Глава тринадцатая
Проснувшись, я увидела, что ночная мгла за окном уже уступила место серому тусклому дню. Часы над дверью показывали полдень. Выходит, я проспала больше шести часов. Мне стало знобко. Легкое покрывало, на которое я улеглась, было загнуто и прикрывало меня лишь до пояса. Я не помнила, чтобы укутывалась, значит, это сделал Олег. Но где он? Заметив, что нет второй подушки, я усмехнулась. Мой муж решил провести новогоднюю ночь, вернее утро, в своем кабинете. Мне нужно было время, чтобы это осмыслить. Я уже привыкла, что события, происходящие в этом доме, нужно тщательно осмысливать, анализировать и истолковывать, а не хвататься за первую попавшуюся версию. Затем, сев на постели, тряхнула головой. Хватит! Больше не хочу ничего истолковывать! Пусть играют в эти игры без меня.
Я встала и подошла к зеркалу. Платье помялось, косметика размазалась, а волосы растрепались. В общем, видок еще тот! Правда, глаза полыхали праведным гневом, что всегда меня красило. Заправив постель, я занялась своим туалетом. От соблазна заглянуть в кабинет я удержалась. Первый шаг должен сделать он. Через полчаса я была уже умыта, одета и причесана и, взглянув в зеркало, осталась собой довольна. Шестичасовой сон и внутренний огонь свое дело сделали. Я решила больше не подстраиваться под Олега, не делать скидок на его тяжелое детство, а жить так, как жила прежде, то есть – гордо и независимо. Да, события последних месяцев здорово меня подкосили, но я больше не буду рефлексировать. Новый год – новая жизнь! Если Олегу не понравится, то это его проблемы. В эту минуту я была готова продолжать жизнь и без него.
Однако перед дверью в кабинет я немного замешкалась. Что он сейчас делает – может, еще спит или же куда-то ушел? Сейчас я ничему не удивилась бы. Но он сидел за компьютером. Увидев меня, улыбнулся, но эта улыбка была далеко не из лучших.
- Доброе утро!
- Привет, - бросила я и пошла к двери.
- Маша! – недоуменно воскликнул он, но его возглас меня не остановил и, спокойно прикрыв за собой дверь, я вышла в коридор, а оттуда прошла в кухню.
Тася собирала на стол. Мы обменялись взглядами, но не поздоровались, после чего я решительно прошла к шкафчику, где хранилась банка с кофе.
- Завтрак будет через пятнадцать минут, - пробурчала Тася.
- Я хочу сварить себе кофе, - ответила я, засыпая зерна в кофемолку.
- Я сварю, - сквозь зубы процедила она.
Я ничего не ответила, продолжая заниматься своим делом. Тася, не закончив сервировку стола, вышла из кухни. Я поняла, что одержала маленькую победу. Они у меня еще попляшут! Я уже поставила джезву на конфорку, когда появился Олег.
- Маша, что означает твое поведение?
- Смотря, что ты имеешь в виду.
- Где Тася? – спросил он, озираясь по сторонам.
- Ушла, не захотела находиться со мной в одном помещении. – Он решительно взял меня за руку, но я высвободила ее. – Не мешай, а то я упущу кофе.
Он отошел к столу и после недолгого молчания сказал, что нам надо серьезно поговорить.
- Говори.
- Начну с конца. Зачем ты злишь Тасю? Она прекрасно варит кофе.
Я внимательно посмотрела на него, затем перевела взгляд на джезву. Пенка уже поднималась, и я боялась упустить ответственный момент. Дождавшись, когда пенка достигла края джезвы, я переставила ее на соседнюю конфорку и ответила, что вовсе не собиралась ее злить, просто захотела сварить кофе сама. То, что она удалилась, ее собственное желание.
- Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду.
Я начала заводиться.
- Не знаю. Поясни, пожалуйста. Впрочем, догадываюсь. Только больше не собираюсь с этим мириться. Я здесь – кто? Бесправная пленница или жена хозяина? Ответь.
- Разумеется, жена хозяина, - пробурчал он.
- Тогда ты не меня должен отчитывать, а указать домработнице ее место. В общем, с этим вопросом разобрались. О чем еще ты хотел поговорить?
Он не успел ответить, в кухне появилась Вера Степановна. Она приветливо поздоровалась, так что и мне пришлось ответить. Заметив, что пенка осела, я переместила джезву на горячую конфорку и сосредоточила свое внимание на ней. Вера Степановна тем временем поинтересовалась, где Тася. Неужели верная служанка не доложила ей о моем вторжении в кухню? Что-то не верилось. Олег сказал, что Тася куда-то вышла, и его мамаша отправилась выяснять, в чем дело. Когда пенка поднялась вторично, я предложила Олегу выпить кофе, он согласился. Я держалась очень спокойно, но внутри у меня всё кипело. Достав две маленькие чашечки, я по всем правилам наполнила их кофе. Мы сидели за столом и молча отпивали по глоточку, понимая, что сейчас не время и не место выяснять отношения.
Вскоре появились обе женщины. Тася быстро закончила сервировку стола, и мы приступили к завтраку. Я лениво ковырялась в тарелке с прошлогодними салатами, в то время как Вера Степановна с Олегом живо обсуждали вчерашнее мероприятие, обмениваясь информацией о гостях. Я чувствовала себя лишней, никакого участия в разговоре не принимая, а они этого и не замечали. Гнев и ненависть во мне продолжали набирать силу. Вера Степановна сообщила, что сегодня вечером собирается в гости к Елене Сергеевне, а Тася отправится к своей приятельнице.
- Мы тоже сегодня приглашены в гости, - сказал Олег, повернувшись ко мне, - к Виталию. Там соберется очень приятная компания.
Я вспыхнула, но не проронила ни звука, опасаясь, что сорвусь на крик и наговорю лишнего. Он опять всё решил САМ, не посоветовавшись со мной! Я сосредоточила внимание на своей тарелке, чтобы не выдать себя, а когда подняла глаза, натолкнулась на ненавидящий и пренебрежительный взгляд Таси. Этот взгляд был убийственной силы, у меня даже дыхание перехватило. Она тем временем поставила передо мной чашку с чаем, и все мои подозрения ожили с новой силой. Она хочет меня отравить! Резко отодвинув чашку, я вскочила и выбежала из кухни.
Через минуту в спальне появился Олег:
- Маша, что ты вытворяешь?! - Я молчала. - Его тон смягчился: - Может, тебе следует обратиться к врачу? Очень трудно самой справиться с такими переживаниями.
- Лучше уж в полицию, - прошипела я, - чтобы вывести этих убийц на чистую воду.
Я думала, что мои слова приведут его в бешенство, но он лишь печально улыбнулся и попытался меня обнять:
- Милая!
Я его оттолкнула:
- Я тебе не милая! Если бы была милой, ты не лег бы в кабинете.
- Ах, вот, в чем дело! – облегченно рассмеялся он. – Я просто не хотел тебя будить, ты так сладко спала. А у меня, честно говоря, очень болела голова, и мне было просто необходимо поспать хотя бы пару часов. Рядом с тобой это вряд ли бы удалось.
Его объяснение выглядело таким правдоподобным и таким милым, если бы не всякие мелочи. Он не мог не слышать из кабинета, как я принимала душ, но не объявился, чтобы хотя бы поздороваться. Он меня «наказывал», именно в его понимании этого слова, правда, я не понимала, за что. Мне не хотелось ничего выяснять, я была слишком взвинчена и могла поступить неадекватно. Конечно, нужно всё обсудить, но только не сейчас, а вечером, когда эти мегеры уберутся из дома. Я представила, как мы вдвоем сидим на кухне, едим всякую вкуснятину и пьем прекрасное вино, и немного приободрилась.
- Нам нужно о многом поговорить, - сказала я, - но не сейчас, а вечером, когда останемся одни.
