием,
Ты, чья душа была полна благородством,
Ты, чья сила защищала слабого...
К этим словам молитвы в селах добавлялись самые различные устрашающие припевы о том, что «кукеры» скачут по зову Нардугана на врагов – нечистых духов – с четырех сторон, на конях четырех мастей и полны решимости разгромить нечисть самым различным оружием. Выгнав нечистых духов из села, «кукеры» шли на кладбище. По пути брали снежный город, представлявший собой чаще всего небольшой холм с ледяными склонами, а после этого вешали захваченное в нем чучело Тама–Тархана и сжигали сани со старыми вещами. На кладбище опять пелось начало описанной ранее молитвы, к которой добавлялись такие слова (опять с разными по обстоятельствам числами):
Прими от нас столько–то верблюдов,
Прими от нас столько–то коней,
Прими от нас столько–то баранов...
Прими от нас дорогое оружие,
Прими от нас дорогие одежды,
Прими от нас драгоценную посуду,
Прими от нас сладостные напитки,
Возрадуйся нашим подаркам,
Передай наши просьбы Тангре –
Пусть Тангра выполнит их,
Пусть наполнятся наши сердца радостью.
Когда произносили слова об оружии – Кельбир, руководивший молитвой, втыкал возле столбиков жертвенника стрелы, когда – об одеждах, то расстилал возле столбиков какую–либо материю, когда – о посуде, то ставил на материю большую чашу, когда – о напитках, то наливал в чашу медовый напиток. Затем все, начиная с Кельбира, выпивали жертвенные напитки в честь Мардукана и других предков – героев, родоначальников многих родов, повторяя ту же молитву, но адресуя ее абаям. После этого «кукеры» возвращались в село, бурно веселясь. Перед входом в село для них разжигали костры, и они прыгали через огонь костров. В селе «кукеры» собирали с каждого дома подарки, которые клали в торбы. При этом пели различные песни, в которых пугали хозяев бедствиями, если они были скупы, или обещали много добра, если были щедры... Перед тем, как разойтись по домам, где происходили пиры и гадания, «кукеры» со смехом обливали друг друга водой и устраивали пляски.
Сильные морозы заставили булгар многих мест перенести некоторые действа Нардугана на время других праздников, главным образом весенних, особенно на время Сюрена и Шиллыка (моление на кладбище). Таким образом, почти совместились действа, посвященные гибели Мардукана, его возрождению (через 40 дней) и его свадьбе на Ашна–бике (Чакчак).
Мой конь Кеме сказал мне:
– Ашна (Ашнан) – алп–бика растений, жена Самара. Принимала облик растений. Другие булгарские имена этой алп–бики – Гюль–джихан (Цветочный Венок), Ана Корсак (Покровительница Рожениц). А Чакчак – алп–бика рассвета, семейного благополучия и домашнего очага, жена алпа Карги. Иногда принимала облик двуглавой птицы (грифа, орла). Другие булгарские названия этой алп–бики – Тэвэт, Эрги, Алат (Илят) – «Счастливый Очаг» (в смысле – «Дарующая счастье дому, стране»)».