Ещё одно серое, пасмурное, дождливое утро, ещё один труп за последние два часа. Мужчина, 47-ми лет, причина смерти: сердечный приступ, спровоцирован принятием горячей ванны.
Похороны, множество людей в чёрных одеждах, скорбящих, плачущих, сопереживающих людей. Ещё один гроб, новое безжизненное тело, скрип катящейся тележки. Я копаю очередную могилу, я готовлю очередной кусочек земли, чтобы она приняла новое тело, чтобы она послужила для него пухом и позволила душе освободиться.
Привезли усопшего. Дождь усилился. Гроб медленно и аккуратно опускали на дно могилы, которую я только что выкопал. Один из рабочих поскользнулся и гроб ударился о край могильной ямы, скорбящие вздрогнули, а женщины заплакали ещё сильнее. Простите, сказал я и попытался помочь «коллегам». Сейчас это дело стало для меня привычным и вид умерших людей перестал вызывать у меня чувства страха и горечи. Со временем привыкаешь ко всему, даже к смерти, которая постоянно сопровождала меня все эти долгие, утомительные годы. И в мороз, и в дождь, и в жару я копал могилы, я провожал тысячи умерших, я видел миллионы страдающих и отрешённых людей, которые приходили на похороны и в последствии на могилы к своим родственникам или знакомым. Люди уходят, а вместе с ними уходит частица живого человека, уходит нечто неуловимое на первый взгляд, нечто, о чём никто и никогда не подозревал, уходит покой за того человека, чью могилу закопали у тебя на глазах. Ты не знаешь, что будет дальше с умершим, ты не знаешь наверняка чувствует он что-то или нет, действительно ли его душа поднимется к небесам и он будет жить вечно, глядя сверху на грешную, порочную землю и приходя к тебе в снах, утешая и говоря слова нежности, любви и понимания.
Двадцать лет прошло с тех пор, как я выкопал свою первую могилу, с тех пор, как я впервые увидел смерть со стороны. Нет, я не говорю, что я никогда раньше не видел смерть, видел, безусловно, но тогда я был «участником» похорон, а теперь же наоборот я был «свидетелем». Тогда я понял всю невозможность смерти, всю её нереальность, всю её иллюзорность. Я понял, что смерть это пустота, понял, что смерть это пустое место, это полный и абсолютный ноль, холодный конец, конец всего. Заплаканные лица в чёрных одеждах поначалу вызывали у меня сочувствие, мне хотелось выразить им соболезнования, как-то поддержать их морально, помочь. Но, теперь я смотрю на них иными, пустыми глазами, не выражающими ничего, кроме пустоты и бесчувственности, у меня словно пропали все эмоции, которыми я обладал когда-то, пропало всё, пропала жизнь. Находясь постоянно в царстве смерти, живя среди смерти, дыша смертью и видя смерть, я понял, что утратил жизнь, утерял вкус к жизни, я просто стал «живым трупом». Я перестал быть человеком в полном смысле этого слова. Я по-прежнему ел, пил, много курил, дышал, но я не жил, я существовал, от могилы к могиле, от дома к кладбищу.
Тогда-то я и встретился со смертью лицом к лицу. Было мне тогда 47 лет, я вернулся домой, после очередного тяжёлого рабочего дня. Сегодня на редкость было много работы, люди будто сговорились, чтобы умереть именно в этот день. Я как обычно выкапывал и закапывал могилы, встречал и провожал мертвецов и людей в траурных одеждах, но что-то заставило меня выкопать ещё одну могилу, сверх плана. Я копал её дольше обычного и я знал наверняка, что поступаю правильно. Я знал, что она мне пригодится.
Перекусив остатками вчерашнего ужина, я закурил, курил медленнее, чем всегда, я услышал, как в ванной комнате капает вода. Странно, я вроде бы закрывал воду туго, я встал со своего потрёпанного кресла с отвалившейся ножкой и пошёл в ванную. Увидев полную ванну воды, я удивился ещё больше, у меня моментально возникло желание принять ванну, хотя по своему обыкновению я предпочитал душ. Вода ещё горячая. Погрузившись в ванну с обжигающей, как огонь, водой я почувствовал себя плохо. У меня было больное сердце. Я не стал звать на помощь, я не попытался вылезти из ванной, я улыбнулся ей и сказал привет. Она была пустая, такая же пустая и холодная, какой я её привык видеть на кладбище. Она протянула ко мне свои прозрачные руки, прикоснулась к груди, будто ножом прорывая кожу, мышечные ткани и, наконец, она достигла сердца, она безжалостно и бесчувственно выдернула его из моей груди и поднесла к жадным, голодным губам. Она по-прежнему оставалась пустой и холодной, такой же холодной, как и моё остывшее тело, погружавшееся в сырую и тесную могилу. На лицо посыпалась земля, свет стал постепенно исчезать, и она ушла, раз и навсегда, оставив мне в подарок свою пустоту и холод.