- Но ты же знаешь, что мы идем в гости.
- Я не пойду!
- Но я обещал! – весьма эмоционально возразил он.
- Мог бы и у меня спросить.
- Тебя там не было.
- Ты знал, где меня найти.
Этот диалог напоминал поединок, будто мы не переговаривались, а обменивались ударами. Первый раунд не выявил победителя, и Олег решил воздействовать на мой разум. Сказал, что там будет его старый приятель, с которым он не виделся много лет. Тот сейчас живет в Америке, приехал всего на несколько дней. Новый год встречал с родителями, а сегодня хочет увидеть друзей. Это была убедительная причина, не знаю, почему он сразу о ней не сказал. Я решила пойти на компромисс, к тому же, мне действительно не хотелось куда-то тащиться для того, чтобы провести время с малознакомыми людьми,
- Хорошо, иди, а я побуду дома. Мне необходимо успокоиться, а то и там могу сорваться. Ты же этого не хочешь? – Конечно же, не хотел.
- А чем ты займешься?
- Почитаю, посмотрю телевизор или позанимаюсь. Нам задали на каникулы очень объемное задание.
Похоже, такой расклад Олега очень устраивал, он даже улыбнулся:
- И какую убедительную причину твоего отсутствия мне назвать?
Почему-то его вопрос вызвал у меня раздражение, и я буркнула:
- Скажи, что меня пробрал понос.
Улыбка сползла с его лица:
- Это очень грубо.
- Можно и поделикатнее, - пошла я вразнос. – Скажи, что у меня диарея.
Пробормотав, что ему нужно ответить на несколько писем, он удалился в кабинет. Я и сама не знала, почему так себя веду. Одинаково не могу терпеть как грубиянок, так и капризуль, и себя никогда к ним не относила. Однако, во всяком случае в глазах Олега, сейчас я выглядела и той, и другой. Кстати, он тоже приложил к этому руку. Я вдруг поняла, что больше не могу находиться в этой комнате. Это спальня, и она не приспособлена ни для каких занятий. Даже посидеть за компьютером негде, разве что на постели. Но деваться было некуда. Я подтянула ноутбук к себе и первым делом просмотрела почту, обнаружив несколько непрочитанных писем. Одно из них было от Артема. С него я и начала. В нем он поздравлял меня с новым годом и благодарил за помощь. Белоглазов не только сам приехал к нему на передачу, но и прихватил с собой Алексея Игнатьевича Кравцова, чей авторитет был непререкаем среди различно настроенных граждан. Затем скромно упомянул, что эта передача имела сумасшедший рейтинг и, если я ее когда-нибудь посмотрю, то ему хотелось бы узнать мое мнение.
Письмо вызвало у меня неоднозначные чувства. С одной стороны, мне было приятно, что удалось помочь Артему, а с другой – я поняла, что потеряла в своей жизни что-то очень важное. Да и что у меня сейчас за жизнь? Я где-то на обочине, ничего не делаю, никому никакой пользы не приношу, погрязла в семейных дрязгах. Еще совсем недавно всё искупала наша с Олегом любовь, но теперь и в ней я была уже не так уверена. Мы совершенно по-разному смотрим на многие вещи и часто не понимаем друг друга. Сможет ли любовь выдержать постоянное недовольство, обиды, упреки и подозрения? А, может, у нас и не любовь вовсе, а, как когда-то высказался Артем, просто гормоны? Я уже и этого не исключала. Мои размышления прервал заглянувший в спальню Олег:
- Маша, пошли обедать!
- Не хочу, - ответила я, кляня себя за капризный тон.
Он повысил голос:
- Маша, хватит капризничать!
Я захлопнула крышку ноутбука и поднялась:
- Давай, сегодня пообедаем вдвоем. Пойми, я сейчас не могу их видеть! Опять не сдержусь.
Он прошел в спальню и устало опустился на маленький диванчик.
- Маша, я так не могу. Объясни, что ты от меня хочешь.
- В двух словах не могу.
- Можно и не в двух. Я не собираюсь устанавливать регламент. Говори, сколько хочешь, но только так, чтобы я тебя понял.
Ответ пришел неожиданно быстро, и он был очень коротким:
- Для меня они убийцы, и я не могу сидеть с ними за одним столом. Ты бы видел, как Тася на меня посмотрела за завтраком!
- Маша, это напоминает параноидальный бред. Поверь, я знаю, о чем говорю. Бывает временное расстройство психики под воздействием тяжелых обстоятельств, но это лечится. Завтра сходим к врачу, у меня есть знакомый очень хороший специалист.
Я смотрела на него во все глаза, осознав, что он и в самом деле считает, что я немного сдвинулась на нервной почве.
- А как же полотенца? – напомнила я.
- Сейчас, - коротко бросил он и вышел из спальни.
Я в недоумении смотрела на захлопнувшуюся дверь. Боже! Всё намного хуже, чем я думала. Он всерьез считает меня сумасшедшей, еще и лечить собрался. Уж этого я точно не допущу. Не знаю, сколько я так просидела, уставившись на дверь. Когда он вернулся, я будто очнулась. У него в руках был поднос с обедом на одну персону.
- Ты сам накладывал в тарелки? – на всякий случай поинтересовалась я.
- Нет, накладывала Тася, но я не отводил от нее взгляда.
- А ты где будешь есть?
- На кухне.
- А…
Я откусила кусочек хлеба и посмотрела на него. Его взгляд был очень задумчивым. Он опять уселся на диванчик, а не рядом со мной. Сегодня первое блюдо было не предусмотрено, поэтому я начала с рыбной запеканки.
- Я поговорил с Тасей, - нарушил молчание Олег. Моя рука с вилкой застыла, не дотянувшись до рта. – Она уверяет, что эти полотенца купила месяц назад в подарок своим родственникам и сразу убрала под кровать, чтобы не мешались. Наш вопрос ее очень удивил и, она сама не понимает почему, сказала, что их у нее никогда не было.
- Отродясь, - поправила я.
- Да, но это сути дела не меняет.
- Я их видела в нижнем ящике комода, - возразила я.
- Тебе только кажется, что ты их видела там. На самом деле, ты и в первый раз обнаружила их под кроватью.
Мне вдруг расхотелось и спорить, и есть. Я отложила вилку и легла на кровать, затем повернулась к Олегу спиной.
- Ты же ничего не съела!
- Не хочу. Мне нужно побыть одной и подумать.
Прихватив поднос, он удалился, а я зажмурила глаза, пытаясь понять, что происходит. Говорят, сумасшедшие всегда твердо убеждены в своей правоте, а возражения окружающих принимают в штыки, считая их врагами. А вдруг и со мной произошло нечто подобное? Ведь Олег смотрел на меня чуть ли ни с сочувствием. Неужели уже поставил мне диагноз? У меня по телу пробежали мурашки. Нет, такого не может быть! Я никогда не была излишне мечтательной и впечатлительной. Катюха вообще считает меня самой здравомыслящей девушкой на свете. Что же делать?
Отобедав, Олег вернулся в спальню и сел на кровать рядом со мной, затем взял меня за руку. Я повернулась к нему:
- Неужели тебе легче поверить в мое сумасшествие, чем в злой умысел твоей матери и ее служанки?
- Я исхожу из имеющихся фактов. А их немало. И еще: убежден, что моя мать никогда и ни при каких обстоятельствах не причинила бы мне вреда, а значит, и тебе. Она прекрасно знает, как я к тебе отношусь.
Предупреждая мои возражения, он еще крепче сжал мою руку и рассказал случай из своего детства.
