Он и она

               
                6.02.2013

                "Их венчали не в церкви..."

     Она работала в торговле. Для того, чтобы были деньги. И потому, что  нравилось этим заниматься. Ведь многие маленькие девочки играют в школу и магазин. Сначала  она работала учителем. Когда пришли трудные времена, открыла розничную точку и  стала сравнительно успешной. Среди простых продавцов находиться было легко и комфортно. На работе можно было и делом позаниматься, и чай попить, и книжку почитать, и с подружками пообщаться.

    Однажды, после очередных "нервов", заявилась к знакомым, которые не пили только тогда, когда заканчивались деньги и визиты друзей, с полным набором "водка - пиво - сигареты - закуска" и обнаружила в дебрях многокомнатной квартиры молодого человека с зелеными глазами. Кстати, хозяином квартиры был Николай Нагорнов-Кринберг, который в тысяча девятьсот девяностом году, в возрасте восемнадцати лет, опубликовал в иркутском журнале "Сибирь" свой роман "Суперстена", по которому режиссер Просекина проводит спектакли.

   - А кто это у нас тут появился? - нагло и развязно, с пьяным акцентом, держа в левой руке длинную сигарету, а в правой - высокий бокал с дешевым, но хорошим пивом, радостно и хищно крикнула она.

     Человек не ответил и ушел в дальнюю комнату.

   - Это квартирант, пообещал платить регулярно, но пока только покупает продукты и запрещает устраивать дебоши, так как не пьет и негативно относится к пьяным женщинам, которые время от времени пытаются ворваться в его комнату и заполучить  в свои сети. Он даже прохладно относится и к интеллигентным, своим же собственным молодым красавицам, которые, прикинь, приходят в норковых шубах и в брюликах.

    - А шо это за сервис, если нету мэнов?! - проорала она специально, чтоб было слышно "там", протрезвевшим слегка голосом с завистью к приходящим "брюликам" в недоступных для нее шубах и в уже недоступном для нее возрасте.

    - И не пытайся, - сказал хозяин дома, опубликовавший когда-то роман, получивший известность, и так и не вышедший из ситуации обмывания своей славы, - и не таких он выводил  на лестничную площадку.

      Ну, теперь, после таких слов, это уже новая цель моей жизни, - подумала она, и план созрел сам собою.

    - У вас комнат много. Одну из них снимаю с сегодняшнего дня я. Кто против?

    Все воздержались от комментариев, и в воздухе повеяло интригой.

    На другой день она, вся в кожаных распахивающихся юбках, на высоченных каблуках, похудевшая за день на два килограмма, в полной боевой раскраске индейцев племени сиу, увешанная золотыми украшениями, блестевшими похлеще новогодней елки, правда, изделия в золоте, собранные по трем этажам торгового дома у коллег-подружек, отличались и цветом, и размерами, а стиль, чисто торгашеский, бросался в лицо, но ботаник не смог не зажмуриться от блеска двадцати разных камней, висевших в ушах, на шее и болтающихся на пальцах. А высоченным каблуком она сразу же наступила ему на ногу, чем, если и не проткнула ему сердце, но первую зарубку сделала, подумала самонадеянная она.

    Никакой реакции. Налил чай и ушел в свою комнату.

    Придется ум пустить в дело.

    - А кто он такой по жизни? - опять развязно и пьяно, теперь уже держа рюмку с коньяком, допытывалась она у хозяев квартиры.

    - Поэт. Переводчик. Знает двенадцать языков. Печатался там-то и там-то. Свою квартиру в центре сдает. Больше о нем ничего не знаем. Скрытный. Молчаливый.

    - Ну-ну, трудный клиент, - хищно засверкала она золотыми коронками, - придется завтра металлокерамику делать.

      Весь следующий день она не столько торговала, сколько перелистывала Цветаеву, Ахматову, Пастернака, Бродского, освежала в памяти самые любимые ею стихотворения.

    - Как будто завтра областная олимпиада, на которой желательно выиграть, - промелькнуло в взбалмошной голове что-то давно забытое.

    - Постоим за честь N-ской средней школы, обойдем на поворотах конкурентов, - и, снова затарившись для смелости и раскрепощенности, пошла в сторону поэта.

    - Так ты сядешь с нами за стол или нет? - опять пьяно докапывалась до бедного интеллигента, пытавшегося налить чаю на ставшей тесной кухне, но постоянно натыкавшегося то на ее ноги в черных сетчатых колготках, торчавшие из-под короткой кожаной юбки, то на протянутую рюмку "Фурминта".

