Когда Вы с величайшей лёгкостью поднимаете приличный-таки кусок пенопласта,весь белоснежный,словно только что сошедшая с недосягаемой вершины высочайшей горы стремительная и коварная лавина,всех сметающая на своём коротком,но ярком и феерическом пути,усыпанном всевозможными каменными глыбами и затаившимися в первозданной горной тишине глубокими непроходимыми оврагами; и с размаху,медленно и непринуждённо пробуете закинуть его на невысокую крышу деревянного,обшитого толстыми неструганными досками небольшого,но вместительного сарая,полностью покрытого влажным мартовким снегом,в изобилии выпавшим
накануне всеобщего праздника и веселья,захватившего хлопотами и приготовлениями весь деревенский народ,забросивший по такому случаю всякие физичекие и умственные труды,никогда и ни на минуту не кончающиеся в художественной прозе нелёгкой сельской жизни; то вдруг,неожиданно,с нескрываемой досадой и одновременно с колоссальным восторгом обнаруживаете,что частые и сильные порывы тёплого весеннего ветра,с самого раннего утра обдувающего Богом забытую деревушку,спрятанную,как у Христа за пазухой,посреди тёмного и дремучего леса, стремительно,как по мановению волшебной палочки,уносят этот прямоугольный пенопласт,разворачивающийся по ходу своего блистательного полёта то одной,то другой стороной и таинственно закручивающийся в каком-то непередаваемом воздушном танце, всё дальше в заснеженное и холодное пространство за огороженным наспех палисадником.