Ему было лет двенадцать-тринадцать, когда он заболел ангиной. В то время их семейным врачом был отец Виктора Борисовича - Борис Аркадьевич. Он назначил лечение, но ничего не помогало. Тогда Вера Степановна взялась за дело сама. Она положила сына в больницу и не отходила от него ни днем, ни ночью. Когда бы он ни открыл глаза, она всегда была рядом – обтирала пот, давала лекарство и питье, а еще гладила его по голове и шептала ласковые слова. Когда он, наконец, пошел на поправку, она, расцеловав его, разрыдалась, и он заметил, как она осунулась и похудела за те дни и бессонные ночи. Было еще немало подобных случаев, такое не забывается. В отличие от отца, она всегда интересовалась всеми его делами, знала его друзей и умела поддержать с ними разговор. Многие завидовали ему, что у него такая мать. Исключение составляло ее отношение к его литературным занятиям. Впрочем, его стихи и впрямь были очень слабыми, да и рассказы немногим лучше. Олег считал, что мать так взъелась из-за того, что думала, будто он просто пытается подражать родителям, вместо того чтобы искать свой путь. Именно по ее совету он поступил в технический ВУЗ, о чем ни разу не пожалел.
Отношения разладились, когда он стал тянуть с передачей ей части отцовского наследства. Он и тут нашел объяснение. Муж и при жизни не слишком ее жаловал, а еще и с завещанием поступил несправедливо. Она, само собой, рассчитывала на сына, а тот ее подвел – поступил так же, как и отец. Во всяком случае, она наверняка так считает.
В какой-то степени я понимала Олега, у него есть основания считать свою мать чуть ли ни святой. Но для меня она чужой и неприятный человек, и я смотрю на нее не через розовые очки прежних заслуг, поэтому замечаю то, чего он не в состоянии заметить. И вообще, признав Веру Степановну непогрешимой, я буду вынуждена признать себя сумасшедшей. А вот с этим я никак не согласна.
От этих мыслей раскалывалась голова, и я открыла крышку ноутбука, чтобы прочитать остальные письма. Одно было от Кати. Ее сегодня выписали из роддома, и она с энтузиазмом приглашала меня в гости. Приезжай немедленно! К чему тянуть? – вопрошала она. Ах, как бы мне хотелось сейчас оказаться в ее квартире! В остальных письмах заозерские подружки поздравляли меня с новым годом. Я тут же всем ответила, и мое настроение поднялось. Артему решила написать позднее, когда посмотрю запись его передачи. Сейчас не было желания вникать в политические проблемы.
Незаметно наступил вечер, и Олег, войдя в спальню, сообщил, что Вера Степановна и Тася уже ушли, и поинтересовался, не изменила ли я своего решения насчет визита к Виталию. Я ответила, что хочу побыть одна и отдохнуть.
- Пожалуй, ты права, - согласился он. – Я уже позвонил Борисову. Он завтра нас примет прямо у себя в квартире. Я ему примерно обрисовал нашу проблему, он обещал помочь.
Он все время говорил «мы», «нас», но я знала, что речь идет о МОЕМ психическом здоровье. Это было настолько ужасно, что я не верила в реальность происходящего. Но, увы, это был не сон. Взяв чистую рубашку и джемпер, Олег удалился в кабинет, а я машинально отметила, что он не стал переодеваться при мне, хотя раньше не стеснялся. У меня просто голова шла кругом. Мне стоило больших усилий не вступить с ним в полемику. Нужно дождаться, когда он уйдет, и спокойно всё обдумать. Он опять всё решил САМ, не посоветовавшись со мной.
Через некоторое время он появился в спальне, красивый и элегантный, и, подойдя ко мне, поцеловал меня в лоб, как ребенка или покойницу.
- Милая, я постараюсь вернуться пораньше и буду часто звонить.
Тут я возмутилась:
- Еще чего! Я не маленькая и в состоянии провести вечер в одиночестве. Общайся с друзьями, никуда не торопись и не вздумай мне часто названивать.
- Но ты…
- Не волнуйся. Я ничего с собой не сделаю – вены не вскрою и в окно не выброшусь.
Не знаю, зачем я сказала эту чушь. Олег сразу напрягся. Тогда я добавила, что сама позвоню, если мне вдруг станет плохо и одиноко. Помахав рукой, он удалился, а я перевела дух. Боже, как хорошо быть одной! Я встала и сразу же отправилась на кухню, чтобы хорошенько подкрепиться. Это еще подняло мне настроение. Я прошлась по квартире, наслаждаясь ее просторами, даже немного побренчала на рояле. Затем уютно устроилась в кресле в кабинете и стала думать, что же мне делать дальше. Как доказать Олегу, что я не сумасшедшая? Может, и впрямь стоит сходить к этому врачу? А вдруг он заметит во мне какие-то отклонения? Разве Олег сможет любить ненормальную жену? Один вопрос был хуже другого. Я должна что-то придумать. Обыск в квартире делать бесполезно. Если и было что, то после всех моих выпадов его уже убрали. Но ведь должно же быть что-то еще.
Конечно! Биографический роман! Виктор Краузе уверен, что писатель не мог уничтожить свое детище. Возможно, и Вере Степановне это не удалось, иначе не было бы столь продолжительных последующих поисков. Они с Олегом потом долго и тщательно обыскивали не только квартиру, но и дачу, куда Дмитрий Иванович наведывался незадолго до смерти. А ведь он туда наведывался не один, вдруг дошло до меня. А что, если он отдал свой роман Екатерине Ивановне - на сохранение или просто почитать? По словам Олега, его бывшая теща была не только самым близким другом отца, но, возможно, и любовницей.
Теперь я знала, что мне делать. Я должна встретиться с Екатериной Ивановной и убедить ее поделиться со мной давними секретами. Возможно, в пропавшем романе есть ответы на мои вопросы. Но что мне о ней известно? Только то, что она литературный критик и живет в Москве. Даже ее фамилии не знаю. Обращаться за сведениями к Олегу бессмысленно, это лишний раз убедит его в моей паранойе. Я беспомощно осмотрелась по сторонам, и мой взгляд задержался на компьютере покойного писателя. Тогда на меня снизошло озарение.
Я включила компьютер и подтянула туда компьютерное кресло. Вскоре на экране появилась прямоугольное окошко с просьбой ввести пароль. Я была готова разрыдаться от отчаяния. Хакером я уж точно не была. Из горла вырвался хриплый стон, и я сжала голову руками. Может, попробовать подобрать пароль? Что обычно выбирают для таких случаев – дату рождения, имя возлюбленной или ребенка… Но ведь Дмитрий Иванович решил обзавестись паролем наверняка из-за слишком любопытной жены, а ей все эти сведения прекрасно известны. Значит, выбрал что-то очень важное для него, но о чем кроме него никто не знает. И тут на меня во второй раз за вечер снизошло озарение, и я набрала название пропавшего романа – «Расплата». Компьютер в ответ приветливо зажурчал и предоставил в мое распоряжение все свои возможности. Все-таки не зря я пообщалась с Виктором Краузе!
Без особого труда я нашла папку под названием «Контакты», в которой имелись самые полные данные множества людей, и среди прочих – Екатерины Ивановны Лепко. Я всё переписала в свою записную книжку, после чего, на всякий случай, сбросила содержание этой папки на флэшку, неизвестно, когда еще удастся так вольготно посидеть за компьютером писателя. Затем выключила компьютер. На душе стало тревожно. Мне показалось, что я приблизилась к чему-то не только тайному, но и опасному. Но не в моих правилах отступать!
Меня переполняло нетерпение. Когда я смогу съездить в Москву? Ответ пришел неожиданно быстро. Сейчас. Пройдя в свою комнату, я стала собирать вещи, решив использовать свой чемоданчик. Он совсем неплох, я купила его меньше года назад перед поездкой с Артемом в Турцию. Мне бы хотелось воспользоваться и прежним гардеробом. Но мои старые вещи хранились в коробках где-то в глубинах кладовки, так что на их поиск уйдет слишком много времени. Так рисковать нельзя, в любую минуту кто-нибудь может вернуться домой и помешать моему отъезду. Собравшись, я написала записку Олегу, в которой говорила, что мне не удастся успокоиться и привести мысли в порядок в этих стенах, поэтому я немного погощу у своей подруги Кати, которую сегодня выписали из роддома. Он в любое время может связаться со мной по телефону. В конце извинялась за свой скоропалительный отъезд и просила его не сердиться на меня. Немного подумав, приписала «целую».
