Зимний вечер серебрился снежным танцем. Здание ГУМа светилось десятками сотен желтых лампочек, своим ровным и тусклым светом напоминающих о том, что в свои законные владения вошла зима. Эти лампочки Эжен видел из окна своей квартиры и всегда представлял себе эту площадь полную влюбленных пар, ловящих снег в ладоши. Он закрывал глаза и слышал негромкую мелодию из слов, смеха, непроизвольных возгласов, вырвавшихся из самых глубин души из-за непреодолимого желания раствориться неслышным эхо в этой сумятице безудержных звуков.
Небо, недостижимо высокое небо, под темными сводами которого расположилась просторная, но уютная площадь, ставшая местом десятков свиданий, местом встречи всех одиноких и подиумом для тех, кто хотел выйти в свет. Стоя у окна, Эжен всегда хотел попасть туда, затеряться в пестрой толпе, где любящие и страдающие идут бок о бок, заглядывая в глаза друг друга, желая найти ответ на молчаливый вечный вопрос.
И сегодня Эжен был здесь и старался постичь тайну этой площади, обладающей какой-то таинственной силой. Она притягивала к себе. Манила людей совершенно разных, но умела быть для каждого своей: уютной, просторной, многолюдной, пустынной. Она как бы говорила: гуляйте по мне, ведь вы все что у меня есть. Сидящему за чашкой чая скучающему романтику нравилось все происходящее за окном: заключенные в объятия снега лампочки, блуждающие судьбы, большие часы – эталон времени этого города.
Вдруг Эжен понял, почему здесь так хорошо и спокойно. Колыбель города, в которой он находился, была неприступным бастионом, цитаделью, укрывшей его и всех вокруг от одиночества. Складывалось ощущение близости к чему-то большому и важному - к жизни. Именно здесь уравновесилось все и ничего. Здесь жизнь обрела смысл: любоваться человеческим счастьем, украдкой ловить чужие улыбки, закрыв глаза чувствовать поцелуи, оставшиеся на чужих щеках – ведь все то дарила жизнь. Именно здесь можно жить своей жизнью, делать то, чего требует твоя душа: улыбаться неуловимому образу, получать удовольствие от своих шагов, смотреть незатуманенным и ясным взглядом, источающим любовь к незнакомым людям, лампочкам на торговом центре, снегу – самой жизни, имеющий смысл только здесь.
Это место не хочется покидать. Оно магнит, оно манит и обещает успокоенность, свободную от дум голову, вольную и парящую душу, а когда ты оказываешься в нем, в самом его центре, то ты получаешь все сполна, забывшись и отдав себя заснеженной брусчатке, которая непременно выведет на ту скамейку, или в то кафе где отдыхает покой.
Эжен поднял глаза. Прямо за окном шли двое, они смеялись, женщина, держащая руку своего спутника, словно драгоценный предмет склонила голову и укрыла плечо любимого бессчетными русыми локонами, слипшимися от снега. Он шутил, она была в восторге. Они скрылись из вида, но Эжен все еще видел их. Они плыли перед его глазами, обнявшись и смеясь. Как он не вглядывался, он не мог различить черт их лица, это был образ, постепенно, локон за локоном, ускользающий из его памяти.
Он допил чай, глубоко вдохнул, обвел глазами площадь, раскинувшуюся за окном и, улыбнувшись, поднялся, охваченный непреодолимым желанием стать частью этого мирка, полного влюбленных пар, множества желтоватых лампочек и снега, бережно укрывающего вечернюю площадь.