И всё же что-то изменилось…
--Глеб! – удивление, радость, любопытство смешалось во взгляде Жанны. Навстречу по Ленинскому проспекту, словно два десятка лет назад, широко улыбаясь, шёл однокурсник. И не просто однокурсник. Когда-то их связывала пылкая любовь, ярко вспыхнувшая, и хотя быстро погасшая, она порою грела воспоминанием о юности полной огня, надежд и иллюзий.
-- Сколько ж мы не виделись?— воскликнули они почти одновременно. Совместными усилиями вычислили, что почти двадцать один год.
--Ну, что? -- воскликнула Жанка с вызовом. --Я знаю, о чём ты думаешь – «Беспечные подруги давно минувших дней, уже не так упруги, чтоб не сказать сильней»…
-- Ну-ну, не напрашивайся на комплимент, ты прекрасно выглядишь!-- сказал Глеб и не соврал.
Потом, не колеблясь, решили пойти в кафе «Весна» и выпить за встречу. Обоим было интересно узнать, как сложился жизненный пасьянс. «Весна» это не самое замечательное кафе в Минске, но именно здесь им когда-то было очень хорошо. Несмотря на то, что интерьер изменился до неузнаваемости, приятное ностальгическое чувство охватило, унесло бывших влюблённых в далёкое прошлое. Они сели в глубине зала и сделали заказ.
-- Расскажи про себя -- сказал Глеб, и Жанка охотно согласилась.
-- Тебе как – коротко или с подробностями? – спросила она.
-- Коротко, но с подробностями – не задумываясь, ответил Глеб. Жанна засмеялась.
-- Ты совсем не изменился. Я имею в виду характер. Хочешь одновременно и весь пирог съесть и чтоб он целым остался...
-- Как и все нормальные люди -- желаю всего и сразу… Ты кстати, тоже. Жанна согласно кивнула, достала сигаретку с ментолом и, откинувшись на спинку кресла начала рассказ:
-- Короче после того как мы с тобой расстались и разошлись как в море корабли, я погоревала, погоревала, но так как я была умная девочка то хорошо понимала что ничего уже не поделаешь. Жизнь продолжалась, пусть не совсем, так как хотелось… Но однажды, как и следовало ожидать, наступил момент когда я избавилась от привычки грустить и вспоминать о тебе. Время летело незаметно. Я встречалась со многими очень даже не плохими ребятами… Однако для полного счастья всегда чего то не хватало. Подходил к концу пятый курс. Пора было думать о замужестве. И тут чисто случайно, я познакомилась с Павлом. У него только что было распределение, и он должен уезжать на Сахалин. Паша был высоким, спортивным парнем с приятным лицом. Офицерская форма очень шла ему и подчёркивала мужественные черты лица. Как и положено, он практически сразу предложил мне, стандартный набор молодого офицера—руку, сердце, и билет на край света в один конец. Девушка я была, может и не самая красивая, но эффектная…
Глеб улыбнулся и согласно кивнул.
-- Многим нравилась, замуж правда очереди из желающих не возникло. Я хотела выглядеть серьёзной и рассудительной, поэтому скромно сказала – «Мне нужно подумать…» Паша и говорит:
--Думай, конечно, только не долго, через две недели мне надо уезжать. Я быстренько прикинула личные перспективы. Протекции у меня нет– распределят в какое-нибудь заштатный городишко, которого даже на карте нет. А в самом лучшем случае – пошлют в районный центр. Это вариант не намного лучше Сахалина. Оттуда хоть рано или поздно свалишь. А район – это ужасно опасная трясина. Тебя засасывает, ты барахтаешься, и при этом всё время думаешь, что куда-то плывёшь. У меня родители так влипли —рассчитывали отработать три года – и адьё, а прожили в своём Мухосранске всю жизнь. И я решила Паша -- молодой, симпатичный лейтенант, и, похоже, человек хороший. Глядит на меня восторженными глазами и ловит каждое слово, угадывает каждое моё желание. Можно сказать, что, наконец, Синяя птица удачи снесла золотое яйцо!
--Тебя не удивило, что вы знакомы только десять дней, а он уже предложил тебе выйти за него замуж? – поинтересовался Глеб.