Я уже направлялась к такси, когда он позвонил:
- Милая, чем ты занимаешься? Что это за звуки?
- Телевизор смотрю, - севшим голосом отозвалась я.
- Вот и хорошо. Мы тут хотим в картишки сразиться. Сколько еще ты без меня выдержишь? – Похоже, он без меня мог выдержать еще долго. Что ж, я ему такую возможность предоставлю.
- Ни о чем не волнуйся, - уже вполне спокойно заверила я. – Я скоро лягу спать и не проснусь до утра. Так что – дерзай!
- Ты у меня чудо! – с воодушевлением произнес он и отключился.
Обстановка на Московском вокзале была довольно спокойной, чего я никак не ожидала. Возле касс тоже больших толп не наблюдалось. Впрочем, и понятно почему – билетов ни на какие направления не было, во всяком случае, на ближайшее время. Выслушав от кассирши неутешительные известия, я отошла в сторону. Рядом стояла группа парней и девчонок, человек шесть. Они болтали, смеялись и казались мне чуть ли ни детьми, хотя вряд ли были намного моложе меня. Просто моя молодость как-то быстро закончилась, в одночасье. Теперь я общаюсь, в лучшем случае, с ровесниками Олега, а чаще – с ровесниками его отца.
На меня обратил внимание один из парней, весьма симпатичный блондин:
- Девушка, а куда вам не удается уехать?
- В Москву, - печально ответила я.
- И нам туда же! Присоединяйтесь! Если билетами на поезд не разживемся, то с утра поскачем на электричках. Это вообще может обойтись бесплатно, разве что где-нибудь на штраф нарвемся. Сначала доедем до Малой Вишеры, оттуда в Окуловку, затем до Бологого, от Бологого до Твери, а уж там без пересадок до Москвы. В общем, при хорошем раскладе завтра вечером будем в столице.
- Боюсь, мои старые кости не выдержат такой скачки, - со вздохом произнесла я, вызвав смех моих новых знакомых. Хотя, если других вариантов не будет, возможно, и придется к ним присоединиться.
Тут из динамика раздался голос кассирши:
- Девушка в бежевой шубке, подойдите к пятой кассе.
- Это же тебя! - воскликнула коротко стриженая девчонка.
Я сразу метнулась к кассе. Оказывается, только что сдали один билет на поезд, уходящий через сорок минут.
- Правда, это плацкартный вагон, и место боковое возле туалета, - с сомнением разглядывая меня, сказала кассирша.
- Не имеет значения, - заверила я, доставая кредитную карточку.
Затем радостно помахала билетом перед новыми знакомыми.
- Может, оставишь телефончик? – забросил удочку блондин.
Я продемонстрировала ему свое обручальное кольцо:
- Я солидная замужняя дама и не знакомлюсь с молодыми красавчиками.
- На месте твоего мужа я бы не отпустил тебя одну, да еще на ночь глядя.
- А он ее и не отпускал, - хмыкнул его приятель.
- Зришь в корень, - весело сказала я и помчалась к поезду.
Мое место оказалось не только боковым, но еще и верхним. Засунув чемодан на багажную полку, я развалилась на тщедушном матрасе, положив рядом с подушкой телефон, и задремала, решив, что обо всем буду думать завтра, утро вечера мудренее. А вот насколько мудрым окажется сделанный мной решительный шаг, жизнь покажет.
В пять часов утра позвонил Олег:
- Маша, что ты вытворяешь? Где ты сейчас?
- В поезде, - прошептала я. - Подожди, слезу с верхней полки и выйду в тамбур.
Через несколько минут разговор продолжился.
- Я указала в записке причину своего отъезда. Могу повторить. Мне нужно привести в порядок мысли и чувства. Сделать это в твоей квартире я не смогу. Тем более, давно собиралась навестить подругу, а теперь еще хочу и на ее сыночка взглянуть.
Тут мой голос предательски дрогнул, что наверняка укрепило Олега в подозрениях относительно моего душевного здоровья и причин столь печального недуга. Но ведь это не так! Мухи отдельно – котлеты отдельно.
- Я прекрасно понимаю твое состояние, - мягко произнес он. – Не нужно было убегать, мы бы спокойно всё обсудили.
-
Я и хотела, - перебила я, - но ты ушел.
- Но ведь ты сама предложила!
Мне не хотелось ничего объяснять и оправдываться. Да, я предложила ему отправиться в гости одному, но ведь он мог и не соглашаться. А он не только согласился, а еще и до пяти часов там задержался. Мне вдруг пришло в голову, что в этой компании вполне могла оказаться и Алина, во всяком случае, с Виталием и его женой, как я успела вчера заметить, у нее прекрасные отношения. Может, никакой игры в карты и не было?
- Потом обо всем поговорим, - хмуро заявила я. – Сейчас мне нужно побыть одной. И чтобы никто на меня не давил.
Мое высказывание его задело, и он решительно потребовал сообщить адрес моей подруги, чтобы он завтра смог приехать за мной. Нет, одного дня на все мои планы не хватит, поэтому я не стала сообщать ему никаких подробностей, предложив общаться по телефону.
- Сколько ты собираешься гостить у своей подруги?
- Пока не знаю, посмотрю по обстоятельствам. Если, конечно, ты не заблокируешь мою карточку.
- Как тебе такое в голову пришло?! – возмутился он. – Но что ты предлагаешь делать мне? Я ведь не смогу спокойно работать, когда ты неизвестно где, а к десятому я должен переписать концовку романа!
- Ты мне об этом не говорил, - слабеющим голосом произнесла я.
Он виновато пробормотал «извини», но больше ничего не добавил. Похоже, у обоих уже не осталось сил что-то объяснять и доказывать, так что мы договорились созвониться позднее, чтобы прояснить ситуацию. Я понимала, что помимо всего прочего поставила его в неловкое положение перед матерью. Как он объяснит ей мое отсутствие? Ничего, как-нибудь выкрутится. В его романах такие замысловатые повороты сюжета, но он очень ловко со всем справляется. Возвращаться на верхнюю полку не хотелось, а присесть было негде, так что я еще долго стояла в тамбуре, размышляя о своем отношении к мужу. Пришлось признать, что оно весьма неоднозначно. Гормоны гормонами, но ведь иногда и мозг надо включать.
Глава четырнадцатая
Москва встретила меня легким морозцем и ясным небом, что несколько подняло мое настроение. Сдав чемодан в камеру хранения, я зашла в вокзальное кафе и перекусила. Нужно было не только подкрепиться, но и как-то убить время, для звонка незнакомому человеку было слишком рано. На звонок я решилась в половине одиннадцатого. Видимо, после нервного возбуждения, в котором пребывала последние дни, наступила апатия, так что ответа я ждала совершенно спокойно.
Через несколько секунд мне ответил приятный женский голос:
- Екатерина Лепко.
Если бы я не выяснила из досье, что ей шестьдесят восемь лет, то по голосу могла бы дать гораздо меньше.
- Мария Василькова, - в ответ представилась я. – Здравствуйте. Мне нужно с вами поговорить по конфиденциальному делу. Если это возможно, то хотелось бы встретиться прямо сейчас. Я только что приехала из Питера.
- Кто вы? И по какому вопросу хотите со мной поговорить?
