–Баб люблю страсть! Любых, всяких! Ну, конечно красивых, – сказал смачно и протяжно Саня Тусачев.
–Понимаешь, Светка, ведь у меня жена есть, красавица, а мне все мало, не интересно, гулящий я мужик и подлый ко всему.
Светка молодая девушка-разведенка. Смотрела на Саню широко раскрытыми глазами. Саня продолжал.
–Жену люблю. Не веришь?
Света молчала, она не любила мужские откровения.
–Честно, люблю. Мне поговорить охота. – не умолкал Саня. –А Витька твой ничего. Он тебя любит. А от мужа ушла правильно. Мы ведь всякие мужики бываем. С таким как я козлом, вообще, жить нереально. Я ведь все время жене вру, правда, теперь живу на два дома, квартиру себе купил. Когда, где захочу, там и живу. Вот видишь, сегодня к вам с Оксанкой завалил. Оксана – шлюха, ты так и знай, в культуре учится, студентка, умелая, не то слово. – Саня присвистнул.
Света от услышанного ежилась и слегка отодвинулась ближе к окну. Она заглянула за занавеску. На улице еще светло, весна – ранняя, теплая. Она явно кого-то ждала.
–Так, таскаю ее за собой, ее отец из дому выгнал, за гулянки.
–Слушай, Саня, а зачем ты мне все это рассказываешь? – наконец спросила Света.
–Ты у нас правильная, не такая, как все! Исповедуюсь тебе, поняла, совесть меня грызет за жену понимаешь. А я вот со своим сексуальным либидо договориться не могу!
–С собой могу договориться, а с ним... с сексом... нет. Падла он, падла! Чего меня природа наградила таким добром. Жену свою я очень обижал. Гулял по молодости со всеми подряд. А потом еще и на нее же всякое и вешал. Ну, ты сама понимаешь, чего. Она потом по врачам ходит, а я ее в изменах обвиняю, а сам чистенький. Поняла, какие я фортели откалывал.
Света явно испугалась такого разговора, да и Сашу знала мало. С Витей она тоже недавно. Всего недель несколько. Познакомилась случайно. Потом, все как-то быстро произошло, пошли в ресторан, потом в гости к его сестре, вот теперь вместе. Правда, народ к Витьке ходит всякий. Вот сегодня Саша пришел, мужику лет сорок, а то и больше, и, что рассказывает... Света слегка морщилась.
–Ты не бойся, я к тебе не клеюсь, просто сам себе противен, понимаешь, противен и все. Деньги есть, дети, жена, а меня как проклял кто! Одни бабы в голове. Я тебя хотел купить у Витьки, да понял ты не такая, правильная, не из этих! – он указал на Оксану. Та спала на парчовой кровати.
–Перебрала, малолетка, чертова! Но трахается… не то слово!
–Она же тебе в дочки годится, – заметила Света.
–Да, так и есть. Это хорошо, что ты с Витькой, я ему сказал, чтоб он тебя держался, с тобой не пропадет, а, вообще, ты в нашей компании зря. Тут такие кутежи бывают, да и не только, криминала полно. Тебе оно зачем? Эх, ты, влезла ты, сама хоть поняла куда? Училка и есть училка! Так о чем это я? Пропащий я. Совесть меня мучит. И, знаешь, выпью немного и мучит, мучит. Может, жена за меня Богу молится, так у мене от этого совесть просыпается? Раньше совесть моя спала!
На стене висела небольшая иконка, Саня посмотрел на нее безучастно.
– Мне уже вера не поможет, грешник, да и не верю я в прощение! Какое это прощение, когда грех не отступает, а мучит. Природа такая. Бабник я и все тут, – Саня был трезв.
Разговор Свете не нравился. Но деваться ей было некуда.
– Да, ты не бойся, я тебя не трону, нутром чую, боюсь тебя, Бог в тебе есть! А в ней его нет! – Саня указал на пьяную Оксану.
–Что мне делать? Жить как?
–Не знаю, раз совесть мучит, значит хорошо, есть шанс остановиться, – Светлане было не по себе, Витька вышел ненадолго, кто-то позвонил и он помчался. Будет вот-вот.В комнате было трое человек. Светлана, Саня и Оксана, но Оксана крепко спала.
–Эх, ребенок ты, Светка, ребенок! Баб я люблю! Разных, а с этим... никаких сил бороться нет!– сказал протяжно мужчина, довольно приятной внешности. Одет он был модно и дорого.Его глаза глубокие карие были молчаливы,они ничего не выражали. Светлый полувер ему шел,темные джинсы хорошо на нем сидели.
–Отрезать его что ли? – Тусачев замолчал на секунду,поднялся со стула и ни с того и ни с сего стал рассматривать себя в зеркало внимательно и лукаво,помолчав еще минуту,он пошло и весело добавил, – ну... я имею ввиду... инструментик свой мужской... Не! Не.. не... не дай Бог, ты что? Это я так, болтаю разное, всякий бред в голову лезет. Порченный я человек, порченный! А ты все смущаешься. Не парься! Смолоду такой. Все было бы хорошо, если бы не совесть. Чего проснулась не знаю? Знаешь, я ведь никому так не рассказывал о себе, никому. Думаешь я жену не любил, любил, и люблю, а все равно, вот такой.... вот. Ну, ладно, хватит об этом. Много она горя со мной хлебнула. А я ведь тренер в прошлом, правда. Мастер спорта по боксу. Вот так вот. Уважали меня. А теперь? Бизнесмен! Эх, девяностые! Я ведь учитель в прошлом, как ни как!
Саня налил себе коньяку и залпом выпил. Он не опьянел.
–Ты, Свет, молчи, слов не надо. Ты просто знай, что все, что ты осуждаешь, все правильно, я тоже осуждаю, а все... остановиться не могу. Ладно, это я только тебе рассказал, поняла. Стыдно мне стало, тебя стыдно. Значит, не наша ты. Ты знаешь… что? Поживи недельку другую и беги отсюда, ненужно тебе здесь, ненужно! Малина здесь, только новая малина, криминально-мажорная! Может, тогда моя совесть пропадет,когда у тебя все хорошо будет, а то... мучишь ты меня, совестью мучишь! Может через тебя я себя прошлого, молодого, нормального вспомнил. Тоже ведь педагогический заканчивал. Все вычеркнуто, все забыто. Опа… смотри… и девчуха моя просыпается! Оксанка, подъем… на работу пара! Я уже заждался! – неожиданно Тусачев подошел к Светлане вплотную и прошептал, – беги отсюда, милая, беги, вот... о чем я тебе говорю. Нормальная ты, а они… конченые и я тоже. Может,проснутся от этой грязи когда-нибудь и не вспомнят себя... Хотя... на кой им совесть - им и так хорошо!
Тусклый свет скользнул по иконке. Слеза покатилась по лицу Светланки. Ей стало страшно и как-то не по себе - противно и мерзко. Ей хотелось влепить Тусачеву по морде, но кто он ей - никто.
Тусачев вдруг поднялся, улыбаясь, поплелся к темноволосой девушке. Красивая и холеная девица не спала, она томно, зевая, доставала из сумочки сигареты.
– Сколько той жизни, Саня, опять ты в мучения свои впрыгнул! К черту твою жену! К черту всю нашу жизнь!
Дверь в соседнюю комнату скрипнула, закрылась.
С иконки смотрела Божья Матерь молчаливо, с укором. Светлана как-будто очнулась...