-- Курсанты как бы тебе сказать.… Ну не то чтобы туповатые в этом деле… На мгновенье Жанна задумалась, подбирая подходящее слово.
-- Наивные? – подсказал Глеб.
-- Не-а…
-- Отстают в развитии…-- сделал ещё одну попытку Глеб.
-- Да что-то вроде этого. Ты не можешь сравнивать парня после окончания гражданского вуза и после военного училища. Студент пять-шесть лет постоянно общался с девушками, влюблялся, гулял, просто жил в нормальной гетерогенной среде. А курсант жил в казарме грубо говоря как в тюрьме. Те редкие встречи с девушкой скорее искажают реальное положение вещей, чем дают возможность что-то понять и разобраться. Всё у них черно-белое. Но на всё есть ответ. А ведь даже если ответ правильный, но ты его не выстрадал, пользы он не принесёт. Но хуже всего было, то, что у Паши было полностью атрофировано чувства юмора. Он абсолютно всё воспринимал в высшей степени серьёзно. И весь такой выдержанный, ни голос не повысит, не выругается. Эта выдержанность тоже доставала меня не по-детски. Ходит три дня дуется как ребёнок. Да ради бога – скажи, что ты хочешь. Я ж не бабка Ванга, чтоб мысли читать. В-третьих…
-- Насколько я тебя знаю, этого вполне достаточно, чтобы ты взвыла —перебил Глеб.
-- Совершенно верно. Я задыхалась. Например, скажет: -- Пожалуйста, не делай так больше. А у самого губы дрожат. Внутри у него буря и шторм – а внешне – ну чистый айсберг. Мне и жалко и противно.
Короче, мы были явно не созданы для путешествия длинною в жизнь на одной лодке. Всё это я поняла и осознала гораздо позже. Но в тот вечер, когда он сделал предложение… Учти я его тоже знала только десять дней. И рассуждала примерно так-- любовь у меня уже была. Бог даст -- ещё будет. Пора, наконец, личную жизнь устраивать. И сказала решительно: "А знаешь, я уже подумала". Он даже не сразу понял, о чём речь. "Ну… согласна замуж за тебя" — объяснила я, поцеловала в щёчку и опустила глаза. Он так обрадовался, словно дитё малое. Подхватил меня на руки, закружил… Я тоже, кстати, была очень довольна.
А потом началось самое грустное… Наш семейный корабль сел на бытовые прибрежные рифы. Мы даже в море толком не вышли. Началось как обычно с мелочей. То не там пальто лежит, то я не тут обувь оставила. Паша хотел, чтобы в доме был порядок как в музее, и чистота как в операционной. Я ему говорю – тут тебе не казарма, мой генерал! Дома у нас равенство, братство и не побоюсь этого слова – демократия. Так что полы надраивать я не собираюсь. Мне вполне достаточно, что есть куда ногу поставить.
Пять лет общаги оставили неизгладимый след на моей нежной психике. Короче, моё и Пашино отношение к стилю жизни отличались больше чем обед строгого вегетарианца и каннибала. Конечно, когда я выходила за него замуж, то ясно осознавала, что не особо люблю его, что брак этот исключительно по расчёту и всё такое. Но я вовсе не ожидала, что будет так трудно. Тем не менее, мужественно держалась и не отступала от принятого решения построить счастливую семью, крепкую ячейку советского общества. К примеру, не изменяла ему и даже не собиралась. Тем не менее, мы постоянно ругались из-за какой-то ерунды. Выглядело это примерно так. Он ворчал, ворчал, а я крепилась и молчала. В конце концов, естественно не выдерживала и взрывалась праздничным фейерверком. Ты когда-нибудь слышал про классическую причину для ссор между супругами? Я всегда думала, что у юмористов больное воображение. Оказалось крышечка от зубной пасты-–это реальный критерий на психологическую совместимость. Все человечество делится на две большие части -- те, кто закручивает зубную пасту и те, кому это пофиг, и колпачок выбрасывают сразу, чтоб зря не путался под руками. Самое замечательное, что обычно эти двое каким-то чудесным образом паркуются. Ясное дело, что у Паши зубная паста всегда закрыта. Ты спрашиваешь --Почему? Вот и я не понимала… Выяснилось, что согласно последних исследований британских учёных паста окисляется, портится и теряет свои целебные качества. Я однажды психанула и наорала на него:«Я тебе как дипломированный стоматолог заявляю – нет у неё целебных качеств. И единственное что действительно теряется-- это твои и мои нервные клетки!»