Вот тут я ощутила волнение, опасаясь, что она не захочет со мной разговаривать, когда узнает, кто я такая. Но ведь и врать нельзя! Как можно рассчитывать на откровенность, обманывая собеседника?
- Я жена Олега Шестопалова, - сдерживая волнение, произнесла я. – Мне нужно поговорить с вами о Дмитрии Ивановиче. Это очень важно!
В трубке воцарилось молчание. Я терпеливо ждала, боясь вспугнуть ее неосторожным словом. Наконец, она заговорила:
- Вам мой номер дал Олег?
- Нет, он не знает, что я решила встретиться с вами. Ваш номер я нашла в компьютере Дмитрия Ивановича.
Очередное упоминание Дмитрия Ивановича, похоже, смягчило ее, и она назвала свой адрес (который я и без того знала), затем добавила:
- Подъезжайте прямо сейчас, а то во второй половине дня мне нужно уйти.
В Москве я была впервые и, пока такси пересекало центр города, неотрывно смотрела в окно. Если бы не волнение перед предстоящим разговором, я бы получила от знакомства со столицей большее впечатление, а так – лишь механически отмечала величественные здания и людскую суету. Через полчаса такси остановилось в Пречистенском переулке перед небольшим трехэтажным домом. А еще через несколько минут я звонила в обитую натуральной кожей дверь квартиры на втором этаже.
Екатерина Ивановна оказалась весьма приветливой моложавой дамой, стройной и подтянутой. Видимо, это было ей дано от природы, так как вряд ли она уделяла много времени уходу за собой. Никакой косметики на ее лице я не заметила, а короткостриженные волосы, покрашенные в темно-каштановый цвет, у корней отросли, обнажив седину. Еще раз поздоровавшись, она пригласила меня в гостиную. Судя по прихожей, квартира была немаленькой, но очень запущенной. Такой оказалась и гостиная. Много темной мебели, потемневшие от времени картины на стенах, черное обшарпанное пианино, несколько причудливых столиков, заваленных книгами и журналами. Один из них она освободила и, сказав, что сейчас принесет кофе, удалилась.
Я села в кресло и осмотрелась. У меня создалось впечатление, что Екатерина Ивановна, потеряв самых близких людей, махнула на все рукой. Впрочем, возможно и прежде она не уделяла большого внимания домашнему уюту. Мне хотелось понять эту женщину, чтобы правильно построить разговор с ней. Почему она так плохо относится к Олегу? Почему сказала на похоронах отца, что весь их род проклят? Но, главное, добраться до биографического романа.
Вскоре Екатерина Ивановна появилась с подносом в руках, на котором стояли две дымящиеся чашечки с кофе, маленькая сахарница, кувшинчик со сливками и вазочка с печеньем. Устроившись напротив меня, она взяла чашку с подноса и поставила на полированный столик, не удосужившись постелить салфетку. Мне пришлось сделать то же самое.
- Итак, о чем вы хотели со мной поговорить? – в лоб спросила она.
- О неоконченном романе Дмитрия Ивановича.
Не знаю, как вырвался у меня такой ответ, ведь я собиралась подвести ее к этой теме постепенно.
- Не понимаю, о чем вы говорите, - холодно произнесла она.
Я не представляла, что делать дальше. Если она действительно ничего не знает, то это тупик. Я не смогу доказать Олегу, что Вера Степановна далеко не ангел, и что у нее мог быть мотив для того, чтобы так поступить со мной. И тогда я решилась на полную откровенность, ну, почти на полную. Я рассказала ей обо всем, исключая лишь информацию о том, что поначалу наш брак был фиктивным, и, само собой, о том, что Олег не был отцом моего ребенка. Отношения со свекровью я осветила особенно подробно.
Похоже, мне удалось не только удивить, но и расположить к себе Екатерину Ивановну. Если поначалу на ее лице было скептическое выражение, то потом оно уступило место сочувствию.
- Вера – это исчадие ада, - хрипло произнесла она. – Выходит, не только нам с Димой жизнь испортила, но и Олегу, и тебе. – До этой минуты она обращалась ко мне на вы, но тут отбросила формальности.
На некоторое время мы замолчали. Я переводила дух после исповеди, а она переваривала услышанное. Потом вскинула взгляд на меня:
- Ты очень любишь Олега?
- Да, - ни секунды не сомневаясь, ответила я.
Екатерина Ивановна резко встала, затем подошла к окну.
- Тебя мне послал сам Господь Бог, - тихо сказала она. – Я давно хотела встретиться с Олегом или хотя бы позвонить. Я очень виновата перед ним.
Я ждала продолжения ее речи, затаив дыхание, не представляя, в чем она может быть виновата перед моим мужем. Но вместо дальнейшего повествования она спросила, что мне известно о ее дочери, что мне рассказывал о ней Олег. Я не стала ничего утаивать. Поначалу он очень любил ее, сказала я, потом ее праздность, вздорность и придирки стали его раздражать, но известие о ребенке он воспринял с огромной радостью, надеясь, что и их отношения придут в норму. Однако этого не случилось. Наталье регулярно удавалось выводить его из себя. Однажды ссора получилась особенно яростной, после чего она уехала в Москву, где у нее случился выкидыш. Олег до сих пор чувствует свою вину не только за потерю ребенка, но и за последствия выкидыша. Тут я услышала какой-то странный звук, будто выпускали пар, и вскочила. Екатерина Ивановна, продолжая стоять у окна, повернулась ко мне – она дышала тяжело и часто, видимо, это был какой-то приступ. Я подбежала к ней:
- Дать вам лекарство? Где оно?
Она отрицательно покачала головой, потом прохрипела:
- Ничего страшного, сейчас само пройдет.
Я все же проводила ее к креслу, где, сделав еще пару тяжелых вдохов и выдохов, она стала успокаиваться.
- Астма, - пояснила она. – Такое время от времени случается.
- Вам, наверное, нельзя волноваться, - хмуро сказала я. – Мне уйти?
- Нет, оставайся. Если я сегодня не освобожусь от своей ноши, то никогда этого не сделаю. Мне уже немного осталось.
- Почему?!
-
Астма не самое страшное, что со мной происходит, но я не хочу об этом говорить.
Еще некоторое время она приводила в порядок дыхание, после чего как-то буднично сказала, что Олегу не в чем себя винить. У ее дочери не было выкидыша, она сделала аборт.
- Как это?! – вырвалось у меня.
Екатерина Ивановна узнала об этом несколько месяцев назад, когда решила сделать уборку в комнате дочери. Она делает это нечасто, а после смерти Натальи и вообще почти не заходила туда. Там скопилось очень много пыли, а у нее астма, так что пришлось надеть маску, чтобы не задохнуться. Во время уборки она и нашла Натальин дневник. Не сумев удержаться от искушения, стала читать, обнаружив для себя много неожиданного. Обо всех своих открытиях она рассказывать не стала, а вот о событиях десятилетней давности рассказала.
Когда Наталья в тот раз приехала в Москву, Екатерина Ивановна была в командировке в Новосибирске, проводила семинар с местными писателями. Вернулась только через неделю и застала дочь в своей квартире. Та бросилась ей на грудь и, рыдая, рассказала о выкидыше, подробно расписав роль Олега в этой трагедии. Узнав, что тот еще не в курсе произошедшего, Екатерина Ивановна заставила дочь позвонить ему и поставить точку в их браке. Наталья позвонила, но точку ставить не стала, а через некоторое время вернулась в Питер. Наверное, теперь Екатерине Ивановне было известно, почему дочь не уехала к мужу сразу, но мне она об этом рассказывать не стала, только добавила, что никаких тяжких последствий после аборта не было, и Наталье приходилось пить таблетки, чтобы не забеременеть.
- Однако и это ей не помогло, - намекнула она на ее последнюю беременность.
- Этот ребенок был не от Олега, - хрипло сказала я.
- С чего ты взяла?!