    - Надо было сразу ее пресечь, а то сказал, как зовут, - наверно, думал ботаник и медлил убегать в свое уютное жилище с ноутбуком.

    - Смелость города берет! - хохотала и, в перерывах между бокалами, рюмками и стопарями, неожиданно проникновенным голосом читала наизусть стихи из Серебряного века. Он слушал только для того, чтобы найти хоть одну ошибку в декламировании, но, не найдя, внезапно для себя сел и впервые взял в руки бокал с белым вином.

    - В дорогом магазине покупала, - врала она и, чтобы он не ушел, читала прозу наизусть кусками из Булгакова.

    - Будем считать первый бокал за первый поцелуй, - наутро, проснувшись в соседней комнате, мысленно поставила себе "пятерку" и пошла записываться на курсы английского языка. Там ее после собеседования взяли почему-то в группу второго уровня и дали контрольную за второй курс института иностранных языков.

      Держа в вытянутой руке контрольную работу как важный вещдок на допросе в кабинете следователя, подобно тому, как охотники заносят трофейных уток, а рыбаки  - "воот такого карпа", зашла в Его комнату и швырнула контрольную прямо на ноутбук.

    - Наглость - второе счастье, - наверно, подумал Он, но профессионализм взял верх, и начал обучение.

      Внезапно приехала молодая и красивая блондинка, вся в красных дипломах, высокопоставленных папах и дядях. Красивая и смелая, к счастью, имела техническое образование, а к сожалению, уезжая, прихватила ботаника с собой.

    - Филолог родился - инженер заплакал, - утешала себя спиртным двое суток в пустой квартире Она, бродя среди его книг с заманчивыми названиями "Туареги Ахаггара", "Сравнительная грамматика кельтских языков" и другими, туманными и красивыми.

    - К нам приехал, к нам приехал ..., - заорала она, когда услышала поворот ключа в двери, и вышла вся такая неприступная и занятая разговорами по телефону с многочисленными поклонниками на "Мерседесах".

    - Ну, как тебе райские яблочки в садах у блондинок? - стучала в его комнату, когда он захлопнул калитку перед  бокалом уже виски со льдом, который терпеть не могла.

    - Срочно приезжай, - взяла  помощь зала и позвонила подруге по гуманитарному вузу в город Ангарск.

      Та приехала, как скорая помощь, через час, с вином, плескавшимся в  стеклянной скрипке.

    - Не уважаешь меня, может, хоть почтишь своим вниманием человека, который знает о Есенине, Зинаиде Райх, Айседоре Дункан, Толстой и Бениславской больше, чем я о тебе, - пошла на баррикады из песка и камня с отчаянием человека, который решил: "Или сегодня, или никому."

     За дверью защелкали клавишами компьютера и залистали словарями.

     Помощь пришла откуда не ждали.

   - А вот и я! - заорал Андрей, его лучший друг детства и соратник по философскому клубу, который иногда тоже заваливался с дипломатом, полным разнокалиберных бутылок "на вкус и цвет" для случайно заглянувших дам на огонек в квартиру, кишащую книгами Ницше, Спинозы, Канта и Гегеля.

     Тут они друг друга поняли без слов: философу надо было приятно провести вечерок, а ей - показать, какая она популярная среди ценителей женских сердец.

     Услышав хлопок шампанского, восторги от удара пенного напитка в потолок и двойственный звон бокалов на кухне на брудершафт, поэт и переводчик покинул уютный уголок и сел между двумя голубками, ворковавшими довольно громко на тему о продолжении где-то там.

     Показать ботанику занятую вакансию было делом техники. Философ в течение нескольких лет не мог понять, что его грубо использовали в тот вечер для приманки.

    (Какой-то рассказ циничный получается, а задумывался как романтичный. Видимо, какой автор, такие и рассказы).

     Вот так, с помощью всех арсеналов оружия, которыми она владела, была наконец взята крепость одинокого мушкетера. Правда, потребовался контрольный выстрел. Когда напившийся и обкурившийся философ ушел в одну из пустых комнат и орал оттуда: "Ну, где ты там, Дездемона?", она, глядя прямо в глаза, как гипнотизер на наивного зрителя или как фокусник на испуганного кролика, поставила вопрос ребром: "Или я сейчас иду туда - или я иду в твою комнату". Времени на обдумывание у переводчика не было, а страх, что он сейчас может потерять что-то, уже уходящее из рук, заставил наконец принять решение сдаться на милость победительницы.

   

                6.02.2013