А ящики! Ты наверное даже не догадываешься, что ящики в шкафу после того как что-то достал, нужно тут же задвинуть? Их просто ни на минуту нельзя оставлять открытыми. Никакой уважительной причины этому дурацкому требованию я не обнаружила, и это злило больше всего.
Ну, про посуду лучше не говорить. Она просто обязана быть вымыта сразу после же еды. Моментально! Правда тут я проявила истинный героизм и стойкость достойную уважения героев прошлого и прямо заявила -- "Кому надо срочно -- тот пусть и моет. Я после обеда не шевелюсь вообще!" Он скрипел зубами, но мыл. Через довольно короткое время у меня создалось стойкое ощущение, что мы постоянно ждём генерала с проверкой. И если кровати не дай бог будут заправлены не по уставу – нас немедленно расстреляют без суда и следствия по законам военного времени.
И вот однажды, ночью после очередной ссоры мне не спалось, и я отчётливо осознала, что у нас ничего не выйдет, никогда. И стала просто ждать неизбежной развязки. Почему-то очень не хотелось, чтобы брак развалился из-за меня. Я решила, там, где возможно -- уступлю. Но в принципиальных вопросах – типа мытья посуды, ни шагу назад. Что решил он? – не знаю. Я кстати до сих пор думаю, что он меня сильно любил. К моему большому удивлению, оказалось что человеку для счастья недостаточно чтобы его любили. Он тоже хочет любить. Это я тебе заявляю как эгоистка со стажем. Глеб понимающе улыбнулся, и Жанка продолжила.
Короче хлопец мучился, очищал душу страданиями, много курил, размышлял о жизни, наверное. Нет не пил. Он вообще практически не пил. Ладно, потерпи, я уже заканчиваю – сказала Жанка и затушила сигарету. Разошлись мы спокойно без криков и битья посуды. В один прекрасный день Паша серьёзным и очень ответственным голосом сказал: «Нам нужно поговорить…»
Я решила не расстраиваться лишний раз и ответила: "Не нужно…" И улетела на большую землю… Ну вот… вернулась в Минск. Случайно встретила Гришку Бойцова. Помнишь такого?… Хороший хлопец, но разгильдяй редкий, гораздо хуже меня. Как-то незаметно съехались, расписались… Живём как-то… Однако в один прекрасный день я вдруг заметила что аккуратно закручиваю тюбик от зубной пасты. А ещё, через некоторое время меня стало раздражать что Гришка не задвигает ящики в шкафу… Это было ужасно. Словно я обнаружила, что заразилась страшной неизлечимой болезнью. С каждым днём появлялись новые симптомы. Я стала делать Бойцу робкие замечания по поводу соблюдения порядка в ареале нашего проживания. Гриша сначала смеялся, а потом расставил точки над «и». "Я готов делать, что угодно только бы ничего не делать. Не строй иллюзий насчёт моего перевоспитания!"—с пафосом заявил он. Неожиданно оказалось, что хотя бы один человек в семье должен поддерживать порядок, иначе первозданный хаос поглощает обитателей жилища как макрофаг чужеродное тело. После непродолжительной междоусобной войны окончательно и безоговорочно победил Гришка. Теперь в его обязанности входят только покупки, вынос мусора, и прогулка пса. Что в принципе тоже не мало. Я кстати, пробовала заставить его убирать в доме. Но однажды застала его заметающим мусор под ковёр и оставила нелепую затею обучить его высокому искусству подметания. Теперь весь дом на мне. И хотя до Паши мне далеко, если бы я делала хотя бы половину того что я делаю сейчас он был бы на седьмом небе от счастья. Не-а, не жалею, ни разу не пожалела. Гришка, по жизни хоть и бестолковый, но мы смеёмся над одними и теми же шутками, плачем над одними и теми же фильмами. А когда я смотрела кино с Пашей, то смеялась и плакала в гордом одиночестве. Он, выдержанный, сидел неподвижно с каменным лицом словно индеец, и я никогда не знала, что он думал или чувствовал.