Я коротко пересказала то, что услышала от Олега.
- Не верю, - пробормотала она, но я видела, что она сразу поверила, видимо, дневник дочери на многое открыл ей глаза.
Екатерина Ивановна вдруг вскочила и заметалась по комнате:
- Значит, что получается? Наташа была беременна и вдруг покончила с собой, ты тоже была беременна и едва не умерла. Неужели это случайное совпадение? Если у Наташи ребенок был не от Олега, то ведь у тебя от него? – У меня сердце ухнуло куда-то в преисподнюю, а она тем временем продолжала: - Значит, ему не было нужды травить тебя и собственного ребенка. Это наверняка дело рук Верки! Она не хотела, чтобы у пасынка были наследники. Может, и с Олегом собиралась потом покончить. Тоже придумала бы что-нибудь. У него ведь с детства проблемы с психикой, а в юности вообще нервный срыв был, так что никто бы не удивился, если бы он вдруг наложил на себя руки.
У меня в голове раздалась барабанная дробь. То, что обрушила на меня Екатерина Ивановна, было просто ужасно. Она знала Олега с детства и считала способным на крайние меры, если бы к тому его вынудили обстоятельства. По ее мнению, он не мог этого сделать лишь потому, что не стал бы травить СВОЕГО ребенка. Но ведь у меня был не ЕГО ребенок! Проблемы с психикой! А ведь вчера он проговорился, сказав: «У тебя параноидальный бред. Поверь, я знаю, о чем говорю». Но тогда я не обратила внимания на эту фразу. Конечно же, у него и сейчас есть проблемы, и его болезненная зависимость от матери лишь одно из проявлений.
В моей душе царила мрачная неразбериха. Казалось, темные стены стали сдвигаться, угрожающе придвинулся огромный шкаф. Я сжала голову руками, пытаясь избавиться от этого наваждения.
- Маша, с тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросила Екатерина Ивановна.
- Нет, не в порядке, - сдавленно ответила я, продолжая сжимать голову. – И не будет в порядке, пока не разберусь, что же произошло на самом деле, и что происходит сейчас. Я очень надеялась, что биографический роман Дмитрия Ивановича мне поможет. Но если у вас его нет…
Я стала подниматься, но Екатерина Ивановна меня остановила:
- Не торопись. Пойми, мне тоже непросто на что-то решиться. Дима взвалил на меня непосильную ношу, будто и без того у меня не хватает проблем. После его смерти и смерти Наташи прошло почти два года, а я так и не выбралась из-под обломков тех страшных событий, - и, немного помолчав, добавила: - а теперь уже и не выберусь. – Затем внимательно посмотрела на меня: - Это удивительно, что я об этом говорю с тобой, ведь мы только что познакомились. До сих пор я всё держала в себе, даже с близкими друзьями не делилась. Похоже, тебе удалось сломить во мне какую-то преграду. Подожди.
Екатерина Ивановна встала и вышла из комнаты, затем я услышала, как она с кем-то разговаривала по телефону в прихожей. Шкаф немного отодвинулся, и стены отступили. Похоже, мне удалось вернуться в реальность. Что же со мной было – галлюцинация? А вдруг Олег прав, и я действительно и в первый раз обнаружила разноцветные полотенца не в комоде, а под кроватью? О, Господи! Вернувшись, Екатерина Ивановна сообщила, что перенесла встречу на следующий день, так как наш разговор не терпит спешки.
- Я очень плохая хозяйка, - вздохнула она, - у меня в доме бардак, а в холодильнике пусто. Впрочем, в запасе всегда имеются пельмени, так что я тебя ими и попотчую.
Мы прошли в кухню, просторную и захламленную. Хозяйка занялась приготовлением своего фирменного блюда, а я встала к раковине, чтобы вымыть посуду.
- Вот такие гости мне очень нравятся! – весело заявила она.
Мне же просто нужно было хоть чем-то заняться, чтобы упорядочить хаос в голове. Нет, у меня не может быть проблем с психикой! А если у Олега они есть, то наверняка не настолько ужасные, чтобы решиться на убийство! И все же какая-то моя частичка сомневалась в невиновности мужа. С этим нужно было что-то делать, и я спросила, что за проблемы с психикой были у Олега.
- Он ничего тебе не рассказывал? – Я отрицательно покачала головой.
После смерти матери с ним стали случаться истерики, сказала она. Впрочем, со временем они прекратились, но он стал очень замкнутым, хотя раньше был веселым и общительным малышом. В подростковом возрасте появилась агрессия, и он часто грубил отцу. Иногда могло показаться, что он считал отца своим врагом.
- Ну, многие подростки так себя ведут, - с сомнением произнесла я.
- Слушай дальше.
Олег был очень красивым и умным парнем, так что девчонки ему прохода не давали, но он вел себя с ними очень сдержанно. Первый серьезный роман у него случился в девятнадцать лет. Его девушка была на два года моложе. Похоже, влюбленные были очень счастливы. В этот момент я почувствовала, что безумно ревную Олега к его юношеской любви, но ведь я в то время еще ходила в детский сад и была неравнодушна к Васе Куликову. Он же не мог знать, что через восемнадцать лет встретит меня!
Итак, юные влюбленные были очень счастливы, и все ожидали скорой свадьбы. Однако этого не случилось. Они поссорились. Екатерина Ивановна не знает, в чем причина ссоры, но девушка быстро вышла замуж за другого и уехала жить за границу. Мое сердце сжалось:
- Как ее звали?
- Алина. Ты ее знаешь? – Я кивнула, а Екатерина Ивановна усмехнулась: - Видимо, у нее появилось хобби – знакомиться с женами Олега. Она ведь и с моей дочерью успела подружиться.
- Мы с ней не подруги, - хмуро сказала я, - скорее, наоборот.
Так вот, продолжила Екатерина Ивановна, после того, как Алина вышла замуж, Олег захандрил. Сначала у него началась депрессия, потом и галлюцинации появились. Ему пришлось несколько месяцев пролежать в психиатрической лечебнице, он едва не бросил институт. Впрочем, его удалось вылечить, так что он быстро всё нагнал, так как был очень способным.
- Острый психоз, если его правильно лечить, полностью излечивается, - добавила она. – Я специально этим интересовалась, когда моя Наташка за него замуж собралась.
- А после этого у него были срывы? – с замиранием сердца спросила я.
Она улыбнулась:
- Насколько мне известно, нет, так что не переживай. Всё с твоим мужем в порядке. И ему очень повезло, что он встретил тебя. Ты не станешь ему попусту нервы мотать, как это делали моя дочь и Алина.
Я подумала, что сейчас как раз тем и занимаюсь, что мотаю ему нервы. Но ведь и у меня есть нервы! О них тоже надо подумать. В моем сердце боролись здоровый эгоизм, предусматривающий самозащиту, и любовь к Олегу. Новые сведения ничуть не уменьшили ее, просто сделали более хрупкой и болезненной. Ее нужно защищать и оберегать, а не подвергать тяжелым, а может, и непосильным испытаниям. Но я смогу это делать с полной самоотдачей, только если найду ответы на свои вопросы.
Мы поели на кухне, после чего я вымыла посуду и немного прибралась. Екатерина Ивановна с улыбкой следила за мной. Вернувшись в гостиную, она прилегла на диван, укутавшись шерстяным пледом, а я села в кресло напротив нее. Между нами установилась такая дружеская атмосфера, будто мы уже давно и близко знакомы. Не дожидаясь моих вопросов, она приступила к своему повествованию, начав издалека.
Она родилась в семье дипломата, так что первые годы жизни провела за границей. Потом умерла ее мать, и они с отцом вернулись в Москву. Тогда в ее жизни появилась Нянюшка – уютная женщина средних лет, выполнявшая в их доме множество функций, начиная с домработницы и заканчивая няней. Она умерла двадцать лет назад, успев вырастить и Наташу.
