Призывной народ продолжал бухать самогон и пиво, и приобретённую от жадности палёную водку. Некоторым становилось плохо, кто не успевал добежать до туалета блювал прямо в вагоне. Ст. лейтенант Марьин всё же контролировал ситуацию и не позволял своим «кентам» совершать лишние движения. Только Серёга Лещёв и здоровый Одиноков держались как «истинные мореманы», и надо отдать им должное помогали в порядке Марьину. Наконец, Шумков решил, что ему пора, его молодой организм почувствовал признаки ухудшения. Он встал, и поплёлся из душного плацкарта, к себе в купе. Ему хотелось выспаться и больше никогда не пить. У Коновалова сил было больше, и он продолжил участие в пьянке. Виктор заметил, что его очаровательной спутницы уже не было в купе, а на её месте сидел пожилой мужчина и разгадывал кроссворд. Виктор снял ботинки и залез на верхнюю полку. Голова кружилась от барматухи. Ещё больше тревожила его конфликтная ситуация, в какой он неосознанно оказался, благодаря непреодолимому желанию быть всегда на голову выше других. Шумков достал из рюкзака бутылку минералки и немного отхлебнул, а потом решил уснуть и не смог, его мучили страшные видения, как только он закрывал глаза. Поняв, что уснуть он пока не сможет, Виктор протянул руку, чтобы достать журнальчик кроссвордов, купленный им наспех и сунутый во внутренний карман телогрейки.
- Извините молодой человек - услышал приятный мягкий голос Шумков - У вас выпало это из журнала. Виктор обернулся и увидел своего тучного пассажира в сером вязаном жилете и старомодном галстуке. Он держал в руках небольшой листок бумаги, вырванный из записной книжки. Виктор взял бумажку и обомлел.
- Что, ваша девушка? – улыбнулся пожилой человек – Испугались должно быть, что адресок то могли потерять. Носите его с документами, вот здесь - похлопал он себя по левой стороне груди – Так надёжнее будет!
Виктор вдруг ощутил прилив положительных эмоций. Ему стало хорошо от того, что он не безразличен кому то. И в этих пяти каллиграфических строчках на аккуратно изъятом из блокнота листе, Шумков прочитал послание свыше, и он поверил в ангела или в святого, идущего за ним следом. Хотя в Бога Виктор не верил, считал все написанное про него сказкой. Традиционный образ Христа не закрепился в его сознании. Но сейчас он поверил в богиню, способную принимать те или иные образы и являться ему в нужный момент. «На то она и богиня » - думал он. Два раза показаться не может. Обычно критически настроенный ум Виктора превратился в созидающий образ его покровительницы инструмент, а полёту фантазии молодого человека не было предела.
Шумков поблагодарил пожилого человека и вдохновлённый божественной женской природой стал засыпать, без напряжения и лишних раздумий о будущем. Сквозь дрёму он слышал, как вернулся Коновалов и невнятную речь ещё одного пассажира севшего на очередной станции. Наконец Шумков уснул под такт вагонных колёс, как когда то засыпал под негромкую классическую музыку.
В Пермь поезд прибывал поздно вечером, около одиннадцати часов. К тому времени Виктор уже не спал. Его биологические часы разбудили раньше на полчаса. Он, молча, лежал, смотря в тёмную даль, где мелькали одинокие огни каких - то строений. В голове не было мыслей, кроме одной. Что теперь некая божественная женская природа покровительствует ему.
Только сойдя с поезда, толпа полупьяных призывников стала опустошать водные запасы вокзальных ларьков. Марьин всех заранее предупредил, что после приезда их повезут в местную военную часть, чтобы переночевать там. Опохмеляться он никому не разрешил и просил всех потерпеть до следующего дня, дабы избежать карательных мер со стороны принимающей части. Все согласились и стояли, покуривая дорогие сигареты на маленькой площадке, где также сгрудилось большое количество такси. Ребята держались достойно, хотя лица у многих были бледно-зелёными. Страх наказания, пересиливал, желание подлечится пивком. Было холодно и ветрено, только это, к счастью, как – то помогало трезветь. Ребята перекидывались словами, курили, передавали друг другу газировку и ёжились от холода, который проникал сквозь их тужурки с порывистым северным ветром. Парамонов полюбопытствовал у Марьина о времени завтрашнего отлёта из Перми.
- В 12.10 - ответил сурово офицер, который тоже страдал от похмелья - Сегодня ознакомитесь с уставом части и отобьётесь. Понятно!?
Настырный Парамонов продолжал интересоваться.
- Товарищ старший лейтенант, а старики доставать нас не будут как вчера?
Марьину не хотелось отвечать. Но взгляды Лещёва и Одинакова, призывали поступать иначе, они поражали его непокорностью и бунтарством, и офицер после недолгого колебания произнёс, обращаясь в их сторону.