Официант ненавязчиво предложил и принёс ещё одну бутылку вина. Время текло быстро и совершенно не заметно.
-- А ты знаешь, после тебя у меня создался стойкий стереотип, как должен выглядеть идеал избранника.…
Глеб удивлённо поднял брови:
-- Мне было восемнадцать… Что ты имеешь в виду?
Жанка отпила глоток, и помолчав сказала:
--Когда ты ушёл… Возник вакуум, который я пыталась заполнить, но довольно безуспешно. Однако попыток сделала не мало. По мужской психологии могу диссертацию написать. Так вот, Паша для меня был словно раскрытая книга… Скучная и банальная, как сочинение отличника на заданную тему… Он явно не дотягивал до…Я бы могла сказать тебе много приятных вещей… Но промолчу… Не хочется признаваться в любви когда знаешь что тебе не ответят тем же. Жанка сделала паузу, и Глеб понял, что она всё-таки надеется, услышать, что он до сих пор любит её. Однако благоразумно промолчал…
-- Ты вспоминаешь иногда то время? – не удержавшись, спросила Жанка, сделав акцент на слове "то".
-- Да -- кивнул Глеб не дожидаясь пока она закончит фразу, и Жанна вздохнула с облегчением.
-- Ну, хоть вспоминаешь… Она положила свою ладонь руку Глеба, и немного помолчав, спросила прямо:
--Хочешь ремейк? Жанна улыбнулась той самой зовущей, многообещающей улыбкой, которая одинаково срывает крышу и семнадцатилетним юнцам и опытным мужчинам, хотя те наивно думают, что делают выбор совершенно самостоятельно.
-- При одном условии – сказал Глеб. Если потом ты не будешь ни о чём сожалеть…
-- Не буду… А ты?
-- Я никогда ни о чём не жалею… -- совершенно серьёзно ответил он.
-- Да я помню, только не понимаю, как это тебе удаётся...—задумчиво сказала Жанна.
Они лежали усталые, счастливые от того что им удалось это путешествие во времени.
-- Расскажи про свою жену— неожиданно попросила Жанка. Глеб надолго задумался.
-- У тебя с ней много общего-- наконец сказал он.
-- Почему же ты не женился на ней, а не мне. Нам было так хорошо вдвоём...
-- Я думал об этом… Мы рано встретились… В восемнадцать я меньше всего думал о женитьбе. Да и ты наверное тоже… Знаешь до какого места бежит заяц в лес?
-- До опушки? Глеб отрицательно покачал головой.
-- До ручья?
-- Я помогу тебе. До середины леса. А потом он уже бежит из леса. Понимаешь? В восемнадцать лет мы просто бежим вперёд, даже не понимая, что именно мы ищем. Мы просто спешим жить, пробуем всё на зуб и часто оставляем по-настоящему что-то ценное, потому что, кажется, что всё будет, не просто хорошо, а гораздо лучше. И в конце концов, выбегаем из леса… Да только жизнь не лес… И вернуться назад нельзя…
Прошло ещё немного времени. Оба понимали, что надо вставать и разбегаться. Жанка вспорхнула первой, набросила тонкий шёлковый халатик и пошла варить кофе. Потом она проводила Глеба до метро, но расставаться не хотелось и они решили прогуляться по проспекту.
--Так ты не жалеешь ни о чём? – снова спросила Жанна. Сама она сильно сожалела, что когда-то давно у них всё так быстро закончилось, и было даже немного обидно. И хотя она понимала, что что-то менять уже поздно, ей например, хотелось бы, что Глеб тоже раскаивался в том, что всё получилось так, а не иначе. Но тот нетактично повторил:
-- Я никогда ни о чём не жалею. И вспоминая о тебе, мне не грустно, а приятно.
-- Мне кажется, ты слишком рационален —с упрёком сказала Жанка.
-- Вот разольётся молоко, я начну горевать. А ты скажешь это глупо, ведь его не собрать и не вернуть. А я скажу-- какая ты рациональная и бездушная. Так что ли?
-- Ну не знаю, я жалею… И вообще это от меня совершенно не зависит.
