Глава 13
Он
Es ist ein frommer Wunsch aller V;ter, das, was ihnen selbst abgegangen, an den S;hnen realiesiert zu sehen, so ungef;hr, als wenn man zum zweitenmal lebte und die Erfahrungen des ersten Lebenslaufes nun ernst recht nutzen wollte.
(Благочестивое желание всех отцов — увидеть, что их сыновья осуществили то, чего им самим осуществить не удалось, как если бы родителям довелось прожить жизнь снова, но уже с накопленным жизненным опытом.)
Иоганн Вольфганг Гёте
2007, 3 октября, орбита планеты Земля
У Винченцо замерло дыхание, когда он, оглядевшись по сторонам, обнаружил себя стоящим в Сикстинской капелле, точнее, в её уменьшенной копии. Что-то, однако, отличало роспись, на которую он сейчас смотрел, от той, которую привык видеть на Земле. Он догадался — не было ярких пятен, добавленных позднее, — на изображённых на стенах и потолке людях, как и на тех, что вышли из-под кисти Микеланджело, не было одежды. Винченцо вдруг вспомнил, как назвал капеллу покойный Иоанн Павел II, — часовней богословия человеческого тела. Без отвлекающих глаз пятен одежды эта мысль как-то сама приходила в голову.
— Если бы Микеланджело жил в наше время, — услышал вдруг Винченцо голос из дальнего конца помещения, — то его дни проходили бы здесь, на станции, в невесомости. Это бы существенно облегчило его задачу.
За массивным столом, богато украшенным золотым орнаментом, сидел человек, облачённый в чёрную одежду. Странное дело, лицо этого человека показалось Винченцо знакомым. Но он никак не мог вспомнить, где видел этот царственный лик, эти глубоко посаженные глаза, этот волевой подбородок и твёрдые губы.
— Подойди поближе, — сказал человек в чёрном.
Двигаясь по направлению к столу, неуклюже передвигая ноги, Винченцо глядел как зачарованный на восседающего за столом старца, за спиною которого зиял в огромном иллюминаторе открытый Космос. Белые волосы старца светились такими яркими лучами солнца, каких Винченцо ещё не видел. Винченцо в ужасе и восхищении замер на месте. Он не знал, надо ли ему пасть на колени или же он должен сделать что-то ещё.
— Подойди ко мне, — призвал его старец.
Сердце у Винченцо готово было выпрыгнуть из груди. Ему казалось, что сделай он ещё хоть шаг — и гигантский космический вакуумный пылесос вытянет его через зияющую за спиной старца дыру. Но он сделал шаг, и ещё, и когда подошёл ближе к столу, то увидел, что позади старца действительно находится гигантский иллюминатор, а за спиной у него светила звезда — Солнце. Оно было почти на противоположном от станции крае планеты Земля, и Солнце отсюда казалось совсем не таким, каким видно было его с Земли, — слепящим комом, ближайшей звездой, одной из неисчислимых миллиардов, что осветили Вселенную.
— Наконец-то я могу видеть тебя во плоти, — сказал старец, грациозно поднявшись в воздух со стула и перенеся своё тело прямо к тому месту, где стоял Винченцо. Они были примерно одного роста, старый и молодой.
Винченцо хотел сказать что-то, но его язык словно присох ко рту. Старец внимательно осмотрел Винченцо с ног до головы и, по всей видимости, остался доволен.
— Садись, Винченцо, — указал он на то самое кресло, в котором только что сидел сам.
— Нет, — покачал головой Винченцо.
Старец взял его за руку и подвёл к креслу. Затем развернул кресло к окну и вторично велел Винченцо садиться.
Как только Винченцо приблизился к креслу, оно мягко притянуло его к себе и само усадило в себя. Кресло, казалось, производило ровно столько гравитации, чтобы Винченцо мог не сидеть даже, а висеть в нём. Постепенно привыкнув к необычному ощущению, он расслабил мышцы и теперь почти не чувствовал своего тела. Старец же встал, точнее, повис возле огромного окна во Вселенную.
— Посмотри вниз, на Землю, — сказал он. — Видишь, где мы пролетаем?
Винченцо взглянул в окно. Под лучезарными лучами Солнца лениво поворачивала свои старые бока планета Земля. Она была одета в разноцветные одежды. Отражаясь от поверхности воды, лучи взмывали в небо фонтанами радости, фейерверками счастья. Проплывающие облака улавливали эти лучи и мягко светились такими цветами и оттенками, названий которым не было. Всматриваясь в очертания моря и суши, Винченцо вдруг сообразил, где они находятся.
— Средиземное море! — воскликнул он.
— Да, Винченцо, под нами — Римское озеро, — кивнул старец. — Мы пролетаем над самой колыбелью цивилизации. Видишь, вон там — дельта реки Нил, Египет. А вон там, — указал он чуть в сторону, на тёмное пятно на изящном сапожке, — там находится наш город. Город, с историей которого связана жизнь поколений и поколений наших предков.
— Наших? — невольно вырвалось у Винченцо.
— Ты знаешь, кто я? — спросил старец, заглядывая ему прямо в глаза.
— Лорд Хранитель, — прошептал Винченцо, поднимаясь с кресла.
— Это так, — кивнул белой головой старец. Он сделал шаг и обнял Винченцо за плечи, потом притянул, прижал к себе. — Как много лет я ждал, когда смогу вот так обнять тебя, — сказал он дрогнувшим голосом. — Сын мой, Винченцо!