Недавно я был в Богучаре, районный городишко в Воронежской области, куда время от времени наведываюсь, приезжая из Эстонии, где постоянно проживаю, считай, уже полвека. В Богучар как раз приехали артисты из областного центра, из Воронежа. В городском саду на летней эстраде выступал хор «Воронежских девчат». Мы с Машей, моей женой, ходили слушать их выступление, и я получил истинное наслаждение, слушая их песни. С большим мастерством, профессионально они пели много песен, знакомых мне с детства и потому особенно трогавших мою душу. А их красочные, русские, неописуемо красивые наряды, завораживали своей красотой.
Анна Ивановна Никитина, местная жительница, Машина подруга детства, ныне покойная, вместе с нами бывшая тогда на концерте, наклонившись ко мне, почти шепотом сказала: «Ну что, Дмитрий Никанорович, сердце екает? У вас там, в Эстонии, нет ведь таких девчат». «Да, нет таких, к сожалению,» – ответил я.
И вспомнились мне тогда другие Воронежские девчата. Было лето 1943 года. Начинался сенокос, а за ним и уборка хлебов. Работы в колхозе невпроворот, а рабочих рук не хватает: мужчины все, считай, на фронте – идет большая война. Вся работа легла на плечи женщин, стариков и подростков, и все равно рабочих рук мало, а урожай-то убирать надо – стране так нужен хлеб, много хлеба.
К нам на подмогу прислали из Воронежа десять молодых шестнадцатилетних фабричных девчонок. Своим видом, да и поведением они отличались от наших деревенских девчат, одеты хоть и не богато, но по-городскому, вели себя бойко, непринужденно.
Но какую помощь они могли оказать нашему хозяйству, что они могли делать? Им стали поручать простую, не тяжелую работу. Им дали грабли и поручили ворошить подсыхавшее сено, сгребать в кучки высохшее. Так они участвовали в начавшемся сенокосе. Там же трудились и мы – местные ребята: косили траву, свозили и укладывали в скирду готовое высохшее сено. Вместе общались, веселились.
Появление таких молодых, симпатичных и жизнерадостных девчат внесло оживление в нашу тихую, деревенскую атмосферу. Мы, ребята как-то подтянулись, что-то в нас переменилось. У нас была юная, самая прекрасная пора в жизни, появлялся интерес к противоположному полу, и этот самый пол вдруг появился перед нами в образе незнакомых, загадочных, веселых девчат. Свои, деревенские, девчата были на время забыты. Кое-кто начал влюбляться.
Издавна известно, что деревенские парни ищут невест в других селах, а своих обычно сватают женихи со стороны. Так ведется испокон веков. Мой дружок Шурка втюрился в бойкую, черноглазую Галю, и хотя пытался этого не показывать, всем было видно – она его покорила.
Мне тоже нравилась одна из них – Таня. Кареглазая, русоволосая, невысокого роста дивчина; она больше всего привлекала меня своей милой улыбкой. Так улыбаются только хорошие, добрые люди. Привлекала, но к сближению попыток не было: я был еще не смелым, наивным деревенским парнем.
Она, конечно, догадывалась о моих чувствах к ней и относилась ко мне как-то по другому, чем к другим ребятам, но напоказ это отношение не проявляла. Она тоже была еще очень молода и, к тому же, стеснительна.
Девчат сразу по прибытии к нам расселили по домам к разным хозяйкам, но по вечерам, после рабочего дня, они собирались вместе и приходили на наши деревенские вечерки или просто прогуливались по улице, распевая хором песни. В вечерней тишине над селом звенели то веселые, то грустные песни, будоража нашу тихую сельскую жизнь.
Так мы и жили рядом более месяца до конца их командировки. Днем работали вместе на разных работах в поле, вечером собирались на вечеринки, пели песни, затевали разные игры. Сдружились, было весело, не скучно.
Часто работали допоздна, домой отправлялись уже в сумерках. Больше всего-то и запомнились те вечера. До дома было километров шесть, ехали на волах. Волов запрягали в арбу, набрасывали в нее доверху свежей травы, человек шесть-семь располагались на этой свежей, пахучей, мягкой перине и не спеша ехали полевой дорогой среди начинавшейся уже колоситься ржи.
Быстро темнело, на чистом небе появлялись мириады звезд; природа отдыхает после дневного зноя, тишина вокруг, только перепела перекликаются во ржи. Медленно идут волы, мерно поскрипывают колеса, изумительно пахнет трава, скошенная вместе с цветами. Полулежа на этой мягкой пахучей перине, мы отдыхаем после работы.
Но молодость берет свое, усталость быстро проходит, слышатся шутки, звенит звонкий девчоночий смех, и полилась над степью песня. Где-то далеко идет война, но нам хорошо, мы молоды, мы живем.
Давно это было, но и через десятилетия живо встают в памяти те дни далекой юности и те славные девчата, потомки которых так изумительно красиво поют перед нами с летней эстрады городского Богучарского сада.