-- Это потому что ты до конца не понимаешь, что возврата нет. Иначе тот час перестала бы жалеть, что всё так, а не иначе. В этом и заключается проблема. На уровне слов – всё понятно. А вот жить в соответствии с этими словами не так просто как кажется на первый взгляд.
-- Всё у тебя ясно и понятно, и главное без этой постоянной суеты в словах, в мыслях… Не примитивно, а именно просто…-- задумчиво сказала Жанна.
--Не жалей что счастья было недостаточно, а радуйся что оно вообще было…-- сказал Глеб.
-- Да знаю, знаю... Пафосный Маркес сказал. Утешение для неудачников. А я жадная до счастья, ведь на мою долю его не так много и выпало. Тем более я всегда понимала задним числом – О! Так вот это ж и было счастье!
-- Мне кажется ты слишком умна для того чтобы быть счастливой…
-- Ты, вроде тоже не дурак, а всегда был всем доволен… Если всё сложилось – отлично, если не срослось – значит к лучшему. Будущее тебя не беспокоит, прошлое не тревожит. Живёшь не о чём не задумываясь…
-- А вот тут ты сильно ошибаешься — возразил Глеб. Наоборот, я очень даже серьёзно обо всём подумал. Причём заранее. И решил – никто и ничто не испортит мне не то что жизнь, а просто день. Который кстати в любой момент может стать последним… Я постоянно помню о костлявой. Что она всегда где-то рядом стоит со старой ржавой косой. Челюсть подвязана грязным носовым платочком, ну чтоб не дребезжать…
-- И это не приводит тебя в уныние?—удивилась Жанна.
-- Наоборот. Напоминает и тонизирует – ничто не повторится, не вернётся… Мы живём один раз. Это единственная важная вещь, которую я понял в юности. Вроде бы все прекрасно знают об этом. Но живут так, словно собираются жить, как ворон, триста лет. Всё готовятся к будущей, замечательной жизни. Словно сегодня не жизнь, а так очередная репетиция, которую можно повторять сколько угодно…
А раз они продолжают жить по-прежнему, значит, так ничего и не поняли. И объяснять тут бесполезно. Придёт время и человек скажет—боже какой я был дурак, как я мог не понимать этого… И снова отложит самое трудное, а значит самое важное на завтра. Люди действительно понимают слишком поздно… Когда тело не позволяет идти вперёд и наслаждаться движением, когда желанья уже мертвы и остались только туманные воспоминания о том что когда-то было хорошо… И остаётся только единственное развлечение наблюдать за чужой жизнью…
--Ты знаешь, у меня всегда было такое ощущение, что ты знаешь что-то такое, что мне неизвестно. Я искала источник твоей уверенности и убеждённости. И не нашла. Но теперь мне кажется, что я понимаю…
-- Лучше поздно, чем никогда – улыбнулся Глеб. Он думал о том, что невозможно передать словами чувства, хотя бы потому что каждый вкладывает в слова собственные понятия. Но если люди чувствуют одинаково, то и слова не нужны…
А Жанна думала о том, что путешествие во времени закончилось и пора возвращаться в порт приписки. Она с грустью подумала о том, что порт её – вынужденное пристанище. И на самом деле ей просто больше некуда возвращаться. Вдруг Жанна отчётливо вспомнила как года два назад довольно сильно задумалась о юности, вспомнила Глеба… Не думала о нём тысячу лет, а тут ни с того ни с сего вспомнила. Это было как раз на Новый год. И Жанка загадала дикое нереальное желание -- увидеться с ним. Она не просила у бога романа с продолжением. Понимала что это совершенно не возможно. Но хотя бы раз, вот так как сегодня. Тогда Жанка, как в детстве закрыла глаза, размечталась и представила во всех подробностях чудесную картину, где они вместе. Видение было настолько ярким, что в какой-то момент она действительно поверила, что всё получится. Прошёл месяц, два, три и Жанка в суете дней перестала вспоминать о своём желании и ждать чуда. Тем не менее, встреча состоялась, причём именно так Жанна её и представляла.
«Вот уж верно говорят, стоит хорошенько забыть о своём желании, как оно тут же сбывается!» Жанна улыбнулась широко и беспечно как в далёкой юности. Она смотрела в витрину галантерейного магазина и не узнавала себя.