В общем, Катя жила с Нянюшкой в Москве, а ее отец часто уезжал в командировки. Он больше не женился, так что они друг для друга были всем. Катя прилежно училась, много читала и со временем стала литературным критиком. Она была очень симпатичной, но личная жизнь как-то не складывалась. Романы случались, но ничего особенно животрепещущего. В тридцать лет она решила выйти замуж, хотя большой любви к будущему мужу не испытывала. Просто решила, что пора, так как не хотела пополнять список старых дев, которых в ее окружении было предостаточно. Наверное, потому, что ни на что особо не рассчитывала, семейная жизнь ее не разочаровала. Муж был внимательным и заботливым, а дочка милой и забавной. Особенно ее радовало, что муж и отец нашли общий язык, даже подружились. И вот, однажды вместе отправившись на рыбалку, оба погибли в дорожной аварии. Две смерти сразу. Такое трудно пережить.
Но она справилась. Нянюшка присматривала за малышкой, а она погрузилась в работу.
Как-то в гостях у известного московского писателя Катя познакомилась с Дмитрием Шестопаловым. Конечно, она читала его книги, одними восхищалась, другие ее разочаровывали, но она признавала за ним большой писательский талант. И вот, они встретились и посмотрели друг на друга. Это была любовь с первого взгляда, причем, с обеих сторон. Ей было тридцать три, ему сорок пять, но это никакого значения не имело, как не имело значения и то, что он женат. Он бы сразу развелся, но его жена пребывала в депрессии, и они решили немного повременить с оформлением отношений, используя любую возможность для встреч. Чаще он приезжал в Москву, но иногда и она появлялась в его доме, вместе с дочерью, которая была ровесницей его сына. Посмеиваясь, они говорили, что неплохо бы их поженить.
Редких встреч им не хватало, а состояние Елены Павловны не улучшалось, она всё больше уходила в себя, и прогнозы врачей были неутешительными. Становиться заложниками ее болезни они не собирались, и Дмитрий поговорил с женой о разводе, предложив ей впоследствии переехать в квартиру, на которую обменяют Катины московские хоромы. Зная, что мать не слишком привязана к сыну, он предложил оставить Олега у себя. Елена Павловна обещала подумать и сообщить о своем решении. Однако на следующий день она выпала из окна. Это был тяжелый удар для Дмитрия, так как он считал, что именно тот разговор стал последней каплей, подтолкнувшей ее к самоубийству.
- Значит, то был не несчастный случай? – взволнованно спросила я.
- Никто ничего не знал наверняка, но у него были основания так думать. Просто, чтобы не раздувать скандал, представили всё несчастным случаем.
Дмитрий попросил Катю не приезжать на похороны и, вообще, некоторое время избегать встреч, чтобы досужие сплетники не сделали своих выводов. Они лишь изредка перезванивались, но эти разговоры облегчения не приносили. Потом он вообще перестал звонить, а на ее звонки отвечал невнятно, хотя хорошо владел словом не только на бумаге, но и в разговоре. Казалось бы, со смертью Елены Павловны преграда между ними должна была исчезнуть, но всё произошло наоборот. Она написала ему письмо, в котором говорила о том, что понимает его чувства, но никакой вины за ним не признает, считая, что несчастье все равно бы случилось. Единственное, что могло бы продлить ей жизнь, это помещение ее в психиатрическую лечебницу, но и она, и ее родители против этого возражали. В конце письма Катя заверила, что готова ждать, пока он справится с последствиями трагедии.
Ждать ответа ей пришлось два месяца. Тогда не было электронной почты, и каждый день она с надеждой заглядывала в почтовый ящик, но письма от любимого не было. И вот, оно, наконец, пришло. Она ворвалась в квартиру и, грубо разорвав конверт трясущимися руками, выхватила листок бумаги. Письмо было очень коротким. Катя, я знаю, что ты меня не поймешь и не простишь, писал он, а мне трудно это тебе объяснить. Но обстоятельства сложились таким образом, что я женился на Вере. Она будет хорошей матерью моему сыну и хозяйкой дома, а мне остается лишь погрузиться в работу, чтобы пореже вспоминать о тебе. Мы с тобой мечтали совсем о другом, но, к сожалению, не все мечты сбываются. В конце он добавил, что навсегда сохранит память о ней.
Катя была так ошарашена этим письмом, что не сразу поняла, о какой Вере он написал. Когда до нее дошло, то никак не могла поверить. Она прекрасно знала няню Олега – неуклюжую невзрачную деревенскую девчонку. Дмитрий отзывался о ней очень одобрительно, отмечая ее острый ум и любознательность, а, главное, ее любовь к Олежке. Если бы его воспитывала Лена, говорил он, то малыш наверняка был бы капризным и хилым, а так – он само воплощение оптимизма. Но какие обстоятельства заставили его жениться на ней? О, Господи! Неужели она беременна? Сначала придя в ужас, а потом ощутив неудержимый гнев, Катя позвонила Дмитрию:
- Я для тебя слишком стара?! Надеюсь, твоя следующая жена будет совершеннолетней! – Елена Павловна была моложе него на десять лет, Катя на двенадцать, а Вера на двадцать пять.
- Не в этом дело, - вяло отозвался он.
- А в чем? Ты сделал ей ребенка?
- Нет, конечно.
Она бросила трубку, он не перезвонил. Катя решила, что с ее единственной любовью покончено раз и навсегда. В отличие от Елены, Катя не впала в депрессию, наоборот, она ощутила прилив адреналина. Стала лучше за собой следить, чаще смеяться и очень похорошела, хотя никогда дурнушкой не была. Мужчины и прежде обращали на нее внимание, а тут некоторые и на активные действия решились. Она приняла ухаживания крупного чиновника из издательства. Он был на пять лет моложе Дмитрия, недавно развелся, детей не имел. В общем, вполне подходящая партия. Он водил ее в хорошие рестораны, что в те времена было не всем доступно, в театры, а однажды, проводив до дома, напросился в гости. Нянюшка с Наташей были на даче, но Катю это не смутило. Она была настроена очень решительно.
Сидя в гостиной, попеременно прикладываясь то к коньяку, то к кофе, они целовались, и дело шло к тому, чтобы перебраться в спальню. Несмотря на решимость, что-то в Кате противилось этому шагу, поэтому звонок в дверь она восприняла как желанную отсрочку. И даже, не глянув в глазок, отворила дверь. На пороге появился Дмитрий, большой, красивый и такой желанный. Он заключил ее в объятия, и она забыла обо всем на свете. В это время в прихожей появился ее поклонник, уже достаточно разгоряченный, а потому нетерпеливый. Застав столь интимную сцену, он проблеял:
- Что это значит?
- А это значит, - увесисто откликнулся Дмитрий, - что вам пора домой.
Поклонник перевел взгляд на Катю, но она лишь сумела пробормотать:
- Извини.
Солидный чиновник и завидный жених вышел, громко захлопнув за собой дверь, а они сразу же переместились в спальню, откуда почти не выходили трое суток. По счастью, Нянюшка оставила достаточный запас продуктов, чтобы не умереть с голоду. На четвертый день они отправились на дачу, где провели еще несколько незабываемых дней. В те дни они ощущали столь полное единение, какого никогда прежде не было. Они говорили обо всем на свете, кроме причин его женитьбы на Вере. Эту тему он старался обходить, а если не удавалось, то лишь говорил, что всему виной обстоятельства, о которых он не может никому рассказать, даже ей. Конечно же, Кате не хотелось мириться с этими отговорками, но у нее не было выхода. Пришлось признаться себе, что другие мужчины ее не интересуют.