- Только без боя! Бунт на корабле карается трибуналом! А то здесь и останетесь в стройсапогах, лес валить. Леса много у нас ещё на тысячу лет хватит. Понятно?!
- Так точно, разрулим – донеслось в ответ.
Ждали около получаса. Подъехал зелёный КрАЗ с чёрными военными номерами. Марьин дал команду построиться. Сделал перекличку – все четырнадцать и автобус тронулся. Дорога, что проходила по городу была сносной, но, как выехали загород, начались ухабы. Славка Юдинов пытался что-то сбряцать на гитаре, но так трясло, что его заедало как заезженную пластинку. Все остальные буквально приросли к сидениям и втянули шеи, чтобы согреться. Казалось, в автобусе было холоднее, чем снаружи. Ехали минут сорок, не больше. Тот офицер мотострелковых войск и сержант, что встречали группу, перекинулись с Марьиным парой слов, а дальше всю дорогу молчали. Зелёный автобус остановился у высоких железных ворот казармы и заглох. Местные служаки вышли из салона и направились к КПП. Через несколько секунд ворота отворили два солдата в шинелях с красными повязками «дежурный» на рукавах. Автобус не заводился ни с первого, ни со второго, ни с последующих разов.
- Стартер посажу, давай толкайте бойцы – крикнул шофёр.
Марьин приказал всем выйти. Ребята нехотя покидали пригретые места. Толкать пришлось до самого бокса, порядком ста метров. Всех занятие это немного развлекло, а Шумкову вдруг подумалось, что он бы мог всю службу толкать автобусы или грузовики. Закутанный в шинель офицер сопровождения поблагодарил простуженным голосом за помощь и указал следовать внутрь трех этажного помещения. Собрав пожитки, толпа двинулась в расположение части на ночлег. На крыльце казармы был привешен плакат «Народ и армия – едины». Никто не обратил на лозунг внимания, только Виктор Шумков и призадумался. Помещение куда их завели было просторным, постройки семидесятых годов. На свежевыкрашенных глянцевых стенах песочного цвета, висели стенды и плакаты советских времён. Настенная информация повествовала об истории части, о её достижениях и заслугах. Здесь, также чётко выделялся устав – главный армейский закон. Зашли в казарменное помещение. По расстановке железных коек оно напоминало ту казарму, где призывники ночевали прошлой ночью. Только здесь было всё как то параднее, чище и пахло ремонтом. Виктор заметил, что кроме дневального на посту никого, ни рядом из солдат не было видно. Владимир Марьин вновь построил их в проходе для осмотра комендантом этой части. Долго он себя ждать не заставил. Вошёл здоровенный подполковник с густыми бровями и строгим лицом вместе с тем простуженным офицером. Осмотрев равнодушным взглядом с головы до ног строй призывников, назидательно выпалил.
- Вы думаете, что здесь есть дедовщина? Есть дедовщина?- повторил он, акцентировав внимание на этом слове - Есть среди вас, кто так считает?
Все молчали, потупив глаза в блестящий пол, натёртый, словно к их приходу. Ужасающий тембр подполковника как-то смутил ребят, многие просто устали и ждали отбоя, хотели выспаться и грезили завтрашним полётом на самолёте. Суровый комендант будто ждал ответа, держал паузу до последнего; по всему своему виду он хотел этого. На все возражения у него были готовы ответы. Комендант воздействовал на призывников психологически, давая им понять, что без его комментариев им не дадут команды отбой. Парамонов решил прекратить пытки своих товарищей и вступил в диалог о дедовщине.
- Так не бывает, что у других есть, а у вас нет – сказал он.
Комендант подошёл к нему и «расстрелял» парня глазами. Парамонову стало не по себе, он подумал, что сейчас последует наказание. Однако ошибся. Подполковник возвратился на своё место и резко изменился в лице, повеселел.
- У нас были неуставные взаимоотношения раньше, до моего назначения командиром части. Были уголовные дела. Но, я, и мои офицеры искоренили её. Не верите? Согласен, трудно поверить…. Однако методв наши подействовали. Дедов мочили в сортирах, макали башкой в унитаз и за каждую их выходку отправляли на гаубвахту. Теперь у нас полный порядок, нет ни дедов, ни слонов, ни черпаков, ни духов, ни прочей там херни. Теперь у нас только солдаты и сержанты Российской армии. Служим все по уставу. Солдаты наши гордятся своей службой. Они знают, что вернуться домой настоящими здоровыми мужчинами, а может и останутся на сверхсрочную службу. Призывника приходящего к нам в часть я собственно как сына родного встречаю, сам наставляю и он всегда под моей защитой. У нас всё по уставу наши так называемые деды и полы моют, и стирают сами, и в наряды ходят, как положено. А если кто захочет свои блатные законы здесь установить, то мы его блин, его оружием и бьём. Вот так…