Жанна, поражённая тем, что заветное желание сбылось, искренне поблагодарила судьбу за то, что та дала ей пусть кратковременное и мимолётное, но истинное ощущение счастья.
А потом когда они расстались, Жанка всё-таки плакала. Это были не горькие слёзы, и не слёзы радости. А лёгкая грусть, словно разлитая в вечернем воздухе передалась ей. Слёзы текли не переставая, а Жанне вдруг показалось, что она очень мудрая, и сейчас ей откроется какая-то важная тайна. Она подождала немного, однако ничего не произошло.
Когда она пришла домой, то снова заварила крепкий кофе. Потом села на широкий подоконник, позволила себе никуда не спешить, а просто смотреть и видеть мир, не искажая постоянными оценками и суждениями. За окном шли не о чём не подозревающие люди. Жанна вдруг подумала, что каждый человек это целый мир. Со своими заботами, горестями и радостями. И у каждого есть чрезвычайно важные проблемы, которые остальным кажутся ничего нестоящей чепухой. А для него, единственного – чрезвычайно важно, а для других чепуха… Под самым её окном находилось маленькое кафе. Летом несколько столиков выносили на улицу, что создавало очень приятную атмосферу отпуска и свободы.
За одним из столиков сидела одинокая молодая женщина. "Почему я назвала её одинокой?" -- спросила себя Жанна. И тут же поняла. Перед незнакомкой стояло два бокала рубинового вина. Один -- почти пустой. А второй, нетронутый стоял на столике и очевидно, принадлежал её спутнику, который оставил её или вовсе не пришёл. Жанке вдруг стало невыразимо жаль девушку. Она вдруг представила, что это она сама сидит и ждёт, и хотя знает что ожидает напрасно -- всё равно ждёт.. Жанна захотела подойти, спросить что именно произошло между влюблёнными, и объяснить и помочь… Жанна удивилась этому внезапному порыву души, такое поведение было непривычным для неё, и показалось даже странным. Однако вдруг с неожиданной уверенностью подумала, что может помочь девушке и действительно очень хочет сделать это. Первый раз в жизни Жанна почувствовала себя по-настоящему взрослой и уверенной в себе женщиной. Она накинула плащ и поспешила на улицу. Но пока сомневалась и колебалась, девушка уже ушла. На столике по-прежнему стояло два бокала. Официант уже спешил, чтобы убрать их. Через мгновенье исчезнет последнее свидетельство того что только что здесь кому-то было очень больно… А кругом спешили неподозревающее ни о чём люди, всё было так словно ничего, ровным счётом не произошло. И ещё мгновение назад ни у кого не рвалось сердце, истекая кровью. Ни у кого не умирала любовь…
У Жанны было стойкое впечатление, что она смотрит какой-то странный и удивительный фильм. И одновременно находится в нём. И ещё появилось странное ощущение, что не смотря на то что ей неизвестно чем закончится это кино, ей всё ясно и понятно. А люди, окружающие её люди, даже ни о чём догадываются.
«Что же изменилось? —подумала Жанна. Я поумнела? Вряд ли… Может, я стала смотреть на мир более внимательно? То же нет, всегда замечала то чего другие не видели… Скорее всего я стала смотреть не только глазами, но и сердцем…»
Неожиданно упали первые тяжёлые капли дождя, и Жанна уже хотела было бежать домой. Но вдруг передумала и решила прогуляться. Она медленно шла навстречу дождю, вокруг неё, боясь промокнуть, стремительно проносились люди. Одни недовольно хмурились, другие-- весело смеялись…
А Жанна шла, открываясь тёплому летнему дождю, наслаждаясь его бодрящей свежестью. Потом сняла босоножки, и пошлёпала по тёплому асфальту. Жанна улыбалась, а слёзы текли смешиваясь с каплями дождя и с ними уходила прочь душевная усталость и разочарование… А ещё текла тушь оставляя некрасивые чёрные дорожки. Но Жанке было действительно всё равно. «Жизнь прекрасна!» –думала она, сама удивляясь этой неожиданно пришедшей мысли. Мимо промчался какой-то лихач и обдал её грязным фонтаном брызг. Но ничто не могло испортить настроение Жанке… Она с огромной радостью осознала это, и весело по-детски показала язык удаляющемуся водителю…