После того визита Дмитрия в Москву их отношения возобновились. Они виделись почти каждую неделю, поочередно посещая друг друга, зачастую с детьми. Тут Екатерина Ивановна вздохнула:
- Мы вели себя не слишком прилично. Когда Вера уходила с детьми на прогулку, мы перемещались в его спальню, да и по ночам я частенько к нему приходила. Тася наверняка обо всем докладывала хозяйке, но та, надо отдать ей должное, не подавала виду, что знает.
Дети незаметно выросли, а они постарели, но их по-прежнему связывала не только дружба, но и пылкая страсть. Возможно, если бы они были женаты и жили вместе, то было бы по-другому, но этого никогда не узнать. Ее дочь, окончив хореографическое училище, стала балериной, вышла замуж за бизнесмена, правда, брак оказался недолгим, у Наташи был очень тяжелый характер. Однажды дочь отправилась в Питер, чтобы немного развеяться, и Катя передала с ней в подарок Дмитрию только что изданную книгу, которая обоим была интересна. Так Наташа, спустя много лет, опять встретилась с Олегом, и между ними пробежала искорка, которая вскоре привела к браку. Она даже не знала, радоваться или печалиться, что их дети поженились. Олег ей нравился. Он был красив, хорошо образован и воспитан, но в отличие от отца, ему не хватало уверенности в себе, и он был слишком раним. Именно тогда она и навела справки о психическом заболевании, которое он перенес в юности. Вроде бы никаких последствий не ожидалось, и она успокоилась.
Однако, услышав от дочери о его яростных вспышках, одна из которых привела к выкидышу, она посоветовала ей развестись. Та этого не сделала, отчасти из-за того, что по-своему все-таки любила Олега, а отчасти из-за того, что он обеспечивал ей тот уровень и образ жизни, которые ее вполне устраивали. Самоубийство Наташи казалось Екатерине Ивановне невозможным, она никак не могла смириться со случившимся, пыталась найти виноватых. Конечно, больше всего на эту роль подходил Олег.
После похорон Дмитрий увез ее к себе на дачу, где они три дня провели в бесконечных разговорах, пытаясь найти истину. Но так и не нашли. Он говорил, что в последнее время Наташа казалась ему возбужденной, но никак не подавленной. Возможно, узнав о беременности, решила изменить свою жизнь. А тут – столь печальные результаты исследования. Вот, и не справилась с ужасной новостью. Однако оба считали, что она должна была рассказать о своей беременности мужу, но Олег это отрицал, демонстрируя малодушие. Тогда Екатерина Ивановна думала именно так. Теперь, после разговора со мной, не исключает и того, что Олег говорил правду.
Невзирая на трагические обстоятельства, на прощанье они отдали должное и своей любви. Тогда оба не подозревали, что видятся последний раз. Дмитрий отдал ей свой роман на сохранение, опасаясь, что Вера его обнаружит раньше времени.
- Пусть увидит уже в печатном виде, - неприятно усмехаясь, добавил он.
Я затаила дыхание. Роман у нее! Я не зря сюда приехала! Екатерина Ивановна тем временем продолжала:
- Дима и меня просил ничего не читать, пока он не завершит работу. Утром в день смерти он позвонил и сказал, что осталось написать пару абзацев, и он поставит последнюю точку. Обещал отсканировать заключительную главу и переслать мне по электронной почте. Но не успел. Олег ведь нашел ее? – спросила она, в упор глядя на меня.
- Нет, ничего не нашел, - ошарашенно прошептала я, - даже никаких заметок, будто этого романа и не было.
Екатерина Ивановна резко поднялась с дивана и всплеснула руками:
- Я так и знала! Верка нашла рукопись и уничтожила ее! Небось, носом землю рыла, пытаясь отыскать остальное! – Я кивнула. – Но Дима успел подстраховаться, у него всегда была хорошая интуиция. А вот у меня – нет! Я не думала, не чувствовала, что мы видимся в последний раз!
Когда ей сообщили о смерти Дмитрия Ивановича, она, вместо того чтобы лить слезы, стала читать роман, не спала, почти не ела, всё читала. Роман и сам по себе был хорош, но то, что в героях она узнавала своих знакомых и саму себя, добавляло остроты. Смотреть на себя со стороны не всегда приятно, но очень поучительно. У Дмитрия Шестопалова был настоящий талант, он настолько глубоко проник в мысли и чувства ее героини, что она до сих пор не может опомниться. Полагает, что и с другими героями он справился не хуже, хотя некоторые из них предстали перед ней в несколько неожиданном виде.
В этом романе писатель никого не пощадил, даже себя, проследил за переплетением человеческих судеб и раскрыл многие тайны. Правда, он предупредил, что там и художественного вымысла предостаточно, поэтому герои названы другими именами, но ведь прообразы легко угадываются. Если роман выйдет в свет, то будет много шума и сломанных судеб и репутаций. И как теперь отличить вымысел от правды, когда автора уже нет? Екатерине Ивановне предстояло решить, что делать со своим опасным наследством. Медлить нельзя, ей уже недолго осталось. Впрочем, в романе нет последней главы, нет развязки, так что совершенно неизвестно, что стало с главным героем и его близкими, а без этого публиковать все равно нельзя. Но она была истинным знатоком и любителем литературы, так что сильно переживала, если последнее творение Дмитрия Шестопалова не дойдет до читателей.
На похоронах писателя она не только горевала о потере любимого, но и негодовала на него за то, что он взвалил на нее столь тяжелую ношу. И, вообще, он никого в своей жизни не сделал счастливым – ни ее, ни своих жен. То же самое она думала и о его сыне, поэтому на похоронах и сказала Олегу, что весь их род проклят. Правда, познакомившись со мной, она надеется, что у Олега еще есть шанс. Я тоже на это надеялась, а вот уверена не была.
Когда она закончила свой рассказ, уже наступили сумерки. Я вспомнила, что мой телефон выключен и подумала об Олеге. Он наверняка с ума сходит от неизвестности, но пока я была не готова с ним разговаривать. Все же следовало как-то предупредить, что со мной все в порядке, ведь он считает меня чуть ли ни сумасшедшей. Я попросила разрешения у хозяйки позвонить с ее телефона. Олег снял трубку сразу:
- Маша! Слава богу! Я уже несколько часов не могу тебе дозвониться. Где ты?
- Гуляла по Москве. Только сейчас увидела, что телефон разрядился, так что звоню из автомата. Когда доберусь до Катюхи, позвоню. Это будет ближе к ночи.
Он потребовал сообщить Катин адрес, чтобы он мог немедленно туда выехать. Я опять сказала, что мне нужно побыть одной, успокоиться и обо всем хорошенько подумать.
- Милый, я люблю тебя, - вдруг вырвалось у меня, - но, пожалуйста, не дави на меня. Я здесь надолго не задержусь.
Он попытался меня образумить, но все его доводы пролетели мимо цели. Наконец-то, я близко подобралась к разгадке тайн семьи Шестопаловых, а его опасения и пессимизм будут мне только мешать. Придется отложить нашу встречу.
Когда я вошла в кухню, Екатерина Ивановна уже заваривала чай, пояснив, что пьет кофе только раз в день, а я, если хочу, могу сварить себе кофе сама. Я тоже кофеманом не была, так что мы, устроившись за кухонным столом, приступили к чаепитию. Я всё мялась, не зная, как попросить ее дать мне почитать рукопись, ведь она считает ее взрывоопасной. И тут она заговорила сама:
- Ты на сколько дней приехала в Москву?
- Пока не знаю. Олегу сказала, что еду к подруге в Рязань. Я и, правда, собираюсь ее навестить. Сегодня к ночи хочу быть там.
- Вот и отлично! Приезжай ко мне послезавтра. Рукопись хранится в банковском сейфе. Я возьму ее оттуда, сниму копию и отдам тебе, если ты пообещаешь, что никому не дашь ее читать, пока я не разрешу, даже Олегу.
Продолжение следует...