Давно отгремела война, зарубцевались раны земли. Казалось бы всё это было так давно, что уж забыть обо всём пора. Но почему же, спустя столько лет, горькими слезами плачут люди, вспоминая те далёкие события? Очень хочется это понять.
Анне Дмитриевне Вороненковой было в 1941 году всего пятнадцать лет, а сейчас уже вся жизнь позади, воспоминания даются ей с трудом, но она крепится, рассказывая мне о том далёком тяжёлом времени.
«До войны мы жили в большой семье, родители работали, нас было пятеро детей. Я самая старшая, мне и доставалось больше всех. Так уж повелось, что старшие воспитывали младших. О войне я узнала на улице, по-видимому, после сообщения по радио. Все кругом говорили одно только слово «война». Не поняв толком, что произошло, я бросилась домой и с порога крикнула: «Мама, мама, говорят, война началась»! Мама сразу изменилась в лице: « Да, что ты, Нюрка, с ума сошла»? – спросила она меня, а я, увидев перемены в её лице, вдруг поняла, что сказала что-то очень страшно, во что моя мама никак не хотела верить, я стала оправдываться перед ней, сослалась на женщин, которые разговаривали у магазина, но мама уже не слушала меня. Она присела на край скамейки, вся сжалась и как-то странно запричитала, так причитали только по умершим людям. Мне стало очень страшно.
От этого страха и ужаса меня вдруг так сильно затрясло, я бросилась к маме, прижалась, обняла её и мы ревели вместе. «Нюрка, да как же мы жить теперь будем, ведь отца заберут на фронт»?! – то ли спрашивала, то ли причитала она. Ребятишки у нас были ещё маленькие: Василию было четырнадцать лет, Сергею – двенадцать, Тамаре –шесть, Тане – три. Со дня на день ждали появления шестого ребёнка, мама была на сносях. Валентин родился 6 июля 1941 года.
25 августа 1941 года папу призвали на фронт. Наступило жуткое время, нищета была страшная, есть было нечего. Не знаю, почему, но картошка родилась очень мелкая, не более грецкого ореха. Детям нужно было молоко, но коровы от плохого питания доили очень мало, хлеба не хватало, сахара и жиров я не помню вообще. Денег, конечно же, не было.
Дисциплина во время войны была очень строгая, хотя нас не бомбили, мы не видели смерти и крови, но светомаскировку мы соблюдали каждый вечер. Молодость брала своё, хотелось после работы с девчатами в клуб пойти, но мама всегда меня оговаривала, как будто ждала чего-то страшного.
Начиная с 1942 года на посёлок приезжало очень много эвакуированных, местное население проявляло и них заботу, хотелось им помочь, хотя помогать было нечем, сами жили очень трудно и голодно.
Сорок второй год стал роковым для нашей семьи. Однажды меня встретила соседка и говорит: «Аня, сказали, что пришла похоронка, но сказать об этом жене не решаются». Я сразу так вздрогнула: «Это нам». Слёзы хлынули сами, я никак не могла успокоиться: «Как сказать об этом маме»?
Домой я пришла потихоньку, мама, свернувшись калачиком, спала на сундуке, подложив под голову руки. Хоть я и вошла тихо, но мама сразу проснулась, а увидев мои зарёванные глаза, испуганно спросила: «Анна, что случилось»? Я хотела как-то подготовить маму, начала издалека: «Говорят, там пришло извещение»… Мама, не дослушав мой лепет до конца, по – страшному зарыдала
Я до сих пор помню те страшные слёзы, мне казалось, что мама никогда не успокоится, её горю не было предела. Заплакали и младшие, поняв, что в дом пришла непоправимая беда.
Я не знаю, как бы мы пережили эти страшные годы, если бы не добрые люди. Маме помогли устроиться на работу, младших детей приняли в детский сад, помогали кто чем мог, мы до сих пор очень благодарны всем добрым людям. Маме удалось скопить немного денег, на которые мы купили тёплое одеяло. Сколько же радости было в семье, в связи с этой покупкой!
Как долго длилась война, таких осиротевших семей было много. За время войны выросли Василий и Сергей, стали помощницами маме Тамара и Таня. Мама за время войны как – то сильно сдала, состарилась. Сколько же сил отняла эта проклятая война у моей дорогой мамочки!
9 Мая – День Победы! Все веселились и радовались, а наша мама проплакала весь праздник. Плакала она и тогда, когда стали возвращаться солдаты с войны: ей было тяжело от мысли, что мы никогда больше не увидим папу, не вернётся он ни через год, ни через два, потому что погиб наш папа. Валентин не знал папу совсем, Тамара и Таня помнили смутно, а мама наша до конца своих дней осталась солдатской вдовой."
Вот такую историю рассказала мне моя соседка. Рассказ её неоднократно прерывался, она горько плакала, просила извинить её, накапала несколько капель корвалола, но всё-таки рассказала историю до конца. За что я ей очень благодарна. Так почему же, спустя столько лет, горькими слезами плачут люди, вспоминая те далёкие события?